К ПИРАМИДАМ ТЕОТИУАКАНА

К СЕВЕРУ ОТ СТОЛИЦЫ

Путешествуя по этой удивитель­ной стране в пространстве, од­новременно как бы путешеству­ешь и во времени — в столетиях истории.

Сергей Эйзенштейн

К ПИРАМИДАМ ТЕОТИУАКАНА

Одним жарким июньским днем в сопровождении молодого университетского преподавателя — биолога Хосе Ордоньеса, или просто Хосе, как он просил себя называть, мы отправи­лись в небольшую поездку к северу от столицы, чтобы посмотреть знаменитые пирамиды Теотиуакана в штате Мехико, и в древнюю столицу исчезнувших тольтеков — Толлан, ныне Тулу, в штате Идальго. Там вместе с метисным населением живет значительная часть крупной индейской народности отоми, а также ацтеки и некоторые другие родственные им индейские группы.

И штат Мехико, и штат Идальго, как и столичный Федеральный округ, входят в Центральноюжный экономиче­ский район, один из восьми, на которые делится страна по экономическим и географическим критериям. Этот район расположен как бы в углу, стороны которого образуют горные хребты Восточной Сьерра-Мадре и Поперечной Вул­канической Сьерры. Исключение составляет штат Морелос, находящийся на южных склонах Поперечной Вулканической Сьерры. Хотя Центральноюжный район является историче­ским ядром страны, здесь проживает почти треть ее населе­ния и расположена столица республики, его никак нельзя назвать преуспевающим. С одной стороны, многое в этом районе подчинено нуждам Мехико—этого промышленного гиганта, с другой — несмотря на то что Центральноюжный район достиг в целом довольно высокого уровня капитали­стического развития, повсеместно в нем можно наблюдать социально-экономические контрасты и диспропорции, прису­щие экономике страны зависимого капитализма. Большая часть населения занята примитивным сельскохозяйственным трудом, что определяет сохранение докапиталистических форм ведения хозяйства. В результате сельское хозяйство не может полностью обеспечить столицу страны продуктами питания. Большая их часть доставляется из других районов.

...Позади остались северные кварталы Мехико. Затем мы миновали пропускной пункт платной автострады до археоло­гической зоны Теотиуакана. Здесь проходит граница Феде­рального округа и штата Мехико. Территория штата Мехико, с запада, севера и востока граничащего с Федеральным округом, занимает две долины — Мехико и Толуки, располо­женные на юге Центральной Месы, и горные массивы, разделяющие обе долины. Наш путь лежал в район отрогов Восточной Сьерра-Мадре, замыкающих бассейн Мехико с северо-востока.

Автострада к Теотиуакану, которая в схеме дорог страны изображена дугой, сразу «вынесла» нас на просторы Мекси­канского нагорья, занимающего около ²/₃ территории страны.

Центральная Меса, лежащая на юге Мексиканского на­горья, с запада и востока как бы охвачена двумя «руками» — Западной Сьерра-Мадре и Восточной Сьерра-Мадре. Вдоль южной окраины Центральной Месы с запада на восток простирается Поперечная Вулканическая Сьерра, само на­звание которой говорит и о ее расположении о том, что она представляет собой сплошную цепь вулканов. Здесь находит­ся самая высокая вершина Мексики вулкан Орисаба (абсо­лютная высота 5700 метров). Название Поперечная Вулкани­ческая Сьерра впервые было дано этой грандиозной горной системе мексиканским географом Педро Санчесом.

Климат Центральной Месы более или менее благоприятен для жизни человека. Сюда проникают циклоны тропического фронта и пассаты с Атлантического океана.

Только что кончились дожди. Сочна зелень кукурузных полей и зарослей кустарникового дуба в дубово-сосновых рощах, раскинувшихся на склонах гор. В листве деревьев вдоль шоссе виднеются попугаи с белым хохолком и красны­ми перьями хвоста. С места на место перелетают перепела Моктесумы. Хосе пояснил нам, что имя одного из последних ацтекских правителей присвоено нескольким представите­лям местной фауны: есть иволга Моктесумы в районе озера Тескоко, на Центральной Месе водятся речные раки Мокте­сумы, а в озерах—десятисантиметровая полосатая пурпур­но-оливковая, с белым брюшком лягушка, тоже носящая имя ацтекского правителя. Эти представители мексиканской фа­уны были в зверинце Моктесумы II.

Нередко среди кукурузных полей или на склоне горы мелькают силуэты церквей. Только за колониальный период в Мексике было построено тринадцать тысяч церквей и более четырехсот монастырей. Часто церкви возводились на месте разрушенных индейских культовых сооружений и из их же материала. Исследовательница архитектурных памятни­ков Мексики Е. И. Кириченко пишет: «Чтобы выжить и сохранить господство, пришельцам необходимо было пода­вить мощь индейских храмов мощью христианских церквей, силу туземцев — своей силой».

Промелькнули домик под черепичной крышей, пасущиеся лошади, одинокий ослик. И везде, куда ни бросишь взгляд,— кактусы и агавы. Здесь, на Центральной Месе, царство знаменитой агавы магея и кактуса нопаля. Чуть голубоватые магей, более метра высотой, топорщились из земли, как молодые пальмы. Затейливыми фигурами выглядели нопали, «облепленные» колючими «лепешками», которые индейцы жарят на сковородках и продают на улицах Мехико.

Нопаль вместе с ацтекским орлом и змеей изображен на государственном гербе страны. На нопале живет насекомое кошениль, которое используется для получения красного красителя кармина. Этот естественный краситель применя­ется в парфюмерной и пищевой промышленности. Его добы­вали в Мексике еще до прихода испанцев. Сейчас получение кармина резко сократилось в связи с появлением синтетиче­ских красителей.

Пыльно-серые в сухой сезон, сейчас, после дождей, кактусы покрывались цветами. Крупные желтые цветы на верхушке шаровидного стебля — это астрофитум звездчатый, большие пурпурные цветки на продолговатом темно-зеленом стебле — эхиноцереус пурпурный, розовато-сиреневые цветки на поверхности округлого стебля — мамиллярия Буля. Неко­торые же кактусы, например цереус, цветут только ночью. Кажется, что нет конца разнообразию кактусов. Растет здесь и мескаль, низкорослый кактус без шипов и колючек. Его сок используют в Мексике как тонизирующее и антиспазматическое средство. Но основное «местожительство» кактусов на земле, считает американский географ и путешественник И. Сандерсон, —пустыня Сонора на северо-западе нагорья. Там кактусы достигают наибольших размеров и доминируют в пейзаже.

Магей, так же как и нопаль, индейцы Центральной Мексики использовали с древнейших времен. Из сока магея ацтеки приготовляли опьяняющий напиток, который сейчас называют пульке.

Магей широко применялся ацтеками и в хозяйстве, и в лечебном деле. Листьями крыли крыши хижин, из волокон делали подобие бумаги, грубая нить шла на ткани, шипы служили инструментом для ритуального пускания крови из мочек ушей, из сока готовили мед, уксус, сахар. Самые толстые листья, срезанные у земли, шли на изготовление своеобразного сидра. Пульке входило в состав некоторых лекарств. В настоящее время пульке очень популярно в Центральной Мексике, и не только среди ацтеков. Магей применяется при промышленном производстве известного мексиканского джина текилы, напитка крепостью более 40 градусов.

Так как агавы служили сырьем для приготовления алко­гольных напитков, католическая церковь сначала пыталась запретить их выращивание, но тщетно. Культ этих растений в народе был настолько велик, что впоследствии церковные власти были вынуждены даже разрешить помещать их изображение в храмах.

Агавы сажают по краям горных троп, проникая в расще­лины скал, их корни укрепляют слабый верхний слой грунта.

Мы было собрались сойти с дороги и пройтись по полю кактусов, но у обочины вдруг промелькнула какая-то темная лента.

— Хосе, что это?

— Может быть, науайка, гремучая змея, так ее здесь называют.

— Большая?

— Около метра. Ее легко узнать по двум черным пят­нышкам спереди на голове. Смерть от укуса этой змеи наступает быстро.

— А что делать, если укусит?

— Скорее ехать в медпункт. Если же он далеко, то бежать к местному знахарю. Он применит народные сред­ства— пластыри из кактуса пейоте, а также отвары коры и древесины горной ели, которая растет на сухих почвах, на высоте более двух тысяч метров здесь же, в долине Мехико. В штате Халиско можно найти разновидность бессмертни­ка— растения высотой сантиметров пятнадцать. Оно тоже применяется индейцами от укусов ядовитой живности: змей, пауков, скорпионов.

На высоте Мехико укусы ядовитых паукообразных не столь опасны. Давно замечено, что сила воздействия яда снижается с высотой. Если здесь, на нагорье, укус скорпиона может вызвать временный частичный паралич, то в местно­сти, расположенной на тысячу метров ниже, он может оказаться смертельным. Самые ядовитые скорпионы водятся в пустынях северных штатов, в частности в пустыне Альтар на северо-западе штата Сонора. Грозой и людей и скота считается обитающий в некоторых районах страны паук, которого называют «черная вдова». Ежегодно в Мексике от укусов пауков и змей погибают сотни людей. В стране уже начали делать прививки от укусов скорпионов. А в некото­рых деревнях с давних времен детям с самого раннего возраста дают пить вываренный яд скорпионов, начиная с небольших доз. Так вырабатывается невосприимчивость к его яду. Советский врач-биолог Ф. Ф. Талызин, путешество­вавший по ряду районов Мексики, сообщает, что в некоторых местностях родители иммунизируют детей от возможных последствий укуса гремучей змеи: змеиным зубом царапают кожу на предплечье ребенка и вводят в нее ничтожное количество яда.

Наш разговор явно вертелся вокруг «страшной экзотики», которая, однако, для нашего собеседника была повседнев­ной жизнью. Раньше мы уже бывали в пустынных местностях штатов Коауила и Дуранго. Там нам приходилось слышать о какой-то ящерице, наводящей ужас на местных жителей. Хосе пояснил, что такое существо действительно обитает в пустынях северных штатов. Это ядовитая ящерица ядозуб, которую называют еще «монстром Хилы» (Хила — пере­сыхающий приток реки Колорадо, впадающей в Калифорний­ский залив). Черный с желтыми пятнами ядозуб похож на крокодила и одновременно на обрубок питона, довольно толстого, длиной до 80 сантиметров. Его яд смертелен для мелких позвоночных животных, известны также случаи гибе­ли людей.

Чтобы закрыть эту «ядовитую» тематику, мы начали разговор о более прозаических обитателях мексиканской фауны. Хосе поделился неизвестной нам информацией о койоте. К нашему удивлению, этот волк, о котором много писалось как о довольно распространенном хищнике, особен­но в степных краях севера, находится на грани исчезнове­ния. И по-видимому, фатальное наступление промышленной цивилизации на места его обитания, форсирование охотничь­их отстрелов сделали этого хитрого зверя еще более осторожным.

— Если вы читали рассказы канадского писателя и естествоиспытателя Э. Сетона-Томпсона о койоте Лобо, биче скотоводов Нью-Мексико,— рассказывал Хосе,— то можете припомнить, что этот волк мог учуять спрятанную отраву и даже срыгнуть отравленную еду, узнавал запах стали капка­на и т. п. Так вот, один «лобо» — одиночка, гроза коровьих стад в Западной Сьерра-Мадре недалеко от городка Моктесума, проглотив кусок отравленного мяса, ползком добрался до поляны, где росла известная индейцам разновидность «контра-йербы» — травы, нейтрализующей яд,— и, говорят, съев этой травы, остался жив.

Мексиканские ученые поднимают вопрос о принятии мер по сохранению не только койота, но и других исчезающих видов животных — птицы кецаль, гарпии, попугаев, фазанов, туканов. Только в 1980 году из страны было нелегально вывезено в США 200 тысяч попугаев. На черном рынке неуклонно растет спрос на пауков и скорпионов. В 1984 году в аэропорту Мехико был задержан некий француз, в багаже которого оказалось 200 гремучих змей, 50 скорпионов и 100 тарантулов.

Приходится сожалеть, что значительная часть многовеко­вого опыта мексиканских индейцев в деле изучения природы исчезла после испанской конкисты.

Так незаметно, за разговорами, мы добрались до архе­ологической зоны Теотиуакана. Слева на фоне гор четкими линиями возвышались две серые усеченные пирамиды.

На автомобильной стоянке при входе в археологическую зону мы познакомились с инженером Флоресом, родственни­ком Хосе, преподавателем университета в городе Толука, приехавшим сюда с группой студентов. Все вместе мы и пошли осматривать древнеиндейские памятники.

Трудно сказать — издали или вблизи больше поражают две пирамиды — главные достопримечательности, дошедшие до нас от некогда находившегося здесь чудо-города. Его гениальные создатели мощью мысли и художественностью исполнения и сегодня вдохновляют архитектора П. Рамиреса Васкеса, видящего в творениях теотиуаканцев эталон совер­шенства форм и их расположения в пространстве. Об архитектуре Теотиуакана, как и о других доиспанских горо­дах Мексики, не скажешь лучше и короче, чем это сделали мексиканские устроители выставки «Архитектура Мексики», показанной в Москве в 1982 году. «Единство, контрасты, симметрия и ритм» — это девиз создателей Мехико XXI века.

Когда ацтеки пришли в долину Мехико, города Теотиуака­на уже не существовало. Там было много покрытых травой холмов, окружавших две пирамиды, не сломленных игрой сил природы на протяжении столетий. Те холмы скрывали часть строений бывшего города. От местных жителей ацтеки унаследовали легенды о Теотиуакане. Вот одна из них, повествующая о строительстве пирамид.

Перед тем, как в мире настал день, здесь, в том месте, которое называлось Теотиуакан, собрались боги и стали решать — кто возьмет на себя обязанность осветить мир. Бог Текусицтекатл сказал: «Я возьму эту обязанность». «А кто еще?» — посматривая друг на друга, боги стали обсуждать, кто мог бы быть вторым. Никто не решался. Все уклонялись от этого дела. Один из богов ничего не говорил, а только слушал, что говорят другие. Боги сказали ему: «Ты будешь тем, кто осветит землю». Ему пришлось согласиться: «Пусть будет так». Это был Нанауатцин. Затем боги разожгли жаркий-жаркий огонь и тут же встали с двух сторон от него. «Ну, входи в огонь»,— сказали они богу Текусицтекатлу. Но тот, испугавшись большого жара, никак не мог решиться, хотя пытался четыре раза. Тогда боги обратились к Нанауатцину и вскричали: «Нанауатцин, попробуй ты!» Тот, сделав над собой усилие и закрыв глаза, бросился в огонь и начал сжиматься, словно сгорая. Текусицтекатл, видя это, тоже бросился в пламя... Небо стало красным, и всюду появился дрожащий свет. Нанауатцин превращался в солнце. И вот все, кто в тот момент смотрели на горизонт, увидели передвижение солнца с одного его края на другой. Оно излучало яркий свет. А затем там же вышла луна—преображенный Текусицтекатл. Так боги пожертвовали собой, чтобы родить солнце и луну. В честь того знаменательного дня были якобы построены гигантская пятиярусная пирамида Солнца и пирамида Луны. Такова легенда. Теотиуакан же по-ацтекски означает «место превращения в бога».

Пока не установлено, кто был создателем культуры Теотиуакана. Однако известно, что она развивалась с 300 го­да до н. э. до 650 года н. э. Созданная теотиуаканцами культура существовала почти десять веков. Своего апогея она достигла в V—VI веках, когда активными были ее связи с культурой майя на юге Мексики и в Гватемале. В то время город насчитывал более 200 тысяч жителей и был тогда самым большим городом Мезоамерики.

Итак, сеньор Флорес, его студенты и мы у подножия пирамиды Солнца. Тут же примостились продавцы поделок из оникса, обсидиана, нефрита. Экскурсовод рассказывает: «Мексиканская пирамида всегда усеченная. Это земляной вал, несущий на себе храм. Иногда пирамида прикрывает захоронения. И в этой пирамиде совсем недавно также обнаружено помещение для погребения. Согласно последним оценкам, пирамида Солнца возведена во II веке до н. э. Сколько лет ее строили? Ученые считают — двадцать. Рабо­тали десять тысяч человек. Эта земляная громада в один миллион триста тысяч кубических метров по объему почти не уступает пирамиде Хеопса в Египте. В основе ее — прямоугольник с протяженностью сторон двести сорок и двести пятьдесят пять метров. Высота шестьдесят пять метров. Лестница ведет к площадке, храм на которой разрушен».

Поднимаемся на пирамиду. Сверху хорошо видна плани­ровка центральной части города.

Пирамида Солнца расположена к востоку от прямой улицы, шириной 40 метров и длиной около двух километров. Называется она «Путь Мертвых». Начинаясь у пирамиды Луны, высота которой 42 метра, улица пересекает весь центр города с севера на юг и кончается у длинной постройки, называемой Цитаделью. Она образует квадрат, ограничен­ный четырьмя насыпями длиной по 400 метров.

Спускаемся с пирамиды Солнца и идем в обширный внутренний двор Цитадели. В глубине его виднеется чрезвы­чайно интересная пирамида.

— Она называется храм Кецалькоатля,— говорит сеньор Флорес,— поскольку в скульптурах, украшающих стены, вид­ны атрибуты этого бога: голова змеи в обрамлении перьев с рельефным изображением цветов. Голову Кецалькоатля уз­нают по обводам вокруг глаз.

Было чрезвычайно интересно всматриваться в символи­ческий портрет самого знаменитого героя древнемексикан­ских легенд и мифов. Сложность его разгадки заключается в том, что главные его символы — «гремучая змея» и «перья птицы кецаль» — в разные периоды древнемексиканской ис­тории имели разные значения.

Сначала «змея» означала растительность, а «кецаль» — воду, дождь; позднее оба символа вместе стали символом земных вод, а затем звездного неба. Согласно символике науа, змея — все земное, а зеленый цвет перьев кецали — это символ небесной души.

Почему символом неба, небесной души избрана именно птица кецаль? Не только по причине своей красоты и зеленого оперения (по некоторым индейским мифам небо когда-то было зеленым), по-видимому, но и потому, что она не может жить в неволе, так же как нельзя заключить в клетку небо. Так думали древние ацтеки и майя.

— Но Кецалькоатль—царь-жрец тольтеков — не совсем тот же, что теотиуаканский Кецалькоатль,— говорит Хосе.

В данном случае речь идет о правителе тольтеков, жившем в X веке в столице своего царства Толлане. Разва­лины этого города нам предстояло посетить на следующий день. Древнеиндейский фольклор, письменные источники, археологические материалы, в том числе и из Теотиуакана, довольно ясно рисуют образ реального тольтекского предво­дителя, использовавшего атрибуты теотиуаканского боже­ства, облик которого имеет много общих черт с богом Нанауатцином, принесшим себя в жертву ради блага людей.

Почти ничто в Теотиуакане, как и в других археологиче­ских центрах страны, «не умерло» для сегодняшнего дня. Каждая архитектурная деталь, каждый керамический чере­пок, найденный где-то под пластом земли, находят отзвук в сегодняшней жизни мексиканцев.

Число ступенек лестницы, ведущей к алтарю пирамиды Кецалькоатля, равно 52. Это число соответствует пятидеся­тидвухлетнему календарному циклу, почитавшемуся в древ­ности ацтеками, майя, сапотеками и некоторыми другими народами Средней Америки. И сейчас представители ряда индейских групп юга страны сохраняют культ этого числа. На росписях, обнаруженных в Теотиуакане, изображены сцены приготовления кукурузных лепешек. Так же готовят эти лепешки в Мексике и сейчас, более чем 1000 лет спустя! На фресках показано и изготовление пряжи из волокон магея и хлопка.

Мало известно о религии древнего Теотиуакана, но, вне сомнения, она множеством нитей была связана с представле­ниями его жителей о явлениях природы. Возможно, что бог дождя, а также «небесного огня» Тлалок считался, по крайней мере в течение какого-то времени, главным боже­ством. Начиная с Теотиуакана, изображение бога Тлалока находят в памятниках всех основных культур древней Мекси­ки. То же произошло и с изображением Кецалькоатля.

У представителей теотиуаканской культуры существовал культ Солнца. Собственно, и храм, находившийся на вершине пирамиды Солнца, был посвящен богу солнца, тепла и изобилия. Его венчала статуя-монолит, украшенная золотым диском, который блестел в лучах светила. Первый католиче­ский архиепископ Мехико Сумаррага приказал разрушить этот «идол язычников».

Едва мы успели осмотреть основные достопримечатель­ности Теотиуакана, как разразился ливень. Промокшие, мы направились в кафе при маленьком отеле в соседнем городке Сан-Мартин-де-лас-Пирамидас. План был таков: ве­чером посмотреть представление на пирамидах, а утром отправиться в штат Идальго.