К истории вопроса

Проблема землепользования и форм собственности на землю в обществе науа накануне испанского завоевания занимает одно из центральных мест в исследованиях этой крупнейшей аборигенной цивилизации Центральной Мексики постклассического периода (XI—XVI вв н.э.)^[1]. Немалую роль в интересе историков, этнологов и социальных антропологов к данной теме сыграли сложившиеся еще в конце XIX в. на волне развития эволюционизма представления о том, что в любом социуме формы собственности на землю, во-пер­вых, тесно связаны с общинной организацией и системами родства и, во-вторых, постоянно трансформируются в соответствии с опреде­ленными историческими закономерностями (и, стало быть, являют­ся принципиально важными институтами для исторической типоло­гии любого доиндустриального общества).

Стоит отметить, что начало изучению земельных отношений в доиспанском обществе науа было положено именно в тот период, когда эволюционизм активно утверждался в качестве ведущего теоретиче­ского направления в исторических и общественных науках. В 1878 г. вышла в свет работа социального антрополога и археолога Адольфа Банделье «О распределении и владении землями и обычаях наследова­ния среди древних мексиканцев», которая оказала большое влияние на последующее восприятие исследователями не только доиспанской системы землепользования науа, но и общего уровня развития их со­циальной организации. Опираясь на идеи своего учителя, «отца соци­альной антропологии» Льюиса Генри Моргана, А. Банделье пытался доказать, что в доиспанском обществе науа вся обрабатываемая и не­обрабатываемая земля была распределена между calpolli, т.е. общи­нами, которые он без достаточных для того оснований отождествил с патрилинейными экзогамными кланами [Bandelier 1878: 389]. Соот­ветственно, любому индивиду земельный надел предоставлялся в за­висимости от того, к какому «клану» он принадлежал по рождению, и только во временное пользование. Никакой дифференциации зе­мельного фонда, по мнению А. Банделье, не существовало, не говоря уже о частной собственности на землю [Ibid: 442]. Он сделал вывод о том, что в доиспанском обществе науа кровнородственные связи преобладали над территориальными и, следовательно, оно не достигло стадии государственности (вслед за Л.Г. Морганом А. Банделье рас­сматривал государство как форму организации общества, основанную именно на территориальных связях) [Ibid: 447].

Несмотря на то что большинство последующих исследователей доиспанского общества науа не поддержали вывода А. Банделье об отсутствии государственности у науа до испанского завоевания, точ­ка зрения об исключительно коллективном характере землевладения в Центральной Мексике в до контактную эпоху возобладала. Она про­должала господствовать вплоть до середины XX в., ее пережитки можно найти даже в некоторых современных работах, в особенности написанных отечественными исследователями. Между тем катего­ричные выводы А. Банделье и более осторожные заключения таких исследователей 30—40-х годов XX в., как Мануэль Морено, Пауль Киргхофф, Артуро Монсон, о «переходном» характере землепользо­вания в доконтактном обществе науа были основаны на весьма огра­ниченном круге опубликованных и известных в тот период источни­ков [Moreno 1931: 58-59; Kirchoff 1954: 360-361; Kirchoff 1959: 259—270; Monzón 1949: 32-33]. В первую очередь, это были «Краткое и общее сообщение о сеньорах Новой Испании» испанского судьи Алонсо де Сориты (ок. 1564—1565 гг.), «Индейская монархия» фран­цисканца Хуана де Торкемады (1591—1611 гг.), «Мексиканская хроника» внука Мотекусомы Шокойоцина Эрнандо Альварадо Тесосомока (1598 г.) и «История чичимеков» Эрнандо Альвы Иштлилшочитля (первая половина XVII в.), хрониста-метиса, который по жен­ской линии был отдаленным потомком Несауальпилли, последнего доиспанского правителя «царства» Аколуакан (северо-восточная часть долины Мехико) [Zorita 1891; Torquemada 1723; Alvarado Tezozomoc 2001; Alva Ixtlilxochitl 1892].

Нетрудно заметить, что все эти сочинения — довольно поздние хроники обобщающего характера, написанные к тому же (за ис­ключением «Мексиканской хроники» и «Истории чичимеков») ка­толическим миссионером и испанским чиновником, для которых социальная организация науа оставалась даже в колониальный пе­риод явлением чуждым и до конца непонятным. Следует добавить, что именно в силу позднего времени создания труды Х.де Торке­мады, Э. Альвы Иштлилшочитля и отчасти А. де Сориты в значи­тельной степени являются компиляциями более ранних и более близких к исходному культурному контексту работ первой полови­ны XVI в., которые сохранились только в отрывках или были пол­ностью утрачены. Более того, все эти поздние авторы часто копи­ровали либо один общий источник, либо друг друга, так что ученые конца XIX — середины XX в., которые, в основном, опирались на их труды, по сути, имели дело не с независимыми свидетельствами, а с несколько модифицированными версиями одного и того же текста.

Между тем многие документы из центральных и местных архивов и библиотек Мексики, Испании и США, содержавшие ценнейшую информацию о землепользовании в разных altepetl (городах-государ­ствах науа до прихода испанцев), оставались не только не опублико­ванными, но даже не найденными и неизученными. Ситуация начала меняться лишь с середины XX в., когда мексиканские, американские, испанские, немецкие исследователи начали активно изучать, перево­дить и публиковать архивные документы, написанные как на испан­ском языке, так и на языке науатль и латыни.

В 1940 г. крупнейший мексиканский историк Вигберто Хименес Морено обнаружил в Главном архиве нации в г. Мехико документ, известный как «Слова сторонников дона Педро Тлакауэпанцина». Это собрание свидетельских показаний в пользу прав одного из сы­новей последнего доиспанского правителя мешика-теночков Мотекусомы Шокойоцина на владение землями в долине р. Тула на терри­тории современного штата Идальго, которое было составлено еще в 1541 г. на латинском языке [Pérez Rocha, Tena 2000: 141]. В 1946 г. этот памятник был переведен с латыни на испанский язык и опубли­кован антропологом Грегорио Росасом Эререрой в журнале «Тлалокан», который и по сей день специализируется на издании архивных материалов [Rosas Herrera 1946: 150-162].

В 1964 г. мексиканский историк и социальный антрополог Педро Карраско Писана опубликовал отрывки из манускриптов из Истори­ческого архива Национального института антропологии и истории Мехико (и представил их первое описание). Это самые ранние из из­вестных ныне переписей аборигенного населения колониального периода (поселения на территории современного штата Морелос). В них приводятся подробные описания земельных наделов каждого жителя. Эти документы ориентировочно датируются 1535-1540 гг. [Carrasco 1964: 373-378].

Чуть позже, в 1966 г., видный американский историк Говард Клайн опубликовал подробный анализ «Карты из Остотикпака» — самого раннего из дошедших до нас земельного плана науа, выполнен­ного около 1540 г. в значительной степени в соответствии с основны­ми принципами составления доиспанских земельных планов [Cline 1966: 77—115]. К своей работе Г. Клайн приложил несколько репро­дукций данного документа, хранящегося ныне в Библиотеке Конг­ресса (Вашингтон, США) [Ibid: 78]. В течение последующих двух де­сятилетий (1970—1990 годы) мексиканские, американские и немецкие исследователи Луис Рейес Гарсиа, Тельма Сулливан, Ханс Юрген Прем, Артур Андерсон, Френсис Бердан, Джеймс Локхарт, Сара Клайн, Сьюзан Киллог проделали огромную работу по поиску, изу­чению, переводу и публикации документов XVI в. из Главного архива нации, а также из центральных и муниципальных архивов штатов Тласкала, Пуэбла, Морелос и Мехико — основной этнической терри­тории науа. Они использовали эти источники для написания целого ряда монографий о землепользовании и общинной организации науа до и после испанского завоевания [Reyes Carcía 1978; Sullivan 1987; Prem 1974; Anderson, Berdan, Lockhart 1976; Cline 1993; Kellog 1995].

В 1970 г. сотрудник Гамбургского музея народоведения и преисто­рии Гюнтер Циммерман издал на немецком языке подборку писем потомков доиспанских правителей науа испанским монархам Карлу V(I) и Филиппу II, в которых содержались просьбы о возвращении утраченных земельных владений предков [Zimmermann 1970]. Все эти послания содержат либо перечни, либо описания, хотя зачастую весьма краткие, испрашиваемых земельных угодий и поселений наряду с историческими справками о распределении и наследовании земель в течение нескольких поколений. В середине 1980-х годов в Главном архиве Индий (Севилья, Испания) мексиканская исследо­вательница Эмма Перес Роча обнаружила две копии «Донесения до­ньи Исабель де Моктесума» — ранее неизвестного полного свода ма­териалов судебного процесса 1546—1556 гг. о возвращении донье Исабель де Моктесума Текуичпоцин (одной из дочерей Мотекусомы Шокойоцина и его главной супруги) всего движимого и недвижи­мого имущества обоих родителей [Pérez Rocha 1998]. Этот инте­реснейший памятник был впервые опубликован только в 1998 г. под названием «Привилегии в борьбе: Донесение доньи Исабель де Моктесума».

Наконец, в самом начале 2000-х годов мексиканская исследова­тельница Веренисе Сипатли Рамирес Кальва предприняла кропотли­вое изучение нескольких сотен документов из томов № 255 и 256 раз­дела «Неотчуждаемые имения и майораты» Главного архива нации в г. Мехико. В них имеются подробные сведения о формах земельной собственности и землепользования в XIV—XVI веках на территории современного штата Идальго, где также располагались некоторые из земельных угодий правителей мешика-теночков и их родственников [Ramírez Calva 2005]. К сожалению, результаты ее работы еще не опубликованы.

Рис. 1. Первый лист «Донесения доньи Исабель де Моктесума (AGI Real Patronato 245)

Все эти исследования принесли много новой и поистине уникаль­ной информации о доиспанских формах землевладения, особенно среди pipiltin — наследственной знати науа, различных категориях зе­мель и значении редистрибуции земли в обеспечении материальной основы социальной стратификации общества науа. Они убедительно продемонстрировали всю сложность и многообразие вариантов тра­диционной системы землепользования, равно как и институтов, обеспечивавших ее функционирование. В результате прямолинейная концепция, заложенная еще А. Банделье, была пересмотрена. Тем не менее многие вопросы, впервые поднятые в его работе, остаются от­крытыми. Обилие информации и неизбежная противоречивость ее наряду с различиями в теоретических подходах исследователей при­вели к тому, что, например, В. Рамирес Кальва не без оснований охарактеризовала современное состояние проблемы как граничащее с «лабиринтом без выхода» [Ibid: 1]. Основными вопросами, которые и по сей день, продолжают вызывать ожесточенные споры, являются следующие:

—         Как трактовалось понятие собственности в доиспанском об­ществе науа?

—         Что именно находилось в частном или коллективном владе­нии — сами земли или урожай, собираемый с них?

—         Сколько категорий земель существовало в доиспанском об­ществе науа и в чем заключались основные различия между ними?

—         Существовала ли у науа до прихода испанцев наряду с кол­лективной частная собственность на землю и, следовательно, куп­ля-продажа земли и земельный рынок?

—         Каково было соотношение между формами землевладения и структурой домохозяйств, кровнородственных коллективов и об­щин — (науат: calpolli, tlaxilacalli)?

—         Каковы были основные принципы распределения земель, кто контролировал это распределение?

—         От каких факторов в действительности зависел доступ каж­дого конкретного лица к земельным угодьям? Являлись ли тако­выми, к примеру, членство индивида в определенной общине или кровнородственном коллективе, социальный ранг индивида при рождении или занимаемая им административная долж­ность?

—         Каким образом осуществлялись эксплуатация земельных угодий знати (в том числе верховных правителей — науат: huey tlahtoqué) и управление ими?

Стоит оговориться, что данная работа ни в коей мере не претен­дует на какое-либо кардинальное решение всех этих фундаменталь­ных вопросов, поскольку эта задача явно выходит за рамки одной статьи. Цели настоящей работы значительно скромнее и заключа­ются в том, чтобы, во-первых, осветить перед отечественным чита­телем современное состояние изученности данной проблемы, во- вторых, на основе данных опубликованных и неопубликованных источников, собранных автором в ходе исследовательских стажиро­вок в Испании и Мексике в 2006 и 2008 гг., представить свою пред­варительную реконструкцию форм землевладения среди знати науа Центральной Мексики, в первую очередь среди членов династий правителей мешика-теночков и их основных партнеров по Трой­ственному Союзу из «царства» Аколуакан со столицей в г. Тескоко и «царства» Тепанекапан со столицей в г. Тлакопан до прихода ис­панских завоевателей.