Майя и ольмеки

В жизни нередко бывает так, что самые парадок­сальные на первый взгляд идеи оказываются ближе к истине, чем любые рассуждения с позиций «здравого смысла». Именно так и случилось со старым спором о приоритете между ольмеками и майя. Речь идет о став­шем уже тривиальным вопросе: кто же первым зажег факел цивилизации в беспросветной ночи окружающего варварства? На протяжении последних десятилетий чаша весов склоняется то в одну, то в другую сторону. Наконец после археологических открытий в Ла Венте I и Сан-Лоренсо наступила развязка. Ольмеки явно oпередили своих именитых соперников по наиболее важ­ным показателям. Но здесь на свет появилась одна гипотеза, которая круто изменила эту идиллическую картину. По иронии судьбы, создателем ее был чело­век, посвятивший всю свою жизнь борьбе за решающую роль ольмеков в происхождении остальных цивилизаций Центральной Америки. Имя его нам теперь хорошо известно. Это был все тот же энергичный профессор антропологии из США Майкл Ко. Его идея необычайно проста. В одной из недавно вышедших книг он впер­вые высказал мысль о том, что майя и ольмеки, по су­ти дела, — один и тот же народ. Подобным взглядом можно было отказать в чем угодно, но только не в сме­лости. В который раз Майкл . Ко появлялся в ученых кругах с новыми гипотезами, и неизменно они вызыва­ли самую настоящую сенсацию среди специалистов. На первый взгляд может показаться, что такое сравне­ние двух совершенно непохожих народов — вещь не­правомочная. Более того, и сами-то сравниваемые ве­личины далеко не сопоставимы. Если о майя нам изве­стна уже почти вся их двухтысячелетняя история, а пря­мые наследники их культурных традиций до сих пор живут в горах и лесах Южной Мексики, Гватемалы и Гондураса, то ольмеки, напротив, во многих отноше­ниях остаются для нас сплошной загадкой. Мы не зна­ем, на каком языке они говорили, каким именем назы­вали свою дождливую родину. Среди развалин их за­брошенных городов не уцелело ни одного обрывка ста­рой летописи или хроники. Влажный и жаркий климат тропиков безжалостно уничтожил все, кроме глины и камня. Правда, некоторый свет на историю ольмеков проливают ацтекские летописцы, пронесшие сквозь дол­гие века смутные воспоминания о сказочно богатом цар­стве Тамоанчан на южном побережье Мексиканского залива. Но и здесь до нас дошли лишь жалкие крохи былых знаний. В популярных книгах об индейцах-майя часто упоминается акт чудовищного вандализма, совер­шенного в XVI веке испанским священником Диего де Ландой на полуострове Юкатан. Он приказал своим солдатам сжечь на гигантском костре богатейшее собра­ние древних рукописей майя из библиотеки столичного города Мани. Так из-за прихоти фанатичного иезуита буквально за считанные мгновенья исчезли в жадном пламени бесценные сокровища культуры, а многие страницы истории майя навсегда погрузились для нас в непроницаемую тьму. Но, видимо, мало кто знает, что у Диего де Ланды был предшественник, венценосный «мексиканский Герострат», осмелившийся поднять руку на веками собиравшиеся летописи своего народа. В 1427 году император ацтеков Ицкоатль приказал сжечь все исторические хроники и документы из двор­цовых и храмовых хранилищ Теночтитлана, дабы вы­черкнуть из памяти народа всякие воспоминания о прежнем образе жизни ацтеков. Скупо и выразитель­но рассказали впоследствии об этом драматическом событии ацтекские летописцы;

Хранилась их история.
Но она была сожжена тогда,
когда в Мехико правил Ицкоатль.
Было принято решение,
и ацтекские господа сказали:
не подобает, чтобы все люди
знали рисунки.
Те, кто подчинены (народ),
испортятся,
и все на земле станет неправильным,
потому что в них содержится много лжи,
и в них многие почитаются как боги.

Какая богатейшая россыпь знаний о прошлом до­колумбовой Мексики, переданных на страницах красоч­ных рукописей и книг устами лучших умов того време­ни — философов, полководцев, ученых, правителей и жрецов, погибла тогда на центральной площади столицы ацтеков, мы так, вероятно, никогда и не узнаем. История ацтекской империи была переписана заново. О том, каким стало ее основное содержание, красноречиво го­ворит краткое и выразительное изречение одного при­дворного хрониста, похожее скорее на лозунг или девиз вокруг рыцарского герба:

Пока сохранится мир,
никогда не померкнет слава и почет
Мехико — Теночтитлана.

Стоит ли после этого удивляться, что ольмеки занимают на страницах ацтекских документов слишком скромное место?

Но у Майкла Ко нашлись для подтверждения своей гипотезы довольно веские аргументы. Исходным пунктом его доказательств послужило само название страны оль­меков — Тамоанчан, сохраненное до наших дней в не­которых документах из Теночтитлана. Как уже отмеча­лось, слово это чисто майяское по происхождению и означает «Страна дождя и тумана». Обычно ацтеки либо в точности сохраняли местное название того или иного народа, либо пунктуально переводили его на свой язык. В данном случае мы имеем дело с первым вари­антом. Но если это так, то отсюда с неизбежностью сле­дует, что ольмеки говорили на одной из разновидностей языка майя!

Наиболее ранние формы ольмекской иероглифиче­ской письменности и календаря тоже несколько напоми­нают майяские. Кое-что добавили к этому и лингвисты. Обширная семья языков майя включает в себя около двадцати семи тесно связанных друг с другом разновид­ностей, или диалектов. Если их нанести на географиче­скую карту, то все они, за исключением одного, будут сконцентрированы в джунглях Северной Гватемалы и полуострова Юкатан, в горных районах Южной Мекси­ки, Гватемалы и Гондураса. И только один язык — индейцев-хуастека — находится далеко в стороне, на севере побережья Мексиканского залива, в мексикан­ских штатах Веракрус, Тамаулипас и в Сан-Луис Потоси.

Совершенно очевидно, что хуастека были когда-то тесно связаны с другими племенами майя, а затем в силу неизвестных для нас причин отделились от них. Майкл Ко предлагает три решения этой загадки: во-первых, все другие языки майя находились когда-то на территории современных хуастека, но позднее ушли от­туда, оставив хуастека в одиночестве; во-вторых, предки хуастека жили там, где сейчас живут остальные майя, а затем переселились на северо-запад; в-третьих, все майяские языки находились когда-то вместе, в промежу­точной зоне; хуастека впоследствии передвинулись на свое теперешнее место, а другие группы майя ушли на восток, в равнинные и горные районы современной майяской территории. Первые два варианта представляются американскому ученому маловероятными, и он останав­ливается на третьем. Теснейшие языковые связи с индейцами-майя можно найти у тотонаков и мише-соке. Пер­вые из них живут близ северной границы исконной ольмекской территории, а вторые — вблизи или в пределах ее. Отсюда следует, что предки майя жили когд а-то внутри границ области ольмеков, на южном побережье Мексиканского залива. Последние достижения лингвис­тики — лексикостатистика, или глоттохронология [13] — помогают более или менее точно установить время раз­деления родственных языков. И вот, судя по этим дан­ным, хуастека отделились от других языков майя при­мерно 3 тысячи лет назад. Испанский хронист Саагун приводит даже старую легенду о весьма анекдотичном поводе этого великого переселения. Оказывается индейцы-хуастека были изгнаны из страны Тамоанчан за то, что их правитель, будучи пьяным, сорвал с себя набед­ренную повязку и швырнул ее наземь, представ перед своими изумленными подданными в весьма неподобаю­щем виде. «Когда ольмекское государство, — продолжа­ет Майкл Ко, — стало клониться к упадку, сначала в Сан-Лоренсо, а позднее и в Ла Венте, то жители его в массе своей переселились на восток — в лесистые районы Северной Гватемалы и Юкатана и далее, к горным хреб­там Чиапаса и Центральной Гватемалы. То, что когда-то было ольмекской цивилизацией, постепенно превра­тилось в цивилизацию майя».

Но там, где есть три решения, возможно и четвертое. Вполне вероятно, что между ольмеками и майя действи­тельно существовала языковая близость. Но значит ли это, что майя, тем самым — прямые потомки ольмек­ских переселенцев?

Я полагаю, что в действительности все было иначе. Не исключено, что в весьма отдаленные времена боль­шая группа родственных племен, говоривших на различ­ных диалектах языка майя, занимала обширные пространства Мексики и Центральной Америки: от Тамаулипаса на севере до Сальвадора на юге. В их число вхо­дили, вероятно, и ольмеки. В более позднюю пору в каж­дой из областей этой огромной зоны развились в силу особых причин свои, оригинальные варианты культуры, хотя и близкие, и тесно связанные между собой. Таким образом, на мой взгляд, майя и ольмеки — два род­ственных народа, развивавшихся более или менее парал­лельно и создавших свои местные оригинальные циви­лизации. Последние открытия археологов на тихоокеан­ском побережье Гватемалы со всей очевидностью пока­зали, что подобная точка зрения покоится отнюдь не на пустом месте.

[13] Глоттохронология (греческое «глотто» — «язык», «хронос» — «время», «логос» — «учение») — определение времени разделения родственных языков на основании подсчета слов, сохра­нившихся из первоначального словаря.