Когда бананы — хлеб

Побывав однажды в пограничной с Коста-Рикой провинции Чирики, я уже знал, что это край горных хребтов, зеленых долин и редких холмов, прикрытых в зимнее время порыжевшими шапками зарослей кустарника. Благоприятные природные условия позволяют выращивать здесь рис, овощи, бананы, кофе, разводить скот на мясо. Провинция дает более половины сельскохозяйственной продукции страны. Панамцы, с которыми я встречался, говорили, что чириканцы очень своенравны и без нужды задиристы. Рассказывали о существовании в провинции крупных семейных кланов, которые и в наши дни по-прежнему обладают значительной экономической властью, сохраняя в своих руках огромные поля, пастбища и скот. Через своих детей, обосновавшихся в столице нередко в качестве адвокатов, консультантов по вопросам финансирования и т. п., эти старые кланы получили возможность формировать семейные унии со столичной буржуазией. В результате происходило сращивание аграрного капитала с наиболее рентабельным в Панаме посредническим бизнесом.

Было также, очевидно, что в социальном отношении Чирики — «обнаженный нерв» Панамы. Если столичные толстосумы при малейшей опасности могли вывезти свои капиталы за рубеж, то в Чирики у богатеев деньги были вложены в землю. И их владельцы бросались в «крестовый поход» при первом признаке угрозы своим интересам. При этом они всегда кричали о «заговоре красных», пытались диктовать свою волю центральным властям, грозя смутой в стране и отделением провинции. Так повелось издавна. Теперь этим архиконсервативно настроенным латифундистам, скотоводам и торговцам противостоит растущее крестьянское движение и мощный отряд сельскохозяйственных рабочих банановых план­таций.

Мне хотелось еще раз увидеть этот край, чтобы лучше понять его жизнь и особенности характера, присущие чириканцам. Волей случая мне предоставилась возмож­ность посетить Чирики в составе группы иностранных журналистов, аккредитованных в Панаме.

Из столицы до города Давида — административного центра провинции Чирики — мы добрались на семи­местном легком самолете за час с небольшим. Закончив пробег по бетонной дорожке аэродрома, самолет укрыл­ся в тени раскидистого дерева. От этого непродолжи­тельного путешествия в памяти остались изумрудные острова среди сини Панамского залива, зеленоватые волны холмов перешейка и поражающее обилие неосво­енной земли. И на самом деле, хотя страна совсем не ве­лика по площади, еще 2/3 ее территории никак не ис­пользуются.

Прямо на аэродроме мы познакомились о президен­том Торговой палаты провинции Чирики и центральных провинций Панамы Анхелем Северино Монтесерно. Он крупный скотовод, занимается производством зерна, выполняет также представительские функции одной фран­цузской автомобильной компании. У него три брата. Они тоже предприниматели. Эта известная в стране семья владеет, в частности, в центре города Панамы целым кварталом, где она выстроила многоэтажную гос­тиницу. Дон Анхель принадлежит к числу тех предста­вителей частного капитала, которые поддерживали прог­рессивные преобразования, начатые военными властями. Во время панамо-американских переговоров о межокеан- ском канале он обратился с письмом к двумстам амери­канским торговым палатам с призывом оказать содей­ствие справедливому завершению этого чрезвычайно сложного дипломатического процесса. Ответ дон Анхель получил лишь от одной торговой палаты США, заявив­шей, что это межгосударственное дело и она не может солидаризироваться с требованиями Панамы о восста­новлении юрисдикции республики в зоне канала.

Сопровождая нас к автомашинам, дон Анхель рас­сказывал об экономических трудностях провинции, выз­ванных снижением на мировом рынке цен на отдельные продукты, отсутствием необходимых хранилищ для ово­щей и зерна, сокращением притока туристов. Тем не ме­нее он видел неплохие перспективы дальнейшего сельскохозяйственного и промышленного развития провин­ции. Ссылался на меры правительства, направленные на расширение производства апельсинового концентра­та, на строительство аграрно-промышленного комплекса, связанного с выращиванием сахарного тростника и его переработкой на месте. Упоминал о сооружении в про­винции гидроэлектростанции, о предстоящей разработ­ке гигантского месторождения медной руды — «Серро Колорадо». Но все это обещало стать ощутимым под­спорьем в будущем, а в середине 70-х годов хлебом па­намцев оставались бананы. Они составляли более половины экспорта страны. И мы приехали в Чирики — главный банановый район на перешейке, чтобы побывать на плантациях, побеседовать с тружениками о начатой и поддержанной всей страной борьбе против американской монополии, до недавнего времени бесконтрольно обиравшей Панаму и панамцев.

Американская фруктовая компания появилась на перешейке в конце XIX века. Ее интересовали прежде всего земли, наиболее пригодные для выращивания ба­нанов, которые на рынке легко становились золотом. Этот «экзотический фрукт» известен людям давно. Алек­сандр Македонский видел его в Индии. На санскрите есть несколько названий плода. В Африке его именовали бананом. Последнее название стало общепринятым.

В Новый Свет банан был завезен с Канарских островов в 1516 году. Эту контрабандную операцию осуществил испанский священник. Травянистое растение прекрасно прижилось на новом месте. Однако предметом торговли его плоды в Новом Свете стали лишь три с половиной столетия спустя, когда американский капитан Лоренсо Д. Бейкер доставил из Ямайки в США первую партию фруктов. Так была основана «Фрут компани» со штаб-квартирой в Бостоне, которая занялась выращиванием в тропиках бананов, их транспортировкой и сбытом.

Со временем она «проглотила» около 20 компаний-конкурентов и превратилась в банановую монополию под названием «Объединенные фруктовые компании» («Юнайтед фрут») и выросла в крупнейшего латифундиста. В ее владении были лучшие земли в Панаме, Центральной Америке, Колумбии и Эквадоре, на Ямайке, в Домини­канской Республике и на Кубе. Когда в 1903 году Панама отделилась от Колумбии, «Юнайтед фрут» уже хозяйничала на больших площадях атлантического побережья страны. Власти молодого государства не только смири­лись с этим, но и пошли на новые уступки. В 1904 году они подписали первое соглашение с компанией. Затем последовали еще 19. Все эти документы имели продолжи­тельный срок действия, предоставляли «Юнайтед фрут» широкие концессии, освобождая ее от уплаты многочис­ленных налогов, и содержали ряд унизительных для Панамы условий.

Так, компания получила исключительные права на установление телеграфно-телефонной связи между цент­ром банановой империи на перешейке — поселком Чан- гинолой — и городами Колон и Панама. При этом хозя­евам страны не разрешалось в течение пятнадцати лет прокладывать аналогичную линию связи. «Юнайтед фрут» основала собственную радиотелеграфную компа­нию — «Тропикал радио, телеграф К⁰», которая стала обслуживать латиноамериканские страны тропического пояса, одновременно осуществляя контроль за их свя­зями с внешним миром. Этот филиал банановой компа­нии действует по сей день. На коммерческих усло­виях он предоставляет свои линии, в частности, иностран­ным корреспондентам, аккредитованным в Панаме. На телексных аппаратах на самом видном месте помещена круглая зеленая эмблема со словами «Путь через тро­пики — Тропикал радио, телеграф компани». Действи­тельно, это была одна из тропинок к монопольному извле­чению богатств тропиков. Для их вывоза в США на заре XX века «Юнайтед фрут» создала собственный «белый флот». Все суда ходили под белыми парусами и были вык­рашены белилами. Солнечные лучи не так быстро нагре­вали грузовые трюмы, и тем самым обеспечивалась боль­шая сохранность бананов. Затем парусники отошли в прошлое, их место заняли пароходы, суда-рефрижерато­ры. Но их по-прежнему красили в белый цвет, возможно, для того, чтобы обелить репутацию компании.

По признанию сотрудников «Юнайтед фрут», она наи­более вольготно чувствовала себя в тех странах, где ей приходилось иметь дело с продажными, коррумпирован­ными властями. Там монополия считала себя в относи­тельной безопасности, но, как только в той или иной стране на руководящие посты выдвигались патриоти­чески настроенные деятели, «Юнайтед фрут» охватывало беспокойство. И фруктовая империя участвовала в са­мой оголтелой антикоммунистической компании, в пре­следовании рабочих-активистов, в разложении профсо­юзного движения и в ведении необъявленной войны про­тив латиноамериканских народов и их стран...

Так, в апреле 1961 года суда «Юнайтед фрут» перево­зили наемников к берегам революционной Кубы и компа­ния оказалась причастной к провалившемуся американ­скому вооруженному вторжению на остров Свободы. Политический авантюризм руководителей коммерческой компании снискал им «признание» официального Вашинг­тона. У фруктовой монополии были приверженцы и сре­ди послов США в странах Латинской Америки, и в аме­риканском конгрессе, и в числе руководящих работников государственного департамента. Она легко находила об­щий язык с Центральным разведывательным управле­нием США. И компания всячески стремилась нажить политический капитал, чтобы превратить его в финансо­вый.

Белые суда курсировали между владениями банано­вой империи, портами США и Европы и приносили ей огромные барыши. Крупный частный флот помогал ком­пании укреплять свое положение в США, свои позиции в тропиках. «Юнайтед фрут» имела огромную экономи­ческую и политическую власть в странах Центральной Америки, где она действовала как «теневое» правитель­ство, располагавшее не только морским, но и воздушным флотом и собственной полицией. Компания владела ог­ромными площадями земель, контролировала местные природные ресурсы — от лесных до минеральных. Име­ла в регионе скотоводческие фермы. Кроме бананов про­изводила многие продукты питания. Однако преобла­дающую долю доходов она получала от «экзотического плода».

Ее прибыли росли как на дрожжах. До конца 20-х годов она с огромной выгодой для себя эксплуатировала атлантическое побережье Панамы, районы провинции Бокас-дель-Торо. Затем из-за грибкового заболевания банановых «деревьев» компания забросила плантации на несколько десятилетий, обрекая местное население на безработицу и нищету, и разбила новые плантации на тихоокеанском побережье перешейка. Это было обыч­ным для компании делом. Когда истощались земли в том или ином районе, все представлявшее малейшую цен­ность вывозили на новое место, а остававшиеся железно­дорожные подъезные пути взрывали. В случае распро­странения заболеваний банановых «деревьев» планта­ции на долгие годы затопляли.

В 1950 году компания снова пустила в оборот план­тации в Бокас-дель-Торо. Бананы, выращиваемые на обоих побережьях Панамы, были для «Юнайтед фрут» сущим золотом. К тому же компания шла на любые бух­галтерские и прочие ухищрения ради снижения выплат стране, чьи богатства расхищала. Позднее, например, выявилось, что она 17 лет не выплачивала Панаме да­же того символического подоходного налога, который был оговорен для нее, и задолжала республике только по этой статье 8 млн. долл. А от экспорта панамских бана­нов компания получила с 1908 по 1973 год более 749 млн. долл.

К 70-м годам монополия решила выйти на первое место в мире по производству бананов и повела ожесто­ченную борьбу со своим основным конкурентом — «Стандард фрут компани», действовавшим в Коста-Рике. Эту задачу «Юнайтед фрут» пыталась выполнить, по словам ее руководителей, путем разорения соперника «любы­ми средствами». В развернувшейся схватке обе компании прибегли к демпингу. Урожай распродавался по бро­совым ценам. Такой оборот дел не мог не обеспокоить те страны, где эти фрукты выращивались, так как их доходы еще больше сокращались.

Из года в год Панама занимала четвертое место в мире по экспорту бананов. Впереди нее — Эквадор, Гонду­рас и Коста-Рика. Но чем больше плодов страна вывози­ла через «Юнайтед фрут», тем глубже погружалась она в нищету. Иностранный банановый анклав на перешейке не только обирал малую страну и жестоко эксплуатиро­вал ее народ, но и сковывал развитие всей экономики, обрекая ее на отставание и зависимость. Он разрушал потенциальные возможности сельскохозяйственного раз­вития Панамы, не допуская выращивания других ком­мерчески рентабельных культур.

Чтобы как-то компенсировать те потери, которые нес­ла Панама, в 1974 году правительство О. Торрихоса ре­шило ввести налог на экспортируемые компанией бананы и предложило всем заинтересованным латиноамери­канским государствам последовать примеру панамцев. На этот призыв откликнулись Гондурас и Коста-Рика.

«Юнайтед фрут» и «Стандард фрут» сразу же забыли о своих распрях конкурентов и объединились для отпора тем, кого они полупрезрительно именовали «банановыми Республиками». Хотя все действия и протесты компаний были направлены против налога, введение которого привело бы к некоторому повышению цен на бананы, оста­вавшихся неизменными в течение 25 лет, они были обес­покоены другим. Их пугало объединение латиноамери­канских стран для защиты своих интересов, что должно было положить конец господству американских монопо­лий в этой отрасли хозяйства.

Обе компании («Юнайтед фрут» к этому времени стала называться «Юнайтед Брэндс») решили нанести удар сначала по Гондурасу и Коста-Рике. Им удалось сломить решимость гондурасских властей при помощи нашумевшего впоследствии дела со взяткой. В получении от представителя компании «нескольких сотен тысяч долларов» для «урегулирования банановой проблемы» оказался замешан президент этой страны Освальдо Лопес Арельяно. Он был вынужден уйти со своего поста, и в Гондурасе фактически произошел бескровный го­сударственный переворот, вследствие которого ранее установленный налог на бананы был урезан на 3/4.

Против Коста-Рики в ход пошло другое оружие. Компании, используя свои влиятельные связи и пропа­гандистские возможности, предприняли небезуспешную попытку убедить профбоссов США и стран Центральной Америки в том, что установление налога на бананы якобы направлено прежде всего против их интересов. В резуль­тате подобной дезинформации Международная ассоциация грузчиков послала письмо президенту Коста-Рики, в котором пригрозила объявить бойкот всем продуктам экспорта этой центральноамериканской страны, если не будет отменен налог. Поскольку зависимость Коста-Рики от вывоза кофе, мяса, сахара на рынок США была полной, то костариканские руководители поддались нажиму и существенно сократили величину налога на бананы.

Оставалось сломить лишь Панаму. После каждого успешного для себя эпизода противоборства в Центральной Америке «Юнайтед Брэндс» оказывала давление на панамцев. Руководители компании утверждали, что панамские бананы якобы становились неконкурентоспособными из-за того, что странам-экспортерам не удалось удержать единый налог. Они говорили о «невозможности» вести дела в Панаме и... фактически подталкивали республику к экспроприации американских владений. Рас­чет был несложным.

Если бы это случилось, то «Юнайтед Брэндс» могла бы апеллировать к государственному департаменту и заручиться поддержкой американских вооруженных сил.

В истории Центральной Америки были аналогичные при­меры. Когда в 1954 году правительство Арбенса в Гва­темале сделало попытку сократить плантации фрукто­вой компании США, последовали американская военная интервенция, государственный переворот и у власти в этой стране оказались угодные банановой компании лица.

«Юнайтед Брэндс», очевидно, рассчитывала повторить «операцию по-гватемальски». Но панамские власти про­явили сдержанность и не поддались на провокацию, а на предложение компании продать свои владения на пе­решейке за круглую сумму наличными ответили, что такая покупка их не интересует. Тогда 25 июля 1974 года «Юнайтед Брэндс» объявила войну Панаме. Как сообщала печать, последовал телефонный звонок из Бостона (США) — и тысячи панамцев остались без работы, а зна­чит, без средств к существованию. Компания отдала рас­поряжение своим филиалам на перешейке не убирать урожай и не вывозить бананы, пока панамские власти не откажутся от введения налога.

Над плантациями с каждым днем усиливался при­торно-сладкий запах гнили. Гиб урожай, который «Юнай­тед Брэндс» должна была вывезти на мировой рынок. Национальной экономике, всем панамцам был нанесен серьезный экономический ущерб, последствия которого усугублялись с каждым днем. С быстро созревавшими бананами надо было что-то делать. Часть выбрасывали на свалку. Остальные удавалось на грузовиках Нацио­нальной гвардии вывозить в столицу и прямо с машин про­давать на улицах почти по даровой цене. Много бананов физически съесть невозможно, но в те дни все покупали бананы.

А в печати появились сообщения о неудавшемся поку­шении на жизнь главы правительства Панамы О. Торрихоса. Это непосредственно связывалось с подрывной деятельностью «Стандард фрут», не скрывавшей своей готовности «пойти на все», чтобы добиться отмены налога. В Панаме были приняты дополнительные меры по охра­не О. Торрихоса. Столичная печать перестала заранее объявлять о поездках генерала по стране. Затем она по­правила себя и возобновила прежнюю практику, но жур­налисты все чаще убеждались, что на объявленные меро­приятия О. Торрихос обычно не приезжал. Его переме­щения по стране, а также маршруты машины-бензозаправщика личного вертолета были засекречены. Главе панамского правительства приходилось заботиться о соб­ственной безопасности и постоянно менять места пребы­вания из-за угрозы покушения - компании не жалели на это денег.

На борьбу с американской монополией поднялась буквально вся страна. «Война» за бананы объединила представителей разных классов, людей различных поли­тических убеждений. Она быстро перерастала в обще­национальное движение за освобождение, за утвержде­ние контроля Панамы над ее природными ресурсами. В стране был создан Комитет борьбы за национальное достоинство, начат сбор средств для оказавшихся без работы тружеников плантаций. Государственные слу­жащие отчисляли в этот фонд однодневную зарплату. Не остались в стороне и представители частного сектора, хотя некоторых из них напугала активность масс.

Газеты регулярно публиковали сообщения о поступ­лении взносов. О поддержке правительства О. Торрихоса, о солидарности с начатой борьбой против монопо­лии-спрута заявили представители церкви, студенты, рабочие, крестьяне. Население Чирики, где накал клас­совых схваток был особенно высок, не стало исключе­нием. В знак единства со всей страной чириканцы на две минуты остановили движение и работу всех предприятий провинции. «Банановые компании не поставят нас на колени, если даже нам придется голодать!» — заявили сельскохозяйственные рабочие. Лозунг «Ни шагу назад!» стал общим в эти трудные, но, наверное, самые яркие дни в жизни панамцев, которые были на подъеме националь­но-освободительной борьбы.

Пытаясь внести раскол в ряды народных масс, «Юнай­тед Брэндс» сеяла панику среди мелких и средних про­винциальных торговцев, уверяя, что они разорятся, если компания уйдет из Панамы. Трудным становилось положение семей сельскохозяйственных рабочих. Но запугать патриотов не удалось. Если раньше монополия могла рассчитывать на содействие местных властей, от которых она обычно требовала «крушить профсоюзы и править при помощи репрессий», то теперь складыва­лась иная ситуация. Власти и население действовали в унисон. Кроме того, рабочий класс Панамы накопил богатый опыт борьбы против иностранных компаний. Он закалился в многочисленных схватках со штрейк­брехерами и наемниками.

И компании пришлось садиться за стол переговоров с панамскими руководителями и вести разговор об установлении новых договорных отношений, О. Торрихос пригласил президента «Юнайтед Брэндс» в Панаму вмес­те с представителем госдепартамента США, чтобы тот мог засвидетельствовать, что республика не прибегает к обычной для американской дипломатии тактике «вык­ручивания рук». В первый день пребывания в Панаме президент компании вел себя, по свидетельству очевид­цев, в высшей степени грубо, рассчитывая этим демора­лизовать противоположную сторону. Но столкнувшись с корректной непреклонностью панамцев, на следующий день он преобразился: рассыпался в извинениях и ска­зал, что компания готова возобновить вывоз фруктов. Панама согласилась обсудить условия соглашения.

Компания обещала уважать законы республики и заявила, что возобновит нормальные операции, выпла­тив зарплату рабочим за дни простоя. «Юнайтед Брэндс» приняла предложение о повышении закупочных цен на бананы у частных владельцев мелких плантаций. В свою очередь Панама сделала уступку компании и установила скользящую шкалу налога в зависимости от ко­личества вывозимых из страны бананов. Стороны дого­ворились также начать переговоры о передаче или про­даже владений компании Панаме.

43-дневный бойкот закончился. Суда «белого флота», груженные панамскими бананами, покидали порт. Еще некоторое время компания тянула с погашением нало­говой задолженности. Потом стала платить...

А спустя несколько дней, 17 сентября 1974 года, в столице Панамы в законодательном дворце имени Хусто Аросемены был учрежден Союз стран — экспортеров бананов (ССЭБ). В него вошли Колумбия, Коста-Рика, Гондурас, Гватемала и Панама. «Наша цель,— заявил на открытии учредительного собрания ССЭБ министр промышленности и торговли Панамы Ф. Манфредо,— состоит в освобождении от экономических уз, навязанных нам международными банановыми компаниями, которые с конца прошлого века эксплуатировали землю и людей наших стран исключительно в своих интересах. Они об­рекли наши народы на деградацию, политическую под­чиненность и экономическое ограбление».

Для решения поставленных задач страны — экспор­теры бананов намерены взять в свои руки не только само производство бананов, но и наиболее выгодную часть бизнеса — транспортировку и сбыт фруктов. Создание ССЭБ, по убеждению панамских патриотов, имеет для страны огромное значение. Предстоит, однако, еще трудная и сложная борьба за то, чтобы это объединение дей­ствовало эффективно. «Надо искать рынки сбыта, ре­шать проблемы транспорта. В организационном пла­не,— говорил мне координатор ССЭБ, бывший министр сельского хозяйства Колумбии Эрнан Вальехо,— тре­буется четкость и согласованность действий. И надо вло­жить большие деньги. Мы должны ежемесячно нагру­жать 35—36 судов-рефрижераторов. От приемщиков бананов в портах назначения автотрейлеры будут курси­ровать по определенному маршруту, поставляя продук­цию заранее названным торговцам. Если что-нибудь не сработает, то бананы перезреют и попадут на свалку, а трейлер должен вернуться в порт за новой партией».

Банановые монополии США предприняли все усилия, чтобы отколоть от стран-экспортеров Эквадор, где выращивается наибольшее количество бананов в мире. Они провоцировали разногласия, вызывали взаимное недоверие у центральноамериканских стран к Эквадору, а у Эквадора — к центральноамериканским странам. Так, во время «войны» за бананы, когда на плантациях не велось никаких работ, в костариканских газетах замелькали объявления. Монополии приглашали местных сельскохозяйственных рабочих и агрономов на Эквадорские плантации. Одновременно компании оказывали сильнейший нажим на эквадорские торгово-посреднические организации, находящиеся в руках средней и крупной буржуазии, которая контролировала сбыт бананов более чем 2 тыс. местных владельцев небольших частных плантаций. В итоге американским компаниям удалось добиться того, что Эквадор не принял активного участия в создании Союза стран — экспортеров бананов и не под­держал идею о введении единого общего налога на выво­зимые бананы. Более того, транснациональные монопо­лии США продолжали использовать эквадорские план­тации в качестве своего резерва. И как только у монопо­лий возникают трудности со сбором урожая фруктов в Центральной Америке, они прибегают к закупкам в Эквадоре. Недаром крестьяне называют американские фруктовые компании удавами.

Нас, журналистов, приехавших в Чирики, повезли осмотреть владения «Юнайтед Брэндс». Они предстали перед нашими глазами в виде зеленых банановых джунг­лей, прорезанных неширокими просеками, выводящими, как правило, к узкоколейке. За плантациями на пыльных участках тянутся дощатые бараки для батраков. Эти скопления жилья словно в насмешку называют «сереб­ряными городами». Чтобы у сельскохозяйственных ра­бочих, среди которых большинство индейцы, не было жалоб на отсутствие необходимых санитарных условий, арендная плата формально не взимается. Они платят вроде бы лишь за услуги — за воду и свет.

Но даже на это идет существенная часть их нищенско­го заработка, полученного за рубку леса, очистку места для плантаций, посадку бананов, полив инсектицидами, сбор урожая, подготовку фруктов к отправке, погрузку, поддержание железнодорожных линий в порядке, уха­живание за скотом компании, прислуживание в домах управляющих и надсмотрщиков. Простая, тяжелая, а временами и унизительная, никогда не кончающаяся работа. Индейцы — идеальные работники для компании. Их семьи нередко остаются жить в соломенных шалашах в сельве, а мужчин можно спаивать, нещадно обирать, эксплуатировать. Коррумпированные буржуазные пра­вители вспоминали о них лишь в день выборов и забыва­ли сразу же после подсчета голосов.

Есть еще один тип поселка. Его называют испанским. Там с относительным комфортом размещались надсмотр­щики и служащие среднего звена компании. А третий поселок именовался специальной зоной, где за забором в особняках с торчащими из стен аппаратами охлаждения воздуха жили руководители компаний. По ухоженным лужайкам бегали их дети. На площадках для игры в гольф велись неспешные беседы. Их обычно продолжали в клубе, куда нередко приглашают членов правительства, высших полицейских чинов той или иной центрально- американской страны, чтобы в приятной компании ре­шить политические и финансовые вопросы. Но в этой обстановке умиротворенности и достатка в последние годы все отчетливее ощущается напряженность, расту­щая неуверенность в незыблемости мира привилегий среди моря нужды.

О необходимости упразднения этого иностранного анк­лава внутри панамского государства горячо говорили участники митинга, ца котором оказались журналисты, приехавшие из панамской столицы. Перед собравшимися выступали представители профсоюза, крестьянских ор­ганизаций, делегаты с плантаций. Один рабочий сменял другого. Но пять раз фамилия оставалась одной и той же — Питти. Это пять братьев Питти, пять руководи­телей различных рабочих и крестьянских объединений говорили о положении тружеников, о наболевших вопро­сах, касавшихся взаимоотношений с «Юнайтед Брэндс».

«Вообще-то нас семеро братьев»,— сказал мне после митинга Дарио Гонсалес Питти, 39-летний чириканец, отец пятерых детей. Свою трудовую жизнь он начинал батраком на банановых плантациях. Участвовал в став­шей знаменитой забастовке 1960 года, начатой после того, как компания объявила об удлинении рабочего дня на плантациях без оплаты сверхурочных часов. В ответ батраки прекратили работу, сместили руководство проф­союза, которое не пользовалось доверием тружеников, и избрали новое, вошедшее в Центральный забастовоч­ный комитет со штаб-квартирой в Чангиноле и подкоми­тетами в каждом филиале компании.

Комитет руководил забастовкой, занимался обеспе­чением продуктами питания бастовавших, разработкой позиции на переговорах с компанией, поддержанием свя­зи со всеми отрядами рабочих, находившимися за много километров друг от друга на различных плантациях. По инициативе комитета трудящиеся взяли под свой контроль общественный транспорт, аэропорт в Чанги­ноле. Они запретили продажу спиртных напитков, ус­тановили порядок распределения продуктов рабочим на созданных общественных кухнях, организовали патру­лирование плантаций. Индейцы куна объезжали их на велосипедах даже по ночам. В итоге упорной борьбы, длившейся целый месяц, забастовщики добились важ­ной победы: увеличения заработной платы и согласия компании выполнять трудовые законы Панамы.

За мужество, ум и верность делу трудящихся ком­муниста Дарио Гонсалеса Питти выбрали в руководст­во профсоюза рабочих банановых плантаций. С тех пор он стал признанным народным вожаком, был избран председателем парламента страны — Национальной ас­самблеи народных представителей.

—  Ее создание в 1972 году еще не означает в полити­ческом плане, что мы достигли поставленной цели,— отмечал Питти.

—  Нужна большая политическая активность, более тесная связь «представителей» с трудящимися массами. В начатом в стране процессе преобразований участвуют люди разных слоев. Среди преобладающих в ассамблее посланцев мелкой буржуазии есть немало тех, кто боль­ше думает о собственных интересах, нежели об интере­сах родины. И они, конечно, всячески стремятся защи­тить то, что им ближе.

—  Мы не хотели бы заменить одного капиталиста другим,— продолжал Дарио Гонсалес Питти,— поэто­му наша позиция заключается в том, чтобы добиваться развития государственной собственности. В любых усло­виях мы будем оставаться на классовых позициях и нас не подкупить. Не всегда нас считают приятными людьми, но коммунисты обязаны быть принципиальными и отста­ивать прежде всего интересы народа. Мы союзники всех, кто любит Панаму, кто желает окончательного освобож­дения от колониального ярма. Вместе со всеми будем сражаться за достижение этого, оставаясь представи­телями рабочих плантаций, откуда вышли как делегаты сельских тружеников, создавших боевую профсоюзную организацию.

В разгар «войны» за бананы в Панаме произошло еще одно событие, которое сначала не привлекло внимания широкой общественности. Как-то руководитель «Юнай­тед Брэндс» пожаловался генералу Торрихосу на «аг­рессивность» профсоюза работников банановых планта­ций и попросил «защиты» от батраков. О. Торрихос выс­казал мысль, чтобы компания выделила батракам пусту­ющие земли и те могли бы выращивать бананы, а потом продавать их компании. Предложение было принято, но когда вопрос встал конкретно, руководство компании пошло на попятную. Однако безземельные крестьяне уже не могли больше ждать. Они заняли пустовавшие земли «Юнайтед Брэндс» и на 800 га заложили банано­вые плантации.

Так возникла государственная Тихоокеанская ба­нановая корпорация.

—  Выращивание бананов,— рассказывал нам Анхель Кано — заместитель управляющего корпорацией,— требует знаний, умения и четкости действий. Необхо­димо уделять тщательное внимание всем циклам. Мы получили от государства средства на семенной фонд и начали работать. Затем внесли удобрения. Следили за тем, чтобы на плантациях не появились разного рода грибковые заболевания, проводили опыления. Когда завязались плоды, укрывали их полиэтиленовыми меш­ками от насекомых и птиц, укрепляли растяжками каж­дое растение, чтобы оно не упало под напором ветра и под тяжестью кисти бананов.

—  Через девять месяцев надо снимать урожай, очищать плантации от листьев, сорняков. Принесшее пло­ды растение — мата отмирает, а прикорневые отростки будут давать поочередно урожай еще в течение двадцати лет. Уборка урожая идет партиями в точно обозначенные дни. После того как бананы срезаны, за 36 часов они должны быть доставлены на судно-рефрижератор, ина­че они дозреют и сгниют до того, как поступят к поку­пателю.

Среди гигантских банановых трав, называемых де­ревцами, постоянно душно. Рабочие ходят по пояс раз­детые либо в промокших от пота рубашках нараспашку. На ногах — резиновые сапоги, защищающие от змей, которых на плантациях немало. При помощи двухметро­вой палки с острым ножом на конце рабочий перерезает стебель, и 40—50-килограммовая кисть осторожно опу­скается на подставленную спину другого рабочего. Сги­баясь под тяжестью и смахивая концом полотенца, ви­сящего на шее, пот с лица, он несет фрукты к ближай­шей линии канатной дороги. Там осторожно нанизывает огромную гроздь на крюк, и она вместе с другими ги­гантскими «грушами» попадает к месту упаковки.

Здесь с них снимают полиэтилен и рассекают на не­большие гроздья по шесть — десять плодов в каждой. Потом их моют руками, ополаскивают струей душа, за­тем сушат. Одновременно идет сортировка. Заворачи­вают в целлофан и кладут в картонные коробки только фрукты стандартного размера, не побитые и не имеющие никаких пятен. Бананы, не достигшие нужного размера или переросшие, выбрасываются на свалку. Иностранная компания не разрешала продавать их на местном рынке. Поэтому жители стран — экспортеров бананов, как пра­вило, фруктов высшего качества не знают. Они все идут на экспорт. В Панаме населению доставались плоды полудиких бананов, вызревающих на деревянных тележ­ках столичных бродячих торговцев. Они ежедневно кур­сируют по улицам города и пронзительным голосом кри­чат: «Гинео! Гинео!» — так называется один из 100 су­ществующих в мире сортов бананов.

Картонные коробки с отборными бананами затем взве­шивают и по транспортеру загружают в стоящий рядом вагон. «У членов хозяйства,— рассказывал администра­тор одной из плантаций государственной банановой кор­порации Магдалено Альмингор,— сначала было много сомнений. Сейчас они позади. Совместный труд, новые отношения, участие в доходах разительно отличают это хозяйство от других. В истории страны это первое пред­приятие, которое прокладывает путь новым социаль­ным отношениям внутри страны, служит углублению прогрессивных перемен в Панаме».

Корпорация убирала первый урожай, когда число ее членов возросло до 300 семей. «Наши рабочие,— от­мечал в беседе с нами руководитель этого государствен­ного объединения Григорио Гомес,— раньше крестьян­ствовали, не имея своей земли. Они работали главным образом на рисовых плантациях и получали нищенскую зарплату. Крестьянская семья питалась горстью риса в день. Теперь мы хотим, чтобы тарелка крестьянина была полной. Они квалифицированные работники, и мы можем смело расширять плантации».

О. Торрихос как-то сказал, что страна приобретет все резервные земли компании, занимавшие почти 21 тыс. га. «Мы,— говорил он,— будем создавать кресть­янские хозяйства, накапливать опыт ведения дела, сбыта бананов, а затем приобретем и остальные 14 тыс. га про­дуктивных земель, которые эксплуатирует «Юнайтед Брэндс». Григорио Гомес работал на иностранную ком­панию четверть века. Он пришел на ее плантации 16-летним юношей. За годы труда приобрел солидный опыт и богатые практические знания.

Когда «Юнайтед Брэндс» откровенно взяла курс на сокращение производства, на увольнение рабочих, по предложению О. Торрихоса, он возглавил государствен­ную банановую корпорацию. «Правительство Панамы,— говорил Г. Гомес,— не может позволить иностранной компании разрушить важнейшую отрасль хозяйства страны. Когда бананы — хлеб, то речь идет о высших национальных интересах. И число рабочих Тихоокеан­ской корпорации будет расти, равно как будут увели­чиваться и ее площади. Уже в ближайшее время в хозяй­стве должна работать тысяча человек».

Мы шли по пирсу порта Армуэльес. Накрапывал дождь, но у всех было приподнятое, праздничное настро­ение. Через несколько минут сюда должны подать сос­тав с панамскими бананами, которые погрузят в трюмы португальского судна «Каламарес» и отправят в Югославию. 2200 т плодов высшего качества впервые самосто­ятельно экспортирует Панама. Основную часть этой от­правки составляет продукция государственной Тихо­океанской банановой корпорации.

Подали состав. По роликовому транспортеру поехали аккуратные картонные ящики с зелеными бананами, завернутыми в целлофан. Один за другим уходили они в трюм рефрижератора. Там они прекрасно перенесут путешествие за океан. Затем в порту назначения пройдут дозревание в специальных камерах и поступят в рознич­ную продажу. «Эта экспортная операция,— подчеркнул Г. Гомес,— помогает нам продолжить борьбу, расши­рить банановые плантации, создать новые места работы для наших сельских тружеников».

—  Для нас,— сказал в свою очередь губернатор про­винции Чирики Арнульфо Альфредо Бутет,— это па­мятная дата. Блокада прорвана. Опровергнут миф о том, что малые народы не могут самостоятельно выбирать себе друзей. Мы получили поддержку и солидарность со сто­роны многих стран. Без этого мы, возможно, не смогли бы вести борьбу за освобождение от ига империализма.

30 мая 1975 года — дата отправки первых бананов, вы­ращенных на плантациях государственной корпорации, займет особое место в истории нашей страны.

Позднее О. Торрихос признал, что «банановая пробле­ма оказалась гораздо серьезней, чем можно было по­думать сначала... Ибо щупальца компании уже почти сто лет опутывают нашу землю. Они вездесущи. Теперь мы модифицируем форму их присутствия в Панаме». В начале 1975 года президент «Юнайтед Брэндс» выбро­сился из окна своего кабинета с 44-го этажа высотного административного здания в Нью-Йорке. В январе 1976 года новое руководство «Юнайтед Брэндс» подпи­сало с правительством Панамы соглашение о возвращении республике всех земель на перешейке, которыми компа­ния владела. Взамен она получила на условиях аренды 1/3 прежних площадей. Кроме того, «Юнайтед Брэндс» обязалась раз в год предоставлять панамскому правитель­ству отчеты о своих действиях и планах производства на будущее.

А Союз стран — экспортеров бананов образовал соб­ственную внешнеторговую организацию — «Комунбана» («Общие бананы»). Американские монополии вся­чески препятствовали ее успешной деятельности. Так, они пообещали увеличить финансовую и техническую помощь частным владельцам небольших плантаций, с тем чтобы они не продавали свои фрукты «Комунбане». Но сторонники «Комунбаны» были готовы к атакам со стороны монополий. «Наши страны,— говорил коорди­натор Союза стран — экспортеров бананов Э. Вальехо,— полны решимости отстаивать свои права и самостоятель­но распоряжаться собственными природными богатст­вами».

В 70-е годы развивающиеся государства в полный голос потребовали от США и других капиталистических стран установления равноправных торговых отношений и справедливых цен на свое сырье и сельскохозяйствен­ные продукты. Они уже не хотели мириться с таким по­ложением, когда их экспортная выручка постоянно со­кращалась, а стоимость промышленной продукции За­пада неуклонно росла. В результате, чтобы приобрести один трактор, приходилось с каждым годом вывозить все большее количество мешков кофе, ящиков бананов. Как следствие, труд, например, латиноамериканских сельскохозяйственных рабочих обесценивался, а эконо­мика развивающихся стран обескровливалась. Особен­но драматическая ситуация складывалась в малых стра­нах континента, для которых бананы — хлеб. И они ста­ли изыскивать коллективные средства защиты от гра­бежа монополий.