Самосознание индейцев

Из документа Национальной ассоциации председателей племен

Противоречивость современного общественного раз­вития американских индейцев оказывает противоречи­вое же воздействие на их сознание. Это влияние особенно наглядно проявляется в мировоззрении корен­ных американцев, в их религиозном и политическом сознании, в ценностных ориентациях, а также в их этническом, национальном самосознании.

Не вызывает сомнения, что общеамериканское самосознание получило широкое распространение в индейс­кой среде. Индейцы признают американское законода­тельство, юрисдикцию федерального правительства в индейском вопросе, считают себя гражданами США. Американская национальная символика вошла в пов­седневную жизнь многих индейских народов. Повсе­местно, например, празднуются официальные общена­циональные праздники: День независимости, День бла­годарения и День труда. Обычным атрибутом общест­венных церемоний, от фестивалей паувау до похоронных обрядов, стал американский флаг, не говоря уж о том, что он обязательно развевается над общественными зданиями индейцев — офисами общинных советов, кол­леджами, музеями и т. д. Об уровне общеамериканского самосознания по крайней мере части индейцев свиде­тельствуют известные факты их участия в войнах США — первой и второй мировых, в Корее и Вьетнаме. В образованных кругах коренного населения страны растет сознание того, что индейские культуры — это неотъемлемая часть американской культуры.

Некоторые явления в области политического соз­нания индейцев последних десятилетий также свиде­тельствуют о сдвигах в осмыслении индейцами своего места в американском обществе. Так, долгое время, вплоть до 60-х годов XX в. и позже, значительная часть индейцев отрицала саму идею борьбы за гражданские права, как и массовые формы протеста, применяемые другими этническими группами США,— демонстрации, пикеты, забастовки и др. По существу первым таким выступлением было участие приблизительно 100 индей­ских активистов в Марше бедняков, организованном Мартином Лютером Кингом в 1968 г. Отчасти такая позиция была связана с тем, что понятие «гражданские права» ассоциировалось у индейцев с проводившейся правящими кругами США в 50-е годы политикой отме­ны особых обязательств государства перед коренным населением под лозунгом обеспечения им прав, кото­рыми пользовались прочие американцы. Но идеологи­ческая установка «индейцы не протестуют» суще­ствовала и раньше. Она отражала представление индейцев о своей обособленности — обособленности истинных американцев — по отношению к государству пришельцев, которые захватили их земли и диктуют им законы. Таким образом, начало массового движения индейцев за свои права и развитие у них политических форм борьбы в 60—70-е годы отражали не только рост их политического сознания, но и определенный этап в преодолении национальной ограниченности мышления.

Можно было бы привести и другие примеры прояв­ления общеамериканского сознания индейцев США, но имеется ничуть не меньше примеров и противополож­ного характера. Так, несмотря на отмеченные измене­ния в общественном сознании коренных американцев, их борьба и сегодня направлена не столько на обеспече­ние конституционных прав — прав граждан США, сколько на обеспечение особых прав, вытекающих из юридического статуса индейского населения. Индейцы требуют неприкосновенности резервационных земель, компенсации за некогда отторгнутые государством пле­менные земли, прав контроля над природными ресурса­ми резерваций, использования охотничьих и рыбных угодий вне зависимости от федерального природоохран­ного законодательства, защиты культурных традиций, «святых мест» и т. п. Идеология радикально настроен­ной части индейской общественности, акции протеста, организованные в конце 60-х — начале 70-х годов Дви­жением американских индейцев (ДАИ) и Националь­ным советом индейской молодежи (НСИМ), имели не только чисто социальную, но и национальную окраску. Это и естественно, поскольку специфику проблем ко­ренного населения США составляет переплетение со­циальных и этнических аспектов.

Было бы, видимо, упрощением сводить все подобные акции к пропаганде, хотя данный момент в лозунгах и действиях индейских радикалов также присутствует. Подобные лозунги в некоторой степени, очевидно, отражают действительные настроения, распространен­ные в индейской среде. «Мы не допустим интервенции США»,— писал молодой индеец навахо в газету по поводу решения федеральных властей выселить его соплеменников с части занимаемой ими территории. «Мы всеми способами пытались заставить США прек­ратить притеснения аборигенных культур...» — говори­лось в обращении делегации хопи в ООН. В работе американского автора В. Делориа приводится доста­точно показательный случай, происшедший однажды в штаб-квартире Национального конгресса американских индейцев. Когда понадобилось завизировать какой-то официальный документ этой организации, среди сот­рудников вдруг встала проблема: «Чья подпись здесь должна стоять — НАШЕГО президента (президента НКАИ) или ИХ президента (президента США)?»¹ Противопоставление индейских народов американскому правительству, американскому государству в целом — характерная черта идеологии части коренных американ­цев.

Такого рода противопоставление отличается, на наш взгляд, от своеобразного «феномена отчужденности», который заключается в том, что многие американцы, независимо от их этнической принадлежности, испы­тывают по отношению к государственному аппарату собственной страны недоверие и отчужденность. Это явление вызвано чисто социальными причинами, в то время как антиамериканизм индейцев порожден не только их насущными проблемами, но и историческими традициями, составляющими важную часть их этни­ческого самосознания. Если, например, рассмотреть историю борьбы коренного населения США за свои интересы, то получится довольно любопытная картина.

В 1973 г. руководство ДАИ провозгласило неза­висимость городка Вундед-Ни в резервации Пайн-Ридж от США, а затем и оглала-сиу, занимающие эту резервацию, провозгласили независимость своей «на­ции». Участники «Марша нарушенных договоров» в столицу страны (1972 г.) среди прочих требований выдвинули требование возобновить договорную полити­ку между индейскими общинами и федеральным правительством. Эта политика осуществлялась в те вре­мена, когда индейские племена рассматривались ев­ропейцами в качестве суверенных народов, а позднее — в качестве автономных политических организмов. В конце 50-х годов индейские «нации» вопреки официаль­ному курсу Белого дома признали революционное правительство Кубы и обратились к нему с просьбой поставить перед ООН вопрос о признании их собствен­ной независимости. В 1950 г. Лига ирокезов направила в эту организацию жалобу на власти США по поводу чинимых ими притеснений в отношении коренного населения страны. Во время второй мировой войны среди индейцев наряду с теми, кто показал образец американского патриотизма, вступив добровольцами в армию, были и такие, которые решительно отказались от мобилизации в вооруженные силы, недвусмысленно продемонстрировав свои антиамериканские настроения. В результате немалое число индейцев (папаго, юте, семинолов, ирокезов, хопи) попали в тюрьму. Это были именно антиамериканские, а не пацифистские или какие-либо иные настроения. Достаточно сказать, что в 1942 г. Лига ирокезов демонстративно объявила войну Германии и ее союзникам, хотя США уже находи­лись в состоянии войны. В 30—40-е годы навахо и пайюте, недовольные политикой государства в индейс­ком вопросе, объявили, что они находятся «в состоянии войны» с правительством США. А еще раньше, в XVIII—XIX вв., велись не символические, а самые на­стоящие войны индейских народов против евроамериканских колонизаторов. Видимо, преемственность форм борьбы отражается и на преемственности в области сознания современных индейцев.

Этническая окраска индейского антиамериканизма проявляется не только в сфере политической борьбы, но и в том, как индейцы понимают свое место в этничес­кой структуре общества США. Значительная часть индейцев продолжает противопоставлять себя белым американцам. Происходит это не только из-за различий в культуре, в расовых признаках и т. п., но и потому, что индейцы считают белое население носителем со­ответствующего образа жизни, который по характеру лежащих в его основе духовных и этнических цен­ностей, общественных отношений чужд индейским тра­дициям.

Индейский этноцентризм проявляется и в отношении афроамериканцев, причем даже более заметно, чем в отношении евроамериканцев. «Наша борьба,— заявлял один из религиозных лидеров криков, Филипп Диэа,— в корне отличается от борьбы чернокожих, у них нет здесь ни земли, ни языка. У черных здесь нет культуры, поэтому они борются за гражданские права или за то, что имеют белые» ²

Этноцентризм коренного населения США может проявляться в крайне националистических формах. Такой всплеск национализма приходится, в частности, на период подъема общественно-политического движе­ния коренных американцев в конце 60-х — начале 70-х годов текущего столетия. В то время В. Делориа-младший, известный литератор и один из идеологов индейского радикализма, писал, что «значительная часть индейцев рассматривает белых лишь как эпизод в своей тысячелетней истории» ³ Представители наци­оналистических группировок толковали лозунг «Власть краснокожим» не только как призыв к борьбе за социальные права и национальную автономию, но и как символ грядущей «индейской Америки», когда из нее будут изгнаны «все европейские, черные и азиатс­кие братья».

Разумеется, к подобным высказываниям нельзя от­носиться с полным доверием, поскольку их утопичность заведомо ясна и самим их авторам. Кроме того, экстре­мизм никогда не был доминирующей идеологией ин­дейских движений, а с начала 70-х годов он пошел на убыль, причиной чего были не только репрессии влас­тей, но и его дискредитация в глазах самих индейцев. Большинство индейских активистов считает, что на­циональное самоопределение должно быть осуществле­но в рамках действующей социально-политической системы США. Имеется также немалое число индей­цев, которые проповедуют неизбежность и даже жела­тельность ассимиляции. Эти лица представляют инте­ресы в основном наиболее американизированных групп, смыкающихся со «средним классом» господ­ствующего общества США. В целом у коренного населения США не произошло смены индейского эт­нического самосознания общенациональным американ­ским самосознанием. Преимущественно оба этих вида самосознания сосуществуют, проявляясь у различных этнических и социальных групп индейцев, в различных ситуациях по-разному.

Индейское этническое самосознание проявляется не только у таких крупных этнических общностей, как навахо, чиппева, ирокезы, чироки, сиу, апаче, чокто, блэкфут и другие, но и у малых народов, хотя эти наро­ды, насчитывающие по нескольку сот, а то и десятков человек, казалось бы, уже давно должны были раст­вориться в окружающем евроамериканском или ин­дейском населении. К ним относятся, в частности, моха­ве, кокопа, хума, пайюте, хавасупаи, явапаи, туника, айова, катауба, кайова-апаче, яки.

Процессы межэтнической интеграции, утраты индей­ских культурных традиций, происходящие в индейской среде, за редким исключением, не привели пока к преодолению племенного самосознания. Например, в Окла­хоме уже во второй половине XIX в. происходило сти­рание племенных различий. Однако до сих пор это не привело к явным сдвигам в сознании местного индей­ского населения. Один из лидеров индейцев пауни так представился в конгрессе США: «Мое имя Уолтер Эхо- Ястреб, и я с гордостью заявляю, что я — представи­тель индейского народа пауни Оклахомы». Отчетливое этническое самосознание демонстрируют и другие ин­дейские группы, проживающие в этом штате,— чироки, крики, ирокезы, чокто, семинолы, шауни, чикасо и др. Вместе с тем в сознании индейцев происходит форми­рование чувства общеиндейской солидарности.

Одна из проблем, встающих при исследовании современного этнического развития индейского насе­ления США, вытекает из того факта, что при росте этнического самосознания индейцев происходит сокра­щение сферы их традиционно-бытовой культуры, раз­мывание этнокультурной специфики индейских наро­дов. Возникает вопрос: если культура, являющаяся, как известно, одним из основных этнических определи­телей, все более теряет свою этническую окраску, то что лежит в основе роста национального самосознания индейцев? На основании чего вообще происходит этни­ческое развитие коренных народов США?

Следует подчеркнуть, что племенное этническое са­мосознание индейских народов — это во многих случаях не рудимент. Своими корнями оно уходит в историчес­кое прошлое, но представляет собой продукт современ­ного развития индейских обществ. Важную роль в фор­мировании этнического самосознания коренных амери­канцев играет комплекс этнопсихологических, социаль­ных и идеологических факторов, обусловленных сегре­гированным положением индейских народов в обществе США. Однако и собственно культурные аспекты не утратили своего значения: индейские культуры разви­ваются на основе синтеза усваиваемых евроамериканских культурных традиций и наиболее социально значимых индейских традиций. При этом обнаруживает­ся двусторонняя взаимосвязь между этническим само­сознанием индейцев и элементами их традиционных культур. С одной стороны, последние питают этничес­кое самосознание, а с другой — его рост побуждает коренных американцев сохранять и даже возрождать прежние культурные традиции, которые в этом случае теряют часть социальных функций, но повышают свою идеологическую, этноотличительную значимость.

Говоря о духовных факторах, влияющих на этни­ческое самосознание индейцев, не следует упускать из виду материальные условия жизни, особенности со­циальных отношений и общественной практики в целом. Их значение особенно наглядно проявляется в местном самосознании индейцев, которое часто совпада­ет с самосознанием локальных этнических групп, суще­ствующих в рамках более крупных индейских этносов. Американский исследователь Л. Бин приводит следую­щее высказывание индейца моронго: «Когда человек состоит членом резервационной общины, у него кое- что есть. Он не утрачивает свое лицо. Он не таков, как люди в городском гетто, где ваше единственное отли­чие — работа. Мы не безликие люди. Мы — индейцы моронго»⁴. Местное самосознание характерно для представителей и такого развитого индейского этноса, как навахо. «В нашем традиционном языке,— говорила Паулина Уайтсингер, одна из лидеров общины нава­хо,— нет слова, обозначающего переселение». А другая представительница этой общины, некоторое время жившая вдали от родных мест, так выразила свои чувства: «Я поняла, что человек умрет, если покинет свою землю. Я пришла к заключению, что та земля, которую я оставила, суждена мне до смерти...» ⁵

Часто подобные чувства основываются на мифоло­гических представлениях о духовной близости с данной территорией, с расположенными здесь природными «святыми» объектами, с самой Матерью-Землей. Но исторически они восходят к далекому прошлому ин­дейских народов, когда только в пределах собствен­ной племенной или общинной территории человек поль­зовался поддержкой своего коллектива и мог чувство­вать себя в безопасности. И сегодня связь между социальной практикой и местным самосознанием про­должает существовать. Один из примеров тому дают общины чироков Оклахомы. В рамках этих общин- деревень функционируют традиционные социальные связи, обеспечивающие общинникам разнообразную материальную помощь и моральную поддержку. Осоз­навая свою принадлежность к народу чироки, каждый из этих коллективов одновременно считает себя особым, «главным» народом. Иногда материальная основа мест­ного самосознания проявляется у индейцев в чистом, не осложненном идеологическими соображениями виде. Индеец чиппева из резервации Ред-Лейк говорил жур­налисту: «Мы можем охотиться и ловить рыбу в любое время года. Не все люди имеют такую привилегию. Мы можем это делать потому, что у нас закрытая резервация. Ред-Лейк — закрытая резервация, и я на­деюсь, что она и останется таковой».

Исследование индейской современности показывает, что проблема осмысления коренными американцами своего места в окружающем мире достаточно сложна. Характерная особенность самосознания индейцев — его многозначность и иерархичность. Одни и те же индейские народы могут обладать, например, общин­ным, племенным и общеиндейским самосознанием, а также самосознанием общеамериканским. В целом же их сочетание отражает своеобразие современного этапа этнического развития коренного населения США, кото­рое состоит в переплетении различных тенденций и явлений.