«Да здравствует свободная Куба!»

В начале 60-х годов XIX в. на Кубе все острее ощущали перемены, которые происходили в Америке и Европе, Однако мало что изменилось к тому времени на самом острове. С необычайным упорством Испания сохраняла там жестокий и архаичный колониальный режим. Как и в былые времена, вся полнота власти сосредоточивалась в руках генерал-капитана, местные уроженцы практик чески не пользовались гражданскими правами. Корона продолжала извлекать из эксплуатации острова баснослов­ные барыши, не заботясь при этом об экономических ин­тересах кубинцев.

Наиболее состоятельная их часть, особенно землевла­дельцы, все больше убеждалась в невозможности разре­шить с помощью метрополии обостряющееся противоре­чие между вступившим в стадию кризиса рабовладением и сулящим куда большие доходы, набирающим силы ка­питализмом. Отсюда, как справедливо отмечает современ­ный историк Оскар Пино-Сантос, «стало расти противо­речие между землевладельцами и метрополией»

К тому же торговая политика Испании искусственно сужала торговлю Кубы с другими странами, лишала на­рождающуюся кубинскую буржуазию возможности накоп­ления капитала, дальнейших инвестиций (капиталовло­жений) в сахарное производство, которое в 1860 г. вырос­ло почти в 6 раз по сравнению с концом 20-х годов².

И все же ничто не могло остановить объективного хода истории: капитализм, хотя медленно и неуверенно, про­кладывал дорогу и на Кубе. Развитие капиталистических отношений поставило вопрос о рынке свободного труда, ибо все больше и больше появлялось предприятий и мастерских, использовавших наемный свободный труд.

Наивысшей концентрацией рабочей силы отличались табачные фабрики. В этой отрасли промышленности наи­более быстрыми темпами шел процесс формирования ра­бочего класса. Не случайно именно там зародились пер­вые кубинские рабочие организации. В октябре 1865 г. но инициативе рабочих гаванской табачной фабрики вышла в свет еженедельная пролетарская газета «Аурора», годом позже возникла Ассоциация табачников Гаваны.

Однако рабочее движение в те годы еще не могло взять на себя решение таких крупных политических за­дач, как борьба за независимость Кубы. На политической арене появились иные силы — выходцы из среды земле­владельцев, главным образом из центральных и восточ­ных провинций острова, «где независимые крестьяне были более многочисленны, а рабский труд имел несрав­ненно меньшее экономическое значение» ³.

Правда, основная часть состоятельных землевладель­цев, недовольная существовавшим порядком, при котором ущемлялись их права, сосредоточила свои усилия на про­ведении реформ. Главные свои требования реформисты 60-х годов изложили в 1865 г. в направленной в Мадрид петиции:       замена таможенных пошлин шестипроцент­ным подоходным налогом, предоставление населению ост­рова равных прав с жителями метрополии (иначе говоря, речь шла о том, чтобы Куба рассматривалась как одна из провинций Испании, а не как колония); отмена рабства с выплатой рабовладельцам компенсации за каж­дого раба; содействие иммиграции на Кубу белого насе­ления. Однако метрополия ничего не сделала для удовлет­ворения указанных выше требований. Мало того, в каче­стве генерал-капитана она направила на остров реакционе­ра и самодура Ф. Лерсунди, объявившего открытую войну любым проявлениям либерализма.

И без того тяжелое положение на острове усугубил экономический кризис, разразившийся в Европе и США в 1866 г. Он вызвал на Кубе волну банкротств, заметно парализовал экономическую жизнь, ухудшил положение трудящихся масс. На острове усилились антииспанские настроения, общее недовольство.

В этих условиях в августе 1867 г. группа крупных землевладельцев и видных адвокатов принимает решение начать подготовку к вооруженному выступлению против колониальных властей. Год спустя они собираются вновь, чтобы уточнить дату восстания. Консервативная часть заговорщиков предлагает выждать до изыскания дополни­тельных средств на покупку оружия. Наиболее радикаль­но настроенные участники собрания во главе с адвокатом и землевладельцем Карлосом Мануэлем де Сеспедесом⁴ настаивают на немедленном выступлении. В результате ряда отсрочек и переговоров восстание переносится на 14 октября 1868 г. Но власти узнают о заговоре. Чтобы опередить их действия, Сеспедес 10 октября поднимает в своем имении «Демахагуа» знамя освободительной борьбы и бросает клич: «Вива Куба либре!» («Да здравствует свободная Куба!»).

В тот же день он обратился к кубинцам с манифе­стом, в котором вскрыл соотечественникам и всему миру причины и неизбежность выступления патриотов. Правда, стремясь заручиться материальной поддержкой крупных плантаторов-рабовладельцев, Сеспедес не решился оттолк­нуть их радикальными лозунгами. Поэтому требования, выдвигавшиеся в манифесте, носили весьма умеренный характер. В частности, в очень робкой форме излагалась идея постепенного освобождения рабов за выкуп, несмотря на то, что сам Сеспедес незамедлительно освободил своих немногочисленных рабов.

На следующий день в имение Сеспедеса потянулись все, кто хотел выступить за свободу родины. Постепенно формировалась Освободительная армия, основной костяк которой состоял из крестьян, рабов, ремесленников, мел­кой буржуазии. Прилив новых повстанцев усилился после попытки отряда Сеспедеса штурмом взять населенный пункт Яра. Этот бой, несмотря на поражение патриотов, возвестил о начале борьбы против испанцев. Позднее повстанцы стали одерживать одну победу за другой. В немалой степени этому способствовали влившиеся в ряды кубинских инсургентов — повстанцев — опытные военные: доминиканцы Максимо Гомес⁵, братья Маркано и др.

18 октября в результате осады капитулировал важный центр в провинции Орьенте — город Баямо ^б, ставший сто­лицей повстанцев. В этом городе было создано правитель­ство «Свободной Кубы», возглавил его Карлос Мануэль де Сеспедес. Одержанные победы помогли решить острей­шую проблему оружия: колониальные войска, отступая, бросали на поле боя огромное количество военного сна­ряжения.

Постепенно возникали все новые очаги освободитель­ной войны. В ноябре поднялись на борьбу патриоты про­винции Камагуэй под руководством Игнасио Аграмонте ⁷. Он возглавил созданный повстанцами орган — Ассамблею представителей Центра, политическая программа которого отличалась большей прогрессивностью, нежели предло­женная Сеспедесом. В частности, она содержала требо­вание безоговорочной отмены рабства. В известной степе­ни это объяснялось тем, что в Камагуэе, районе в основ­ном скотоводческом, было менее заметным влияние круп­ных плантаторов-рабовладельцев.

Прогрессивность программы Аграмонте и его соратни­ков выражалась также и в их требовании приступить к незамедлительной перестройке всех колониальных инсти­тутов, к созданию республики. Разногласия по про­граммным вопросам между патриотами Центра и Орьенте, как отмечал Ф. Кастро, «бесспорно оказали влияние на весь последующий ход событий» ⁸.

Вместе с тем и сторонники менее радикального крыла во главе с Сеспедесом отдавали себе отчет в том, что, только сочетая борьбу против колониального господства с борьбой за отмену рабства, можно рассчитывать на серь­езную поддержку со стороны широких трудящихся масс. Поэтому уже в декабре 1868 г. Сеспедес подписывает Декрет о рабстве, который, хотя и не отменял институт рабства как таковой, предоставлял свободу многим кате­гориям невольников, принимавших участие в освободи­тельной борьбе (принадлежавших «врагам родины и ре­волюции»; проживавших в труднодоступных районах острова и признававших революционное правительство и др.).

Подобные меры, бесспорно, значительно расширяли социальную базу национально-освободительной войны, представлявшей собой своеобразную форму антиколони­альной буржуазно-демократической революции.

Напуганные размахом движения, испанские власти направили в Орьенте 3 тыс. солдат под командованием графа Бальмаседы, известного своим изуверством. Не в силах противостоять испанцам повстанцы оставили Баямо, предав его огню.

Бальмаседа развернул карательные операции на тер­ритории всего восточного района острова. Повстанцы пе­решли к партизанским действиям, укрываясь в трудно­доступных местах.

В таких условиях тем более было необходимо единст­во революционных сил. И представители всех восставших районов приняли решение собраться в апреле 1869 г. в Гуаймаро, где выработали первую конституцию Респуб­лики Куба. Она декларировала буржуазно-демократиче­ские свободы, объявляла всех граждан республики, в том числе и негров-рабов, свободными.

Карлос Мануэль де Сеспедес был назначен первым президентом Кубинской республики, генерал Мануэль де Кесада — главнокомандующим. Конституционная ассам­блея в Гуаймаро в значительной мере содействовала ра­дикализации освободительной борьбы.

Это вызвало ответную реакцию колонизаторов. Испания быстрыми темпами продолжала наращивать свои силы на острове (за 10 лет войны ее армия выросла с 13 тыс. до 250 тыс., Освободительная же армия на протяжении всего периода не превышала 10 тыс. человек)⁹. К чи­сленному превосходству добавлялись политика террора и преследований, проводимая властями. Генерал-капитан издал приказ, согласно которому каждый человек, оказав­ший какую-либо помощь повстанцам (включая моральную поддержку), независимо от профессии и своего положе­ния — «врач, адвокат, журналист или учитель должен быть расстрелян на месте преступления» ¹⁰. Стали обыч­ным явлением аресты, высылка, казни.

Своего апогея эта политика достигла в ноябре 1871 г., когда Кубу потрясла кровавая расправа, учиненная над ни в чем не повинными студентами-медиками Гаванского университета. Восемь юношей первокурсников были рас­стреляны по ложному обвинению, не имея никакого от­ношения к военным действиям повстанцев.

Поднятию боевого духа патриотов несколько способст­вовала мужественная акция И. Аграмонте, который во главе небольшого отряда в 35 человек совершил нападе­ние на огромную испанскую колонну и отбил захвачен­ного в плен генерала-патриота X. Сангили. В конце 1871 —начале 1872 г. в боях проявились полководческие способности Антонио Maceo¹¹. Много значительных побед одержали и войска под командованием Максимо Гомеса, назначенного на место погибшего Аграмонте в Камагуэй. Эти победы позволили Гомесу преодолеть линию испан­ских укреплений («троча»), преграждавшую доступ по­встанцам в центральные провинции. Только отсутствие единства в рядах патриотов и отмеченные выше разно­гласия не позволили Освободительной армии развить наступление до Гаваны. Сказалась здесь и недружествен­ная позиция США в отношении воюющей республики, которые, вопреки ожиданиям президента Кубы, так и не прислали ей необходимого оружия. Кроме того, значитель­ная часть территории острова осталась в стороне от осво­бодительной борьбы. Это обстоятельство, а также постоян­ные внутренние распри рождали в лагере повстанцев пора­женческие настроения, несмотря на многие их победы.

В свою очередь в Испании усилились требования пре­кратить затянувшееся кровопролитие на Кубе. Короне пришлось перейти к иным действиям и тактике.

Новый генерал-капитан Кубы, хитрый и вероломный Мартинес Кампос, приступил к умиротворению острова. Его парламентеры умело использовали непоследователь­ность и колебания стоявших во главе освободительной борьбы землевладельцев, многие из которых охотно пошли на переговоры с испанцами. Именно под давлением ко­леблющихся элементов правительство «Свободной Кубы» согласилось обсудить вопрос о заключении мира с Марти­несом Кампосом. Однако последний отказался предоста­вить острову независимость, что, в силу действовавших на освобожденной территории законов, не позволяло вести переговоры о мире. Поэтому взамен ушедшего в отставку президента и распущенной палаты представителей был создан так называемый Комитет Центра из семи человек.

Представители Комитета заключили в местечке Санхон 10 февраля 1878 г. с Мартинесом Кампосом печально из­вестный Санхонский пакт, согласно которому предусмат­ривались прекращение вооруженной борьбы, всеобщая ам­нистия, реформы по управлению островом, освобождение рабов, принимавших участие в войне. Пакт содержал также и ряд секретных статей, в одной из которых фик­сировалось распределение выданных испанским прави­тельством 5 млн. песо золотом «среди соединений, согла­сившихся на капитуляцию» ¹².

Но даже подписание этого пакта свидетельствовало о своеобразной моральной победе кубинцев, ибо испанцы признали повстанцев воюющей стороной (а не просто «мятежниками» без всяких прав).

Вместе с тем возможности для борьбы не были исчер­паны, и наиболее революционно настроенные патриоты во главе с Антонио Maceo расценили пакт как недостойную сделку. Они настаивали на продолжении борьбы.

Такую же позицию занял A. Maceo и на встрече с М. Кампосом в Барагуа (Орьенте) 15 марта 1878 г., состоявшейся по инициативе генерал-капитана, считавше­го, что «у этого Maceo ключ к подлинному миру»¹³. Лидер повстанцев опротестовал Санхонский пакт и сооб­щил решение революционных сил Орьенте сражаться до безоговорочного признания независимости Кубы. Антонио Maceo, «отвергнув идею прекращения огня и заключения мира без независимости,—говорил Ф. Кастро,—стал сим­волом непокоренного духа и неистребимой воли к борьбе нашего народа, провозгласив бессмертный Протест под Барагуа» ¹⁴.

Однако продолжить военные действия не удалось. Этому помешал целый ряд причин: уже упоминавшиеся колебания многих руководителей повстанцев; политика кнута и пряника, проводившаяся Мартинесом Кампосом; позиция США, так и не пожелавших признать Кубинскую республику и всеми мерами препятствовавших отправке на остров экспедиций с оружием; усталость от многолет­ней войны и разорение, которые ощущались повсюду. В середине 1878 г. повстанцы сложили оружие.

Но последующие годы явились лишь передышкой пе­ред новыми боями.

Десятилетняя война 1868—1878 гг. сыграла видную роль в кубинской истории, она стала отправной точкой для всей освободительной борьбы кубинцев, пробудила в них чувство патриотизма, способствовала формированию и консолидации кубинской нации.

Основная тяжесть в войне пала на плечи бедных слоев народа, отстаивавших пе только независимость родины, но и право на лучшую жизнь, на жизнь без рабства, эк­сплуатации и нищеты.

Благодаря Десятилетней войне в 1886 г. на острове было отменено рабство. Таким образом, и Куба, послед­ней из испаноязычных стран Западного полушария, по­кончила с этим позорным институтом.

Следует сказать еще и о таком важном обстоятель­стве: в ходе справедливой для кубинского народа войны отрабатывались тактика, приемы и методы борьбы, вы­ковывались кадры, необходимые для достижения будущих побед.

Наконец, произошли некоторые позитивные изменения в политической и административной системе, господство­вавшей на Кубе. Был несколько либерализован режим чрезвычайных полномочий генерал-капитана, жители острова получили право иметь политические партии, из­давать газеты, книги, получили доступ к участию в су­допроизводстве и местных органах власти (правда, правом избирательного голоса могли воспользоваться лишь 4% жителей кубинского происхождения).

Главный же итог Десятилетней войны заключался в том, что она, бесспорно, значительно подорвала устои ко­лониального режима и содействовала решению объектив­но поставленной задачи — коренного изменения социаль­но-экономической структуры страны и ее переводу на капиталистические рельсы.

Десятилетняя война получила широкий отзвук за пре­делами Кубы. Выше уже говорилось о реакции на нее правящих кругов США. Совершенно иную позицию за­няли молодые латиноамериканские республики. Прави­тельства восьми из них не только признали Кубинскую республику, но и оказали ей материальную поддержку. Многие граждане стран Латинской Америки отправлялись на Кубу, чтобы сражаться за ее независимость ¹⁵.

В 1872 г. президент Колумбии, добившись поддержки Мексики, Перу, Аргентины, Чили, Эквадора, Гватемалы и Сальвадора, предложил правительству США присоеди­ниться к коллективному демаршу упомянутых стран, по­требовавших от королевской Испании предоставления не­зависимости Кубе. Однако Вашингтон ответил отказом. Из-за подобной позиции США провалился и другой план колумбийского президента — создание 20-гысячной армии в помощь кубинским патриотам.

В защиту независимости Кубы выступила передовая общественность во многих странах Европы. Подняли голос протеста против кровавых злодеяний испанских колони­заторов секции I Интернационала, в том числе в Испа­нии. В одном из журналов, издававшихся в те годы в России, отмечалось: «Упорство и энергия, с которыми ку­бинские инсургенты отстаивают свою независимость, не­смотря на постоянно прибывающие из Испании подкреп­ления правительственным войскам, имеют полное право на удивление и уважение»¹⁶. С большим сочувствием ос­вещал освободительную борьбу на Кубе популярный среди революционно настроенной молодежи России журнал «Дело».

В памфлете, посвященном кубинским событиям, Виктор Гюго писал: «Загнанная, окровавленная, но гордая Куба борется против свирепого гнета. Победит ли она? Несом­ненно». В памфлете прозвучали пророческие слова: «...прекрасная Куба, свободная и независимая, займет место среди своих благородных сестер, республик Амери­ки» ¹⁷. Однако до осуществления этого пророчества было еще далеко.

---

¹    Pino-Santos Q. Historia de Cuba. La Habana, 1964, p. 197.

²     См.: Moreno Fragináis M. El Ingenio. La Habana, 1964, p. 85.

³     I съезд Коммунистической партии Кубы. М., 1976, с. 14.

⁴     Карлос Мануэль де Сеспедес родился 18 апреля 1819 г. в горо­де Баямо в зажиточной семье. По окончании учебы открыл ад­вокатскую контору, принимал деятельное участие в обществен­ной и культурной жизни родного города. За свои политические убеждения подвергался преследованиям властей. Позднее при­обрел небольшое поместье «Демахагуа», откуда вместе с двумя сыновьями и друзьями ушел на освободительную войну. В ход? военных операций один из его сыновей был взят в плен испац» цами. Сеспедес не принял их предложения сохранить сыну жизнь ценой своего отказа от патриотической деятельности. 

В 1873 г., несмотря на огромный вклад в дело освободитель­ной борьбы, в результате внутренних противоречий в лагере патриотов Сеспедес был смещен с поста президента республики, Он поселился в бедной хижине в горах Сьерра-Маэстра. 27 фев­раля 1874 г. лидер патриотов храбро отстреливался от окружив­ших хижину испанцев, но был убит.

⁵ Максимо Гомес Баэс (1836—1905) родился в небогатой семье на острове Гаити. С 1856 г. служил в армии Доминиканской Рес­публики. В 1865 г. принял участие в восстании доминиканцев против испанцев, вновь захвативших власть в этой стране в 1861 г. После поражения повстанцев выехал с семьей на Кубу, ставшую его второй родиной. Там он связал свою судьбу с ос­вободительным движением кубинских патриотов, проявив бле­стящие полководческие способности. Именно Гомес впервые применил в кавалерийской атаке мачете — большой нож, ис­пользуемый крестьянами для рубки сахарного тростника. Став­ший грозным оружием мачете сыграл заметную роль в воору­жении Освободительной армии.

Максимо Гомес был решительным противником вмешательст­ва США в борьбу кубинцев. Занимая пост главнокомандующего национально-освободительной армией, он сыграл выдающуюся роль и в освободительном движении 1895—1898 г. Максимо Го­мес по праву считается национальным героем Кубы,

⁶ Именно в эти дни в Баямо поэт Педро Фигередо создал гимя «Ла Баямеса», позднее ставший национальным гимном Респуб­лики Куба:

В бой, баямцы! Вами гордится Отчизна.

За счастье ее отдадим свои жизни.

Смерть за Родину — бессмертье в веках!

Не нужна нам позорная жизнь в цепях.

Слышите? Всех нас труба зовет.

К оружию, братья, спешите вперед! (Пер. автора).

⁷     Игнасио Аграмонте (1841—1873) родился в богатой семье в го­роде Пуэрто-Принсипе, Получил юридическое образование в Ис­пании. Он был человеком передовых для того времени взгля­дов, сложившихся под влиянием буржуазной революции 1848 г. в Европе, выразителем интересов наиболее радикальных кругов мелкой буржуазии. «Своим выступлением,—отмечал Ф. Каст­ро,—своей решительной позицией и убежденностью сумел склонить всех собравшихся к продолжению борьбы, что способ­ствовало консолидации сил повстанцев в Камагуэе» {Castro Ruz Fidel. Centenario de la caida en combate del Mayor Ignacio Agra- monte.— Ediciones OR, 1973, N 5, p. 9).

⁸     Ibid., p. 10.

⁹     См.: Зорина А. М. Из героического прошлого кубинского народа. М., 1961, с. 40.

¹⁰   Portuondo del Prado Fernando. Op. cit., p. 435.

¹¹   Антонио Maceo (1845—1896) родился в семье крестьянина, в Орьенте. Поощряемый своей матерью Марианой Грахалес, ставшей впоследствии национальной героиней, с первых дней освободительной войны присоединился к патриотам. В 1869 г. в бою на его глазах погиб отец — Маркос Maceo. Сам Антонио не раз был тяжело ранен, но продолжал сражаться. За храб­рость и героизм неоднократно отмечался командованием, повы­шался в чине. 6 мая 1877 г. был произведен в генерал-майоры.

Испанские власти заочно приговаривают его к смертной каз­ни через повешение с конфискацией имущества.

После подписания так называемого Саихонского пакта, не­смотря на усилия, Maceo не удается вновь поднять народ на борьбу. Стать одним из руководителей этой борьбы ему дове­лось уже в период освободительной войны, начавшейся в 1895 г. под руководством Хосе Марти, который исключительно высоко ценил ум и доблесть «бронзового титана», как любовно называл Maceo народ. «Идеалом всей моей жизни,— писал национальный герой о себе,—которому я пожертвовал молодость, за который я проливал кровь, за который я перенес нищету эмиграции и за который я готов умереть, является и всегда будет независи­мость Кубы» {Maceo A. Documentos para su vida. La Habana, 1945, p. 109), Антонио Maceo пал на поле боя 7 декабря 1896 г.

¹²   Зорина А. М. Из героического прошлого кубинского народа, с. 46.

¹³   Franco J. L. Antonio Maceo. Apuntes para una historia de su vida. La Habana, 1973, p. 133.

¹⁴   I съезд Коммунистической партии Кубы, с. 15.

Например, за независимость Кубы сражались три сына прези­дента Перу — Прадо. Один из них — Леонсио Прадо, ставший полковником кубинской армии —с горсткой храбрецов захватил в море испанский корабль «Монтесума», переименовал его в «Сеспедес» в честь Карлоса Мануэля де Сеспедеса и провел несколько морских операций против кораблей Испании. В по­следующие годы, проживая в США, Леонсио продолжал вести политическую борьбу в защиту кубинской независимости.

¹⁶ Всемирная иллюстрация, 1869, № 39, с. 198.

¹⁷ Гюго В. Собр. соч. М., 1956, т. XV, с. 449, 447.