РЕСПУБЛИКА (1890-1930)

II.

Конституция 1891 года. Революция 1889 года развязала силы эконо­мического развития Бразилии. Временное правительство, которое воз­главил Деодору да Фонсека, сразу же оказало помощь энергичным группам промышленников и владельцев кофейных плантаций. Руи Барбоса, министр финансов, создал банковскую систему облеченную правом вы­пуска бумажных денег. Так как правительство не располагало запасами золота для обеспечения этой эмиссии, оно опиралось на выпуск облига­ций, которые приобретали новые банки. Банк Бразилии и сам занимал­ся широким кругом деловых операций, кредитуя финансовые предпри­ятия, работы по освоению новых земледельческих угодий, железнодо­рожное строительство и другие аналогичные предприятия. В то же са­мое время внезапное умножение количества находившихся в обращении денег привело к дикой оргии спекуляции, сходной по характеру с анало­гичными бумами, происходившими в то время во Франции, Соединен­ных Штатах и Аргентине. Возглавляемое Фонсекой правительство, яв­лявшееся по существу диктатурой, смотрело сквозь пальцы на царив­шую коррупцию. В 1892 году мыльный пузырь лопнул, оставив моло­дую республику уже в начальный период ее существования обременен­ной тяжелыми долгами.

Тем временем конституционная ассамблея, разрабатывавшая консти­туцию (она явилась в основном делом рук Руи Барбосы), в начале 1891 года завершила свою работу. Конституция, провозглашенная 24 февраля 1891 года, создала Соединенные Штаты Бразилии. Конституция предус­матривала органы исполнительной власти в лице президента и вице-пре­зидента; оба они избирались сроком на четыре года прямым голосовани­ем граждан мужского пола, достигших 21 года. Президент назначал свой собственный кабинет. Двухпалатное законодательное собрание состояло из сената, члены которого, по три от каждого штата, избирались сроком на девять лет, и палаты депутатов, избиравшейся каждые три года пря­мым голосованием пропорционально численности населения. Органы су­дебной власти были представлены верховным судом Бразилии и рядом судов низшей инстанции; члены их назначались президентом пожизнен­но. Показателем роста демократии являлось наличие в конституции билля о правах, включавшего специальный пункт о свободе вероисповедания.

Особенно больше значение имело одно экономическое установление конституции, которое предоставляло всем штатам право самим вводить и взимать экспортные налоги. Установление это, как показала последую­щая история, автоматически делало штаты Сан-Паулу и Минас-Жераис, на долю которых приходилась львиная доля экспорта страны, решающей силой развития Бразилии. Быстро накопив значительные средства в казне штатов, они смогли превратить в свое орудие пост президента и конг­ресс, а через них утвердить политическое господство и над другими штатами, державшееся вплоть до 1930 года.

Фонсека, назначавший представителей военщины на посты губерна­торов штатов, значительно увеличил численность армии и разрешил ее личному составу участвовать в политической жизни, чем облегчил свое собственное избрание в качестве первого президента на основе конститу­ции; вице-президентом стал Флориану Пейшоту. Фонсека и его окруже­ние, неспособные понять, что в экономике Бразилии произошли корен­ные перемены, не имели никакой программы развития страны. Резуль­тат мог быть только один — влиятельные владельцы кофейных планта­ций и другие деловые группы стали осуждать правительство, что в свою очередь вынудило президента подавить свободу слова и поддержать дик­таторское правление своих ставленников. Конгресс, отказавшийся в ка­честве ответной меры утвердить закон об увеличении армии, в ноябре 1891 года был распущен, и Фонсека установил диктаторский режим.

Во многих места вспыхнули восстания, но особенно грозную силу они приобрели в штатах Сан-Паулу, Риу-Гранди-ду-Сул и Минас-Жера­ис. Военно-морской флот, которым командовал адмирал Жозе ди Меллу, а также часть армейских лидеров присоединились к мятежу на Юге. Фонсеке оказалось не под силу подавить это восстание, и 23 ноября он вышел в отставку; пост главы исполнительной власти перешел к вице-президенту Пейшоту. Пейшоту, как и его предшественник, был представителем военщины, но он был помоложе и принадлежал к людям бо­нго непреклонным; вместо того чтобы вернуться к системе конституци­онного правления, он предпринял ряд шагов, направленных на дальней­шее упрочение диктаторского режима. При помощи военной силы Пей­шоту принялся свергать президентов и губернаторов штатов, а конгресс вставлял утверждать свои акты. Несколько месяцев царил мир, но затем снова начались мятежи, которые в сентябре 1893 года переросли в серьезное восстание. Движение снова возглавили штаты Риу-Гранди-ду-Сул. Сан-Паулу и Минас-Жераис; присоединился к нему и адмирал ди Меллу. Войдя со своими кораблями в бухту Рио-де-Жанейро, он направил дула своих пушек на столицу, чтобы заставить Пейшоту уйти в от­ставку. Президент, действуя без промедлений, бросил в тюрьмы всех ниц, сочувствовавших восстанию, нацелил пушки форта на флот и при­цел их в состояние боевой готовности. Когда дела приняли такой оборот, командующие военно-морскими силами Соединенных Штатов, Англии, Италии, Франции и Португалии предостерегли Меллу, что они не потер­пят бомбардировки столицы. Еще более тяжелым ударом явилось то, что американский адмирал Бенэм взял под свою защиту американских куп­цов, когда они выгружали на берег грузы своих судов. После того, как береговые батареи открыли огонь и потопили корабли Меллу, он признал безнадежность военного положения и бежал на юг, где рассчитывал при­соединиться к мятежным армиям. Но и на юге войска Пейшоту разбили повстанцев прежде, чем они смогли соединиться. К концу года борьбы мир был снова восстановлен, и только непримиримые отряды продолжали оказывать сопротивление. К всеобщему изумлению, когда в ноябре 1894 года срок полномочий Пейшоту истек, он сложил в себя обязаннос­ти президента.

Решение Пейшоту оставить пост президента и его мероприятия по по­давлению восстаний обычно удостаиваются восторженных похвал как действия, которые предотвратили утверждение у власти целой серии военных правительств, но это объяснение вряд ли может быть принято. Можно, пожалуй, согласиться, что он стремился добиться уважения к должности президента, но столь же решающим соображением явилось то, что государственная казна была опустошена экономической катастрофой 1892 года и расходами, вызванными подавлением последовавших восстаний. Суще­ственную роль сыграл и тот факт, что штаты Сан-Паулу, Минас-Жераис и Риу-Гранди-ду-Сул, казна которых ломилась от денег, готовились к возоб­новлению борьбы, в случае если система военных репрессий будет сохране­на. В итоге, когда бесплодные диктаторские режимы Фонсеки и Пейшоту более не стояли поперек дороги, Бразилия стала избирать на пост президента (на основе своей новой конституции) штатских лиц, которые поло­жили начало развитию страны на современной основе.

Президентство Мораиса Барруса (1894—1898). Преемником Пейшоту стал Пруденти Жозе ди Мораис Баррус из Сан-Паулу. Он незамед­лительно отрешил от должности губернаторов штатов, назначенных из числа представителей военщины, чтобы облегчить возвращение к систе­ме занятия правительственных постов штатскими лицами, и назначил из гражданских лиц кабинет, самым способным членом которого был министр финансов Родригес Алвес. Новый президент столкнулся с ря­дом неотложных проблем. На юге Бразилия оказала решительное проти­водействие Аргентине, выдвинувшей притязания на всю территорию миссий, спор из-за которой длился со времени окончания Парагвайской войны. Когда в конце концов вопрос был передан на арбитраж, комис­сия, назначенная президентом Кливлендом, присудила передать Брази­лии большую часть этой территории. На севере правительство, понимая растущее значение каучука в бассейне Амазонки, столь же решительно выступило против притязаний Франции и Англии на то, что находящая­ся под их властью территория Гвианы доходит до этой великой реки.

Бурное развитие самой добычи каучука в Бразилии привело к круп­ному восстанию на северо-востоке страны. Район этот, называвшийся «сертаном» (sertao), представлял собой засушливую территорию во внутрен­них областях штата Баия. Смешанное население «сертана», состоявшее из португальцев, беглых негров-рабов и индейцев, весьма косо смотрело на незваных гостей и было фанатически предано своим землям. Попытка бразильских каучуковых компаний вторгнуться в этот район и поработить его обитателей выдвинула на передний план замечательного вождя — Антониу Масиэла, по прозвищу «Советник», прибывшего из Сеары.

Под его руководством «сертанежус» разбили одну за другой несколько армий, посланных против них штатом, а затем и федеральные подкреп­ления. Военные операции, растянувшиеся на много месяцев, в конце концов завершились поражением Масиэла и подготовили почву для во­зобновления продвижения каучуковых компаний. Жестокость, которой сопровождалось разрушение примитивной культуры населения «сертана», находится, однако, в резком контрасте с той гордостью, какую бра­зильцы питают к произведению Эуклидиса да Кунья «Сертаны»; это произведении, описывающее примитивное население «сертана» и его обычаи, считается одним из шедевров бразильской литературы.

Президентство Кампуса Сальеса (1898—1902). В 1898 году Мораиса Барруса сменил на посту президента его земляк из штата Сан-Паулу — Мануэл Кампус Сальес. Катастрофа 1892 году и непрерывные восстания, венцом которых явилось восстание Канудус, привели Бразилию к 1898 году на грань банкротства. Финансовые трудности были усугублены на­коплением излишков кофе, которые правительство скупило, чтобы спас­ти производителей от банкротства. Оказавшись не в состоянии произво­дить платежи по внешним долгам, Мораис Баррус направил Кампуса Сальеса в Англию, где тому удалось получить долгосрочный заем у дома Ротшильдов, обеспеченный доходами от импортных таможенных пошлин, и добиться отсрочки на три года платежей наличными. Именно этому успеху Кампус Сальес и был обязан своим выдвижением на пост прези­дента. В годы своего пребывания у власти Кампус Сальес вызволил Бра­зилию из финансовой трясины. Рост доходов от импортных таможенных пошлин, традиционные налоги на предметы первой необходимости и рез­кое сокращение правительственных расходов позволили Бразилии уже в 1901 году возобновить платежи по своим иностранным обязательствам.

Таким же успехом увенчалась деятельность Кампуса Сальеса в области внешней политики. Бразильские каучуковые компании, стремительно продвигавшиеся в бассейне Амазонки, втянули страну в пограничные распри с Боливией и Англией. Франция выдвигала притязания на то, что территория ее части Гвианы простирается до Амазонки. В1895 году Франсиску Шавьер ди Вьега Кабрал приостановил процесс аннексии со стороны Франции. Когда решение вопроса было передано на арбитраж Федерального совета Швейцарии, Бразилия смогла доказать правиль­ность своего определения границы, установленной еще Утрехтским ми­ром 1713 года по гребню Гвианского нагорья. Удалось умерить и аппети­ты Англии. Несмотря на то, что в том же 1895 году Соединенные Штаты приостановили ее агрессивную экспансию у устью Ориноко. Англия тем не менее выдвинула свои притязания на бассейн Амазонки. И опять, ког­да спор был передан на арбитраж короля Италии Виктора-Эммануила III, Бразилия, представленная Жоакимом Набуку, в 1904 году добилась признания своих прав, оградивших ее интересы в районы Амазонки, хотя Англия получила более 189 тысяч квадратных километров территории, а Бразилия досталось только около 14 тысяч.

Крупнейшего своего внешнеполитического успеха Бразилия добилась во взаимоотношениях с Боливией, восточные границы которой были весь­ма нечетко определены мирным договором 1867 года. Яблоком раздора явилась территория Акре, куда устремились тысячи рабочих по добыче каучука; другие бразильцы бежали сюда от засух «сертана» Сеары. Бо­ливия, встревоженная этими фактами, в 1899 году учредила таможню в Порту-Алонсу, чтобы утвердить свою власть. Новоприбывшее население, встретившее эти действия в штыки, восстало, создало независимое госу­дарство и обратилось к Бразилии с просьбой о защите. Боливия незамед­лительно направила свои войска, но бразильское правительство пришло на помощь жителям пограничного района, запретив Боливии пользовать­ся Амазонкой для подвоза припасов своей армии. Возникшие распри были усугублены тем, что Боливия сдала в аренду каучуковую область одному англо-американскому синдикату, владения которого были вы­куплены графом Риу-Бранку, министром иностранных дел Бразилии. Боливии не оставалось иного выбора, как согласиться заключить дого­вор, подписанный в Петрополисе 17 ноября 1903 года. По нему Боливия уступила территорию Акре, а Бразилия взамен выплатила наличными 10 миллионов долларов и согласилась построить железную дорогу в об­ход водопадов на крупной реке Мадейра и соорудить ряд дорог, призван­ных соединить между собой обе страны. Магистраль, построенная позднее и получившая название железной дороги Мадейра — Марморе, должна была обеспечить выход к морю для той части территории Боливии, кото­рая была отделена от него Андами, но по существу цель эта так и не была достигнута.

Кампус Сальес оставил в наследство Бразилии устойчивую казну и ряд территориальных приобретений, сделавших его президентство па­мятной вехой в истории Бразилии; правда, обычно честь достижения дипломатических успехов приписывается его преемнику Родригесу Алвесу, правительство которого завершило переговоры.

Президентство Родршеса Алвеса (1902—1906). Следующий прези­дент, Франсиску ди Паула Родригес Алвес, также был выходцем из Сан-Паулу. Выдающимся его достижением явилась реконструкция Рио-де-Жанейро. Фактически руководство строительной программой выпало на долю мэра столицы Франсиску Перейра Пассуса. Вокруг живописной бухты Перейра создал огромный бульвар, весьма удачно названый име­нем графа Риу-Бранку, и проложил широкие проспекты, ведущие в сто­лицу, а также идущие вдоль океанских пляжей. Была осуществлений, что превратило этот порт в один из крупнейших в мире.

Задавшись целью искоренить желтую лихорадку, которая все силь­нее свирепствовала по мере роста населения, президент обратился к д-ру Освалду Крусу, ученику Пастера, изучившему методы борьбы против этой болезни, примененные Соединенными Штатами на кубе и в Панаме. Исходя из убеждения, что главными причинами инфекции являются комары-стегомии и антисанитарные условия, Крус, поддержанный пре­зидентом, принялся решительно проводить в жизнь свою программу, не считаясь с той оппозицией, на которую она натолкнулась. Между 1903 и 1909 годами смертность от желтой лихорадки, до того ежегодно уносив­шей почти тысячу жизней, снизилась до нуля, а программа реконструк­ции воплотилась в зримую форму; это позволило Рио-де-Жанейро стать самой красивой и здоровой из всех южноамериканских столиц. Бразилия ответила Крусу признательностью за его труды, создав «Институт Освалду Круса» для изучения тропических болезней,

В области внешней политики правительство Родригеса Алвеса завер­шили переговоры с Боливией, Францией и Англией, в результате кото­рых была установлена границы значительной части амазонских владе­ний Бразилии. О возросшем межамериканских отношений свидетельствовало то, что на третьей Панамериканской конференции, созванной в Рио-де-Жанейро, министр иностранных дел Бразилии граф Бранку настойчиво подчеркивал, что доктрина Монро должна опираться на коллективную поддержку всех американских государств, предвосхитив тем самым принцип панамериканского сотрудничества, приня­тый четверть часа спустя в Монтевидео. Что же касается рассматриваемого нами времени, то панамериканский дух Бразилии получил действенное выражение в том, что она добровольно согласилась установить совместно с Уругваем контроль над рекой Жугуарон и озером Мирин.
Конференция привела также к установлению более тесных отношений между Бразилией и Соединенными Штатами, когда государственный секретарь Элиу Рут, являвшийся участником конференции, убедил Бразилию снизить таможенные пошлины на ввоз американских товаров на ? процентов, учитывая тот факт, что Соединенные Штаты покупали большую часть бразильского кофе.

Президентство Морейра Пенна и Нилу Песанъи (1906—1910). В1906 году президентом стал Афонсу Аугусту Морейра Пенна, уроженец Милас-Жераиса; но он в 1909 году он умер и пост главы исполнительной власти перешел к вице-президенту Нилу Песанье. Несмотря на то, что Родригес Алвес много сделал для удовлетворения нужд растущей экономики Бразилии, в 1907 году разразилась катастрофа, вызванная тем, что благополучие страны покоилась на кофе, являвшемся главным ис­точником доходов. В1901 году производство кофе в Бразилии составило 10 миллионов мешков, причем на ее долю пришлось четыре пятых поставок этого продукта на мировые рынки; а в 1906 году урожай кофе превы­сил 20 миллионов мешков, и вместе с 3 миллионами мешков, выброшен­ных на рынки странами Карибского бассейна и Центральной Америки, он привел к тому, что Бразилия не смогла продать 11 миллионов меш­ков. Цены на мировом рынке в связи с образованием этого колоссального нереализованного остатка и наличием прогнозов на 1907 год, предвещав­ших еще больший урожай, катастрофически упали: производители Сан-Паулу оказались на грани банкротства.

Кризис был усугублен громадными количествами находившихся в обращении необеспеченных бумажных денег. Правительство предприни­мало попытку сократить количество бумажных денег путем создания центрального конверсионного банка, обеспеченного золотым резервом и облеченного правом выпуска новых бумажных денег, подлежавших обмену на золото. Однако падение доходов от кофе вынудило правительство стать на путь заключения крупных займов за границей, при помощи которых оно принялось спасать плантаторов на основе плана, получивши го название «валоризации», то есть на основе правительственных закупок излишков кофе. Пытаясь уклониться от получения обратно кофе, скопившегося на товарных складах Нью-Йорка, Бразилия пришла в столкновение с антитрестовскими законами Соединенных Штатов. На корот­кое время яростная перебранка омрачила дружественные отношения меж­ду обоими государствами, но, когда валоризация в самой Бразилии увен­чалась успехом, добрые чувства были восстановлены. Самым важным ре­зультатом валоризации, однако, явилось то, что она еще более увеличила недовольство в Бразилии, так как иностранные займы легли тяжким налоговым бременем на те штаты, которые не извлекли из программы никакой выгоды.

Президентство Гермеса да Фонсека (1910—1914). Причиной успеха Гермеса да Фонсека, которому удалось завоевать пост президента, было недовольство населения в связи с тем, что начиная с 1894 года пост пре­зидента находился под монопольным контролем штатов Сан-Паулу и Минас-Жераис; успеху этому содействовал раскол в рядах господство­вавшей до сих пор либеральной партии. Пенна, умерший в июне 1909 года, успел подобрать себе преемника, но на протяжении последующих полутора лет, при президентстве Нилу Песаньи, конгресс, созвав съезд партии для выдвижения кандидата на пост президента, отстранил из­бранника Пенна. Был избран маршал Гермес да Фонсека из Риу-Гранди-ду-Сул, которому противостояла кандидатура Рун Барбосы, представите­ля штата Сан-Паулу. Когда было объявлено об избрании Гермеса, многие считали, что паулисты потерпели поражение вследствие фальсифика­ции результатов выборов.

Позиции правительства Гермеса да Фонсеки, несомненно, значительно ослабли вследствие падения доходов, вызванного кризисом на рынках сбыта кофе; неблагоприятно сказалась на его положении и широкая кор­рупция. Тем не мене правительству нового президента удалось много сде­лать для экономического развития страны. Сеть железных дорог вырос­ла почти вдвое. Возникло много предприятий отечественной бразильс­кой промышленности. В страну прибыло 500 тысяч иммигрантов. Одна­ко в те же годы Бразилии был нанесен удар с совершенно неожиданной стороны — ее каучуковую промышленность постигла катастрофа. Если в 1890 году экспорт каучука, производство которого монопольно находи­лось в руках Бразилии, составлял 16 тысяч тонн, то к 1910 году он составил почти 40 тысяч тонн. Но группе предприимчивых англичан, сумев­ших предвидеть великое будущее этого важного сырьевого материала, удилось вывезти контрабандным путем из страны семена каучукового дерева и начать выращивать его на научной основе на плантациях Малайншго полуострова. Когда в 1910 году деревья эти стали плодоносить, английские корабли, обслуживавшие бразильскую торговлю, переклю­чились на обслуживание английской торговли, а цена на каучук на мировом рынке резка упала. В результате этого каучуковая промышлен­ность Бразилии быстро погибла. Крупные города во внутренних областях (разительным примером чего служил Манаус на Амазонке) стали жал­кими городишками, возросла безработицы, ряд богатых бразильцев был доведен до банкротства, доходы правительства сократились.

Этот удар, а также необходимость закупки ежегодных излишков кофе вынудили Гермеса да Фонсеку снова прибегнуть к выпуску в больших количествах бумажных денег, не подлежавших обмену на золоту. Вос­пользовавшись крупными экономическими катастрофами, традицион­ная коалиция штатов Минас-Жераис и Сан-Паулу смогла в 1914 году отвоевать пост президента; избран был Венсеслау Брас Перейра Гомес, уроженец Минас-Жераиса.

Бразилия и первая мировая война. Первая мировая война положила начало ряду наиболее важных современных движений в истории Брази­лии: процессу развития промышленности, организованному рабочему движению и энергичному, хотя и лишенному агрессивного духа нацио­нализму. Непосредственные последствия войны были катастрофически­ми. Бразилия, экономика которой уже была ослаблена в результате ва­лоризации, крушения каучуковой промышленности и тяжкого бремени выпущенных в огромных количествах бумажных денег, не подлежащих обмену на золоту, вдобавок ко всему потеряла рынки сбыта кофе в цент­ральной Европе благодаря английской блокаде. Наступил финансовый крах, в крупных городах выросла безработица, на полях скопились ог­ромные запасы кофе и других экспортных культур; уже в октябре 1914 года Бразилии еще раз пришлось домогаться нового иностранного займа. Таким положение оставалось вплоть до 1917 года, когда Соединенные Штаты, вступившие в этом году в войну, сразу же закупили крупные партии кофе и другого ценного сырья. Экономика Бразилии быстро реа­гировала на это изменение обстановки; в 1918 году страна переживала настоящий бум.

Под воздействием многих сил Бразилия, экономика которой прочно слилась с экономикой стран Антанты, уже в 1917 году оказалась втяну­той в войну. Государства Антанты развернули с этой целью энергичную пропагандистскую кампанию. Ведущая роль в ней принадлежала Англии, колоссальные капиталовложения которой достигали 1161,5 милли­она долларов, а ежегодный объем товарооборота выражался цифрой в 650 миллионов долларов. Франция, которую бразильская интеллигенция считала чуть ли не своей второй родиной, приобрела могущественную поддержку, когда ее территория подверглась вторжению Германии. Сами бразильцы под руководством Руи Барбосы организовали «Лигу поддер­жки Антанты» и одобрили демократические идеалы войны. Вступление в войну Италии склонило на сторону Антанты многочисленное итальянс­кое население Бразилии.

Влияние, которое Германия смогла противопоставить этим силам, не могло идти ни в какое сравнение с влиянием Антанты. Правда, на протя­жении предшествующего столетия происходил непрерывный процесс эмиграции немцев в Бразилию, но немцы эти, проживавшие во внутрен­них областях штатов Сан-Паулу, Санта-Катарина и Парана, оказались изолированы в культурном отношении в равной мере как от Германии, так и от Бразилии. По оценке 1914 года, в Бразилии насчитывалось свыше полумиллиона немцев, сохранивших свои обычаи, язык и рели­гию; большинство этого населения, значительная часть которого имела социал-демократической прошлое, заявило о своей верности Бразилии. Неуклюжая германская пропаганда в Уругвае и Аргентине, о которой речь уже шла в соответствующих главах, послужила сигналом тревоги для бразильского правительства, бросившего в тюрьмы некоторых нем­цев и применившего репрессивные санкции против части немецких ком­мерческих предприятий.

Непосредственными причинами вступления Бразилии в войну, одна­ко, послужило, с одной стороны, потопление германскими подводными лодками нескольких бразильских кораблей, с другой — вступление в 1917 году в войну Соединенных Штатов. После сурового урока, каким для бразильцев явилась потеря рынков сбыта каучука из-за отсутствия собственного торгового флота, они были охвачены величайшим негодова­нием, когда в апреле 1917 года германские подводные лодки потопили бразильское торговое судно «Парана». Уже 11 апреля 1917 года Брази­лия разорвала дипломатические отношения с Германией. В июне она конфисковала 46 германских судов, находившихся в бразильских пор­тах, и, наконец, когда Германия потопила еще одно из ее лучших судов, 26 октября объявила ей войну.

Бразилия оказала весьма существенную помощь государства Антан­ты. Она предоставила в их распоряжение свои сельскохозяйственные продукты и богатые природные ресурсы: кофе, сахар, какао, каучук, строевой лес, говядину, баранину и громадные количества минералов. Далее, Бразилия взяла на себя патрулирование в южной части Атлантического океана, что освободило союзнические флоты и позволило им со­средоточить свои условия на борьбе против подводной угрозы в северной части Атлантики. Кроме того, принятые Бразилией меры контроля над прогерманскими элементами в южных штатах в значительной мере рас­сеяли опасения руководителей Антанты по поводу саботажа и возможно-14) создания здесь баз германского подводного флота.

Для Бразилии война имела далеко идущие последствия. В страну устремился иностранный капитал, преимущественно американский. Если в 1889 году в Бразилии насчитывалось всего три электроосвети­тельные компании, то в 1920 году число их достигло 320, причем наи­более интенсивный рост их приходится как раз на 1914—1918 годы. Это развитие в свою очередь вызвало в самой Бразилии новый интерес к возможностям использования ее бесчисленных водопадов в качестве Источники энергии. Быстро росли новые отечественные промышлен­ные предприятия, а существовавшие прежде расширялись. В области техники скотоводства был достигнут определенный успех; в то же вре­мя холодильные предприятия, созданные в Порту-Алегри, впервые в истории Бразилии начали транспортировать морским путем мороже­ную говядину. Недостаток обуви, поставщиком которой до этого был Париж, вызвал значительные капиталовложения в предприятия коже­венной промышленности; в 1920 году производством обуви в Бразилии нанималось свыше 1300 таких предприятий. Самый сильный толчок, однако, получила текстильная промышленность, которая с 47 фабрик, насчитывавшихся в стране перед 1914 годом, выросла более чем до 300 фабрик в 1920 году; сосредоточены они были в основном в Сан-Паулу. В годы войны возникло также множество других промышленных пред­приятий самых различных отраслей, так что к 1920 году в стране дей­ствовало свыше б тысяч фабрик разных типов. Весьма существенным подспорьем в деле подъема внешней торговли Бразилии явились гер­манские суда, конфискованные в годы войны.

Решающее значение для последующей истории Бразилии имел рост рабочих организаций. Источником, из которого возникло бразильское рабочее движение (еще до первой мировой войны), являлись общества взаимопомощи; их члены вносили денежные пожертвования, чтобы по­могать друг другу в тяжелые времена. Одно такое общество — «Благо­творительная ассоциация рабочих» (занятых добычей углеродистых со­единений) — было организовано в 1905 году. В 1903 году появилась орга­низация рабочих, основанная на профсоюзном принципе, когда в Рио-де-Жанейро было создано Объединенное общество кочегаров и портовых грузчиков. Вслед за тем появился ряд других профсоюзов. Рост текстиль­ной промышленности вызвал к жизни и такое крупное профсоюзное объединение, как профсоюз станочников (1917 год). Профсоюз транспортных рабочих к 1919 году охватывал почти всю страну.

Природа политических конфликтов (1918—1930). Эти новые факто­ры истории Бразилии — рост промышленности и развитие рабочего клас­са — породили политические и экономические конфликты, которые привели непосредственно к перевороту 1930 года. Непрерывное господ­ство кофейного штата Сан-Паулу стояло преградой на пути роста промыш­ленности и рабочего класса, а также развития других сырьевых отраслей, стимулированных войной, таких как скотоводство и производство какао и сахара. Именно в этом свете лучше всего можно понять восстания и поли­тику различных правительств в период 1918—1930 годов.

Президентство Родригеса Алвеса и Эпитасиу Пессоа (1918—1922). В 1918 году, по истечении срока полномочий Венсеслау Браса, прези­дентом стал Родригес Алвес из Сан-Паулу, но в 1919 году он умер и были проведены новые выборы. Республиканская партия, в которой решаю­щие позиции занимали штаты Сан-Паулу и Минас-Жераис, выступили в поддержку кандидатуры Эпитасиу да Силва Пессоа из Параибы, зани­мавшего до того ряд важных судебных и политических постов. Став пре­зидентом, он приступил к осуществлению программы строительства во­дохранилищ и развития гидроэлектроэнергетических ресурсов в инте­ресах штатов Параиба, Сеара и Риу-Гранди-ду-Норти. Пессоа модерни­зировал армию, национализировал рыболовный промысел и начал всеоб­щую перепись населения Бразилии. Однако в годы пребывания Пессоа на посту президента военный бум в 1920 году сменился крахом. Усилен­ный спрос на кофе и высокий уровень цен на другие виды сырья Брази­лии привели к нерасчетливому увеличению производства, что в сочета­нии со спекулятивным ажиотажем вызвало в 1920—1922 годах тяже­лый кризис.

Когда стал приближаться срок очередных президентских выборов, кризис пробудил к действию все оппозиционные группировки. Среди рабочего класса на почве массовой безработицы прочные позиции завое­вала коммунистическая партия, во главе которой стоял Луис Карлос Престес. Многие фирмы потерпели банкротство; новые промышленники, возмущенные тем, что правительство не оказывало им никакой помощи, требовали изменения политического курса. Чтобы справиться с кризи­сом, правительство, главной заботой которого было поддержание высо­ких цен на кофе, выпускало в огромных количествах необеспеченные бумажные деньги, что автоматически привело к росту стоимости товаров первой необходимости. Так как затянувшийся кризис поставил под уг­розу производство кофе, консервативная Республиканская партия при поддержке президента обеспечила избрание на пост президента угодного кандидата из штата Минас-Жераис — Артуру Бернардеса. Эти действия ускорили взрыв восстания 1922 года; возглавил его оппортунист Гермес да Фонсека, за спиной которого стояли милитаристы. После того как правительство овладело крепостью Копакабана и подвергло бомбардиров­ка столицу, восстание было сокрушено.

Президентство Бернардеса (1922—1926). Вернардес, власти кото­рого теперь не угрожала никакая опасность, предпринял энергичные меры для спасения кофейного дела. Главным средством к достижению этой цели явилось сокращение расходов за счет резкого уменьшения бюджетных ассигнований на цели здравоохранения, образования и коммуналь­ных мероприятий, а также свертывания деятельности Эустасиу по развитию водных ресурсов в северо-восточных штатах. Политике экономии, избранной Бернардесом, содействовали и рекомендации английской финансовой комиссии, которая посоветовала стимулировать вложения иностранных капиталов путем сокращения налогового обложения в шта­тах. Мера эта, конечно, тяжело ударила по отечественным промышлен­ным предприятиям, пытавшимся защититься от сильной иностранной конкуренции. Комиссия рекомендовала также стимулировать нацио­нальные отрасли экономики, то есть производство кофе и добычу мине­ралов. Подобная политика свидетельствовала о полном непонимании нужд рабочего класса и новых промышленных группировок. Она подготовила также почву для следующего восстания, вспыхнувшего в 1924 году.

В ходе этого восстания соединенные силы рабочего класса, промыш­ленников Сан-Паулу и низкооплачиваемых младших офицеров бразиль­ской армии захватили Сан-Паулу и организовали оборону города. Одна­ко влияние коммунистов, руководимых Луисом Карлосом Престесом, встревожило более консервативные группировки, которые по истечении трех недель борьбы, сдались федеральным войскам. На протяжении ос­тавшейся части срока президентских полномочий Бернардеса обыден­ными явлениями стали подавление печати и свободы слова и собраний; эти факторы обусловили позднейший успех восстания 1930 года. Отече­ственные промышленные предприятия продолжали тяжело страдать от того, что рекомендации английской комиссии усиленно претворялись в жизнь, а с другой стороны, в связи с конкуренцией стран Карибского бассейна на рынках сбыта кофе мировые цены на этот товар держались…

[…]

Когда после Локарио Германия была принята в Лигу, а ходатайство Бразилии отклонили, она вышла из этой организации. Много версий выдвигалось для объявления тех соображений, которыми руководствова­лись в данном случае Бразилия. Одно из них сводилось к тому, что пред­ложенный комиссией Лиги план распределения германских кораблей между странами Антанты пропорционально понесенным ими потерям обязывал Бразилию возвратить 46 судов, из которых она получила бы обратно только 4. возможно также, что внутриполитическое положение, которое оставалось к 1926 году весьма напряженным, побудило прави­тельство предпринять рассчитанную на эффект акцию в области между­народных отношений, чтобы облегчить избрание Вашингтона Луиса Перейра да Суза, правительственного кандидата на штата Сан-Паулу.

Президентство Вашингтона Луиса Перейра да Суза (1926—1930). Благодаря режиму военного положения и поддержке раболепного конг­ресса Бернардесу удалось обеспечить избрание угодного преемника — Вашингтона Луиса Перейры. Луис Перейра продолжил традиционную политику покровительства производителям кофе путем обложения нало­гами, которые обязана была платить вся Бразилия, а также субсидирова­ния плантаторов и скупки излишков кофе через посредство специально­го правительственного агентства — «Института кофе». Рост недовольства в свою очередь привел к тому, что в ряде штатов было восстановлено военное положение. Однако, несмотря на то, что Луис Перейра следовал обычной политике экономии, увеличение излишков кофе и нужда в день­гах для ведения правительственных дел вынудили президента прибег­нуть к неизменному средству — получению новых займов за границей. Центральному правительству подражали в этом отношении правитель­ства штатов, которые, в соответствии с конституцией государства, име­ли право облагать налогами экспортные товары и получать иностранные займы. В итоге к 1929 году сума внешних обязательств штатов, муници­палитетов и федерального правительства достигла колоссальной цифры в 1800 миллионов долларов. Одних процентов по этому долгу приходилось выплачивать от 175 миллионов до 200 миллионов долларов. И в то время, когда Бразилия находилась в столь тяжелом финансовом положении, на нее со всей силой обрушился кризис 1929 года. Правительство, которое как раз в тот момент вело переговоры о получении нового иностранного займа, обнаружило, что даже этот путь оказался для него закрыт, когда в октябре того же года разразилась катастрофа на фондовом рынке. Еще более тяжелым ударом явилось то, что кризис вызвал катастрофическое сокращение покупок кофе, из торговли которым правительство извлека­ло 70% доходов. Образовались громадные излишки кофе. Быстро мно­жились банкротства и росла безработица. Это национальное бедствие выдвинуло на пост главы бразильского государства Жетулиу Варгаса.

Захват власти Варгасом в 1930 году открыл новую эру в истории Празилии. Это событие явилось поворотным пунктом, положившим начало процессу освобождения бразильцев от их прежней зависимости от монокультурной экономики. Аналогичные изменения претерпевала и культурная жизнь Бразилии. Новые писатели и художники, сбросив узы зависимости от иностранных форм и тем, стремились выразить в своих произведениях родную бразильскую культуру.

Бразильская культура (1822—1954). Бразильская культура черпа­ла свое вдохновение в тропической пышности природы и смешении рас, из которых образовалось население страны, — португальцев, индейцев и негров. С установлением независимости появилась новая сила — роман­тизм, явившийся результатом влияния французских, английских и ис­панских экспериментаторов в области идей и формы. Под воздействием их напыщенных панегириков в честь природы и свободы человека среди бразильских романтиков как в поэзии, так и в прозе утвердились вычур­ные формы. Из того, что они создали, почти ничего не пережило свое время. Однако выдающееся место среди романтиков как поэт Антониу Гонсалвис Диас (1823—1864), который с гордостью заявлял, что в его жилах течет белая, индейская и негритянская кровь. Принадлежащие Гонсалвису Диасу описания природных чудес Бразилии и его песни об индейском народе завоевали ему славу национального поэта Бразилии.

Сильное влияние романтизма испытали и романисты. Присущая бра­зильцам любовь к природе, соединившись с политической закваской впервые завоеванной свободы от Португалии. Открыла врата их прозы. Пылкое чувство любви к земле и ее примитивным обитателям получило свое наиболее полное выражение в произведениях Жозе ди Аленкара (1829—1877). Один широко известный бразильский критик писал об Аленкаре, что он принадлежал к числу величайших романистов Брази­лии: «Многие полагают, что он до сих пор остается непревзойденным по степени типичности, оригинальности и широте охвата природы, обычаев и языка страны» (Алсеу Аморозу Лима). Шедевр Аленкара «Ирасема» символически изображает процесс смешения рас, повествуя о любви индейской девушки Ирасемы к одному из португальских завоевателей.

К концу столетия бразильские писатели прониклись в своем творче­стве боле критическим духом. Типичным представителем этого направ­ления был Алфред д'Эскраньол, виконт Тонэ (1843—1899). Его произве­дение «Невинность» обнаруживает интерес к национальным проблемам, хотя действие романа, повествующего о любви и мести, происходит в диких местностях штата Мату-Гросу. Но над всеми великими писателя­ми Бразилии как прошлого, так и настоящего возвышается Жоаким Мария Машаду ди Асис (1839—1908). Этот мулат всю жизнь страдавший от эпилепсии, оставил следы своих сокровенных мыслей в романах и поэмах. Славу Машаду ди Асиса составило то, что в своих романах он переместил центр тяжести с природы на человека. Человек, которого он изображал, вовсе не обязательно был бразильцем; он мог быть любым человеком. Наиболее значительные произведения Машаду ди Асиса — среди них надо назвать «Кинкас Борба», «Дон Касмуру» и «Посмертные записки Браса Кубаса» — характеризуют его как проникновенного ро­маниста-психолога.

Непредвзятость суждений и независимость мысли, отличающие Машаду ди Асиса, дали основание некоторым назвать его циником. Од­нако все произведения Машаду ди Асиса в изображении человеческих поступков, внешне совершенно отрешенном от того, хорошие они или плохие, проникнуты глубоким чувством сострадания к человечеству. Как поэт, он избежал крайностей романтизма и дал Бразилии первые образ­цы модернизма в ее литературе. Изящный стиль, философское содержа­ние и совершенство формы делают Машаду и Асиса признанным гением бразильской литературы.

С вкладом, внесенным в культурное развитие Бразилии Машаду ди Асисом, может быть сопоставлена деятельность реалиста Эуклидиса да Кунья (1866—1909). Этот писатель, который не был ни романистом и ни поэтом, а инженером, создал «Сертаны» — очерк психологи жителей северо-восточной части Бразилии. Описывая необычайную жизнь этих людей, вечно находящихся во власти сил природы, которые то и дело превращают плодородные, сказочно богатые долины в бесплодные пусты­ни, Кунья изображает человека как существо могучего телосложения, направляемого в своих действиях фаталистическим взглядом на мир. А на протяжении столетий к этому безнадежному взгляду прибавилась странная мешанина религиозных верований, суеверий и социальных обы­чаев, заимствованных у смешанного населения индейцев, негров и пор­тугальцев. Под влиянием всех указанных факторов эти люди стали фа­натическими последователями причудливых религий и безумных мес­сий, вроде Масиэла-Советника».

Своему очерку культуры этого населения кунья предпослал научное (для своего времени) исследование самой области «сертанов» и отноше­ние ее примитивных обитателей к окружающему их миру. Он прило­жил также исторический обзор попытки бразильской армии сокрушить этих в высшей степени индивидуалистических людей. Стиль книги, поэтические картины местности, замечательный дар автора проникать в духовный мир населения «сертанов» — все это с полным правом дало основания провозгласить труд Куньи одним из самых высокохудожествен­ных произведений, созданных бразильцем.

В XX столетии среди бразильских писателей, как и их собратьев в других латиноамериканских странах, пробудился интерес к тем великим социальным и экономическим силам, которые все теснее сближали Бразилию с современным виром, — процессам возникновения среднего класса, организованного рабочего движения и энергичного национализ­ма. В области литературы родоначальником нового — социального — направления выступил Граса Аранья. Аранья, который был крайним на­ционалистом и врагом всего европейского, стал глашатаем бразильского модернизма. Большинство современных бразильских писателей, откликнувшись на это новое влияние, стало черпать темы своих романов в многообразной действительности отдельных районов Бразилии и социальных проблемах страны.

Выдающееся место среди писателей указанного направления зани­мает Жозе Лине ду Регу (р. 1901), в центре внимания которого находит­ся жизнь сельских плантаций северо-восточной части страны. Романист Жоржи Амаду (р. 1912) посвятил себя изображению жизни Бани, отме­ченному сильным чувством сострадания к низшим классам его родного штата. Проникновенные по глубине характеристик романы Грасилиану Рамуса (1892—1953), темой которых является жизнь непривилегирован­ных слоев населения, воскресили в памяти ряда его читателей Машаду ди Асиса. Эрику Версиму (р. 1905), несмотря на то, что на ранних его произведениях лежала сильная печать влияния иностранных авторов — европейских и американских, — создал ряд волнующих романов о жиз­ни бразильских городских центров. В недавнее время он обратился, до­бившись на этом пути замечательных успехов, к созданию монументаль­ного романа, где изобразил во всем е многообразии культурную жизнь штата Риу-Гранди-ду-Сул.

Той же современной традиции следует Жилберту Фрейре (р. 1900), но он является не романистом, а историком-социололом. Всемирную славу завоевали Фрейре очерки развития бразильского общества «Дворцы и хижины», переведенные на английский язык под названием «Господа и рабы». Центральная мысль, выдвинутая Фрейре в его трудах, сводится к тому, что недостатки, которые некоторые приписывают неграм, вовсе не являются недостатками характера, присущими цветной расе, а состав­ляют отличительную черту рабовладельческого общества, бремя которо­го так долго несла на себе Бразилия. Этот оптимистический взгляд на­ряду с глубокими исследованиями Фрейре, посвященными процессу смешения негров, индейцев и европейцев в Бразилии, возвысил эту страну в глазах мира и углубил наше понимание проблем скрещивания рас.

Переходя к области музыки, надо отметить, что уже в XIX столетии Бразилия выдвинула несколько выдающихся композиторов. Первое место среди них занимает Антониу ди Карлус Гомес (1836—1896), который завоевал славу далеко за пределами своей родной страны. Гомес был ав­тором ряда лирических композиций и опер; в последней области самым известным его произведением является «Гуарани». В XX столетии ши­рокую известность приобрел Гейтур Вилья-Лобус (1889—1959) благода­ря своим композициям, основанным на бразильской народной музыке. Вилья-Лобус, отличающийся необычайной творческой изобретательнос­тью, создал тысячи композиций, в том числе пять симфоний и множе­ство опер. Величайшим его произведением, посвященным памяти Баха, является «Бахиана бразильера № 1»; дух музыки знаменитого немца здесь слился с духом бразильской народной музыки.

Бразилия дала миру и великого художника в лице Кандиду Портинари (р. 1903). Как и Вилья-Лобус, Портинари черпал свое вдохновение в основном в своей экзотической отчизне и ее разнородном населении. В своих произведениях, создаваемых с необычайной плодовитостью и охва­тывающих все стили — от примитивизма до классики, — Портинари изобразил буквально все стороны бразильской жизни. Бросается в глаза, что художник делает упор на суровую правду жизни непривилегирован­ных слоев населения. Одним из величайших живописных полотен Пор­тинари является картине «Кофе», с могучей силой изображающая пор­товых грузчиков и обнаруживающая тяготение автора к резким, круп­номасштабным формам. Монументальное и оригинальное творчество Пор­тинари делает его «одним из самых одаренных среди ныне здравствую­щих художников» (Роберт К. Смит).