Сообщение об ошибке

Notice: Undefined variable: n в функции eval() (строка 11 в файле /home/indiansw/public_html/modules/php/php.module(80) : eval()'d code).

Теотиуакан как Толлан: память майя о великом городе

Дида С., Стюфляев М. ::: Теотиуакан. Город богов

Далёкий Теотиуакан постепенно приходил в запустение, поэтому в VII-IX веках о каком-либо его непосредственном политическом влиянии не могло быть и речи, но майя сохранили воспоминание об уже почти легендарной прародине многих правящих династий. Например, в 695 году «Священный Кукульский Владыка» Хасав-Чан-К’авииль І возродил своё царство после долгого периода ослабления, одержав очень важную победу над Канулем. Он пышно отметил этот триумф в собственной столице и через тринадцать дней после битвы в одежде мексиканского воина «представил» захваченных пленников, то есть провёл некий обряд подготовки пленённых врагов к жертвоприношению. Затем в день 9.13.3.9.18, 12 Эц’наб 11 Сак (17 сентября 695 года) состоялась ещё одна торжественная церемония: правитель совершил кровопускание и ритуал вызывания божества. Дату для действа выбрали неслучайно: по Долгому счёту майя тогда истекло ровно тринадцать двадцатилетий после смерти Хац’о’м-Куйя, выдающегося родоначальника «мексиканской» ветви династии. Посредством таких символических манипуляций Хасав-Чан-К’авииль І явно стремился продемонстрировать своим подданным, что является достойным преемником царей «золотого века»: Хац’о’м-Куйя, Йаш-Нуун-Ахиина І, Сихйах-Чан-К’авииля ІІ.

Для Кукуля желание подчеркнуть непрерывную связь со славным прошлым и обращение к теотиуаканской символике представляется вполне естественным. Более неожиданно, что его кровные враги, канульские цари, также не брезговали этой темой. На крышке вазы неизвестного происхождения, хранящейся теперь в Музее всех святых (Museum zu Allerheiligen, Шаффхаузен, Швейцария), самый могущественный представитель династии, Йукноом-Ч’еен ІІ (636-686), посмертно назван «человеком из Виинте’нааха». Этот правитель вышел победителем из внутренней междоусобицы и перенёс резиденцию канульских владык на территорию современного городища Калакмуль, а потому потомки воспринимали его как в некотором смысле родоначальника, основавшего новую эпоху. Мы пока слишком мало знаем о ранней истории Кануля и не имеем каких-то надежных свидетельств его контактов с Теотиуаканом в IV-V веках, но ваза из швейцарского музея доказывает, во всяком случае, что, хотя «Священные Канульские Владыки» блестяще использовали распад «Нового порядка», они вовсе не отвергали теотиуаканское наследие.[1]

Сходного идеологического курса придерживались и вассалы Йукноом-Ч’еена ІІ. В VII веке после долгого кризиса прошлых лет на большую политическую сцену вернулся Пьедрас-Неграс. Утратив поддержку протекторов из Теотиуакана, владыки Йокиб-К’ина’ стали теперь важными союзниками Кануля на Усумасинте. В тексте вышеупомянутой панели 2 из Пьедрас-Неграса рассказывается, что в день 9.11.6.2.1, 3 Имиш 19 Кех (24 октября 658 года) местный царь Ицам-К’ан-Ахк III, готовясь к началу большой войны, собрал союзников и взял шлем ко’хав пред глазами канульского бога-покровителя Йаш-Ха’аль-Чаахка.[2] Действо представлено как прямая аналогия к обряду, совершённому Йат-Ахком І в Виинте’наахе в 510 году. Идеологический смысл апелляции к действиям предка вполне прозрачен: точно так, как Йат-Ахк І разгромил своих противников при поддержке «западного калоомте’» Тахоом-Ук’аб-Тууна, Ицам-К’ан-Ахк III достигнет успеха в союзе с Йукноом-Ч’ееном ІІ.

Панель 2 из Пьедрас-Неграса. Фото: Т. Малера (по T. Maler «Researches in the Central Portion of the Usumatsintla Valley», 1901)

Панель 2 из Пьедрас-Неграса. Фото: Т. Малера (по T. Maler «Researches in the Central Portion of the Usumatsintla Valley», 1901)

Самые глубокие корни теотиуаканская символика пустила в Копане. Там уже при первых преемниках К’инич-Йаш-К’ук’-Мо’ возник подлинный культ основателя династии. При этом, хотя он был этническим майя и происходил из Хушвицы, потомки предпочитали подчёркивать его связи с Теотиуаканом. На позднеклассических монументах К’инич-Йаш-К’ук’-Мо’ изображали воином в мексиканском облачении, а в текстах он имеет титулы «владыка из Виинте’нааха», «человек из Виинте’нааха» и так далее. Фасады нескольких сооружений в Копане украшены разнообразными мексиканскими мотивами, например, масками теотиуаканского Бога грозы. Поздняя версия «Храма 16», возведённого над гробницей первого шукуупского царя, по мнению некоторых исследователей, строилась в целях воссоздания адосады пирамиды Солнца в Теотиуакане, предполагаемого Виинте’нааха письменных источников. Но самым ярким примером синтеза майяской и мексиканской традиции служит необычная надпись, размещенная внутри «Храма 26». Исследователей заинтересовало не столько даже её содержание, а форма письма. Выполненный полнофигурными иероглифами[3] текст представляет собою один из наивысших образцов каллиграфического мастерства древних майя и сочетает два типа знаков: наряду со стандартной майяской записью в параллельных столбцах дано такое же количество блоков, состоящих из смеси майяских и теотиуаканских символов. Более того, майяская и «мексиканская» части текста читались отдельно, вопреки стандартному для письменности майя порядку чтения блоков двойными колонками. Следовательно, мы имеем дело с двумя особыми, но параллельными записями. Среди эпиграфистов по-прежнему продолжается дискуссия относительно природы «теотиуаканского» текста: является ли он подлинным переводом майяской части или же вольным набором знаков, призванным создать лишь иллюзию двуязычия? Впрочем, для нашей темы важно подчеркнуть другое: «Храм 26» строили с целью увековечить память о славном прошлом «Священных Шукуупских Владык». Иероглифическая лестница, ведущая к его вершине, содержит самую длинную известную на сегодняшний день надпись майя с перечислением деяний местных царей, а статуи пяти из них, одетых по-мексикански, установили посреди ступеней. Итак, опять-таки в представлении правящей элиты величие династии ассоциировалось с теотиуаканским наследием.

Даже в IX веке, когда уже начался коллапс цивилизации майя классического периода, правители, пытавшиеся продемонстрировать возрождение своего царства, обращались к образам, связанным с возникновением «Нового порядка». Мачакила, один из центров в долине реки Пасьон, на протяжении длительного времени зависела от более могущественных соседей, но около 800 года обрела самостоятельность. Местный владыка взял красноречивое имя Очк’ин-Калоомте’ («западный калоомте’»), а его преемник носил титул «игрок в мяч из Виинте’нааха». Даже на последнем известном монументе из Тикаля, датированной 869 годом стеле 11, тогдашний кукульский царь Хасав-Чан-К’авииль ІІ, вероятно, назван потомком «владыки из Виинте’нааха». Осуществляя отчаянную попытку вернуть былое величие, он шёл проторенным путём апелляции к славному прошлому.

Приведённый перечень примеров использования поздними царями майя памяти о давно пришедшем в упадок Теотиуакане вовсе не является исчерпывающим, при желании его можно продолжить. Как отмечает Д. Стюарт, в VII-IX веках Теотиуакан, утратив позиции главной политической силы в Месоамерике и в частности в низменностях майя, в то же время превратился в прототип Толлана – идеализированной столицы легендарных тольтеков и их мудрого правителя Кецалькоатля. Во времена появления в Новом свете испанцев Толлан в сказаниях многих месоамериканских народов, в частности могущественных ацтеков, предстает как своеобразный земной рай, место, откуда берут начало устоявшиеся нормы общественной и политической жизни, происходят царские династии. В ряде колониальных источников раз за разом встречаем воспоминания о прибытии целых народов на новые земли из далекой прародины, часто расположенной на западе. Например, майя горной Гватемалы, киче и какчикели, считали, что происходят из Тулана-Суйвы и достигли места своего теперешнего проживания после длительного путешествия. Вполне логично, что для царей майя в эпоху поздней классики Теотиуакан стал именно таким Толланом, тем более их представления основывались на воспоминаниях о реальных событиях конца IV – начала VI веков: гегемонии «западных императоров» и прибытии основателей многих династий из Виинте’нааха.



[1] Упомянутого на крышке вазы царя отождествляет с Йукноом-Ч’ееном ІІ А. Токовинин, по мнению же К. Прагера там фигурирует основатель династии «Священных Канульских Владык».

[2] О том, что Йаш-Ха’аль-Чаахк считался богом-покровителем канульских царей, свидетельствует в частности надпись на панели из Канкуэна.

[3] Полнофигурными в письменности майя называют сложные и изысканные иероглифы, имеющие вид людей или других живых существ.