Глава седьмая
Теперь идти стало значительно легче, и, хотя крепость оказалась дальше, чем они предполагали, солнце стояло еще высоко, когда путники достигли Силустани.
Но единственные ворота города были заперты, и стража остановила их окриком.
- Ни шагу дальше! Кто вы и что вам нужно?
Воины на городских стенах были в боевых шлемах, закрывавших уши, их вооружение состояло не только из длинных копий-чонт, они держали в руках и легкие метательные дротики, и обоюдоострые секиры с массивными рукоятками.
- Что случилось? - пораженный Синчи осмелился рассуждать вслух. Столько раз я бывал здесь, и всегда эти ворота запирались только на ночь.
- Эй, вы! Говорите, что вам нужно? - уже со злобой закричал часовой.
Ловчий неторопливо снял шлем, открывая тяжелые золотые серьги в виде колец, которые носили только высшие сановники, откинул походный плащ, обнажая свою короткую воинскую тунику, украшенную красной вышивкой, какую закон разрешал носить только инкам.
- Говори ты! - приказал он Синчи.
- Великий ловчий сына Солнца, инка Кахид, удостоил вас своим прибытием. Открывайте! - поспешно закричал гонец.
Часовые на стене заволновались, начали торопливо переговариваться, потом отозвался кто-то, несомненно привыкший приказывать. Шлем, который показался в бойнице, блестел и был украшен крылом птицы.
- Перед вами Каркильяка, который по велению сына Солнца правит в Силустани. Говори, пришелец, по чьему приказу и зачем прибыл ты сюда?
Ловчий показал поочередно свои знаки и свой кипу, который извлек из сумки.
- От имени сапа-инки, сына Солнца.
- Какого сапа-инки?
- Существует только один сапа-инка, Уаскар, сын Уайны-Капака.
- Да благословит бог Инти его и вас. Открыть ворота! - скомандовал наместник провинции.
В забаррикадированных воротах отодвинулись тяжелые, старательно подогнанные друг к другу брусья. В образовавшуюся щель можно было с трудом протиснуться поодиночке. Ловчий, ни минуты не колеблясь, нырнул в темный проход. Синчи последовал за ним.
На небольшой площади, окруженной глухими стенами, стоял отряд воинов в полном вооружении. Военачальник в дорогих доспехах и в наряде, предписанном для кураков, занимающих высокие должности, почтительно, хотя и с достоинством, приветствовал гостя.
- Я знаю твое имя, великий господин. Мы ожидали твоих приказов по поводу большой охоты.
- Я послал кипу и словесный приказ по дороге на Юнию.
- Я знаю, великий господин. Но гонец свалился с поврежденного моста, и все погибло.
- Поэтому я и прибыл сюда.
- Через горы? Вчера там свирепствовала сильная буря. Даже горцы боятся идти на перевал в такую погоду.
- Я шел по велению сына Солнца, - резко оборвал его Кахид. Ему вспомнились странные вопросы, которыми его остановили у ворот, и он спросил у коменданта крепости:
- Ответь мне, вождь, почему перед началом большой охоты ты прибег к таким предосторожностям? И что значат эти слова: какому сапа-инке я служу?
- Потому что их теперь двое, - мрачно отозвался Гарсильяка. - Великий инка Атауальпа в Кито провозгласил себя сапа-инкой, возложил на голову повязку властелина с двумя перьями птицы коренкенке. Его войска движутся на юг.
Кахид не смог скрыть своего удивления. Он быстро спросил:
- Когда это случилось? Вот уже месяц, как я занят подготовкой к охоте и вести из Куско до меня не доходят.
- Я знаю только, что войска Атауальпы со второй половины минувшего месяца идут к югу. Они движутся вдоль берега океана и завладели уну Анкачс. Идут они также по главной дороге и уже находятся в Кахамарке. А здесь за горами они захватили Мойомамбо. Поэтому я и держу крепостные ворота на замке, - пояснил курака.
- Каковы их силы? - коротко поинтересовался Кахид, и старый воин молча протянул ему свой кипу. Ловчий внимательно присмотрелся к цвету шнурков и принялся перебирать узелки.
- Ну, хорошо, - произнес он минуту спустя. - Ты правильно поступил. Но это не мое дело. Большая охота должна состояться. Теперь мясо будет особенно нужно.
- Твое слово - приказ, великий господин. Однако воины...
- Мне не нужны твои воины. Ты созовешь только местных жителей, как велит закон. А зверя здесь много?
- Много, пожалуй, еще никогда столько не бывало. С момента последней большой охоты особенно расплодились стада вигоней. Гуанако, впрочем, тоже много, как и лесных серн. Больших тити мои люди забивают по нескольку штук в году, и все-таки зверью не видно конца.
- Хорошо, что есть еще тити. А как обстоит дело с незаконной охотой?
- Был один случай, - неохотно отозвался Гарсильяка. - Какой-то переселенец из племени колья убил гуанако. И к тому же самку.
- Как с ним поступили?
- Как повелевает закон, - коротко отозвался воин и в свою очередь спросил: - А сын Солнца намерен остановиться в Силустани?
- Нет. Он поселится в Уануко, где уже готовят дворец и куда прибудет также главная мамакона вместе с избранными девами Солнца.
Комендант крепости, даже не пытаясь скрыть своей радости, принялся все же торопливо объяснять:
- Для нас большое счастье, когда сын Солнца навещает преданный ему город. Но мост на дороге у Юнии сорван... А дворец Уайны-Капака пребывает лишь в ожидании духа своего великого властелина. Для здравствующего сапа-инки мы начали строить новый, но он еще не готов.
- На этот раз он не понадобится, - успокоил Гарсильяку ловчий. - Сын Солнца отправится в Куско после праздника Райми и остановится в Айякучо, а потом в Уануко. Большую охоту мы завершим там, на плоскогорье за высокими горами. Я уже выбрал место.
- Ты мудро поступил, великий господин, - согласился Гарсильяка.
Синчи заснул как убитый, отсыпаясь за предыдущую ночь, но сразу очнулся, когда кто-то тронул его за плечо. В помещении был уже серый полумрак, с окрестных вершин тянуло предрассветным холодком.
Ловчий Кахид смотрел на молодого часки.
- Отдохнул? - коротко спросил он. Голос у ловчего был хриплый, глаза запали, губы пересохли и запеклись.
- Да, великий господин. - Синчи, привыкший к внезапным ночным побудкам, тотчас же пришел в себя.
- Это хорошо. Ты должен отправиться в дальнюю дорогу.
- Через горы, великий господин? В Уануко?
- Нет, дальше. Ты побежишь прямо в Куско.
Синчи был потрясен, однако привычка к беспрекословному повиновению заставила его лишь послушно повторить:
- Я побегу в Куско.
Инка глубоко вздохнул, как бы собираясь с мыслями, и принялся подробно объяснять, не сводя глаз с лица бегуна.
- Я понял, что ты вынослив, отважен и предан. Я намерен поручить тебе важное дело. Конечно, если направить эту весть через обычных часки, получится гораздо быстрее. Однако мост сорван, а кроме того, я не желаю... Ну, да это не важно. Я хочу, чтобы это донесение нес один гонец.
- Будет так, как ты приказываешь, великий господин.
- Это слова огромной важности. Ты должен помнить решительно все, пока будешь бежать, но обязан забыть все до единого слова, когда повторишь это послание тому, кому следует.
- Я запомню все, чтобы повторить кому следует.
- Спутаешь, выболтаешь, потеряешь кипу - тебя ждет смерть. Хорошо справишься с заданием, можешь просить обо всем, о чем только захочешь.
- Даже... о девушке, великий господин? Хотя бы и не в то время, когда все выбирают жен?
- О девушке? - удивился ловчий. - Для чего? Ах, ты влюбился. Ну, молодые всегда глупы. Хорошо, пусть будет девушка. А теперь слушай: ты побежишь в Куско. Сначала долиной Перене, потом вверх долиной Урубамбы. В Куско прикажешь провести тебя к верховному жрецу храма Солнца. К уильяк-уму. Покажешь ему этот знак.
Он протянул Синчи золотую бляху на тонком ремешке и сам повесил ее на шею гонцу. На бляхе были выбиты какие-то значки, смысла которых Синчи не понимал.
- Потом отдашь этот кипу. - Связка была завернута в тонкую, тщательно выделанную шкурку молодой ламы. Инка на минуту заколебался и неожиданно принялся говорить на каком-то языке, похожем на кечуа, но непонятном. Синчи догадался, что это запрещенный для простых людей тайный язык инков.
- Можешь ли ты заучить это на память, не понимая смысла? Слушай и повторяй!
Однако все попытки оказались тщетными. Зазубривание двух фраз на чужом языке оказалось почти невозможным делом даже для натренированной памяти часки.
Инка вынужден был изменить свое решение и начал говорить на обычном языке кечуа.
- Передай святейшему уильяк-уму следующие слова: "Докладывает Кахид, ловчий. Уну Уануко под угрозой. Если сын Солнца собирается отправиться на охоту - необходимо послать воинов в долину Уальяго, в долину Напо и в уну Гуамачуто. Великий инка Атауальпа собрал огромные силы и движется на Куско. Это означает войну. Я, Кахид, ловчий, советую отложить охоту".
- Повтори еще раз, - резко приказал ловчий, когда Синчи произнес весь текст от начала до конца. - Хорошо. Помни: твоя жизнь или девушка. Возьми еще вот этот знак. - Он протянул гонцу овальную серебряную бляху с выбитой на ней пастью ягуара. - В каждом тамбо получишь еду и ночлег, на любом сторожевом пункте тебе окажут всяческое содействие. Но помни: ты несешь известие огромной важности. Ты обязан бежать сколько достанет сил!
- Я буду делать перегоны по восемь сторожевых пунктов в день, - веря в собственную выносливость, пообещал Синчи.
- Это хорошо. Ты получишь также запас листьев коки.
- Я стану жевать их по мере необходимости и буду бежать по восемь сторожевых пунктов ежедневно.
- Лучше по шесть или семь, но зато равномерно. А теперь подкрепись, пусть тебе дадут новые сандалии и беги. Не забудь о листьях коки.
Когда Синчи выбежал за крепостные ворота и направился к югу, инка стоял наверху высокой башни, сложенной из массивных подогнанных друг к другу камней, и наблюдал за удаляющейся фигуркой. Он мог бы еще вернуть его; какой-нибудь молодой часки успел бы догнать Синчи. Но Кахид только на короткий миг заколебался. Сыну Солнца на этой охоте грозила серьезная опасность. Он поступил, несомненно, правильно. Если Атауальпа начал военные действия, сын Солнца Уаскар должен остаться в Куско или даже перебраться в Саксауаман - эту недоступную крепость, и спокойно выжидать, бросив войска против мятежного брата.
Но сапа-инка Уаскар, несмотря на свою рассудительность и мудрость, человек упрямый. Единокровных братьев из Кито - Атауальпу и Тупака-Уальпу он терпеть не может. Он способен отправиться на охоту хотя бы ради того, чтобы продемонстрировать свое презрение к бунтовщикам. А в таком случае...
Ему вспомнилось единоборство черного ягуара с черным медведем. Ох, почему же Супай не дал ему взглянуть на исход этой символической схватки? Можно было бы сделать выводы и поступить надлежащим образом. Оба хищника сорвались в темноте в пропасть. Однако это не может явиться предсказанием. Ведь из схватки всегда кто-то выходит победителем. А третьей силы нет во всем Тауантинсуйю. Уаскар или Атауальпа.