II. Испанская колония Парагвай

В 1516 году испанец Дон-Хуан Диас-де-Солис открыл на севере Ла-Платы устье большой реки Параны и за­воевал лежащие по течению этой реки плодородные тер­ритории, получившие название Парагвая[1]. Диас именно «завоевал» эти территории, так как они находились в ру­ках бродячих туземцев, полукочевых индейских племен, принадлежавших к наиболее многочисленной и развитой южно-американской группе народностей гуарани. Завоевал и... был ими убит и съеден, как ряд других пионеров и мис­сионеров. Парагвай понемногу заселялся, а затем разде­лился на четыре больших провинций: Тукуман, Санта-Крус де-ла-Сиерра, Парагвай и Рио де-ла-Плата.

Спустя тринадцать лет, знаменитый мореплаватель Себастьян Кабот уже мог основать в Парагвае первый форт — Санто-Эспириту (1528 г.), а в 1536 году некий Хуан де-Айолас построил столицу Парагвая — город Ассунсион, куда вскоре (1542) были назначены из Мадрида особые управители.

Так возникла в Южной Америке новая испанская ко­лония, захватившая обширные плоскогорья и равнины между Кордильерами, Бразилией и Уругваем, по плодород­ным и низменным течениям громадных рек Парагвая и его многоводного притока Параны. В новой колонии, получив­шей наименование Парагвай, была введена, как уверяют, обычная испанская система администрации. Началась обыч­ная в то время «европеизация» края.

Европейская культура в новых странах вводилась крестом и кнутом. Она сводилась с одной стороны—к обращению туземного населения в католичество, с другой—к превра­щению вольных кочевников в крепостных феодальных владений завоевателей, так наз. конквистадоров (con­quistadores).

Тяжело было положение распределенных по имениям завоевателей порабощенных туземцев. Испанцы свирепо относились к новому виду своей собственности в Новом Свете. Они мучили и истязали своих крепостных, этих своих новых рабов, непривыкших к тяжелому систематическому труду и беспрекословному повиновению.

Это учли появившиеся здесь — по одним данным, впервые в 1586, по другим в 1606 году — иезуиты, начавшие энергичную пропаганду своих идей и проведение более либераль­ной и гуманной политики. Мягкость иезуитов и их уме­ние приспособиться к разнообразным местным условиям способствовали глубокому внедрению в Парагвае влиятель­нейшего католического ордена, ведшего в каждой стране свою особую политику. Здесь, в дебрях Южной Америки, вдали от европейского, да и вообще от всякого цивилизо­ванного мира, иезуиты выступили в качестве социальных реформаторов коммунистического толка. Ареною их про­паганды были разные племена индейцев гуарани, кочевав­ших на обширной территории Южной Америки.

Для туземцев, вовлекавшихся в иезуитские миссии, на­ступило несомненное облегчение. Обращая их в католи­чество, отцы-иезуиты не поддерживают суровой системы феодализма, введенной испанскими завоевателями; они от­стаивают политическую и экономическую свободу туземцев-христиан, воспитывая их в духе повиновения правилам религии и испанскому королю, — последнему, впрочем, но­минально.

Этот либерализм раздражает, с одной стороны, свирепую и консервативную колониальную власть, выбывает, с дру­гой, сочувствие далекой метрополии и, наконец, — что еще важнее в данном случае, — привлекает туземцев. Они охотно вступают в «редукции» — миссионерские поселения, упра­вляемые иезуитами без вмешательства местной светской власти, испанской или португальской, смотря по колонии.

В сороковых годах XVII столетия два влиятельных члена иезуитского ордена, работавших в Парагвае, — Симон Мацета и Катальдино, разработали проект коммунистического государства и ввели в парагвайских миссиях своего ордена новое социально-политическое устройство, напоминающее по схеме идеи их соплеменника и современника, итальян­ского монаха-коммуниста Томазо Кампанеллы. Так в дале­ком от европейской цивилизации крае возникло в сере­дине XVII века своеобразное коммунистическое государство иезуитов, единственный в эту эпоху исторический опыт, достойный внимания и изучения.