Строители храмовых маундов: могущественные и великолепные

Форрест Э. Клементе, глава от­деления антропологии университета Оклахомы, самое сильное потря­сение в своей жизни испытал в тот момент, когда в конце 1935 года узнал о судьбе крупнейшего в Соединенных Штатах индейского па­мятника. Вспоминая об этом через 10 лет, он писал, что "великий маунд был изрыт тоннелями вдоль и поперек и опустошен с безумной поспешностью. Куски кедровых бревен были разбросаны по земле. Обрывки одежды из перьев и меха устилали все пространство. Не­возможно было сделать и шага, чтобы не наступить «a фрагменты керамики, обломки гравированных раковин и бусины из камня, кости и других материалов. Памятник был заброшен: землекопы закончили свою работу".

- Некоторые ученые считают, что это лицо с приоткры­тым ртом и безжиз­ненными глазами яв­ляется портретом одного из "почитаемых умерших". Оно изображено на имею­щем форму головы сосуде из арканзас­ского маунда. Для культур Миссисипи, как известно, было характерно почита­ние останков наибо­лее уважаемых сопле­менников.

Маунд высотой в 10 метров, самый высокий в группе из девяти сооружений, расположен рядом с маленьким городком Спиро в Ок­лахоме. Он состоял из четырех соединенных между собой холмов, напоминающих профиль морской змеи. Проводившиеся время от вре­мени дилетантские раскопки показали, что это был погребальный маунд, содержавший многообещающее количество ритуальных предметов. Однако разрушения, так поразившие Клементса, были причинены не охотниками за горшками" — любителями древностей, приезжавшими к индейским памятникам на уик-энд. Это была работа банды маро­деров, получивших легальные права на использование этой земли. Они рассчитывали таким образом получить твердые доллары в самые тя­желые дни Великой Депрессии.

Прокладывая свой путь среди разрушений, Клеменс увидел три тоннеля, ведущие с разных направлений к центру конуса. Все они встречались в большой комнате неправильной формы. Размерами она была приблизительно 4,5 на 6 метров и высотой около 2,4 метра. Ходили слухи, что пол этого помещения был усеян медными нагруд­никами, инкрустированными ушными вставками, глиняными сосудами, фигурными трубками и гравированными раковинами. Около одной из стен возвышался алтарь. На нем стояла урна, полная жемчуга. Рядом с алтарем лежал завернутый в саван скелет.

Но Клементе нашел только кучи мусора, бутылки из-под джи­на и разбросанные повсюду окурки сигарет. При исследовании стен он не увидел следов древней драпировки, о которой твердила молва. Были обнаружены только выемки, оставшиеся от прежних раскопок. Казалось, что современные вандалы не оставили ничего. Клементе был угнетен и подавлен.

На протяжении многих лет местные жители относились к маундам с почтительным вниманием и уважением. Они считали их древ­ними могилами и всеми силами старались не нарушать покоя мертвых. Некоторые говорили, что их мулы пугались, проходя мимо этих груд земли, и что в темные ночи на их вершинах зажигались таинственные огни. Одна женщина, известная как тетушка Рейчел Браун, жившая рядом с маундами, рассказывала соседям, как, проснувшись однажды в полночь, она увидела блуждающие по вершине голубые огни. В их мерцающем свете перед ней предстала весьма странная картина. Не­сколько коров, запряженных цугом, таскали по вершине кругами ма­ленькую повозку.

Но, разумеется, не дурная репутация этих мест, а удаленность маундов от путей сообщения некоторое время спасала их от охотников за древностями. "Некоторое время" — это значит до 1933 года, когда шесть местных жителей организовали компанию для проведения зем­ляных работ Покала Майнинг Компани (Pocala Mining Company). Они получили на два года в аренду участок с маундами от его нового хозяина, менее впечатлительного, чем Рейчел Браун. Земле­копы немедленно приступили к извлечению эффектных артефактов, которые продавали здесь же или рассылали в антикварные магазины. Их деятельность привлекла внимание Национального исследователь­ского комитета при Государственном Археологическом управлении, ко­торый предложил Клементсу проследить за раскопками. С картой в руках он пробирался к тому месту, где, по рассказам местных жи­телей, парни копали старый маунд.

Большую часть этих двух лет Клементе, как служащий уни­верситета Оклахомы, следил за работой арендаторов. Он всеми си­лами старался убедить их копать аккуратнее, указывая, что за неповрежденные предметы заплатят больше. К сожалению, денежные средства университета закончились летом 1935 года. Клементе, чтобы переждать трудный период, согласился на временную работу в Ка­лифорнии.

Статья, опубликованная под сенсационным заголовком в газете "Канзас-Сити Стар" (Kansas City Star) 15 декабря 1935 года, по­ведала о раскопках Спиро Маунда в Оклахо­ме. Находки действительно были настоя­щими археологическими сокровищами. Однако в ходе бессистемных раскопок, ко­торые проводились охотниками за сокрови­щами, было уничтожено столько же бес­ценных предметов, сколько было найдено. Через несколько месяцев после появления статьи университет Оклахомы и Оклахомское историческое общество получили это место в аренду. Были начаты системати­ческие исследования. На фотографии ввер­ху запечатлен основатель Общества У. П. Кэмпбелл, демонстрирующий некото­рые из найденных предметов.

Зато для компаньонов это последнее лето стало "золотым дном". С уходом Клементса они отбросили всякую осторожность и стали для ускорения работ использовать динамит. Вывозя церемони­альные предметы и украшения тачками, они представили XX веку красивейшие реликвии доколумбовой Америки.

И XX век ожидал этого события. Торговцы и коллекцио­неры держали деньги наготове, чтобы в удобный момент поторго­ваться о цене на изысканные кубки из раковин и подвески с выгравированными на них мистическими мотивами, огромные топоры и жезлы, медные диски и фигурные трубки, деревянные маски и статуэтки. Сохранившиеся учетные книги содержат такие записи о сделках: "бусы из ракушек — 1200 фунтов" и бусы из жемчу­га — 2 галлона".

Эта уникальная опись похищенного в Спиро являлась лишь крохотной частью материального наследия, завещанного современной Америке древними людьми, чья культура процветала между 800 и 1500 годами н. э. Занимая половину континента, они распространились от Висконсина до Мексиканского залива и от побережья Джорд­жии, через Теннесси, Огайо, Иллинойс, Арканзас и Техас, до Ок­лахомы. Однако никто не знает, в каком месте зародилась их культура. Ученые используют термин "традиция Миссисипи" (Mississippian Tradition), когда говорят об этих людях, так как многие комплексы маундов сосредоточены в долине Миссисипи.

Удивительно, как быстро эта культура распространилась по важнейшим регионам Американского континента, достигнув высшей стадии развития на территории севернее Мексики. Этот ее взлет во многом был обусловлен появлением нового источника пищи из Мезоамерики — улучшенных сортов маиса. Они позволили общи­нам Миссисипи совершить скачок от примитивного земледелия Аде­на и Хоупвелл к более роскошному образу жизни. По мере роста жизненного уровня ремесленники, чтобы удовлетворить растущие за­просы элиты, должны были с большим мастерством изготавливать изящные украшения и другие предметы, подобные найденным в маунде Спиро.

Развитие культуры Миссисипи стимулировали различные фак­торы. Многие, если не все, периферийные поселения вели активную торговлю. В качестве путей сообщения они использовали реки, заливы, ручьи, около которых жили. Этот контакт с другими культурами спо­собствовал обмену идеями и товарами, установлению прочных связей и постепенной выработке общих религиозных верований.

В культуре Миссисипи главными религиозными центрами яв­лялись пирамиды с плоскими вершинами. Они были так широко рас­пространены, что создавших их людей теперь часто называют "строителями храмовых маундов". Эти тщательно разработанные в инженерном отношении рукотворные холмы обычно достигали высоты от 5,4 до 18 метров. На их вершинах возводились храмы, дома совета и резиденции знати. Некоторые маунды были построены вплот­ную друг к другу и служили церемониальными центрами. Возможно, Спиро был именно таким центром. На вершинах, возможно, прово­дились ритуалы, связанные с верой в существование Верхнего и Ниж­него миров. Такие церемонии собирали обитателей всего региона, помогая им ощутить свое единство. Но многие центры функциони­ровали и как города, где жилища простых людей теснились вокруг массивных земляных сооружений.

Строители храмовых маундов исчезли много веков назад, не оставив о себе письменных свидетельств. Каким же путем шло изу­чение их культуры? Первые появившиеся в этих местах европейцы записали свои впечатления об обнаруженных ими следах, оставленных культурой Миссисипи. Эти впечатления были, в свою очередь, под­креплены последующими археологическими находками. Артефакты и записки первых путешественников, взятые вместе, снабдили исследо­вателей достаточным количеством сведений. Это позволило спасти культуру Миссисипи от полного забвения и предоставить ей достойное место в истории.

В середине XVI века отряд охотников за сокровищами под командованием Эрнандо де Сото пробирался по территориям на юго-востоке Северной Америки. Конкистадоры не могли не заметить, что около многих селений возвышаются земляные сооружения весьма не­обычной формы: огромные, с плоскими вершинами, маунды, высотой от 15 метров и выше. От индейцев они узнали, что на одном из маундов расположено жилище вождя, а на другом — местный храм. Из любопытства де Сото и его спутники задержались, чтобы по­смотреть на то, как индейцы будут увеличивать самый крупный из маундов. Его склоны были настолько высоки и круты, что рабочим пришлось соорудить дополнительные насыпи, чтобы по ним доставлять землю для строительства на самый верх. Корзину за корзиной вы­сыпали они на вершину грунт, а затем утрамбовывали его, пока по­верхность не становилась твердой и плоской. С вершины испанцы увидели обширную площадь. За ней, вдали, стоял огромный лес. Его поверхность то здесь, то там разрывали поросшие кипарисом топи и непроточные озера.

Но осмотр местных достопримечательностей не был основной целью людей де Сото. Они, как и их предводитель, уже были пре­сыщены тем, что им довелось увидеть в Центральной и Южной Америке. Кроме того, они не испытывали уважения к попадающимся на их пути "дикарям". В погоне за золотом они прошли через десять южных штатов, сжигая деревни и уничтожая их жителей. Помимо жестоких убийств европейцы принесли на эту землю различные бо­лезни, от которых спустя много лет после ухода конкистадоров вы­мирали целые племена.

Более совершенное оружие и лошади давали испанцам пре­имущество перед их врагами. Но если они рассчитывали, что индейцы капитулируют или убегут, то они жестоко ошибались. Участники экс­педиции писали впоследствии, что любой конкистадор, неосмотритель­но покинувший пределы лагеря, убивался из засады индейцами, которые его немедленно скальпировали или обезглавливали. Люди де Сото, к своему ужасу, вскоре выяснили, что их стальные доспехи не могут служить надежной защитой от индейских стрел. По ночам ин­дейцы раскапывали испанские погребения, разрубали покойников на куски и развешивали их на деревьях в качестве ужасного предупре­ждения живым.

Местные племена проявляли настойчивое упорство, сопротив­ляясь пришельцам на всем протяжении их пути. Женщины и даже маленькие дети сражались насмерть. В случае угрозы пленения они сами убивали себя. Это была война без победителей. Многие испанцы, в том числе и де Сото, не выдержали изнурительного перехода, а выжившие вернулись с пустыми руками. Селения местных жителей были опустошены, а их культура пришла в упадок. Однако своим отношением к иноземному вторжению эти строители маундов проде­монстрировали тот характер, благодаря которому культура Миссисипи достигла своей вершины.

Позже, в самом конце своего почти тысячелетнего сущест­вования, сохранившиеся очаги древней культуры заставили обратить на себя более пристальное внимание. Европейские путешественники, в отличие от де Сото, стали подробнее описывать все увиденное. Тем самым они открыли новые страницы истории обитателей этих мест. Например, натчезы, жившие в нескольких поселениях в ок­рестностях современного города Натчез в штате Миссисипи, обла­дали единой племенной структурой. Они дольше всех сохранили традиции строителей маундов и их самобытную культуру. Несмотря на предвзятое отношение со стороны европейцев, их общество было сохранившейся частицей великого прошлого. Антуан Ле Паж дю Прац, голландский поселенец, живший в колонии Луизиана в начале XVIII века, восемь лет провел среди натчезов. Он стал их самым выдающимся летописцем. Перед ним, как ни перед кем из преды­дущих исследователей, строители храмовых маундов предстали во всем своем великолепии.

Высший правитель натчезов, как выяснил дю Прац, носил титул Великое Солнце. Он считался живым божеством и, согласно поверьям, был потомком, или даже родным братом самого солнца. Ему помогал высший военный вождь, его земной брат Татуированный Змей, а также несколько других членов Солнечной фамилии, включая Женщин-Солнца — его мать и сестер. Ниже на иерархической лестнице стояли вожди семи отдельных районов, или селений-спутников. Эти и другие люди, занимавшие высокое положение в обществе, были более отдаленными родственниками Великого Солнца. Их также по­читали как членов "Первой семьи". На следующей ступени находились знатные и почитаемые люди. Еще ниже стояли простые общинники, которые трудились не покладая рук, чтобы обеспечить своих прави­телей пищей, и своими руками возводили величественные маунды. Согласно сообщениям европейцев, на языке натчезов эти несчастные назывались "зловонными".

Сам вождь Великое Солнце жил на вершине платформообраз­ного маунда в административной и религиозной столице племени. Не­которые путешественники называли ее Большой Деревней, хотя она была не крупнее, чем другие селения. Каждое из них обладало своим собственным центром, состоящим из храмового маунда и нескольких построенных на вершинах маундов домов для элиты. В комплекс вхо­дила и большая центральная площадь. Остальная часть общины была разбросана по окрестностям в форме отдельных семейных домов и крохотных деревенек. Жившие в них люди обрабатывали маленькие участки земли. Впечатляющим было не только жилище на вершине колоссального маунда, но и все остальное, связанное с Великим Солн­цем. Он носил царскую корону из белых перьев. Его босые ноги не должны были касаться земли. Во время его редких прогулок перед ним расстилали циновки. Обычно его носили в паланкине под бал­дахином из цветов. Остатки подобного рода паланкинов были найдены археологами в различных погребениях культуры Миссисипи. Хотя Ве­ликое Солнце и держал свой народ в полном подчинении, он, как заметил дю Прац, признавал, что область его владений постоянно уменьшается. "Прежде наш народ, — говорил он, — был многочис­ленным и могущественным. Требовалось 12 дней, чтобы пройти наши земли с востока на запад, и 15 дней, чтобы пересечь их с севера на юг". Теперь его владения ограничивались небольшими общинами, в которых проживало 4 тысячи человек или около того, как он сам говорил. Но это все равно значительное количество, хотя и наверняка преувеличенное.

Власть Великого Солнца над жизнями и имуществом своих подданных продолжала быть абсолютной. Как отмечал другой иссле­дователь, французский историк иезуит Пьер Шарлевуа, "отцы семейств никогда не нарушали обычая приносить в храм первые плоды того, что они собирали. Так же они поступали со всеми подарками, которые получал их народ. Они оставляли их возле дверей храма. Храмовый смотритель сначала предлагал подарки духам, а затем от­носил вождю, который распределял их по своему усмотрению.

Все же Великое Солнце, как и все люди, был смертен. Со­гласно французскому исследователю, когда Великое Солнце покидал этот мир, его преемником становился ближайший родственник по жен­ской линии, а не по его собственной или по линии его братьев. Хотя наследование было матрилинейным и мать Солнца была окружена почетом, правителем мог быть только мужчина. Напротив величест­венного жилища Великого Солнца, на другой стороне открытой пло­щади, возвышался еще один огромный маунд. Он являлся ежедневным напоминанием о путешествии через смерть к вечной жизни. На одной из его сторон была лестница с широкими ступенями. Она вела к деревянному храму, построенному на вершине. Внутри храма на по­гребальных носилках лежал скелет предшественника нынешнего Ве­ликого Солнца. В свое время этот высший вождь, как и остальные Великие Солнца, был погребен в соответствии с величественной це­ремонией.

В 1725 году дю Прац и несколько его французских коллег были удостоены чести стать свидетелями обрядов, связанных с по­гребением Татуированного Змея — брата Великого Солнца. Со­гласно обычаю, все приближенные великого воина следовали за ним, более или менее добровольно. Вместе со своим господином в загробный мир последовали две его жены, сестра, которая, по слухам, сделала это без большой охоты, военные помощники, глав­ный слуга, лекарь, кормилица, носитель его курительной трубки, человек, изготавливавший для него жезлы, и другие слуги. Были также добровольцы, которые пожертвовали собой или своими деть­ми, рассчитывая получить за это вознаграждение при жизни или после смерти.

Тело Татуированного Змея, роскошно одетое и раскрашенное, с великолепными мокасинами на ногах для предстоящего путешест­вия, было выставлено для прощания. В это время людей, которые должны были сопровождать его в загробный мир, подводили к "ци­новкам смерти" вне храма. На их головы должны были накинуть куски оленьей кожи, а затем удушить веревкой. Не очень радостная перспектива, даже для добровольца-энтузиаста. Тем не менее жены более всего ожидали этого момента. Они были убеждены, что за­гробная жизнь будет значительно лучше земной. Любимая жена Та­туированного Змея незадолго до конца пыталась объяснить дю Працу и его товарищам, что они не должны оплакивать вождя или его семью и друзей. Он сейчас в стране духов, и не позже чем через два дня я присоединюсь к нему. Я ему расскажу, что ваши сердца были потрясены видом его мертвого тела. Не печальтесь. В загробном мире мы будем друзьями значительно дольше, чем здесь, ибо там уже никто не умрет. Там всегда стоит прекрасная погода, никто не испытывает чувства голода, и люди больше не воюют друг с другом”.

После церемонии дом Татуированного Змея был сожжен. Обычай требовал, чтобы на его месте был насыпан новый маунд. Однако на этот раз обычай исполнен не был. Племя натчезов было ослаблено в результате эпидемий оспы и гриппа, завезенных из Ста­рого Света. Когда их хрупкая дружба с французами превра­тилась в 1729 году в открытую войну, натчезы смогли оказать лишь краткое сопротивление, прежде чем были окончательно уничтожены. Вместе с ними угасли и последние очаги культуры Миссисипи.

Эта фигурка, высотой немногим более 12 сантиметров была найдена около Кахокья. Похоже, она изображает женщину за работой. Женщина стоит на коленях на початках кукурузы перед каменной зер­нотеркой. Ее длинные прямые волосы за­правлены за уши. Вся ее одежда состоит из куска ткани, обернутого вокруг талии в виде короткой юбки.

В других областях своего распространения строители маундов и их впечатляющие монумен­ты уже были забыты и заброшены. Постепенно прошлое начало возникать из небытия. В сере­дине 30-х годов XVIII века некий колонист в Джорджии обнаружил странные возвышения около Окмульджи, к северу от Макона. Он их описал (как потом выяснилось, неверно) как три горы, возведенные индейцами над тремя Великими Царями, погибшими в войнах". В по­следующие годы путешественники будут останавливаться здесь, чтобы поразмышлять о происхождении этих забро­шенных сооружений. Устная традиция местных племен не могла ни­чего сообщить о маундах или их строителях. Тем не менее, как уверяли индейцы, иногда в предзакатные часы около маундов можно было услышать пение призраков.

Немногим более 160 километров к северо-западу от Окмульджи и обитающих там голосов располагался еще один комплекс ма­ундов, получивший название Этова. В 1819 году священник Элиас Корнелиус составил его описание для читателей "Журнала Силлимана" (Silliman's Journal), популярного научного издания того вре­мени. Отмечая, что он видел многие рукотворные маунды и много о них читал, он говорил, что никогда ранее не встречал земляных сооружений таких размеров, как те, которые я сейчас описываю . Посетив это место в сопровождении восьми индейских вождей, Кор­нелиус нашел углубление шириной 6 и глубиной 3 метра. К его удивлению, он не обнаружил рядом кучи земли, которая должна была образоваться при выкапывании ямы. "У меня больше не ос­талось сомнений по поводу того, куда делась эта земля, — писал он, — так как, пройдя всего около 200 метров сквозь редкий лес, я наткнулся взглядом на колоссальную груду земли, размеры которой были пропорциональны объему углубления".

Чтобы определить ее размеры, Корнелиус срезал длинную лозу и сделал самое большее, что было в его силах. При помощи своего импровизированного измерительного инструмента он установил, что высота сооружения не может быть меньше 22 метров. Длина осно­вания, как выяснилось, была 334 метра. Вершина представляла из себя плоскую платформу. За 200 лет она так поросла буйной рас­тительностью, что Корнелиус не смог обследовать ее более тщательно. "Одно буковое дерево, выросшее около вершины, — отмечал он, — было в обхвате более 3 метров".

Корнелиус был поражен реакцией вождей на эти маунды. «Индейцы вглядывались в эти величественные творения с таким же любопытством, как и любой белый человек. Я спросил у самого старого вождя, есть ли в устной традиции его народа упоминания о подобных сооружениях. Он ответил отрицательно. Затем я спросил каждого из вождей, знают ли они что-нибудь об их происхождении. Никто не смог ничего ответить, однако все утверждали, что "они не были сооружены нашим народом"». В не меньшей степени таких ранних исследователей, как Корнелиус, поражало и то, что эти маунды были распространены на значительной части Соединенных Штатов.

Хотя периферийные поселения имели много общих черт, они различались по размерам, богатству и местным особенностям культу­ры. Некоторые из них поражают великолепием своих сооружений, другие выглядят более скромно. Наиболее эффектные из них расположены в Кахокья в Иллинойсе, около того места, где Миссури впадает в Миссисипи. Эта терри­тория известна как Американская низменность. В годы своего рас­цвета селение Кахокья занимало площадь в 14 квадратных кило­метров, а количество жителей достигало 12 000 человек — судя по всем оценкам, это было самое крупное и густонаселенное селе­ние Северной Америки в доисторический период — оно по своим размерам могло сравниться со многими крупными городами средне­вековой Европы.

Члены археологической экспедиции под ру­ководством А. Р. Кедли исследуют Эрслодж — круглый дом, в котором собирался совет племени. Он был открыт в 1934 го­ду в Окмульджи. В одном ив своих ранних отчетов о раскопках Келли отметил, что ему сразу показалось, что маунд представ­ляет из себя "нечто большее, нежели про­сто один из красных холмов Джорджии ", поэтому он и приступил к исследованию.

В конце XIX века Сайрус Томас, глава Отдела исследований маундов Смитсоновского института, на основе прочитанных работ и собственных изысканий сделал правильный вывод, что рукотворные плато являлись фундаментами для зданий, игравших в жизни древ­него общества важную роль, — именно он первым назвал их соз­дателей Строителями Храмовых Маундов, так как они строили храмовые маунды, в отличие от людей Адена и Хоупвелл, возводивших погребальные маун­ды. При этом он вовсе не имел в виду, что на всех сооружениях обязательно имелись храмы. Тем не менее название прижилось.

На этой фотографии, сделанной в 1934 го­ду, изображен прорезанный железной доро­гой громадный погребальный маунд в Окмульджи. На срезе хорошо заметны отдельные слои, образованные разновремен­ными дополнительными насыпями. Чтобы обеспечить точность при передаче разных цветов напластований, дотошный Келли нанял для их раскраски художника.

Впечатляющие размеры и своеобразная форма не являлись, од­нако, основной отличительной особенностью маундов. Ею было их месторасположение. Племена, принадлежавшие культуре Миссисипи, были широко распространены. Но селились они только на заливных равнинах в Долине Миссисипи или на плодородных аллювиальных почвах в долинах других рек на востоке Соединенных Штатов. Такие места были настоящими природными кладовыми.

Как это ни странно, хотя Томас и другие археологи XIX века потратили много времени и усилий на изучение маундов Джорджии, они почему-то не обратили внимания на возвышения в Окмульджи. Только в конце 1933 года Бюро американской этнологии Смитсо­новского института предприняло раскопки в районе Гор Великих Ца­рей, впервые обследованных в 30-х годах XVIII века.

Постепенно, шаг за шагом известный археолог А. Р. Келли и его ассистенты снимали покровы времени. Они в ходе раскопок достигли значительно более древних слоев, чем те, которые относились к строителям храмовых маундов. Исследования охватили промежуток времени от 3000 года до н. э. по 1200 год н. э., когда строители маундов по неизвестным при­чинам покинули Окмульджи. В течение восьми лет археологи переместили тонны земли и обнаружили сотни тысяч предметов — человеческие кости, наконечники стрел, сосуды, фраг­менты керамики.

В "Предварительном отчете об археологических исследованиях в Маконе, штат Джорджия" Келли заявил, что первые храмовые маунды появились в Окмульджи около 900 года н. э. Он нарисовал образ об­щины, которая жила за счет щедрости земли. Успешное использование природных источников позволило ей по строить поселение, которое, как выяснили археологи было не просто деревней, а крупным церемониальным центром.

На возвышении, чтобы уберечься от разливов ре­ки, люди возвели целый город из тростниковых домов и прямоугольных деревянных храмов, часть которых использовалась ле­том, а часть — зимой.    Огромный храмовый маунд, высотой 15 метров и шириной 90 метров, возвышался над остальными, ме­нее крупными сооружениями из земли, располагавшимися по со­седству. Привлекал взгляд и погребальный маунд необычной формы. Он, правда, был в плачевном состоянии, так как был частично разрушен паровым экскаватором во время прокладки трас­сы для железной дороги.

Археологи зачистили вертикальный срез маунда и обнаружили, что он состоит из пяти различных слоев смеси песка и глины, рас­положенных один над другим. В самой глубине сооружения, в пер­воначальном маунде, находилась гробница со скелетами шести человек. Каждое тело было обильно украшено бусинами из раковин и другими незамысловатыми украшениями. Тому, кто мечтал обнаружить золото, серебро или драгоценные камни, пришлось бы сильно разочароваться. Широкая лестница из глины вела к вершине изначального маунда, над ним были насыпаны еще четыре слоя глины. На каждом из них, судя по обнаруженным Келли остаткам столбов, находилась деревян­ная постройка.

В храмовых маундах также обнаружены подобные напласто­вания. Очевидно, что изначальный храм находился на уровне самого древнего слоя. Когда он разрушался, над ним возводилась новая плат­форма из глины. Она служила фундаментом для нового храма.

Каждый из этих топоров, длиной 30 сан­тиметров, был вырезан из цельного куска камня, а затем отполирован. Они не име­ют следов повседневного использования в качестве оружия или инструментов. Веро­ятно, они служили символами высокого социального положения их владельцев.

Но каково было предназначение этих храмов? До сих пор на этот вопрос не было определенных ответов, однако некоторые предположения выдвинуть можно. Келли считал, что храмы были пестами сбора совета и проведения ритуалов. В одном частично Хранившемся храме он обнаружил круглую площадку, диаметром 12,6 метра, обнесенную стеной из глины. На низкой скамейке, идущей вдоль подножия стены, могли уместиться 47 человек. Эти безымянные и безликие для нас люди, почти наверняка только мужчины, сидели вокруг центральной площадки с очагом и гли­няной платформы в виде орла. Подобные изображения хищных птиц были распространенным символом на юго-востоке в эпоху поздних храмовых маундов.

Эти ушные украшения, изготовленные из раковин, были сравнительно широко рас­пространены на территории культуры Миссисипи приблизительно в 1000—1300 годах н. э., но впоследствии совер­шенно исчезли из употребления. Их пред­назначение нам неизвестно. Некоторые экземпляры были сделаны из меди, но поч­ти на всех подобных изделиях присутст­вует одно и то же изображение.

Почему люди Миссисипи строили свои маунды такими вы­сокими? Некоторые ведущие специалисты в области культуры строи­телей храмовых маундов указывают, что многие общества по всему миру считали и считают высокие постройки эквивалентом власти. В тот' же период времени феодалы в Европе возводили замки на вы­соких утесах, взирая сверху на своих крестьян. Так же вожди людей Миссисипи строили себе жилища на вершинах рукотворных холмов, возвышаясь над простыми общинниками и приближаясь к "Верхнему (Небесному) Миру". Маунды служили для элиты показателем ее значимости на земле, одновременно с этим подчеркивая ее связь с предшественниками и наследниками. Они являлись центром ее об­щины и ее вселенной.

Но в один прекрасный момент строители маундов исчезли из Окмульджи так же загадочно, как появились. Огни потухли, церемонии прекратились, смолк шум повседневной жизни. Около 1200 года н. э., задолго до вторжения испанцев, жизнь здесь угасла. Если причиной ухода местных жителей была моровая язва или война, то почему не осталось следов этих катаклизмов? А если они просто покинули эти места, то что побудило их к этому? Остались лишь поросшие деревьями маунды, любопытство путеше­ственников и заброшенный памятник людям и их созидательному труду. Неудивительно, что их духи выли в сумерках перед насту­плением ночи.

Что представляли из себя люди Миссисипи? Пытаясь восста­новить облик исчезнувшего народа, археологи стараются выяснить пре­жде всего, что служило ему основной пищей. Относительная легкость добывания еды или, Наоборот, связанные с этим трудности прямо влияют на количество времени и энергии, которые могут быть вы­делены на другие цели.

Представление о рационе людей Миссисипи мо­жет дать как сама плодородная территория, на которой они жили, так и остатки растений и костей жи­вотных. В ходе раскопок были найдены где челюсть оленя, где запас высушен­ных ягод или скорлупа орехов. Во всех заливных долинах рек восточной части страны произрастали одинаковые рас­тения и обитали одинаковые животные.

Возможно, некоторые различия и име­ли место на разных территориях и в разное время, но их следов пока обна­ружить не удалось. В любом случае, меню строителей храмовых маундов было богатым и разнообразным.

Этим охотникам-собирателям на­до было только протянуть руку и взять на земле или в воде необходимые продукты Различные породы рыб, водоплавающая птица, белохво­стый олень, индейка, енот, опоссум, кролик и белка, оре­хи, фрукты, ягоды, дикие травы, различные семена — вот приблизительный рацион людей Миссисипи. Они также иногда обрабатывали плодородную почву заливных долин, представлявших из себя прекрасные поля для выращивания маиса, тыквы и фасоли.

В меньшем количестве возделывались под­солнечник, свекла и шпинат. Обеденный стол людей Миссисипи должен был пред­ставлять из себя прекрасное зрелище: груд| добычи, вероятно — индейка, олень или сом, в сопровождении различных овощей и фруктов.

Эта великолепно сохранившаяся маска из кедра была найдена в Спиро, штат Окла­хома. Она сочетает человеческие черты с рогами оленя. Глаза и рот сделаны из ра­ковин. Деревянные предметы редко сохра­няются во влажном климате востока Соединенных Штатов, но условия в Спиро позволили нескольким реликвиям дойти до наших дней почти неповрежденными.

Археологи, антропологи и историки, по кру­пицам собирающие информацию об индейцах Юго-Востока, археологических и исторических (первые из­вестны нам только по археологическим находкам, о вто­рых существуют письменные сведения), пришли к выводу, что в обществах строителей маундов мужчины и женщины считались фактически двумя разными видами. Если этот вывод верен, то в общинах существовала строгая специализация по половому при­знаку. Мужчины воевали, занимались охотой и рыболовством, рас­чищали площадки для строительства и принимали участие в мужских собраниях в особых помещениях или на площадках, куда был закрыт доступ женщинам. Женщины собирали дикие растения, возделывали землю, занимались домашним хозяйством и общались друг с другом.

Похоже, что мужчинам было проще. Они обсуждали текущие события, играли в мяч, в то время как их матери и жены кололи дрова, готовили пищу, мас­терили горшки, корзины и одежду.

Она является одним из более чем пятисот подобных предме­тов, найденных в Спиро. Замы­словатый рисунок, чья прорисов­ка изображена внизу, представляет либо летучую мышь, либо человека, одетого в костюм и маску сокола, стоящего в позе ритуального танца.

Указания на роль женщин в обществе строителей маундов можно разглядеть в массе украшений, обнаруженных во время исследова­ний известных комплексов храмовых маундов, та ких, как Спиро, Этова в Джорджии, Маундвилль в Алабаме. Великолепные свидетельства мастер­ства древних людей — небольшие предметы ш дерева, глины, раковин, камня и кованой меди были извлечены археологами из земли. Перед со­временными людьми предстали тщательно раз­работанные и великолепно отполированные, по­хожие на топоры и жезлы, орудия, маски в виде звериных голов или человеческих лиц с причудливо искаженными чертами, каменные диски, глиняные шары и кубки из раковин с мастерски выполненными гравировками. Фигурки и фигурные трубки изображают мужчин в различных позах: сидящих, припавших к земле, колено­преклоненных, связывающих поверженного врага. Контрасти­рует с ними фигурка женщины, перемалывающей зерно.

Иногда на раскопках обнаруживают и другие женские фигурки, изредка женщина изображается вместе с мужчиной, но это скорее исключение, чем правило. Два предмета, преданных земле в ходе церемонии, изображают одинаковые объекты. Счита­ется, что оба они представляют символы плодородия. Один из них изображает коленопреклоненную женщину, стоящую на кукурузных по­чатках. Здесь не только подразумевается плодородие женщины и земли, но также и обычное для женщины занятие, связанное с приготовлением пищи. Второй предмет также представляет женщину, стоящую на ко­ленях. Она вонзает короткую мотыгу в спину змеи, из тела которой растет виноградная лоза. То есть и здесь женщина изображена за повседневной работой: обработка земли и тяжелая работа по дому.

Археологические шедевры, использующие подобные мотивы, бы­ли найдены в нескольких селениях, относящихся к культуре Миссисипи. Комплекс Спиро Маунда принес особенно богатый урожай таких пред­метов, даже после того, как Покала Майнинг Компани "обшарила" его при помощи динамита. Как выяснилось, Форрест Клементе был слишком пессимистичен в своих предварительных оценках. При бли­жайшем рассмотрении Клементе заметил, что последний взрыв, уст­роенный грабителями, расколол часть главного конуса. Это позволило исследователю взглянуть на его внутреннюю структуру. Нетронутые напластования почвы и глины позволяли надеяться, что земля хранит в себе еще много артефактов. Этим надеждам суждено было сбыться во время спасательной операции, проведенной Клементсом.

Применив систему вертикальных разрезов, которую можно срав­нить с нарезанием пирога, Клементе и его рабочие сделали ряд траншей, рассекавших конус маунда от верхушки до основания. В ходе работ во всех слоях были обнаружены погребения и различные предметы. "Весь маунд являлся погребальным сооружением, — прокомментировал Кле­менте, — содержащим приблизительно 900 захоронений с большим ко­личеством погребальных предметов, и образцы, найденные в центральном конусе, составляют лишь малую часть от общего количества". Как и Келли в Окмульджи, Клементе обнаружил внутри одного маунда несколько маундов, составленных по принципу матрешки. Грабители в спешке оставили ученым достаточно большое количество неповрежденных предметов. Их можно сравнить с находками из других поселений культуры Миссисипи, в том числе и из Кахокья, единственной городской — или протогород­ской — общины в Северной Америке доколумбовой эпохи.

Тут и там руины селений культу­ры Миссисипи открываются на­шим взорам. Но особенно сильно бросаются в глаза развалины Кахокья. Остатки этого поселения доисторической эпохи находятся в штате Иллинойс, в 10 км к востоку от Миссисипи, в самой плодородной из тамошних заливных долин. Никто не знает, как на­зывали свой город его обитатели. Имя "Кахокья" происходит от на­звания обитавшей на этой территории подгруппы племени иллини, с которой первыми столкнулись французы в конце XVII столетия.

Этот круг из кедровым столбов (так на­зываемый вудхендж). восстановленный в 1985 году, по-видимому, служил обитате­лям Кахокья солнечным календарем. Ли­ния, проведенная из центра круга к кон­кретному столбу, указывает направление на точку восхода солнца в дни солнцестоя­ния или равноденствия. Другие столбы могли служить для определения празднич­ных дней или лее просто дополняли круг.

Веком позже французские монахи-трапписты (одно из ответв­лений цистерцианского ордена) беззаботно возделывали фруктовые са­ды на террасах крупнейшего маунда в Кахокья. Благодаря монахам он получил свое название. Сегодня он известен как Маунд Монахов. Размеры его колоссальны: 210 на 324 метра в основании и 30 метров в высоту. Он является крупнейшим сооружением подобного типа к северу от Мексики и самой претенциозной земляной конструкцией в Новом Свете. Стоя на его вершине, даже случайный наблюдатель может почувствовать дыхание далекого прошлого. Большая часть ве­ковых напластований уже расчищена, что открывает окно в жизнь общины, возникшей около 900 года н. э. и начавшей увядать где-то после 1300 года. К XVI веку она исчезла полностью.

Возможно, так выглядело поселение Кахо­кья в эпоху своего расцвета (вид с юго-за­пада). Помимо Маунда Монахов на обне­сенной стеной центральной площади возвышались бок о бок маунд, где умер­ших представителей элиты подготавлива­ли к погребению, и собственно погребаль­ный маунд. Там лее располагалось поле для игры, называемой "чанки", и множе­ство небольших платформ для храмов или жилищ, знати. За пределами ограды находились так называемые "выемки" — места, откуда бралась земля для сооруже­ния маундов. В некоторых из них образо­вались пруды.

1. Маунд Монахов
2. Поле для нанки
3. Маунд для подготовки к погребению
4. Погребальный маунд
5. Маунд М 72
6. Выемки
7. Вудхендж

Спустя столетия началось великое переселение пионеров на запад. В эти места вторглась другая культура. Плуг фермера придал этой земле иной вид. Достаточно рано появились здесь и археологи. Они нашли разбросанные кости и фрагменты керамики. Работа здесь не прекраща­лась годами, но только с начала 1960-х, когда Кахокья стало угрожать полное уничтожение из-за планов строительства шоссе, профессиональ­ные археологи стали предпринимать отчаянные попытки спасти его. В течение последующих нескольких лет они, пытаясь опередить бульдозе­ры, не только раскопали множество маундов, переполненных артефак­тами, но и смогли добиться изменения маршрута трассы, так что она миновала большую часть исторической территории.

С тех пор раскопки здесь проводились нечасто. По всей вероятно­сти, картина не изменится и в будущем. На то есть веская причина: в 1984 году группа исследователей из Южноиллинойсского университета, расположенного в Эдвардсвилле, начала изучение Кахокья необычным для традиционной археологии спосо­бом. При помощи высокочувстви­тельных приборов ученые смогли "увидеть" то, что находится в древних слоях земли, не разрушая их лопатой. Этот метод основывается на том, что все материалы обладают разной электропроводимостью. Че­рез землю пропускается ток, и по показаниям прибора можно опреде­лить, присутствуют ли в ней чуже­родные предметы — насыпь из песка, палисад, дом, маунд, погре­бенный под слоем почвы, — или это просто пустой грунт.

Прибор может определить аномалию и предположить ее при­роду. "Он никогда не может ска­зать, что конкретно находится в земле, — говорит исследователь, — но он обязательно укажет вам, что под поверхностью есть нечто ино­родное, и даст некоторые намеки на то, что это может быть". Извлечен­ные из земли образцы подтвердили установленные методом электропро­водимости местоположения палиса­дов и погребенных под почвой маундов. Таким образом ученые смогли составить карту скрытого от глаз поселения Кахокья, не прибегая к раскопкам. Эти исследования по­могли установить, что изменения, внесенные в ландшафт жителями Кахокья, были гораздо масштабнее и продуманнее, чем это ранее пред­полагалось. Так как работа продол­жается, изначальные размеры и сложный план застройки Кахокья, ве­роятно, вскоре будут определены при помощи погруженных в землю датчиков, связанных с компьютерами, находящимися на поверхности.

Этот, несомненно, очень важный человек был погребен в маунде № 72 в Кахокья. Его тело возлежит на пышном ложе, со­стоящем из многих тысяч бусин из рако­вин. Каждая бусина была просверлена по центру. Веревки, установленные археолога­ми, делят погребение на квадраты площа­дью в 129 квадратных сантиметров. Стрелка указывает на север.

В эпоху своего расцвета Кахокья занимало площадь в 15 квадрат­ных километров. На его территории располагалось 120 маундов. Около половины из них сохранило в большей или меньшей степени свою перво­начальную форму. Некоторые — конические или с гребнеобразной верши­ной — явно использовались для погребальных церемоний. Однако большинство маундов имеют плоские вершины. Селение Кахокья было, несомненно, важнейшим политическим и религиозным центром. Его насе­ление по своему количеству значительно превосходило весь народ натчезов в его лучшие годы. Более того, ядро первоначального поселения было не просто скоплением маундов, использующихся исключительно элитой. Ис­следования показывают, что дома менее знатных граждан располагались рядами вокруг открытых площадей. Их обитатели возделывали собствен­ные небольшие участки земли. Более крупные поля, засеянные маисом и другими культурами, были разбросаны по окрестным заливным долинам.

В момент наивысшего расцвета Кахокья, около 1100 года н. э., его жители построили деревянную ограду высотой от 2,6 до 4,5 метра вокруг центральной площади. Сделано это было с двойной целью: во-первых, чтобы защитить территорию для церемоний и аристократию от нападения, а во-вторых, чтобы создать видимый барьер между различ­ными слоями общества. Ограда могла также служить убежищем для всего населения во время опасности. Каково бы ни было ее назначение, обитатели селения трижды реконструировали ограду, каждый раз ис­пользуя около 15 000 новых бревен.

Над всей округой доминировал Маунд Монахов. Он до сих пор возвышается там, покрывая основанием площадь в полгектара. Чтобы этот маунд, состоящий из четырех помещенных друг на друга платформ, достиг своих окончательных размеров, потребовалось 0,6 миллиона ку­бических метров земли. Строительство продолжалось 300 лет. После его завершения на вершине было возведено деревянное здание, длиной 31,5 и шириной 14,4 метра. Высота его достигала 15 метров. Это здание почти наверняка было официальной резиденцией правителя Кахокья, где он проводил церемонии и откуда руководил делами.

Археологи, благодаря проведенным исследованиям, могут восста­новить ту панораму, которая открывалась перед вождем, восседающим в своей резиденции: речная протока с поросшими деревьями берегами, далее, на расстоянии шести миль — Миссисипи и безбрежные прерии за ней. Прямо перед маундом лежала обширная центральная площадь. Она была окружена простыми домами. Их деревянные каркасы были обмазаны глиной и покрыты соломенными крышами. Картину дополняли стена ограды и более сотни маундов, два из которых имели значительные размеры, хотя и не сравнимые с размерами главного маунда.

Хотя, благодаря стараниям археологов, постепенно проявляются многие детали селения, его обитатели по-прежнему остаются загадкой. Ни один человек не оставил нам своего имени, послания, метки. Ключи, обнаруженные под поверхностью земли, подходят только к материальной стороне жизни обитателей Кахокья, иногда могут при­близительно указать на социальное положение человека, но ничего не скажут о его личности или мотивациях.

Предполагают, что поскольку Кахокья лежит недалеко от полно­водной реки, то его обитатели должны были иметь частые контакты с другими индейцами. Предметы, найденные в маунде № 72, свидетель­ствуют о существовании оживленной торговли. В непосредственной бли­зости от костей древнего человека лежали предметы иноземного происхождения: наконечники стрел из Оклахомы, Теннесси и Арканзаса, тонны украшений, сделанных из раковин с берегов Мексиканского за­лива, слюда из Северной Каролины и скрученные в трубочки листы меди, используемые для изготовления декоративных нагрудников, привезенные, как полагают, из района озера Верхнего.

Даже не обладая богатым воображением, можно представить себе картину жизни в Кахокья в эпоху его наивысшего развития. Площадь, удобно расположенная около протоки, привлекала путешественников из дале­ких общин. Они привозили раковины и медь, а также меха, кожи и вяленое мясо. Местные жители могли предложить кремнеподобные камни для изготовления мотыг и соль из близлежащих источников. Другие де­монстрировали товары, сделанные в собственных мас­терских: орудия и наконечники стрел, одежду из шкур животных, декоративные гончарные изделия и плетеные корзины, украшения, изготовленные из привозной меди, браслеты и подвески из перламутровых бусин.

В другие дни на этой площади могли проходить празднества или спортивные игры. Предпочтение отдавали игре чанки. Она требовала от игроков мастерства и больших затрат энергии. Только воины могли принимать в ней участие. Игра пред­ставляла из себя смесь своеобразной доисторической формы хоккея с метанием колец в цель. Каждый игрок должен был кинуть тяжелый каменный диск по земле так далеко, как сможет, а затем быстро метнуть копье в ту точку, где диск должен остановиться.

Воспроизведенный вверху рисунок был об­наружен на ожерелье из раковин. На нем изображен игрок в чанки в полном облаче­нии. В одной руке он держит каменный диск, приготовившись к броску, а во вто­рой — копье, которое он должен будет метнуть в ту точку, где, по его расче­там, остановится диск. Судя по тща­тельно выполненному костюму, игроки в чанки занимали высокое положение в об­ществе и могли выполнять в нем роль оп­ределенных символов. На фотографии изо­бражен подлинный диск для игры в чанки, диаметром в шесть дюймов. Хоро­шо заметна типичная для таких дисков . вогнутая поверхность.

Большую часть времени на бурлящую жизнь селения отбра­сывали свою тень великие маунды. И было там еще нечто, такое же обычное, как и маунды, но чье предназначение являлось тайной для простого народа. Это были большие круги, составленные из крас­ных кедровых столбов. Археологи обнаружили оставшиеся от этих столбов углубления. Сооружения были связаны с деятельностью ад­министрации Кахокья, состоящей из аристократов. Вожди или жрецы использовали эти круги, которые иногда называют вудхенджами, для того, чтобы по движению солнца следить за сменой сезонов. Из точки наблюдения в центре круга можно было провести линию к конкретному столбу, которая указывала направление на точку восхода солнца в определенные моменты года: в дни равноденствия и зимнего и летнего солнцестояния. Для правящей элиты это была возможность получить знания о сезонах года, а значит, и о ежегодных разливах, при помощи точного солнечного календаря. Располагая подобной ин­формацией, она могла демонстрировать массам простых людей свою способность контролировать время, привязать даты проведения празд­неств и ритуалов к космическому порядку.

Два раза в год восходящее солнце как бы подтверждало свои права на город. В такие дни, весеннего и осеннего равноденствия, оно всходило из-за маунда великого вождя. При этом создавалось впечатление, что этот яркий огненный шар порождал сам маунд.

Но, вероятно, были в жизни Кахокья и темные стороны. В ходе раскопок маунда № 72 было открыто несколько церемониальных и жертвенных захоронений в ряде общих могил. Среди погребенных, по крайней мере, трое были важными персонами. Они умерли и были по­хоронены в разное время. Почти все погребения свидетельствуют о су­ществовании ритуальных жертвоприношений. Центральная фигура главной группы погребенных, мужчина приблизительно 45-летнего воз­раста, лежал на ковре из десятков тысяч бус из раковин, окруженный различными погребальными подношениями. Рядом с ним была яма, за­полненная скелетами людей, призванных сопровождать своего господина в загробный мир. Это были четверо мужчин, головы и кисти рук которых по непонятным причинам были утрачены, а сами руки связаны, а также 53 женщины в возрасте от 15 до 25 лет.

В непосредственной близости от великолепных погребений знати были обнаружены другие захоронения, общим количеством около 300. Это наводит на мысль, что правители Кахокья, подобно вождям натчезов, брали с собой своих приближенных. Могли ли все эти, без сомнения, здоровые и сильные люди последовать за своим господином добровольно? Верили ли все они в блаженство, ожидающее их в потусторонней жизни?

Или эти скелеты принадлежали пленникам? И почему среди погребенных оказалось такое количество молодых женщин? Ответов на эти вопросы нет, по крайней мере, пока.

По непонятным до сих пор причинам после 1300 года н. э. поселение Кахокья стало кло­ниться к упадку. Город быст­ро уменьшался в размерах и превратился в деревню. К 1500 году он исчез совер­шенно. Возможно, его погу­било собственное величие. Вполне вероятно, что жите­ли Кахокья исчерпали при­родные ресурсы в непосред­ственной близости от поселе­ния, или они использовали их в таком количестве, что не по­зволяли им восстановиться до прежнего уровня. Земельная служба в начале XIX века отмечала не­достаток лесов во влажных низинах на этой территории, в то время как на ней проживало значительно меньшее количество людей. За столетия до этого тысячи людей на протяжении сотен лет вырубали деревья для строительства домов и оград, для костров и очагов, одновременно унич­тожая места обитания зверей, на которых они охотились. Обитателям Кахокья приходилось уходить все дальше и дальше от своих жилищ в поисках источников пищи и материалов, способных поддержать тот жиз­ненный уровень, к которому они привыкли.

В то же время расширяющийся город сталкивался, вероятно, с типичными городскими проблемами, такими, как перенаселение и анти­санитария. Теснота кварталов создавала благоприятные условия для рас­пространения эпидемий задолго до появления европейцев с их экзотическими болезнями, уничтожавшими местное население. На ске­летах обнаружены следы туберкулеза, бластомикоза (разновидность грибкового заболевания) и сифилиса. Распространение заболеваний, ко­нечно, не имело широких масштабов и не могло уничтожить цивилиза­цию. Однако оно, вероятно, было достаточно веской причиной для того, чтобы люди отправились на поиски мест с более здоровым климатом.

Возможно, что виной всему были климатические изменения ми­рового масштаба, начавшиеся в XIII веке. Они привели к понижению средней температуры, наводнениям и засухам, которые уже не могли предсказать хранители солнечного календаря. Неожиданные и необъяс­нимые природные катаклизмы могли вызвать общественные волнения и привести к нарушению сельскохозяйственного цикла. Каковым бы ни был комплекс причин, побуждавших их к переселению, не все обитатели Кахокья одновременно покинули родные места. Археологические иссле­дования свидетельствуют, что исход был постепенным процессом, про­должавшимся на протяжении двух веков. Таким же образом угасала жизнь и в других поселениях культуры Миссисипи. Их гибель ускоряли болезни и ружья чужеземцев или же уничтожение природных ресурсов, вызванное их собственным непониманием хрупкости того баланса, кото­рый обеспечивает существование человека и природы.

В наши дни сохранились тихие места, где платформы маундов поросли дикой травой и тенистыми деревьями, словно они были ес­тественными порождениями природы. В определенном смысле так оно и есть.