Возвышение кукульских царей

Основным источником наших знаний о переломных процессах, происходивших в области майя на рубеже IV-V веков, по-прежнему остаются тексты из Тикаля, хотя они также малочисленны и порой трудны для понимания. Как уже говорилось, в 379 году «Священным Кукульским Владыкой» стал Йаш-Нуун-Ахиин І. Его коронация прошла в Виинте’наахе, в свое царство юный правитель, вероятно, отправился уже после стабилизации положения в Петене. Собственно же о его пребывании на троне сохранилось крайне мало конкретных сведений. В день окончания двадцатилетия 8.18.0.0.0, 12 Ахав 8 Соц’ (8 июля 396 года) Йаш-Нуун-Ахиин І установил перед «Храмом 34» Северного акрополя стелу 18 из Тикаля и, возможно, стелу 4, которая не имеет четкой даты. На обоих монументах подчеркивается его зависимость от Сихйах-К’ахк’а, который прочно удерживал в своих руках верховную власть над Петеном. Сам Йаш-Нуун-Ахиин І изображен как типичный мексиканец, с другой стороны, его женой стала майяская владычица, принадлежавшая, по предположению Д. Беляева, к роду царей Ицимте. Следовательно, был взят курс на достижение согласия с местными элитами и создание смешанной династии. Более об этом правителе ничего достоверно неизвестно, даже по поводу даты его смерти ведутся споры. Текст стелы 31 можно понять таким образом, что Йаш-Нуун-Ахиин І скончался в день 8.18.8.1.2, 2 Ик’ 10 Сип (18 июня 404 года), но на «Человеке из Тикаля» он упоминается под 406 годом, правда, в неясном контексте.

Еще К. Коггинс первой идентифицировала расположенное под «Храмом 34» богатое царское «Погребение 10» как место, где обрел вечный покой Йаш-Нуун-Ахиин І. Владыку уложили на деревянные носилки, окруженные телами, по меньшей мере, девяти убитых юношей и детей (на сегодняшний день это самое большое количество человеческих жертв в известных гробницах царей Тикаля). Щедрый погребальный инвентарь состоял из многочисленных предметов: украшений, шипов ската, раковин Спондилуса, расписанной изображениями мексиканских божеств и теотиуаканскими мотивами полихромной керамики (в частности семи сосудов-треножников с крышками), статуэток богов и даже музыкальных инструментов, сделанных из панцирей черепах. На одном сосуде указано, что это «кубок для питья сына Хац’о’м-Куйя». Идентификация Йаш-Нуун-Ахиина І как хозяина гробницы подтверждается также тем, что среди подношений археологи обнаружили жадеитовое украшение в виде маленькой головы каймана, а рядом с царским телом лежал обезглавленный кайман (на языке майя «кайман» будет ахиин). Стоит добавить, что результаты анализа останков из «Погребения 10» послужили причиной некоторого расхождения между археологами и эпиграфистами. Исследование зубов, предположительно принадлежавших хозяину гробницы, показало, что он родился в Петене, тогда как надписи сообщают о пребывании малолетнего Йаш-Нуун-Ахиина І в Виинте’наахе, далеко от земель майя. Впрочем, как уже было сказано, помимо царя в «Погребении 10» нашли тела и других лиц, а поскольку археологи в свое время, к сожалению, не позаботились о надлежащей фиксации и сохранности останков, нет даже полной уверенности, что исследованные зубы действительно принадлежали Йаш-Нуун-Ахиину І.

Вернёмся к текстам. Чрезвычайно интересным, но малопонятным источником по политической истории Кукуля в первые годы V века является надпись на так называемом «Человеке из Тикаля» – скульптуре, имеющей форму сидящего мужчины без головы. Его спина покрыта, будто сложной татуировкой, иероглифическим текстом, рассказывающим о событиях 403-406 годов, а на плечах вырезаны имя и титул Чак-Ток-Ич’аахка II. По мнению С. Мартина, монумент был создан еще до войны 378 года как статуя этого «Священного Кукульского Владыки», впоследствии завоеватели отбили голову побежденного противника, а остальную скульптуру использовали в других целях. Основной текст памятника начинается с описания церемонии воплощения божества или предка и неясного упоминания Йаш-Нуун-Ахиина І, затем сказано, что в день 8.18.7.3.5, 10 Чикчан 18 Сек (6 августа 403 года) под эгидой некоего К’ук’-Мо’ прошла церемония коронации. Кто именно стал царем и где правил К’ук’-Мо’ – неизвестно, но далее в ход событий вмешался калоомте’ Сихйах-К’ахк’, который в день 8.18.10.1.1, 6 Имиш 19 Во (7 июня 406 года) «во второй раз прибыл» в Кукуль. Как интерпретировать эти краткие сообщения? Текст «Человека из Тикаля» очень важен, ведь доказывает, что Сихйах-К’ахк’ после установления «Нового порядка» остался в Петене и не вернулся в Теотиуакан. По состоянию на 406 год он все ещё оставался активным действующим лицом. Сихйах-К’ахк’ не проживал в Тикале постоянно, но мог появляться там при необходимости. К сожалению, сообщенная в надписи информация о перипетиях политической борьбы уникальна, поэтому без дополнительных источников трудно понять её общий контекст. Мы ничего не знаем о мотивах повторного прибытия Сихйах-К’ахк’а, хотя маловероятно, чтобы это был обычный визит вежливости. Соблазнительно предположить, что после смерти Йаш-Нуун-Ахиина І в Кукуле разгорелся конфликт, потребовавший вмешательства калоомте’. Возможно, на какое-то время потомки Хац’о’м-Куйя утратили власть и вернулись на трон лишь благодаря поддержке своего могущественного покровителя. К настоящему времени любые интерпретации имеют спекулятивный характер, поскольку неизвестны место и обстоятельства коронации 403 года. Однако мы точно знаем, что сын Йаш-Нуун-Ахиина І Сихйах-Чан-К’авииль ІІ взошёл на трон в 411 году, то есть через семь лет после предполагаемой даты смерти отца. Следовательно, имело место долгое и запутанное междуцарствие. На стеле 31 из Тикаля сказано, что церемонию по случаю окончания десятилетия 8.18.10.0.0, 11 Ахав 18 Поп (17 мая 406 года) провёл некий Сихйах-Чан-К’инич, о котором нет никаких других сведений. Гипотетически он мог быть одним из правителей переходного периода или опекуном малолетнего Сихйах-Чан-К’авииля ІІ.                  

Официальная коронация Сихйах-Чан-К’авииля ІІ состоялась в день 8.18.15.11.0, 3 Ахав 13 Сак (27 ноября 411 года). Как дитя от брака Йаш-Нуун-Ахиина І с аборигенной царевной, он имел двойственное майя-мексиканское происхождение, что наложило глубокий отпечаток на его внутреннюю политику. Сихйах-Чан-К’авииль ІІ уделял значительное внимание обоснованию легитимности своей власти, постоянно обращался к прошлому. Именно в его правление были созданы такие чрезвычайно важные для реконструкции ранней истории Кукуля монументы, как стела 31 из Тикаля и «Маркадор». Сихйах-Чан-К’авииль ІІ стремился показать себя, с одной стороны, потомком Хац’о’м-Куйя, а с другой – законным наследником старой династии, правившей в Тикале до прибытия Сихйах-К’ахк’а, шестнадцатым преемником Йаш-Эхб-Шоока. Для достижения этой цели возник весьма своеобразный новый стиль царского искусства, в котором элементы теотиуаканского милитаризма сочетались с местной культурой. Сущность государственной идеологии, направленной на примирение двух традиций, ярче всего проявилась на стеле 31, установленной по случаю окончания десятилетия 9.0.10.0.0, 7 Ахав 3 Йаш (19 октября 445 года). На лицевой стороне монумента запечатлён момент коронации Сихйах-Чан-К’авииля ІІ. Правой рукой новый правитель поднимает над собой сложный головной убор, майяский по форме, но украшенный теотиуаканской эмблемой с изображением вооружённой щитом и дротиками совы – прозрачный намёк на кровное родство с Хац’о’м-Куйем. Отец Сихйах-Чан-К’авииля ІІ, Йаш-Нуун-Ахиин І, показан на монументе двумя разными способами. В верхней части главной сцены он, словно солнечный бог К’инич-Ахав, наблюдает за сыном с небес, это распространённый в искусстве майя IV-VI веков сюжет. Одновременно на боковых сторонах памятника Йаш-Нуун-Ахиин І изображён в теотиуаканском военном облачении. Тыльная сторона монумента покрыта длинной иероглифической надписью, которая начинается с описания юбилейной церемонии в 445 году. Осуществлённый Сихйах-Чан-К’авиилем ІІ обряд представлен как «продолжение работы» его предшественников на кукульском троне, в частности Чак-Ток-Ич’аахка ІІ, который таким же образом отпраздновал завершение календарного двадцатилетия в 376 году. Данная аналогия потребовалась для подчёркивания преемственности от старой династии. Вместе с тем, видное место в тексте стелы 31 занимают события, так или иначе связанные с Теотиуаканом, например, прибытие Сихйах-К’ахк’а и смерть Хац’о’м-Куйя. Кукульский владыка открыто декларировал, что считает себя наследником обоих правящих родов: местного и теотиуаканского.

Фрагмент левой стороны стелы 31, Тикаль. Портрет Йаш-Нуун-Ахиина І. Прорисовка Линды Шиле, №2037 (Drawing by Linda Schele © David Schele)

На стеле 40 из Тикаля сказано, что Сихйах-Чан-К’авииль ІІ скончался в день 9.1.0.8.0, 10 Ахав 13 Муваахн (4 февраля 456 года). Вскоре трон перешел к его сыну и преемнику К’ан-Китаму. Это было время, когда, судя по имеющимся данным, «Священные Кукульские Владыки» прочно вернули себе позицию предводителей крупнейшего царства в низменностях майя. Археологические материалы подтверждают, что в V веке Тикаль находился на подъёме. Над гробницей Сихйах-Чан-К’авииля ІІ в Северном акрополе возвели пирамидальный «Храм 33», а платформу в его основании украсили большими масками из штукатурки. Лестница вела на вершину святилища, где цари-потомки имели возможность осуществить необходимые обряды и почтить память своего предка. Другое сооружение акрополя, «Храм 22», внутри которого также находилась разграбленная теперь гробница, перестроили и украсили декором. О богатстве и процветании города красноречиво свидетельствуют регулярное празднование календарных юбилеев и создание таких шедевров царского монументального искусства, как стела 31 или стела 40.

Стела 13 из Тикаля с портретом К’ан-Китама. Фото: HJPD / Wikimedia

Расцвет Кукуля проявился не только в оживлённом архитектурном строительстве или установлении стел, но и во внешней экспансии. Еще в начале V столетия с обязанностями гегемона в Петене исправно справлялся Сихйах-К’ахк’, но о существовании каких-либо потомков выдающегося полководца мы ничего не знаем. В текстах он не имеет традиционного «эмблемного иероглифа», то есть, по-видимому, так и не основал собственную династию. После смерти Сихйах-К’ахк’а роль региональных лидеров в рамках «Нового порядка» перешла к «Священным Кукульским Владыкам», связанным с Хац’о’м-Куйем и его наследниками кровным родством. Вероятно, в правление Сихйах-Чан-К’авииля ІІ и К’ан-Китама влияние Кукуля распространялось на большую часть Центрального и Восточного Петена, а также другие области. В качестве важного механизма обеспечения лояльности использовались брачные альянсы. Особенно выгодный союз заключил К’ан-Китам: его избранница происходила из династии царствовавших в Наранхо «Священных Са’альских Владык» и существенным образом укрепила позиции своего мужа в Восточном Петене. Влиятельными союзниками или вассалами Кукуля на протяжении V – первой половины VI веков являлись также соседи са’альских владык, правители города Хушвица’ (Караколь).[1] Их преданность, видимо, опять-таки обеспечивалась существованием сети брачных контактов. Как уже говорилось выше, Сихйах-Чан-К’авииль ІІ установил прочный контроль над расположенным к югу от Тикаля Эль-Сапоте, признававшим ранее сюзеренитет Сихйах-К’ахк’а. К числу кукульских вассалов принадлежали также цари Баашвица (Шультун), К’анвицналя (Уканаль) и представители ещё ряда династий в Петене и Петешбатуне. Имеются основания полагать, что «Священные Кукульские Владыки» прилагали усилия к утверждению союзников на периферии низменной зоны майя, о чем мы подробно расскажем в следующем разделе. Таким образом, введённый Сихйах-К’ахк’ом режим пережил своего творца, хотя и существенным образом трансформировался.

Рост могущества Кукуля, естественно, влёк за собой достижение большей политической самостоятельности и накладывал отпечаток на его отношения с Теотиуаканом. Уменьшение чужеземного влияния заметно в остатках материальной культуры, иконографии стел и содержании надписей. Например, хотя гробница Сихйах-Чан-К’авииля ІІ, известная теперь как «Погребение 48», имеет немало общих черт с усыпальницей его отца Йаш-Нуун-Ахиина І, там оставили значительно меньше предметов, выполненных в мексиканском стиле. Тенденция возвращения к аутентичным майяским формам продолжилась и усилилась во времена К’ан-Китама. На стеле 40, установленной в 468 году, он ещё надевает мексиканский мозаичный шлем, но на позднейшей стеле 9 показан уже как типичный владыка-майя. Из иероглифических текстов в Тикале также исчезают прямые упоминания Теотиуакана или подчинённого статуса кукульских царей: в последний раз местный правитель назван вассалом «западного калоомте’» на стеле 28, датируемой владычеством Сихйах-Чан-К’авииля ІІ. Таким образом, перемены очевидны, но как их интерпретировать? В литературе распространена точка зрения, согласно которой во второй половине V века Кукуль обрёл полную независимость от Теотиуакана, С. Гюнтер даже высказал предположение, что около 470 года К’ан-Китам превратился во врага мексиканской империи, и попытался связать эти перемены с внутренней борьбой в самом Теотиуакане. Нам, однако, подобные выводы представляются слишком категоричными. Как будет показано далее, даже в начале VI века «Священный Кукульский Владыка» Чак-Ток-Ич’аахк III, сын К’ан-Китама, действовал, скорее, как союзник Теотиуакана и оказывал поддержку вассалу «западного калоомте’» в борьбе против его врагов. Если К. Хелмке прав и текст для фресок Тетитлы действительно создавал писец из Тикаля, то это ещё одно свидетельство сохранения прочных контактов. Кроме того, не следует забывать, что в Эль-Перу портрет мексиканского воина появляется на стеле под 470 годом, в Вашактуне Сихйах-К’ахк’а упоминали ещё позже. Представляется крайне маловероятным, что К’ан-Китам пошёл бы на риск разрыва с «западными императорами», имея на западе и севере лояльных к Теотиуакану соседей. Гораздо более правдоподобно, что, во всяком случае до смерти Чак-Ток-Ич’аахка III, кукульские цари оставались вассалами или союзниками мексиканской метрополии и защищали её интересы в регионе, то есть перебрали на себя функцию, которая прежде принадлежала Сихйах-К’ахк’у. Исчезновение теотиуаканских мотивов из монументального искусства – не обязательно признак политической нелояльности, а обычное следствие культурной ассимиляции чужаков-завоевателей, растворения их в майяской среде. Мы уже могли убедиться, что это был долгий и постепенный процесс. В первые годы после покорения Йашкукуля захватчики действовали весьма жёстко и агрессивно, как это свойственно оккупационным режимам. Память о прошлом пытались уничтожить, монументы с надписями разбивали либо переносили из столицы. Но уже при Сихйах-Чан-К’авииле ІІ началось то, что западные исследователи называют «майяским ренессансом». Сперва кукульские владыки пытались органично соединить мексиканскую традицию с автохтонной, а впоследствии сделали логичный выбор в пользу последней. Теотиуакан находился слишком далеко от Петена, поэтому представители мексиканской элиты, оказавшись в совершенно иной среде, были вынуждены быстро приспосабливаться к местным реалиям, как это произошло, например, с варяжскими князьями в Киевской Руси. Иначе они бы попросту не удержали власть. Но сама по себе культурная ассимиляция теотиуаканцев ещё не говорит об их враждебности к исторической родине: даже в VIII веке кукульские цари помнили о своём происхождении от Хац’о’м-Куйя и гордились им.