Изделия из шкур и кости

Выделка шкур в прежние времена имела большое зна­чение в хозяйстве. Конечно, были ткани из шерсти ламы, но их не хватало для покрытия всех потребностей. Поэто­му шерстяные ткани шли на одежду для старейшин и касиков. После завоза испанцами овец шерсти стало гораздо больше, и шерстяные ткани заменили собой шкуры, по­добно тому как применение железа вытеснило орудия производства из дерева и камня.

Шкуры и кости широко использовались для изготов­ления одежды, «тольдо», обуви, бурдюков, мешков, лассо, пращей и щитов. Кость применялась главным образом для изготовления наконечников копий, стрел, рыболовных крючков, гарпунов, скребков, ножей и шил.

Обрабатывались шкуры как домашних, так и диких животных. Наибольшее применение имела шкура ламы и гуанако. С забитого животного осторожно, вручную, с при­менением каменных орудий снимали шкуру, тщательно очищали и, взяв за концы, поднимали на крышу хижины, расстилали на чистой земле или подвешивали на деревян­ной раме, устроенной между стволами деревьев. Через несколько дней шкуру снимали, соскабливали остатки мяса и жира, разминали и выделывали. Из полученной таким образом шкуры делали простую одежду, например в виде двух фартуков, сшитых по бокам и на плечах и подвязываемых лентой. Одновременно они могли служить подстилкой для ночлега или сидения.

Особо искусные мастера снимали шкуру с животного целиком. Такую шкуру употребляли в качестве мешков-бурдюков, «льяфан», в которых хранили в основном продовольствие для воинов или провизию для длительных переходов.

Вычищенные и особым способом выделанные шкуры использовались для покрытия барабанов «култрун». Эти шкуры назывались «тракун». Из них делали также ре­мешки разной длины и ширины, которые скручивали и приделывали к праще, к болеадорас и к луку, плели лассо, укрепляли ими орудия для вспашки и т. д.

Применялись шкуры и для изготовления военного сна­ряжения: «жилетов» и «щитов». Для изготовления хоро­шего щита из кожи требовались особые навыки. Лучшими были щиты из шкуры тюленя. Две шкуры, соединенные внутренними сторонами, высушивали на солнце, потом держали над дымом. В результате получали стойкий мате­риал, не пробиваемый стрелами. Щит был диаметром око­ло одного метра. Во время Арауканских войн такие щиты уже не использовались, потому что не защищали от са­бельных ударов и к тому же мешали быстрому перемеще­нию и были неудобны в рукопашных схватках.

Из тюленьих шкур делали также обувь «охота», обла­давшую большой эластичностью.

Из некоторых тонких шкур делали решета для просеи­вания муки. Их развертывали, подвязывали над круглым деревянным сооружением, «чуму», и протыкали шипами или костяными иглами. Культура жителей побережья была несколько ниже по сравнению с культурой индей­цев, проживавших во внутренних районах. Земля на побе­режье при тогдашнем уровне технологии не годилась для занятий земледелием. Поэтому они занимались охотой и рыболовством, переселяясь с места на место. Не имея постоянных хижин, жили под переносными навесами («ниэаль») из шкур тюленя. Жители побережья искусно изготовляли надувные плавательные мешки. Шкуру тю­леня в течение ночи отмачивали в воде, а на следующий день, вывернув, счищали и мясо и жир. Вновь вывернув шкуру наружу, набивали ее песком, чтобы расправить; затем оставляли на солнце сушиться до тех пор, пока она как следует не затвердеет. В готовой шкуре латали все отверстия, законопачивали смесью жира с кровью, обма­зывали снаружи той же смесью и достигали тем самым полной водонепроницаемости. Наконец, ее опорожняли от песка и надували.

Для того чтобы сделать плот, соединяли два или более таких мешка с помощью сыромятных кожаных ремней. Носовая: часть делалась из острых концов, крепко связан­ных. В центральной части такого плота сооружали настил и закрепляли длинные шесты для поднятия тяжелой рыбы. К находящемуся на плаву мешку приделывали кишку, через которую мешок поддувался во время плава­ния. Этот вид судна был надежнее, чем каноэ, и мог ус­пешно использоваться в бурном море.

Управляли плотом с помощью весла, паруса, сделанно­го из развернутой шкуры, или густого веника из веток с большими листьями. Этот тип плота был превосходен в условиях чилийского побережья, имеющего свои особен­ности: он крут, скалист, обрывист. Поэтому мягкость и эластичность судна защищали его от ударов о скалы, спа­сали от повреждений там, где деревянные лодки не могли причаливать безопасно.

Здесь представляется уместным сказать несколько слов о морских раковинах и изделиях из рыбьих костей. Они широко применялись в качестве скребков, ножей, украше­ний, блюд и даже музыкальных инструментов. Раковины «чоро» были наиболее употребительными; их размер был очень удобен для резки мяса, чистки шкур и костей. Из некоторых раковин ели и пили, делали из них ожерелья и т. п. Из рыбьих костей делали рыболовные крючки, иглы, наконечники для стрел и т. д. Когда на побережье нахо­дили мертвого кита, то его кости использовали для ткац­ких станков, а позвонки — в качестве сидений.

Во время полевых работ из шкур часто сооружали на­весы, под которыми укрывались во время непогоды. Они имели коническую форму: от шеста в центре расходились в стороны еще несколько шестов, на которые шкуры веша­лись. Под такой крышей умещалось от 5 до 10 человек. Такие «хижины» быстро разбирались и переносились в другое место: они были очень легки при транспортировке. Ими пользовались и во время охоты.

Льяфан—это овечья шкура, снятая уже описанным способом. Шкура-мешок плотно набивается соломой или сухой травой, для того чтобы выправить и высушить. Хо­рошо просушенную шкуру освобождают от набивки: она уже готова для хранения муки, зерен и т. д. «Тракал» — шкура вола. Ее подвешивали на палках, сложенных в фор­ме четырехугольника. Когда середина шкуры провиснет, в ней готовят «мудай». Из «тралкэ»—коровьей, бычьей шкуры — нарезали длинные ремни для лассо, а из обрез­ков делали «охота» — сандалии. Лассо из кожи имело широкое применение: для отлова животных способом «уачи», для привязи животных, для отлова непосредствен­но лассо и T; д. Их изготовление было простым, но требо­вало усердия. Нарезалась длинная лента шириной один- два дюйма по окружности, нисходящей к центру. Затем эта лента натягивалась, и ее закручивали, получая ровно крученный ремень. Оставляли сушиться. После этого ее смазывали и разминали для придания ей эластичности. На одном конце лассо делалась скользящая петля, через ко­торую проходил другой конец, свободный.

Мапуче были настоящими мастерами в применении лассо; очень редко случалось, чтобы им не удавалось заар­канить какое-нибудь животное, будь то мелкое или круп­ное. Индейцы так ловко управлялись с лассо, что могли накинуть его на заднюю ногу животного на бегу и удер­жать его, не причинив вреда. Хороший охотник был спо­собен бросить пятнадцатиметровое лассо, точно попав в цель. Подготавливали «оружие» с учетом того, какое животное будут отлавливать.

Из внутренних органов животных использовали желу­док, мочевой пузырь и кишки. «Нафектой» — мочевой пу­зырь лошади, который, выделав, использовали для пере­носки чичи к месту праздника. К нему приделывалась ручка из дерева или кости, что позволяло наполнять со­суд и легко выливать из него. Из кишок получалась хоро­шая оболочка для трутруки, закрывающая выход воздуха из этого музыкального инструмента.

Как мы уже говорили, часть своей одежды и обуви мапуче делали из шкур.

Шкуры смягчали, протравливали жавелем для того, чтобы облегчить снятие шерсти с поверхности обуви и дру­гих частей одежды, для которой требовалась мягкая кожа. Шкуру оставляли на ночь в растворе. Для изготовления сандалий индейцы брали от шкуры часть, покрывающую подколенок, так как она крепче других и, кроме того, ее вогнутость великолепно имитирует пятку человека — оста­валось только выкроить верх обуви. Шерсть была снару­жи. Эта обувь необычайно удобна; ею особенно часто пользовались во время охоты: след от сандалии быстро исчезает. Верх делали из одного куска мягкой кожи.

Мачи обычно надевали головной убор из перьев во вре­мя совершения знахарских заклинаний как символ возне­сения к небу. У мапуче не было особого ремесла — выдел­ки перьев; практически единственное, что многие умели делать, — это «манауэ», украшения из перьев, которые воины надевали на голову. Не все перья шли в ход, а толь­ко предписываемые ритуалом. Это могли быть перья из хвоста, крыльев, груди или со спинки птицы в зависимо­сти от цели употребления, но никогда все оперение. Если птица определенной породы была тотемом какого-нибудь племени, то лишь члены последнего могли использовать ее перья. Иерархия военных индейских вождей определя­лась перьями различных цветов в виде плюмажа на копь­ях в соответствии с достоинством. До прихода испанцев на территории мапуче водились нанду, или «чойке» (страус американский), чьи перья предназначались для головных украшений. Использовалась также их кожа для изготов­ления одного из видов пончо.

Что касается костей, то из них производились самые различные предметы, например ожерелья, крючки, иглы, шила, скребла, наконечники стрел, ножи. Черепа круп­ных животных вычищались, насаживались на копья и выставлялись перед хижинами для отпугивания злых духов. Из твердых частей черепов выделывались наконеч­ники стрел и копий. Для различных домашних нужд ис­пользовались длинные берцовые кости. Когти и клыки пумы шли на изготовление ожерельев, амулетов и др. украшений. Работа по кости не достигла такого художест­венного уровня и значения, как в Европе, Азии и Африке, так как на территории проживания мапуче не водились животные крупных размеров с развитыми рогами. Отсут­ствие достаточного материала для работы по кости обусло­вило применение последней лишь для мелких поделок, грубых украшений и для домашних целей. Самые боль­шие кости были от уэмула, но и они не превышали 20 см в длину и были небольшого диаметра.

Поэтому вполне логично предположить, что кость не играла значительной роли в экономике древних индейцев, несмотря на то что этот материал постоянно имелся в рас­поряжении охотничьих племен, которые использовали его в домашнем хозяйстве, но не слишком широко. Длинные кости употреблялись для изготовления музыкальных ин­струментов, особенно духовых. Очень подходили для этой цели кости крыльев кондора. К сожалению, кости кондо­ра очень хрупки, и до нас дошло немного инструментов из них. Но по тому, что было найдено, можно судить о мас­терстве, а также о культуре примитивного человека эпо­хи палеолита на континенте.

Позднее, с ввозом лошадей и волов, индейцы научи­лись использовать их кость. Из длинной кости делали свистульки; из лопаток — лопаты для землеройных работ; из рога — сосуды и рожки. Из рогов вола делали сосуды для хранения чичи — «чифле». Употреблялись рога для изготовления различных сосудов, а также «кулкул» — инструмент, которым подавали сигнал тревоги. Из лоша- . диной гривы делали крученые лассо со специальными приспособлениями, укреплявшими его. Такое лассо назы­валось «уэскэ»; оно применялось и как тетива лука. Из этого материала делали также предметы украшения.

Поделки из шкурок мелких животных использовались для хранения мелких предметов, табака. Сшивая несколь­ко шкурок, делали рогожи. Такие рогожи обычно исполь­зовались во время совещаний ульменов как ложа для си­дения или сна. В будничной обстановке они находили другое применение. В период сбора фасоли на такие ро­гожи раскладывали урожай или же завешивали двери хижин.

Изготовление поделок из шкур и кости — немаловаж­ный промысел для мапуче и в наши дни.