Перед бурей

Предпосылки освободительных революций в колониях Испании и Португалии складывались прежде всего внутри колониального общества, однако росту «пре­ступных помыслов» способствовали и события в Север­ной Америке и Европе — правда, их влияние на ситуа­цию в Иберо-Америке порой весьма преувеличивалось. Многие отечественные историки подчеркивали, что борьба североамериканских владений Англии за неза­висимость завершилась их отделением от метрополии и образованием самостоятельного государства, и этот пример воодушевил креолов и заставил их задуматься о будущем родины, что революционный дух в Испан­ской Америке подпитывался идеями французского Просвещения, поскольку многие отпрыски состоятель­ных креольских семейств, получив образование в Евро­пе, были знакомы с произведениями Вольтера, Мон­тескье, Руссо, и что существенное влияние на настрое­ния креолов оказала Великая французская революция. Среди образованной части колониального общества большой популярностью пользовались также учения английских экономистов, предлагавших новые пути развития торговли, промышленности, сельского хозяй­ства. Особую известность приобрели труды Адама Смита и Давида Рикардо, которые отстаивали свободу предпринимательства, прежде всего торговли, то есть принцип фритредерства.

В последние десятилетия XVIII в. по городским центрам колоний прокатилась волна антиправитель­ственных заговоров. Политическая программа заго­ворщиков предусматривала освобождение от гнета ме­трополии путем вооруженных восстаний (правда, не всегда было ясно, на какие силы они намерены опи­раться) и последующее создание независимых респуб­лик. В середине 1890-х гг. новогранадец Антонио Нариньо перевел на испанский язык и нелегально издал программный документ Французской революции — «Декларацию прав человека и гражданина».

В Бразилии наибольшую известность получил за­говор в Минас-Жераисе (конец 1788 г.), который возглавил артиллерийский прапорщик по прозвищу Тирадентис - «Зубодер» (в юности он был обучен зу­боврачебному делу). Среди его сторонников, которых называли инконфидентами, были военные, представи­тели интеллигенции, священнослужители, торговцы. Выдвинутая ими программа оказалась очень узкой, а круг посвященных в революционные планы — не­большим. Сначала своей главной целью инконфиденты считали борьбу с грабительской налоговой полити­кой португальского двора, затем зазвучали требования отмены монополий, свободы торговли, защиты мест­ной промышленности, наконец, возникла идея образо­вания независимой от Португалии Бразильской рес­публики. Тирадентис и некоторые другие заговорщики настаивали на вооруженном восстании, но далеко не все участники заговора поддерживали столь дерзкие и опасные планы. Не было единого мнения и о судьбе рабства, более того, многие соратники Тирадентиса са­ми владели рабами (которые в то время составляли треть населения Бразилии), и потому их намерения ог­раничивались лишь незначительным улучшением по­ложения чернокожих невольников.

В конце 90-х гг. был раскрыт заговор в Баие — так называемый «мятеж портных». В нем участвовало лишь несколько представителей креольской интелли­генции и немного портных-креолов, большую же часть заговорщиков составили негры-рабы, мулаты и мети­сы. Понятно, что и требования мятежников были раз­личны. Креолов вполне устраивало провозглашение независимости Баии и установление здесь республики, а также отмена торговых монополий и запрета на тор­говлю с иностранцами, «цветные» добивались уничто­жения рабства, предоставления им равных с белыми прав и даже «народной демократии».

К началу XIX в. креольское освободительное дви­жение усилилось. В нем участвовали латифундисты, представители местной промышленной буржуазии, интеллигенция, военные, чиновники, причем многие патриоты, как все чаще стали называть революционно настроенных креолов, теперь уже склонялись к полно­му отделению от метрополии. Они принадлежали к верхушке колониального общества, не доверяли ни метисам, ни тем более индейцам и не рассчитывали на их поддержку. Все надежды возлагались на помощь иностранных государств, особенно Англии — давней соперницы Испании и Португалии. В самих колониях главной движущей силой антиколониального восстания должно было стать креольское ополчение.

Первый серьезный удар по испанской колониаль­ной системе нанесло вспыхнувшее в начале 90-х гг. XVIII в. восстание негров-рабов на Гаити, переросшее в революцию (этот остров был поделен между Испа­нией и Францией). Революционную армию возглавил бывший раб Франсуа Доменик Туссен-Лувертюр. Он основал первое в Латинской Америке независимое го­сударство, на территории которого уже в 1801 г. было отменено рабство.

Между тем представители креольской верхушки на­лаживали контакты с иностранными правительствами. В испанских колониях наибольшую активность про­явил Франсиско Миранда, сын богатого купца из Ка­ракаса. Еще в юности он стал офицером испанской ар­мии, затем участвовал в войне против Англии, которую Испания вела на стороне английских колоний Север­ной Америки. В какие только авантюры не пускался «безрассудный» отпрыск богатых родителей, которым владел неукротимый революционный дух! Чтобы по­нять всю сложность задуманного Мирандой дела, до­статочно лишь проследить за его передвижениями по странам и континентам. Преследуемый испанскими властями, Миранда бежал в США (1783), где пытался договориться о наборе волонтеров и отправке их в Южную Америку для помощи в осуществлении пере­ворота. Переговоры успехом не увенчались, и в поис­ках поддержки Миранда отправился в Европу, объез­дил разные страны и даже посетил Россию, где прожил около года. Главные надежды он по-прежнему возлагал на Англию и потому опять перебрался в Лондон, где представил британскому правительству проект организации военной экспедиции в испанские коло­нии. Этот план был встречен благосклонно, однако его осуществлению помешала Французская революция, для борьбы с которой Англия была вынуждена пойти на сближение с Испанией. В начале 1790-х гг. Миранда переехал во Францию и участвовал в ее «революцион­ной войне» с Пруссией, но и французы не оказали кре­ольскому заговору необходимого содействия. Когда в 1796 г. началась англо-испанская война, Миранда вновь попытался организовать английскую военную экспедицию в Испанскую Америку, но его планы опять не осуществились. Наконец, он сам сформировал отряд добровольцев и под прикрытием британского флота в августе 1806 г. высадился в Коро, небольшом городе на венесуэльском побережье, но повстанцам так и не удалось развить свой успех.

Некоторые бразильские патриоты, не решавшиеся выступить самостоятельно, пытались, как и испанские креолы, заручиться поддержкой европейских держав, а также правительства США, но переговоры ни к чему не привели. Попытки креольских революционеров со­вершить переворот с помощью иностранных держав повсюду закончились провалом. Сколько неимовер­ных усилий и времени оказалось потраченным впус­тую! Почему же патриоты так и не решились опереться на собственный народ? Обычно исследователи объяс­няли это тем, что идея решить проблему с помощью «низов» казалась опасной, тем более что народные мас­сы уже не раз демонстрировали свою силу и могли не только смести власть колонизаторов, но и уничтожить господство креольской верхушки. Иногда исследовате­ли Войны за независимость отмечали, что креолы ясно осознавали и другую опасность: если они сумеют со­хранить свои позиции, но исход борьбы будет зависеть от индейцев, негров и метисов, то после победы анти­колониального восстания придется выполнить многие их требования, а этого руководители креольского дви­жения допустить не могли.

Крайне напряженная обстановка сложилась и в са­мих метрополиях. События в Испании и Португалии повлияли на ситуацию в Иберо-Америке значительно сильнее, чем две великие революции последней четвер­ти XVIII в. — североамериканская и французская. В 1808 г. на территорию Испании вступили французы, и в королевстве разразился правительственный кризис. Царствовавший в то время Карл IV отрекся от престола в пользу своего сына Фердинанда VII. Королевская се­мья была перевезена на юг Франции, где все ее члены находились на положении пленников Наполеона Бона­парта. На испанский трон был посажен его брат Жозеф.

Однако наглые действия французов вряд ли могли серьезно озаботить жителей далеких колоний, если бы не непредвиденное событие: вспыхнувшее в Испании восстание против интервентов переросло в революцию. В испанских провинциях образовались местные хунты, действовавшие от имени Фердинанда VII и взявшие власть в свои руки, затем в Севилье была создана Цент­ральная хунта. В январе 1809 г. она приняла декрет, гла­сивший, что испанские владения в Америке больше не являются колониями, а представляют собой неотъемле­мую часть испанской монархии. Объявлялось равнопра­вие жителей Испании и ее заокеанских владений, каж­дое вице-королевство или генерал-капитанство могло избрать по одному депутату в Центральную хунту.

Казалось, креолы добились того, к чему стремились на протяжении многих десятилетий, но верховная власть в Испанской Америке так и осталась в руках уроженцев Иберийского полуострова. Все попытки ус­тановить на американских территориях самоуправле­ние и тем более отделиться от метрополии решительно пресекались. В начале 1810 г. французские войска ок­купировали большую часть Испании, и судьба упомя­нутого декрета Хунты оказалась под угрозой. Достиг­нув колоний, эта весть послужила сигналом к началу восстания в крупнейших центрах.

Португальский королевский двор во главе с прин­цем-регентом Жоаном (будущим королем Жоаном VI) был изгнан французами еще в 1807 г. и нашел при­станище на бразильской земле. Монарх, его семья и окружение нуждались в значительных средствах для обустройства на новом месте, и потому правительству пришлось заняться реорганизацией колониального хо­зяйства, ставшего к тому времени совершенно неэффек­тивным с точки зрения доходов короны. Прежние за­преты на создание мануфактур и ремесленных мастер­ских были отменены, а финансовая система упорядоче­на. Иностранные корабли получили право заходить в любые бразильские порты, а суда, плававшие под пор­тугальским флагом, — в порты иностранных держав. Колониальный статус Бразилии был ликвидирован, капитании превратились в провинции, и в 1815 г. власти провозгласили создание Объединенного королевства Португалии, Бразилии и Алгарви. Однако противоре­чия между португальцами и уроженцами колонии не только сохранились, но заметно усилились. Многочис­ленное окружение Жоана, прибывшее с ним из Европы, сразу же прибрало к рукам самые престижные и доход­ные административные должности. Значительно вырос­ла армия, офицерский корпус которой также в основном состоял из португальцев. Чиновники, военные и свя­щеннослужители содержались за счет местного населе­ния, что неизбежно влекло за собой увеличение налогов. Бразильцы роптали, а затем начали проявлять и откры­тое недовольство. Их революционные настроения уси­ливались с каждым новым известием об успехах патри­отов в испанских владениях Америки.