Копан

Одним из наиболее выдающихся центров майя в I тысячелетии н.э. был Копан, расположенный на крайнем юго-востоке Центральной области, в предгорьях Западного Гондураса. Этот город удален от других классических центров по меньшей мере, на полторы сотни километров, но вместе с тем общий облик его культуры, бесспорно, самым теснейшим образом связан с традициями древних памятников Петена и Белиза (Британского Гондураса). Копан — далеко выдвинутый к югу форпост майяской цивилизации, который окружали племена центрально-американских индейцев — пайя, ленка, хикаке и другие, находившиеся на более низком уровне развития, чем майя. Копан — ярко выраженный региональный центр в области архитектуры и скульптуры, по праву считающихся наивысшим достижением майяской цивилизации I тысячелетия н.э.

Руины Копана расположены в долине р. Копан, на крайнем западе республики Гондурас, на высоте около 600 м над уровнем моря. В этом месте река вырывается из узкого горного ущелья и течет в общем направлении на запад через долину, имеющую в самой широкой части 2,5 км ширины и 13 км в длину. Боковые стороны долины образованы круто вздымающимися склонами гор, наиболее высокие вершины которых достигают 900 м высоты. Таким образом, природа создала здесь замкнутый со всех сторон горными цепями «райский уголок» — небольшую долину (около 30 кв. км) с плодородными почвами, прекрасным здоровым климатом и обильными источниками воды (ручьи, родники, р. Копан). Год делится на два периода: сухой (январь — май) и дождливый (середина мая — конец декабря), когда выпадает почти вся норма годовых осадков (150–200 см). В сезон дождей р. Копан подвержена разливам. Она выходит из берегов и затопляет низкие части долины, делая почву исключительно плодородной. Это позволяет сейчас местным земледельцам (так, видимо, было и в древности) собирать до четырех урожаев маиса в год, причем наиболее скороспелые его сорта вызревают здесь всего за 45–60 дней. Район Копана обладает богатой и разнообразной тропической флорой и фауной. Здесь встречается много диких съедобных плодов и фруктов: сапоте (Achradelpha mamnosa), гуайява (Psidium guajava), разные пальмы и т.д. Животный мир представлен двумя видами оленей (белохвостый и лесной), пекари, тапиром, муравьедом, агути, обезьянами, ягуаром, оцелотом и т.д.[763]

Мы не располагаем данными о точных границах древнего города и его внутренней структуре, поскольку изучению до сих пор подвергалась в основном лишь центральная группа архитектурных сооружений в районе «акрополя». С.Г.Морли указывает, что «все дно этой небольшой долины площадью в 30–35 кв. км было усеяно следами былой жизни — разрушенными каменными зданиями, платформами, пирамидами, лестницами, разбитыми скульптурами, керамикой и каменными орудиями…»[764]. Другие исследователи отмечают наличие сотен небольших холмов — остатков жилищ — на периферии и то, что с Копаном связано еще не менее 16 групп построек, удаленных от городского ядра на расстояние свыше 10 км[765].

Главная архитектурная группа «Main Structure» города расположена приблизительно в центре долины, на северном берегу р. Копан. В результате изменения русла реки в более позднее время значительная часть этих сооружений была размыта и уничтожена водой, так что сейчас там образовался вертикальный обрыв в 33 м высотой и 100 м длиной — гигантский разрез многовековых напластований ритуально-административного ядра города.

Главная архитектурная группа состоит из 5 больших площадей (дворов), окруженных пирамидами, платформами, храмами и дворцами, которые занимают общую площадь около 25 га.

Наиболее высокая часть группы представляет собой гигантское неправильной формы нагромождение пирамид, храмов и площадей — собственно «акрополь». Он вздымается на 40 м над уровнем реки и виден практически со всех концов долины. Здесь находятся наиболее важные храмы и монументы и здесь несомненно была сконцентрирована вся политико-административная и культовая жизнь города. Акрополь имеет три площади (или двора): Восточный двор, Западный и двор Иероглифической Лестницы. Все главные постройки обращены фасадами к одной из этих площадей: здания 18, 19, 20, 21, 22 — к Восточному двору; здание 16 — к Западному; здания 7, 9–11, 26 — к двору Иероглифической Лестницы[766]. Видимо, «акрополь» в окончательной своей форме сложился в результате постепенного и длительного развития, путем многочисленных пристроек и изменений. Об этом говорят хотя бы 6 слоев вымосток на Восточном и Западном дворах. По мнению С.Морли, которое основано на датах стел, «акрополь» возник где-то около 652 г. н.э. и был завершен примерно в 771 г. н.э., т.е. создавался и видоизменялся в течение 120 лет[767]. С севера к Акрополю примыкают еще две большие площади — Средний двор и Главный двор (Амфитеатр). Последний окружен ступенчатыми трибунами, или сиденьями для зрителей, и содержит большинство известных в Копане резных стел и алтарей, стоящих, в отличие от других городов майя, вне видимой связи с какими-либо архитектурными сооружениями[768].

В главной архитектурной группе Копана необходимо обратить особое внимание на три интересные постройки — храм 26 с великолепной Иероглифической Лестницей, храм 22 с пышной орнаментацией и скульптурами и, наконец, дворец 11. Вот как описывает этот дворцовый ансамбль Р.В.Кинжалов: «Дворец 11 является самым обширным зданием главной группы. Фасад его обращен на север, поэтому с площадки перед ним открывается вид на „Площадь Иероглифической Лестницы“… Внутренние помещения по своей планировке напоминают тикальские: из центральной комнаты, имевшей три входа… можно попасть или в две задние, расположенные по бокам галереи, или в две следовавшие друг за другом небольшие комнатки; последняя из них открывалась на юг. Дверные проемы, а также ведущие к ним ступени лестницы были украшены панелями с надписями и рельефами, изображающими головы змей, двухголового дракона и сидящие человеческие фигуры… По-видимому, дворец 11 был двухэтажным»[769].

С востока двор (или площадь) Иероглифической Лестницы обрамляет высокий пирамидальный храм — постройка 26. От самого храма, к сожалению, мало что осталось, но археологам удалось восстановить его размеры и план. «Судя по этим данным, — пишет Р.В.Кинжалов, — оно имело одну небольшую комнату с обычным сводчатым перекрытием. Культовое значение его, однако, было очень велико. Об этом свидетельствуют надпись фигурными иероглифами, помещенная, как фриз, на внутренних стенах и нижней части свода, а также необычайно богатое, даже для копанской архитектуры, убранство центральной лестницы. Эта лестница, названная „Иероглифической“, — замечательный пример гармонического сочетания архитектуры и скульптуры, очевидно, один из самых выдающихся памятников монументального искусства Копана. Ширина ее равняется 8 м…, длина около 30 м… Вертикальная поверхность каждой из 63 ступеней сплошь покрыта иероглифами. Общее число знаков достигает 2500; они составляют самую большую иероглифическую надпись майя… Большинство исследователей считает, что содержанием надписи является историческое повествование, охватывающее промежуток примерно в двести лет (судя по имеющейся в ней самой ранней и самой поздней дате).

Поражает исключительно богатое скульптурное убранство лестницы. На широких балюстрадах размещены идущие цепочкой стилизованные изображения змей и маски в виде голов птиц, вероятно сов… У подножия, посредине, стоит большой алтарь с рельефной композицией наверху и изображением гигантской змеиной маски на передней части. Рядом с алтарем находится высокая стела „М“. Через каждые десять ступеней помещены круглые скульптуры в виде сидящих на тронах человеческих фигур в парадных одеяниях и причудливых шлемах с пышными плюмажами; всего таких фигур пять. Еще несколько лежащих фигур, выполненных в низком рельефе, прикреплены без всякой симметрии на ступенях среди иероглифических знаков…»[770].

Стела «М» имеет под своим основанием тайник в виде каменной крестообразной камеры со ступенчатым сводом и в нем 30 глиняных сосудов (в том числе с полихромной росписью), несколько кусков нефрита и раковина «Спондилус». Дата на стеле соответствует 756 г. н.э.[771] На лицевой стороне ее изображено лицо высокого ранга в пышном костюме и вычурном головном уборе с «ритуальной полосой» поперек груди.

Мне представляется, что храм 26 со всеми его сопутствующими деталями — не что иное, как святилище в честь царских предков: об этом свидетельствует наличие большого иероглифического текста исторического содержания, пяти статуй разных правителей, сидящих на тронах (по стилю они очень похожи на статуи с гребня здания 33 в Йашчилане и скульптуры с гребней заупокойных царских храмов в Пьедрас Неграс и Тикале), и, наконец, непосредственная близость расположения храма к дворцу правителя Копана (здание II), что отмечено и в Паленке, и в Тикале.

Весьма вероятно, что аналогичную функцию выполнял и другой замечательный архитектурный памятник города — храм 22, посвященный, по словам Р.В.Кинжалова, «культу воскресающего и умирающего божества растительности» (маиса)[772]. Если это так (а в пользу такого предположения свидетельствуют многочисленные скульптуры и детали орнамента храма 22), то здесь уместно напомнить храмово-погребальные комплексы правителей Паленке (Храм Надписей, Храм Креста, Храм Лиственного Креста), где аналогичные сюжеты запечатлены с еще большей наглядностью и полнотой.

Правитель с символом власти («ритуальная полоса»)
II («династическая») группа мотивов, Копан, стела «С»

По надписям на стелах, Копан существовал с 460 по 801 г. н.э., однако, судя по археологическим данным, город возник еще в позднеархаическое время, со второй половины I тысячелетия до н.э.[773] Всего в городе выявлено 38 резных стел и почти такое же количество алтарей. Из них подавляющее большинство монументов приходится на конец 10-летнего и 20‑летнего циклов. На стелах Копана представлена в целом только одна группа мотивов — «династическая»: правитель держит символ своей власти — «ритуальную полосу». Даже когда в других городах Центральной области майя с VII в. н.э. получили распространение новые инсигнии — «карликовый скипетр» и круглый щиток с маской бога солнца, копанские скульпторы сохранили верность старым архаическим традициям и в этом городе до момента его гибели (в IX в. н.э.) правители изображались только с «ритуальной полосой».

Что касается царских захоронений, то в Копане к их числу относится, по крайней мере, две гробницы: одна во дворце 11, а другая к югу от «акрополя», в районе постройки №36 (гробница 1).

Во дворцовой постройке (здание 11), в центральном помещении, у восточной стены было обнаружено отверстие размерами 1×0,6 м, оказавшееся входом в шахту, которая вела вниз, в глубину субструкции (пирамиды) здания. На дне шахты, на твердом алебастровом полу лежали в беспорядке человеческие кости и зубы, останки животных, мусор и обломки камня. В этом заполнении были обнаружены обломки каменной курильницы с иероглифической надписью (это — календарная дата, соответствующая 773 г. н.э.). Ниже, под слоем углей и пепла, лежали многочисленные ножевидные пластины из обсидиана, кости птиц, кости оленя с великолепной рельефной резьбой в виде человеческих фигур и надписи, бусины из раковин, костяные орудия и слой растительных волокон, обильно окрашенных в красный цвет, — видимо, циновка или подстилка, засыпанная слоем красной краски. Рядом с шахтой в полу храма, был устроен тайник с ритуальным приношением в виде панциря черепахи, двух раковин «спондилус» и необработанного зеленого камня[774].

Это, бесспорно, разрушенное погребение персонажа высокого ранга: в пользу такого вывода говорит и его местонахождение во дворце, и наличие циновки (символ власти), и красная краска, и, наконец, оленья кость с тонким рельефным изображением какой-то церемонии. Причем, один из персонажей (главный), с бородкой, поразительно похож на правителя со стелы 11 (756 г. н.э.), стоящей перед дворцом.

Вполне возможно, что в обоих случаях речь идет об одном и том же персонаже[775].

Южнее «акрополя», в 27,5 м, и восточнее здания 36 на площади была обнаружена в земле каменная гробница №1. Она имеет две камеры с перекрытием в виде ступенчатого свода (1,6×0,6 м и 1,06×0,95 м). Внутри гробницы найдены остатки двух костяков. Один из них лежал вытянуто, головой на юг, положение другого определить не удалось. Этот первый погребенный имел часть зубов, фигурно подпиленных и со вставками нефрита. Инвентарь состоял из 12 керамических сосудов (в том числе полихромные цилиндрические вазы с изображением персонажей высокого ранга, сидящих в торжественных позах), бус и кусков нефрита, морских раковин, обсидиановых ножей, керамической свистульки, кости оленя, панциря черепахи и двух черепов пекари с тончайшими резными изображениями. На одном из черепов пекари — календарная дата 9.7.8.0.0.0 (581 г. н.э.) и изображение двух персонажей в пышных костюмах, сидящих по обеим сторонам от стелы и зооморфного алтаря[776]. Самое любопытное, что, судя по керамике, эта гробница относится к позднеклассическому времени, т.е. к 600–900 гг. н.э., а дата на черепе пекари — 581 г. н.э. (Г.Бейер трактует ее даже как 376 г. н.э.). Таким образом, культовый предмет из богатой гробницы несет на себе дату, относящуюся к событию гораздо более раннему, нежели возраст захоронения. Если учесть, что на этом же предмете изображены стела с алтарем и два человека в пышных костюмах, в позах адорации по обеим сторонам от монумента, то можно предполагать, что в данном случае речь идет о каком-то обряде в честь царских предков.

Следовательно, Копан, как и описанные выше города, дает нам несколько ярких образцов архитектурных, скульптурных и погребальных памятников, доказывающих его столичный статус.

Относительно остальных городов-столиц мы не располагаем сколько-нибудь полными данными, поскольку систематических раскопок, даже в центральной части, там не велось. Поэтому ниже дается в самой сжатой форме общая характеристика этих памятников по тем основным критериям, которые и определяют их статус.

[763] Morley S.G., 1920, p. 1–4.

[764] Ibid., p. 6.

[765] Andrews G.F., 1975, p. 18.

[766] Morley S.G., 1920, p. 8.

[767] Ibid., p. 9.

[768] Strömsvik G., 1947, p. 13.

[769] Кинжалов P.В., 1968, с. 66.

[770] Там же, с. 64, 66.

[771] Strömsvik G., 1947, p. 44, 45.

[772] Trick A.S., 1939, p. 87–103.

[773] Longyear I.M., 1952, p. 23.

[774] Strömsvik G., 1938, p. 149, 150.

[775] Longyear I.M., 1952, p. 111.

[776] Ibid., p. 111, 112.