Монументальная архитектура, причудливое искусство...
Цивилизация майя — прошедшая, согласно документальным свидетельствам, два этапа, соответствующие историческим периодам Древнего и Нового царства, — нашла самое характерное выражение в архитектуре и изобразительном искусстве. Наши представления о классической монументальной архитектуре в значительной мере связаны с образами Акрополя в Афинах и пирамид в Гизе. Храмы майя кое в чем сходны с афинским Акрополем, а их пирамиды напоминают египетские, но в то же время они построены по совершенно своеобразному плану, они самобытны, не похожи ни на какие другие знаменитые сооружения Старого Света.
Прежде всего здесь следует подчеркнуть, что города майя не были городами в общепринятом значении этого слова. Это были культовые и торговые центры, где люди собирались, чтобы принять участие в религиозных обрядах, выполнить свои гражданские функции, обменять продукты своего труда на другие. Каменные здания, иногда очень внушительных размеров, вовсе не были приспособлены для постоянного жилья: в них не было ни очагов, ни окон, а иногда даже и отдушин для проветривания (знаменательно, что на современном юкатанском языке такие здания, лежащие теперь в руинах, называются актун, словом, означающим у юкатанцев пещеру). Во внутренних помещениях дворцов и храмов царил полумрак и только в определенный, очень точно рассчитанный час дня, когда солнце проникало через специальные щели, храмы озарял странный свет.
Разумеется, такие здания могли населять только... боги, которым они и посвящались. Внутри храмов воздвигались алтари, помосты, большие платформы, имевшие при церемониях определенное назначение. Жрецы, их помощники и ученики жили в храмах некоторое время лишь накануне празднеств, когда постились и готовились к свершению обрядов.
Все эти обстоятельства, а также сравнительно развитые познания в области математических, особенно геометрических расчетов, наличие подходящего строительного материала (камня) и самобытной концепции, выработанной в процессе исторического развития народа, позволяло майянским архитекторам воздвигать здания монументальных пропорций, соответственно эстетическим представлениям правящей городами жреческой верхушки, отличавшиеся совершенно оригинальной и самобытной архитектурой, поставленной на службу культа — господствующей формы идеологии в древнем обществе майя.
Европейцы, впервые вступившие в контакт с монументальной архитектурой Центральной Америки, были поражены мощностью и смелой конструкцией зданий, странным сочетанием в них света и тени, массивностью строительного материала и своеобразием декоративных мотивов.
«Повсюду неистовство света, — пишет Жан Бабелон в книге «Жизнь майя» («La vie des mayas», Париж, изд. Галлимар, 1934), — которым архитекторы с дерзким и жестоким спокойствием пользуются для достижения декоративного эффекта: антаблементы с резкими горизонтальными выступами, застывшие в непреклонной суровости, каменные шпалеры, нависающие между маленькими колоннами, как решетки или сплетения ивовых ветвей, фризы из связанных между собою треугольников в кружевной резьбе, полукруглые ступени, зигзагообразные мотивы или узоры из прямых углов, прекрасно упорядоченное сочетание, внушающее трепет, как система господства и угнетения. Ни одна вертикаль не смягчает впечатления придавленности, создаваемого этой плоской дремотной архитектурой, воздвигнутой на искусственных насыпях не в поддержку возвышенного акта молитвы, а для того, чтобы еще больше увеличить вещий груз ее силы».
Руины зданий, воздвигнутых некогда архитекторами майя, являются в наши дни самыми популярными туристическими объектами в Центральной Америке, по всей территории между Сальвадором и Мексикой. Из них наиболее интересны следующие:
Копан, где монументальная иероглифическая лестница — названная так потому, что вертикальную грань каждой ступени покрывают глубоко высеченные глифы — величественно возвышает свои 63 ступени на 26 метров над уровнем площади, вызывая странное ощущение грандиозности и головокружения у всех, кто имеет любопытства (и смелость) подняться по ней.
Киригуа, расположенный по линии железной дороги между городами Пуэрто-Барриос и Гватемала, стоит на плодородной равнине, на кромке долины Мотагуа, где когда-то были леса, а сейчас расстилаются банановые плантации. Здесь нет высоких пирамид, и каменные здания скромны, но место это самое известное из всех археологических раскопок поселений майя, благодаря стройности и изяществу каменных стел из украшенного резьбою песчаника и причудливых алтарей — громадных каменных блоков в форме населявших мифологию майя фантастических чудовищ неба, в которых вся масса строительного материала гармонично сочетается с тонкой сложностью деталей.
Лубаантун, в южном Британском Гондурасе, не имеет ни стел, ни зданий, но его самобытность проявляется в производящих грандиозный эффект пирамидах, сложенных из квадратных блоков прозрачного известняка, обладающего некоторыми свойствами мрамора и очень похожего на него.
В Чичен-Ице, кроме зданий, о которых уже говорилось выше, очень своеобразна архитектура «Дома монахинь» (Casa de las Monjas), названного так после конкистадорских завоеваний, по-видимому в ошибочном предположении, что здание занимали своего рода майянские весталки (бравых солдат скорее привлекала теория целомудрия, чем его практика). Это здание стоит на выложенном из камня мощном фундаменте, над которым возвышаются два этажа комнат, украшенных скульптурными масками; отвратительные оскалы этих масок создают особую атмосферу, господствующую над всем этим странным сооружением.
Сан-Хосе, в центральной части Британского Гондураса, был одним из малых культовых центров. Несмотря на свое расположение на окраине «трапеции» майя, он все же был довольно важным торговым городом, о чем свидетельствуют многочисленные находки: расписные керамические сосуды из Юкатана, глиняные фигурки из Веракруса, украшения из раковин, характерные для Тихоокеанского побережья, обсидйайовые предметы, вероятно, из Сакапы, расположенной в северо-восточной части гватемальского горного района, нефритовые статуэтки неизвестного происхождения, медные орудия и украшения, по-видимому, из Центральной Мексики, коралловые украшения с берегов Караибского моря, мраморные сосуды, типичные для некоторых районов Гондураса, а также большое количество расписной керамики из самых разных мест. Жители Сан-Хосе не высекали скульптур, но украшали свои здания рисунками на штукатурке.
Некоторые незаконченные здания из Тикаля, где работали знаменитые архитекторы, позволяют нам догадываться, как происходила постройка тысячу двести лет назад: одни строители подносили камни и землю для центра пирамиды, другие примитивными орудиями распиливали бревна для стройки и готовили дрова для нагрева печей, третьи — обтесывали строительный камень. При торжественном открытии памятников некоторые из рабочих, вероятно, приносились в жертву; в основании стен, под плитами храмов и лестниц лежат в керамических сосудах черепа. На большой церемониальной площади и на платформах перед пирамидами стоят разнообразные стелы из известнякового камня, украшенные скульптурной резьбой и росписями, изображающими богов и иероглифические тексты, напоминающие о том, что неумолимое течение времени продолжало быть важной проблемой у древних майя. Через каждые 5—10 или 20 лет воздвигалась новая стела, неся на себе запись о проникновении за эти промежутка в тайны времени и движения небесных тел.
При некоторой доле фантазии мы можем представить себе, как жрецы-астрономы, переходя от одной стелы к другой, проверяют свои теории относительно продолжительности солнечного года или года Венеры.
Наконец, назовем Вашактун (в области Петен, в Гватемале). Здесь, в лесу, под слоем земли и буйной тропической растительностью, была обнаружена самая древняя пирамида майя (328 г. н. э.). Когда она была обнаружена в 1916 году, ее покрывала другая, значительно большая по размерам и высоте пирамида; поскольку верхняя пирамида была очень разрушена, ее разобрали и под ней открылась более древняя, сохранившаяся в своем почти первоначальном состоянии. Это квадратная пирамида, высотою более восьми метров, с четырьмя лестницами, ведущими к двум верхним террасам. Платформы окружены восемнадцатью гротескными масками, высотою 1,8 м. и шириною 2,4 м. Причудливые по замыслу, эти маски внушают однако безмятежный покой, странно контрастирующий с нервозностью всей пирамидальной массы. Изогнутые клыки в углах пасти, косматые брови, приплюснутый нос и язык, наполовину высунувшийся над верхней губой, не вызывают никакого сомнения в том, что это изображение бога Ягуара. Маски с нижней части пирамиды, еще более стилизованные (один художественный критик нашего времени сказал, что они принадлежат к «палеоимпрессионистскому» течению), создают впечатление, что перед зрителем — морды фантастических животных, объединяющих в себе черты змей и ягуаров. Итак, от фундамента и до верхних платформ пирамида из Вашактуна образует единое целое с украшениями, может быть, необычными и причудливыми, но производящими очень сильное впечатление и передающими мощь всего ансамбля.
Постройки майя, будь то храмы, дворцы или пирамиды, не сравнимы ни с какими известными строениями Старого Света. У майянской и астекской пирамид есть целый ряд общих деталей, но те и другие решительно отличаются от египетских, которые являются храмом, святилищем или гробницей. Американская пирамида это просто гигантский постамент — естественный или насыпной, выполняющий роль платформы для культового здания, возвышая его (в прямом и в переносном смысле) в глазах верующих и используя в этих целях крутые, иногда очень смелые, головокружительные лестницы. Итак, эта пирамида не скрывает в своем чреве никаких секретов, доступных лишь жрецам, как египетские пирамиды, а выставляет святилище на яркий свет тропического солнца, вознося его на платформу, куда могли подниматься только избранные.
Архитекторы майя не знали арки и свода; их заменял так называемый «ложный свод», поэтому их здания были довольно узки и длинны, а при толстых стенах возможны были только очень маленькие окошки. Зато поверхность, подходящая для украшений, была достаточно велика, чем отчасти и можно объяснить великое изобилие фресок и барельефов в культовых центрах.
Городская архитектура, развитие которой не выдерживает никакого сравнения с архитектурой, поставленной на службу культа, расцвела особенно в эпоху Нового царства. В некоторых городах, располагавшихся в засушливых районах, были устроены каменные или цементные плоскодонные водоемы. Археологи обнаружили сложную канализационную систему для вывода воды со дворов и из помещений. Речка, протекавшая через город Паленке, была повернута в другом направлении, к подземному акведуку; по тем его местам, где он не обвалился, могут пройти плечом к плечу пять человек. Каналы, идущие от храмов и дворцов, несли сюда воду, стекавшую с крыш и дворов. Ниже по течению, уже за искусственным руслом, через речку был переброшен выгнутый мост, который археологи, любители ассоциаций, сравнили с мостами древней Венеции. До нас не дошло ни одного имени тех художников и скульпторов, которые высекали причудливые и в то же время поразительно мощные фигуры, мы не знаем имен архитекторов, творцов величественных храмов и дворцов древнего Юкатана и создателей пирамид, хотя одна из них — из Чолулы — выше знаменитой пирамиды Хеопса из Гизе (считающейся, между прочим, одним из семи чудес света). Более того, лингвисты наших дней напрасно занимались бы поисками в многочисленных америндейских языках слова «искусство». Понятия этого не было в древней Америке. Барельеф просто назывался богом дождя или богом кукурузы, стела была счетом годов, а пирамида — местом жертвоприношений или постройкой в честь солнца.
Историк искусства Фердинанд Антон в своем труде «Древняя Мексика и ее искусство» (Alt Mexico und seine Kunst, Лейпциг, 1965 г.) вполне справедливо отмечает, что «безымянный художник, создававший керамические украшения для поклонения умершим, неизвестный скульптор, вытесывавший каменными орудиями каменные изображения божеств, или безымянный архитектор, воздвигавший храмы и культовые дворцы, — все они имелй совершенно иное мировоззрение, чем люди нашего времени, пытающиеся объяснить себе этот умерший мир». По поводу же назначения древнего мексиканского искусства с его столь необычайными, самобытными формами он говорит: «Полихромная керамика в погребениях, нефритовые украшения на шее жрецов, обсидиановые маски для сановных покойников, каменные скульптуры у основания пирамид, здания, поражающие своими фресками и сердцами принесенных в жертву пленников, все, что составляло искусство, как и культ, предназначалось для одного — для поклонения божествам, для сохранения космического порядка».
Если архитектура майя умерла одновременно с Новым царством, искусство их живет до наших дней; каменотесы-художники, гончары и ткачи из малых поселений продолжали свой труд и во время фратрийских войн, и в период испанской колонизации, сохраняя тысячелетние традиции своего народа.