Раскрытие загадки: письменность майя

Разговорный язык древних майя в наши дни в значительной мере известен. Этому способствовали три рукописи майя и майя-испанский словарь, со­ставленный в первые десятилетия после конкиста- дорских походов — единственный из написанных латинскими буквами, который сохранился до на­ших дней. Способствует этому и тот факт, что в наши дни на Юкатане и Гватемальском плато на неомайянских языках, ответвившихся от языков древних майя, говорят около 2 500 000 человек; разумеется, на протяжении веков они претерпели некоторые изменения и особенно лексика их зна­чительно обогатилась новыми терминами, главным образом, испанского происхождения.

Языки майянской ветви пенутьенских языков объединяются в две главные языковые группы: северную, или юкатанскую, и южную, каждая из которых характеризуется своими фонетическими и лексическими особенностями. Особенности эти проистекают из разделения — с течением времени — древних языков на диалекты, которые развились в современные неомайянские языки, совершенно самостоятельные, отличные от исходных.

На юкатанских диалектах говорили племена чоль, чонталь, цоциль и центаль, жившие вдоль левого берега реки Усумасинты, в сторону мексиканских штатов Чиапас и Табаско. На других юка­танских диалектах говорило население по берегам залива Гондураса и в долине реки Мотагуа; это были племена манче-чоль, мопан и чорти.

Другими из наиболее распространенных южных диалектов были языки, на которых говорило на­селение тихоокеанского побережья Гватемалы, пле­мена чикомусельтеков, мамов и сутухилей, а также население верхнего течения Усумасинты — якальтеки, ишилы, успантеки и кекчи.

На границе двух диалектных групп располагал­ся диалект чу. На особом диалекте говорили пле­мена покомчей, живших между кекчами и чорти, а также группа покомам, представлявшая собой племя майя, расселенное по южной кромке «тра­пеции», на сегодняшней территории Гондураса и Сальвадора. Из всех этих диалектов наиболее отшлифованными, «литературными», если можно так выразиться, были говоры северных жителей, юкатанцев, а также племен киче и какчикель, живших возле озера Атитлан.

Фонетическая и грамматическая структура, а также наиболее значительная часть идиоматиче­ской лексики языка майя в настоящее время изучены. Диалектные различия в прошлом были не столь значительны, целый ряд названий, особен­но связанных с культом, с управлением городов и с торговлей, были общими по всей территории, населенной племенами майя.

Тексты различных памятников показывают, что различные знания свободно распространялись из города в город, а это довод в пользу существо­вания приблизительно единого языка. Например, новый метод расчета фаз луны, появившийся в Копане примерно в 680—690 гг., быстро распро­странился почти по всем крупным городам цен­тральной зоны. К 700 году астрономы из Копана получили точный расчет тропического года, о чем сделали запись на монументе. На боковой стенке одного из алтарей это открытие отмечено таким образом: 16 высеченных в камне персонажей об­ращают свои взгляды к выгравированной дате. По поводу этого изображения американский архео­лог Типл (первым доказавший, что речь идет здесь о            расчете солнечного года) с юмором заметил, что данный барельеф представляет «групповой портрет членов Копанской академии наук, выходящих с одного из своих заседаний». Двадцать лет спустя годовщина открытия копанских астрономов была увековечена еще на одном алтаре; на этот раз к выгравированной цифре повернулись лицом 20 пер­сонажей, более половины из которых в масках зверей или богов; это позволило предположить, что здесь изображены «делегаты» из других горо­дов (один из них, в образе летучей мыши, вероят­но, из Чиапаса, представляя собою племя цоциль, ибо на языке майя цоц — летучая мышь). Сле­довательно, вполне возможно, что «академия наук», как назвал ее Типл, состояла не только из жрецов-астрономов Копана, но и из представите­лей других майянских городов (один из которых принадлежал племени цоциль). Если это действи­тельно так, перед нами доказательство лингви­стического и культурного единства городов майя в эпоху Древнего царства.

Америндейцы майя были первыми в Новом Све­те, кто пользовался письменностью. Некоторые ученые утверждают, что они унаследовели пись­менность от другого, более древйего народа — тольтеков, в период связей с ними еще до эпохи Древнего царства. Во всяком случае, они развили тольтекскую письменность, усовершенствовали ее, приспособив к своим главным целям — составле­нию астрономических и календарных расчетов и записей на монументах и в кодексах памятных со­бытий.

На первый взгляд письменность майя кажется странной, глифы в богатых орнаментах скорее сходны с живописью, чем с письмом, что позволило исследователям прошлого века счесть письмо майя чисто, пиктографическим, из-за чего фактически и задержалась его расшифровка. Действительно, некоторые знаки этого письма соответствуют обо­значениям предметов и абстрактных понятий, но другие обозначают звуки и сочетания звуков.

Главными материалами для записей служили у майя замша и нечто вроде бумаги, сделанной из волокна агавы; однако до наших дней прежде всего дошли надписи, высеченные в камне. Наи­более значительные из них находятся на Храме Солнца в Паленке и на стелах из Киригуа. Реже записи делались на хлопчатобумажной ткани, про­питанной особым крахмалистым веществом.

К сожалению, после конкистадорских походов уцелело очень немного оригинальных рукописей. Известны всего три рукописи, три кодекса, и те находятся в Париже, Мадриде и Дрездене; на родине же, в Центральной Америке, не имеется ни одной. Все древние рукописи майя были уничто­жены в первые же годы после испанского завое­вания как языческие. Этим и объясняется, что для изучения языков майя и для расшифровки неко­торых знаков их письма ученым приходится поль­зоваться источниками уже после конкистадорского. периода, написанными латиницей. Таковы майянско-испанский словарь — Мотуль (издан­ный в 1620 г.), включающий около десяти тысяч слов, затем священные и легендарно-исторические тексты из Чумайельской книги Чалам Балам (то есть Книги Пророка Ягуара), а также заметки очевидца Диего де Ланды (которого мы уже цити­ровали вначале), написанные в 1560—1566 гг.

Эти, а также и другие, менее значительные ис­точники позволили лингвистам впервые познако­миться не только со словарным запасом древних языков майя, но и с их письмом. Диего де Ланда, в числе прочего, указал в своей книге значение 69 знаков майянского письма. 20 из них — назва­ния дней, 18 — названия месяцев, и 31 знак — фонетический. Но до расшифровки письменности майя, до разгадки ее системы было еще далеко.

Три находящиеся в Европе рукописи были изу­чены до мельчайших подробностей; сначала были определены изображения богов и животных, затем разгадана система записи дат и цифр. Всемирно известные археологи, историки, палеографы и лин­гвисты — А. Тоззер, X. Циммерман, X. Элен, С. Морлей, В. Гейтс и Э. Томпсон — шаг за ша­гом проникали в тайны письменности майя. На помощь ученым приходили и обнаруженные мате­риалы, например, знаменитый эпос «Попол-Вук» с подзаголовком «Священная книга и героические и исторические мифы индейцев киче», изданный в Брюсселе, в 1861 году миссионером Брасером де Бурбуром. Однако, хотя структура языка и была изучена, дешифровка письменности продвигалась вперед очень медленно. Высказывались самые раз­личные гипотезы: о том, что записанный Диего де Ландой «алфавит» (31 фонетический знак) не верен, что письменность майя совсем не имела алфавита, то есть знаки вовсе не обозначали оп­ределенные звуки, что это идеографическая пись­менность, где каждый знак соответствует какому- нибудь понятию. Находились даже лингвисты, утверждавшие, что пиктографические знаки майя - это своеобразные ребусы, значение которых было известно одним жрецам и, следовательно, это иератическое, зашифрованное письмо, облада­ющее своим «ключом». Но истина была где-то посередине и до нее, в числе других, докопался также и советский этно­граф Ю. В. Кнозоров, доказавший, что в данном случае речь идет о письменности, сходной с китай­ской и шумерской, что знаки могут иметь разное значение: одни соответствуют понятиям, другие представляют собою слоги, третьи — звуки; Не так давно важных успехов в дешифровке письмен­ности майя добилась группа ученых из Новоси­бирска (Э. В. Евреинов, Ю. Г. Косарев и В. А. Устинов), которые для решения огромного количе­ства операций, необходимых для анализа всех вариантов, воспользовались новейшей техникой — электронно-вычислительными машинами. Глифы, пиктограммы, календарные даты и все знаки из текстов были, закодированы и обработаны по спе­циально запрограммированной системе, с учетом частотности определенных слов, слогов и знаков в языке майя, при сравнении их с частотностью знаков из рукописей. Миллиарды операций при­вели к выводу, что к началу испанской колониза­ции язык майя мало отличался от языка руко­писей; было также установлено фонетическое значение наиболее часто встречающихся знаков и доказано, что Диего де Ланду обвиняли напрас­но: записанный им «алфавит» правильный...

В настоящее время расшифровано большинство знаков из Дрезденского и Мадридского кодексов. В них содержатся астрономические сведения и ка­лендарные расчеты древних майя, излагаются подробности ритуалов, некоторые космогонические и религиозные мифы.

Итак, в разгадке письменности майя, которая еще несколько десятилетий назад считалась неподдающейся расшифровке, сделан огромный шаг. И электронно-вычислительные машины продолжают работать, с огромной скоростью-анализируя миллионы вариантов, активно помогая своим создателям-ученым стирать с лингвистической карты Центральной Америки еще сохранившиеся на ней «белые пятна».