Южная Америка: революционные «верхи» и реакционные «низы»

Особенностью освободительной революции в Брази­лии был ее пусть не совсем мирный, но все-таки бес­кровный характер, то есть эта колония получила неза­висимость без военных действий. Поэтому, говоря о Войне за независимость, мы будем иметь в виду лишь те события, которые происходили на территории Ис­панской Америки.

В советской исторической литературе первый пери­од Войны называли «креольским сепаратизмом» или «креольской революцией», и для этого было немало ос­нований. Действительно, во главе борьбы за отделение от Испании встали состоятельные креолы, принадле­жавшие к семейным кланам латифундистов, купцов, владельцев мануфактур и рудников. Хотя это обстоя­тельство нашими учеными не замалчивалось, однако о нем упоминалось вскользь и с явной неохотой. Еще бы — освободители, борцы с королевской тиранией, ве­ликие полководцы, «объективно выражавшие и защи­щавшие интересы всего колониального населения», в большинстве своем оказались представителями «экс­плуататорских классов». Даже кумир многих поколе­ний латиноамериканцев Симон Боливар, выдающийся политик и дипломат, несгибаемый революционер, по­лучивший высокое звание «Освободитель», ставший фигурой мирового масштаба и почитаемый не только в Америке, принадлежал к знатному семейству бога­тых креольских землевладельцев.

Советские исследователи всегда подчеркивали, что воспитателем Боливара был известный венесуэльский педагог и просветитель Симон Родригес, последова­тель Руссо, что юные годы Боливара прошли в Европе, где он встречался с передовыми людьми того времени и был свидетелем коронации Наполеона Бонапарта. Поскольку некоторые современники Освободителя, а затем историки и философы, в том числе Маркс, об­виняли его в подражании деспоту Бонапарту (а по масштабу личности Боливар вполне сравним с Напо­леоном!), советские латиноамериканисты старались оспорить столь нелестную, с их точки зрения, характе­ристику великого революционера. Они доказывали, что, напротив, фигура Наполеона навсегда осталась для Боливара символом деспотизма, и хотя Освободи­тель отдавал должное его военному гению и таланту политика, он скорее был поклонником первого прези­дента США Джорджа Вашингтона и высоко ценил за­слуги «отцов-основателей» в борьбе за независимость английских колоний и создании североамериканской конституции.

Жизни и революционной борьбе Боливара посвя­щено огромное количество исследований, причем не столько в нашей стране (хотя у нас их тоже много), сколько в самой Латинской Америке, а также в Европе и США. Отметим лишь, что у одних авторов Освобо­дитель вызывал величайшее восхищение, другие под­черкивали двойственный, противоречивый характер его политики, особенно во второй половине 1820-х гг., усматривая в ней и прогрессивные, и реакционные черты, третьи считали Боливара явным реакционером и изображали все его поступки в черном цвете, четвер­тые критиковали Освободителя за преждевременный и излишний радикализм. Поэтому каждый заинтере­сованный читатель, ознакомившись с обширной «бо-ливарианой» и документами революционной эпохи, имеет возможность составить собственное представле­ние об этом великом человеке, который, конечно же, совершал ошибки и в то же время не боялся их при­знать.

Освободительная война в испанских колониях оп­ровергает утверждение о наличии здесь, во всяком слу­чае на первом этапе, широкого народного движения за отделение от метрополии (за исключением Новой Испании), а многие высказывания и действия выдаю­щихся креольских революционеров ясно показывают, насколько далеки были они от народа. Мы не можем осветить все события Войны за независимость на об­ширнейших территориях Испанской Америки, в каче­стве примера рассмотрим ситуацию в Венесуэле, где восстание началось раньше, чем в других колониях, тем более что Освободитель Боливар родился в Кара­касе и первый революционный опыт получил на род­ной земле.

Благодаря усилиям патриотов к концу 1810 г. боль­шая часть Венесуэлы была освобождена от испанцев. Весной следующего года прошли выборы в Нацио­нальный конгресс — первый в истории страны законо­дательный орган, и он немедленно приступил к работе. Решения Конгресса напоминали законодательные ак­ты времен Великой французской революции — была принята «Декларация прав народа», согласно которой всем жителям бывшей колонии гарантировались сво­бода, равенство, соблюдение прав собственности, отме­на расовой дискриминации. Важнейшими результата­ми победы революционных сил стали провозглашение 5 июля 1811 г. независимости Венесуэлы и приня­тие в декабре ее первой конституции. Она устанавли­вала республиканскую форму правления, упраздняла сословные привилегии, декларировала демократичес­кие свободы, запрещала работорговлю и расовую дис­криминацию, однако рабство сохранялось.

Проблемы индейского населения не нашли отраже­ния ни в правительственных декретах, ни в конститу­ции страны, и это, конечно же, сужало социальную ба­зу освободительного движения, что признавали многие исследователи Войны за независимость. Между тем испанцы перешли в наступление и приблизились к Ка­ракасу, но народные массы не поддержали республи­канское правительство, что вполне объяснимо — они не видели причины помогать креолам, которые не сни­зошли до понимания всей тяжести их положения.

Поскольку креольскому ополчению не удалось ос­тановить продвижение испанцев, руководители вос­стания издали декрет, рассчитывая на привлечь на свою сторону негров-рабов. Рабам была обещана сво­бода, если они вступят в республиканскую армию и прослужат в ней 10 лет. Можно ли удивляться тому, что этот декрет не произвел на рабов большого впе­чатления — ведь их угнетали креолы, а не испанцы! Нередко, разграбив креольские поместья, африканцы присоединялись к испанским отрядам. Зато декрет вызвал огромное неудовольствие крупных землевла­дельцев-плантаторов, и некоторые из них заняли от­кровенно враждебную республиканцам позицию. В то же время был принят документ под названием «Рег­ламент льяносов», который устанавливал частную собственность латифундистов-скотоводов на землю и скот. Отныне пастухи-льянеро лишались права уго­нять одичавших клейменых животных и вести воль­ную жизнь, а обязаны были работать в скотоводчес­ких поместьях и иметь соответствующие свидетельст­ва. Иными словами, в Венесуэле вступил в действие своеобразный закон против бродяжничества, который обеспечивал латифундистов постоянной рабочей си­лой. Понятно, что и льянеро начали выражать откры­тое недовольство действиями революционного прави­тельства. Первая Венесуэльская республика пала.

Вернув Венесуэлу под свою власть, испанцы не смогли избежать крупной политической ошибки: они установили здесь самый жестокий террор, заподозрив всех венесуэльцев в сочувствии мятежникам. В резуль­тате часть местного, особенно метисного населения, возмущенного бесчинствами испанских карателей, поддержала Боливара, когда тот привел на родину не­большой отряд, сформированный в Новой Гранаде из венесуэльских эмигрантов и новогранадских добро­вольцев. Страна раскололась на два враждебных лаге­ря — сторонников короны (роялистов) и патриотов, лидеры которых боролись за власть. Не случайно неко­торые зарубежные историки называли первый период освободительной борьбы в колониях не Войной за не­зависимость, а именно гражданской войной между роя­листами и «сепаратистами».

Стремительный марш Боливара через Анды оказал­ся для испанцев полной неожиданностью, и в начале августа 1813 г. повстанческая армия вошла в Каракас. Было провозглашено создание Второй Венесуэльской республики во главе с Боливаром, назначенным глав­нокомандующим ее вооруженными силами и получив­шим от Национального конгресса самые широкие пол­номочия для борьбы с врагами республики, а время было сложное, непонятное, одним словом — револю­ция! Для продолжения войны с испанцами требова­лись немалые средства, и патриотам приходилось изы­скивать их всеми возможными способами. Для тех, кто отказывался платить налоги в казну республики, были установлены суровые наказания, вплоть до смертной казни. С людей состоятельных собирали большие «до­бровольные пожертвования», в их дома ставили на по­стой солдат республиканской армии.

Многие представители «цветного» населения Вене­суэлы из ненависти к креолам уходили в отряды Хосе Томаса Бовеса, бывшего офицера испанской армии. Призвав к «священной войне против белых», он быстро приобрел массовую поддержку и собрал под своими знаменами сначала льянеро, а затем индейцев и негров-рабов. Всем были обещаны земля, скот и другое имуще­ство, а рабы объявлялись свободными людьми. При­выкший подчиняться грубой силе, простой народ видел в Бовесе вождя, который хорошо понимает его стремле­ния, а вождь искусно играл на самых примитивных чув­ствах мало развитых умственно, но сильных физически людей, в том числе и на чувстве расовой вражды. С ар­мией, которая во много раз превосходила силы Болива­ра, Бовес выступил на стороне Испании. За свою без­граничную жестокость и вероломство он получил прозвище «Атилла степей».

Война приобретала все более жестокий и кровавый характер. Поход семитысячной армии льянеро на Ка­ракас и угроза завоеваниям республики решили судьбу нескольких сотен пленных испанцев, содержавшихся в крепости Ла-Гуайра и в столице. По приказу Болива­ра все они были казнены. В Каракасе началась моби­лизация всех мужчин, способных носить оружие. Ор­ганизованный отпор врагу не изменил положения республиканцев. Отряды Бовеса не раз бывали разби­ты, но он вновь возрождал свою армию, поскольку за ним охотно шли неимущие жители колоний.

В июле 1814 г. «Легион дьяволов» Бовеса, неудер­жимый в разбое и убийствах, взял Каракас, выбив от­туда его защитников, а в конце года Вторая Венесуэль­ская республика перестала существовать. Боливар вновь потерпел поражение. Будучи сам креолом-поме­щиком и испытывая давление со стороны креольской верхушки, он не решился ни отменить рабство, ни об­легчить жизнь метисов и индейцев и таким образом привлечь народ на свою сторону, как это сделал Бовес. Именно поэтому негры-рабы и льянеро выступили не на стороне освободительного движения, а против него и тем самым способствовали сохранению колониаль­ного режима. В отечественной историографии столь непонятное поведение народных масс объяснялось умелой агитацией испанцев, которые через свою аген­туру в колониях якобы спровоцировали низы на вос­стание против креолов под лозунгом «Да здравствует король Фердинанд VII!», хотя давно уже ясно, что да­же самые искусные агитаторы не смогут поднять народ на бунт, если нет причин для всплеска народного недо­вольства.

Начиная с 1810 г. креольские выступления против метрополии происходили повсеместно — в Новой Ис­пании, Новой Гранаде, на Ла-Плате, в Чили, Перу и других колониях. Правда, вице-королевство Перу было сравнительно мало охвачено революционным движением и длительное время служило главным оп­лотом Испании в Южной Америке. Эта колония оста­валась одной из самых отдаленных и труднодоступ­ных, и здесь реальная власть принадлежала не столько испанцам, сколько креольской верхушке, особенно во внутренних областях. В районах разработок богатых рудников креолам-горнопромышленникам беспрепят­ственно удавалось сколачивать огромные состояния на добыче драгоценных металлов, и их не тяготило верхо­венство метрополии.

В начале 1814 г. обстановка в Испании вновь измени­лась. Французские оккупанты были изгнаны из страны, а Фердинанд VII вернулся в Мадрид. Он немедленно восстановил прежние порядки и подтвердил колониаль­ный статус американских владений. Испания направила все свои усилия на подавление восстания в колониях, куда были переброшены крупные военные подразделе­ния. К 1816 г. на мятежных территориях вновь утверди­лась власть испанцев.

Разгром патриотов заставил Боливара и других ру­ководителей неудавшегося выступления пересмотреть тактику освободительной войны. В сентябре 1815 г. по­явилось знаменитое «Письмо с Ямайки», в котором Боливар обосновывал право латиноамериканских на­родов на свободу, писал о необходимости продолжить борьбу до завоевания полной независимости колоний. Судя по содержанию «Письма» креольские революци­онеры начали осознавать неизбежность своего союза с основной массой колониального населения, а значит, и необходимость решения важнейших социальных проблем — изменения положения индейцев, метисов, мулатов и уничтожения рабства.

С 1816 г. борьба за независимость разгорелась с но­вой силой, и одним из ее центров вновь стала Венесуэ­ла. Что же изменилось по сравнению с первым перио­дом освободительной войны? Пожалуй, самое главное заключалось в том, что лидеры революционного дви­жения извлекли урок из своего недавнего поражения. Боливар и его сторонники убедились, что успех войны против Испании зависит прежде всего от поддержки большинства населения колоний, иначе невозможно создать массовую боеспособную повстанческую армию и добиться победы. Креолы по-прежнему преследова­ли собственные цели в освободительной революции, но вынуждены были «объединиться» с народом и по­пытаться сгладить свои противоречия с «низами». Бо­лее того, они начали искать военную помощь уже не в Европе или США, а у президента Республики Гаити, мулата Александра Петиона. Когда в 1816 г. организо­ванная с его помощью экспедиция потерпела провал, патриоты решились наконец обратиться с призывом к своим согражданам.

Один из наиболее известных документов того вре­мени — воззвание Боливара к венесуэльцам, в котором он объявляет о полной отмене рабства, ликвидирован­ного к тому времени только на Гаити. На сторону по­встанцев начали переходить сотни негров-рабов. Когда отряду патриотов удалось наконец высадиться на севе­ро-востоке Венесуэлы и занять небольшой плацдарм в районе города Ангостура, Боливар вновь принял на себя всю полноту власти. Вскоре были изданы декреты о конфискации имущества «роялистов испанского и американского происхождения» и разделе их земли между офицерами и солдатами освободительной ар­мии. После этого к антииспанскому восстанию присое­динились льянеро под командованием Хосе Антонио Паэса и крестьяне-индейцы.

Чтобы законодательно закрепить свои декреты, Бо­ливару пришлось выдержать тяжелую борьбу в Нацио­нальном конгрессе, поскольку его преобразования встретили ожесточенное сопротивление со стороны креольской аристократии. Однако авторитет Боливара оказался настолько велик, что депутаты были вынуж­дены прислушаться к его мнению — ведь Освободитель проявил себя не только как мужественный революцио­нер и жесткий политик, но и как выдающийся полково­дец, и потому пользовался популярностью и в народе, и в армии. Его знаменитый Оринокский поход через Анды завершился освобождением Новой Гранады (1819) и созданием Великой Колумбии, правда, снача­ла лишь на бумаге. В июне 1821 г. армия Боливара вме­сте с отрядами Паэса одержала решающую победу над испанцами в битве при реке Карабобо, после чего по­явилась реальная возможность образовать Великую Колумбию в составе трех департаментов — Венесуэлы, Кито и Кундинамарки.

В 1816 г. освободительное движение вновь вспыхну­ло на Ла-Плате и в Чили. Здесь выдвинулись другие талантливые военные руководители — Хосе де Сан-Мартин, Бернардо О'Хиггинс, Антонио Хосе де Сукре. Решающее сражение произошло в конце 1824 г. на рав­нине Аякучо, расположенной между Куско и Лимой на высоте 3500 м над уровнем моря, где повстанцы разгро­мили последнюю крупную группировку испанских войск на южноамериканском континенте. После изгна­ния испанцев лидеры восстания провозгласили неза­висимость ла-платских провинций, Чили, затем Перу, и революционные правительства приступили к кон­фискации собственности роялистов. К началу 1826 г. (на отдельных территориях чуть позже) Война завер­шилась поражением Испании и отделением от нее быв­ших американских владений. Испанцам удалось сохра­нить за собой лишь острова — Кубу и Пуэрто-Рико.

Освободительная борьба в Бразилии вступила в ре­шающую стадию сравнительно поздно. Когда в 1820 г. в Иберийских королевствах начались новые револю­ции, в Испанской Америке война с метрополией шла уже полным ходом. События в Португалии стали по­водом к открытому выступлению бразильцев против колониального угнетения. В городах появились много­численные политические общества, члены которых го­рячо обсуждали будущее своей родины. Идея незави­симости становилась все более популярной даже в аристократических кругах, разделял ее и наследник престола, принц Педру. Тем временем португальские кортесы потребовали возвращения Жоана VI в Лисса­бон. Вынужденный подчиниться этому решению, ко­роль покинул свою резиденцию, назначив Педру ре­гентом Бразилии.

Кортесы — название парламента в Испании и, до 1910 г., в Португалии. »

Хотя в ближайшем окружении принца обнаружи­лось немало сторонников независимости, они стреми­лись избежать той ожесточенной, кровопролитной войны, которая уже много лет велась на территории Испанской Америки, и считали сохранение монархии основой политической стабильности в государстве. Когда кортесы вызвали в Португалию и принца Педру, он, поддавшись уговорам, остался в Америке и в октя­бре 1822 г. был коронован как император независимой Бразилии Педру I, прозванный Освободителем (он правил до 1831 г.). То обстоятельство, что страна сбро­сила колониальный гнет без военного конфликта с ме­трополией, способствовало сохранению относительно­го единства ее населения и целостности территории.