Что мы знаем об истории майя? Краткий рассказ о специфике письменных источников

К III веку нашей эры майя, обитавшие в южных низменностях, успешно преодолели случившийся в конце предыдущей эпохи кризис и вступили в продолжавшийся примерно семь столетий классический период своей истории, который справедливо считают «звездным часом» их науки, культуры и искусства. Историков это время манит не только потому, что о былом величии цивилизации майя напоминают возвышающиеся посреди тропического леса дворцы и пирамиды.[i] Для нас не менее важно и дорого еще одно наследие классического периода – тысячи иероглифических надписей, это уникальное «окно» в мир древних майя, открывающееся перед современными исследователями. После прочтения текстов на камне, керамике и штуке стали известны имена майяских царей, их родственников и придворных, появилась возможность пролить свет на перипетии политической борьбы.

Свои особые иероглифические письменности существовали у разных культур Мезоамерики (эпиольмеков, сапотеков, ацтеков, а, возможно, также ольмеков и в Теотиуакане)[ii], но именно майя создали самое обширное и богатое по содержанию собрание текстов. По состоянию на 2000 год было известно более 15 000 их письменных памятников, подавляющее большинство из которых относится к классическому периоду и происходит из городов низменной зоны.[iii] В зависимости от носителя, на котором они сохранились, иероглифические тексты майя классического периода можно разделить на две большие группы. К первой относятся надписи, высеченные на стелах, алтарях, настенных панелях и других монументальных скульптурах. Как правило, они создавались непосредственно по приказу царя, хотя изредка заказчиком мог выступать влиятельный представитель знати, например, областной наместник. Во многих текстах такого типа перечисляются важнейшие события из жизни главного героя повествования: рождение, восхождение на трон (или вступление на должность), проведение религиозных церемоний, получение военных побед, захват пленников и так далее. Очень часто встречаются апелляции к прошлому, упоминаются родители и другие предки героя. Сегодня монументальные надписи – это главный источник для реконструкции политической истории майя в классический период, также они дают исследователям ценный материал для изучения религиозных концепций, опираясь на которые майяская элита оправдывала в глазах подданных свою власть и особый статус.

Панель 3 из Канкуэна. Пример монументальной царской надписи.

Вторая группа – это тексты на расписной керамике и предметах мелкой пластики. С точки зрения содержания они заметно отличаются от монументальных надписей. Еще в 1970-х годах известный американский исследователь М. Ко обратил внимание на то, что многочисленные тексты на майяских вазах, блюдах и других объектах начинаются с набора из нескольких постоянно повторяющихся в определенном порядке иероглифов, которые он назвал «Первичной стандартной последовательностью». Ко предположил, что эта формула связана с представлениями майя о загробной жизни и посмертном путешествии умершего по подземному миру. Его интерпретация в свое время пользовалась популярностью и была в частности поддержана советскими майянистами. [iv] Однако по мере дальнейших исследований и успехов в дешифровке стало понятно, что на самом деле «Первичная стандартная последовательность» никакого отношения к царству смерти не имеет. В полном варианте она включает сообщение о том, что предмет был украшен (расписан или покрыт резьбой), указание на тип и предназначение вещи, а также имя и титулы ее владельца. Например, надпись на сосуде К1398 начинается так: «Вот появилась роспись тонкостенной чаши для плодового какао К’ахк’-Тилив-Чан-Чаахка, Священного Са’альского Владыки».[v] При помощи подобных надписей, названных владельческими, ценные вещи надежно связывались с личностью их хозяина. Несмотря на краткость и шаблонность, эти формулы заслуживают пристального внимания историков, поскольку дают представление о круге лиц, составлявших верхний слой общества майя в классический период.[vi]

Ваза K1398.

Косвенные доказательства свидетельствуют о том, что в эпоху расцвета цивилизации майя существовало большое количество рукописных книг. В крупных городах, вероятно, имелись библиотеки и архивы, в которых хранились исторические хроники, отчеты о военных кампаниях, списки полученных податей, описания календарных праздников, художественные произведения и многое другое. К глубочайшему сожалению, почти все это наследие утрачено навсегда. Причин тому несколько. Во-первых, в отличие от сухого климата Египта, во влажной среде тропиков Центральной Америки изделия из бумаги либо быстро портятся и сгнивают, либо становятся лакомой пищей для насекомых. К этим факторам естественного характера следует также добавить войны, а после открытия испанцами Нового Света еще и деятельность религиозных фанатиков, беспощадно уничтожавших книги майя как «начертания дьявола». Остается только догадываться, какие шедевры погибли на кострах инквизиции….    

При работе с письменными источниками историк-майянист сталкивается с целым рядом трудностей и ограничений. Прежде всего, иероглифические надписи майя разочаровывают того, кто воспитан на европейских античных и средневековых хрониках и жаждет найти в древних текстах красочное описание хода битвы или детальную, пусть и приукрашенную, биографию видного политического деятеля. К сожалению, монументальные тексты майя представляют собой жанр совершенно иного типа. В большинстве своем это стандартные, сухие и краткие сообщения о событии. Например, в случае удачного нападения на вражеский город просто говорилось о его разорении или сожжении без добавления подробностей. Чтобы не быть голословными, процитируем полностью довольно интересную и типичную с точки зрения содержания надпись на стеле 6 из городища Караколь, давая в скобках свои пояснения: «В день 9.5.19.1.2, 9 Ик’ 5 Ик’ат (18 апреля 553 года) воссел на владычество (то есть стал царем) Йахав-К’инич (Йахавте’-К’инич II), священная особа из К’анту’ (правитель Караколя), об этом позаботился Йаш-Эб-Шоок-К’инич (известен также как Вак-Чан-К’авииль), Священный Кукульский Владыка[vii] (то есть правитель Тикаля обеспечил коронацию Йахавте’-К’инича II, выступил его политическим покровителем). С тех пор прошло 18 дней, 16 двадцатидневок, и состоялось первое размещение камня во владычестве (то есть Йахавте’-К’инич II провел первую за время своего правления юбилейную церемонию) в день 9 Ахав 3 Колахав (22 марта 554 года). Во второй раз в день 7 Ахав 3 Униив (7 декабря 573 года) (он) повязал камень. В третий раз в день 5 Ахав 3 Ик’сихо’м (24 августа 593 года) повязал камень Йахав-К’инич, священная особа из К’анту’. С тех пор прошло 12 дней, 16 двадцатидневок, 5 лет, 0 двадцатилетий, воссел на владычество Йахав-К’инич (и) даровал повязку владыки… своему сыну, (так) в день 5 «Эб» 5 Цикин (26 июня 599 года) воссел на владычество …-Ти’-Хуун, священная особа из К’анту’ (вероятно, речь идет о том, что Йахавте’-К’инич II еще при жизни отрекся от власти и передал царскую корону своему сыну). Прошло 8 дней, 1 двадцатидневка, 4 года с тех пор как воссел на владычестве, настал день 4 Ахав 13 Цикин (4 июля 603 года), разбросал благовония (когда) прошла середина двадцатилетия в Наах-Хо’-Чане (буквально «Доме пятого неба», видимо, это название местности или храма, в котором происходила церемония)… Ти’-Хуун, это видел тот, кто кадит благовониями на протяжении трех двадцатилетий (то есть находится на третьем двадцатилетии жизни, в возрасте от 40 до 60 лет) Йахав-К’инич, священная особа из К’анту’, его сопровождал младший брат (царя) Йихк’ин-Чехках-К’инич, священная особа из К’анту’ (то есть …-Ти’-Хуун провел церемонию в присутствии своего отца и младшего брата).… 10 дней, 10 двадцатидневок… Йихк’ин-Чехках-К’инич, священная особа из К’анту’».

Cтела 6 из Караколя.

Итак, что мы можем сказать по поводу процитированного текста? В первую очередь, бросается в глаза его насыщенность датами и фактами, ведь из сравнительно короткой надписи мы узнаем о многих важных событиях в жизни двух представителей местной династии: воцарениях отца и сына, а также проведенных ими календарных обрядах. Но вся эта ценная информация излагается в высшей степени лаконично, не раскрываются дополнительные обстоятельства и мотивы героев. Когда и в результате каких событий Йахавте’-К’инич II попал в зависимость от Священного Кукульского Владыки? Почему он еще при жизни передал трон сыну? Эти важнейшие вопросы остаются без ответа, историкам приходится, сопоставляя информацию из всех доступных источников, выстраивать свои предположения, давать более или менее вероятные интерпретации известных фактов. Следует помнить, что любой подробный рассказ о событиях прошлого – это всегда реконструкция и видение современного ученого. В случае же с политической историей майя классического периода это реконструкция особенно шаткая, поскольку в большинстве случаев мы, к сожалению, лишены возможности проверить достоверность полученной информации методом сравнительного анализа. Цари майя предпочитали умалчивать о своих поражениях, поэтому о многих крупных войнах мы знаем исключительно по реляциям победителей. Часто то или иное важнейшее событие известно нам по одной случайно сохранившейся надписи. В таких условиях каждая находка нового текста может существенно откорректировать устоявшиеся представления. Читатель должен быть готов к тому, что майянистика – это стремительно развивающаяся наука, ежегодно обнаруживаются новые источники, уточняются чтение и интерпретация уже известных надписей.  

К сказанному хотелось бы добавить, что вырезанные на стелах и притолоках надписи исторического содержания не были простой хроникой событий в привычном для нас понимании этого слова. Мы не можем с полной уверенностью объяснить, зачем майя покрывали свои монументы текстами, но едва ли главную роль здесь играл абстрактный интерес к прошлому. Согласно одной популярной точке зрения, публичные надписи на монументах служили средством пропаганды, были призваны прославлять царей и их деяния, легитимируя тем самым власть правителя в глазах его подданных.[viii] С этим мнением отчасти можно согласиться. Действительно, установленные на центральных городских площадях массивные каменные глыбы, украшенные портретом царя и рассказами о его успехах, наверняка, приводили в трепет каждого, кто наблюдал это великолепие. Пропагандистские мотивы в надписях, несомненно, присутствовали, они проявлялись, например, в попытках «подправить» официальную историю династии, исключив из нее неугодных правителей. Но текст высекали не только для устрашения и политической пропаганды. Не стоит забывать, что в представлениях древних майя каменные стелы были, прежде всего, олицетворяющими ход времени священными объектами, важнейшими элементами календарных юбилейных церемоний. Если мы вновь обратимся к надписи на стеле 6 из Караколя, то можем заметить, что основное внимание в ней уделяется не политическим, а ритуальным событиям. Более или менее подробное описание обряда, будь то юбилейная церемония или освящение нового сооружения, встречается практически во всех монументальных текстах, рассказ же о политике служит дополнением к нему. Следовательно, их авторы не просто не стремились поведать потомкам правду о «делах давно минувших дней», но само прошлое интересовало их в контексте духовной связи людей с богами и важности поддержания надлежащего течения времени для стабильного существования Вселенной.

Видимо, именно спецификой источников можно объяснить то обстоятельство, что даже в рамках классического периода история майя известна далеко неравномерно. Ранняя классика (конец III – первая половина VI века) по-прежнему остается во многом загадочной эпохой для историков. Во-первых, сохранилось сравнительно немного надписей, датируемых этим временем, но даже в тех, которые имеются, военной и политической борьбе уделяется мало внимания. Часто ранняя история того или иного царства восстанавливается исключительно по ретроспективным сообщениям в надписях, созданных в VII или VIII веке. Понятно, что такими текстами следует пользоваться с осторожностью, ведь события древней истории в них даются выборочно, при этом подбирались именно те факты, которые были выгодны правящей элите исходя из логики текущего политического момента. В позднюю классику численность текстов возрастает, а их содержание становится более разнообразным. Именно поэтому при изложении истории майя основное внимание уделяется периоду с середины VI до конца VIII века.

Эпоха расцвета цивилизации майя удалена от нас на многие столетия, что также создает немалые трудности для ученых. Процветавшие некогда города давно заросли тропическим лесом, даже сегодня многие из них остаются труднодоступными для археологов и исследователей письменности. В это трудно поверить, но в Мексике и Гватемале до сих пор находят неизвестные прежде города майя! Например, в июне 2013 года мексиканский Национальный институт антропологии и истории сообщил об открытии в джунглях штата Кампече руин большого древнего города Чактун, процветавшего в VII-IX веках. Изучение городища еще только начинается, но уже сейчас можно сказать, что это был крупный ритуальный и политический центр с дворцами, храмами, площадками для игры в мяч, стелами и алтарями.[ix] К сожалению, памятники, к которым не могут добраться ученые, нередко становятся добычей черных археологов, уходят на антикварный рынок и оттуда попадают в частные коллекции. Многие города майя подвергались и подвергаются разграблению, тем самым наносится непоправимый урон науке, ведь в ходе таких «раскопок» повреждаются или уничтожаются бесценные творения архитектуры и искусства. Даже если древний предмет или надпись удается со временем отыскать и выкупить, то оторванные от своего археологического контекста они уже не дадут историку всей той информации, которую он мог бы получить в ходе легальных раскопок (например, в каком городе была создана надпись или кому принадлежала та или иная вещь). Сказанное, однако, не означает, что ученые не должны поддерживать контакты с коллекционерами и использовать любую возможность для публикации материалов, находящихся в частных руках. Напротив, многие выдающиеся произведения искусства древних майя стали известны широкой общественности именно благодаря налаживанию такого диалога, который, несомненно, оказался полезен.

«Стела Рэндэлла». Прорисовка С. Мартина. Пример монумента неизвестного происхождения, оказавшегося в частной коллекции в Лозанне (отсюда другое название «Лозаннская стела»)

Надеемся, после всего сказанного выше читателю понятно, сколь трудные задачи стоят перед историками-майянистами. Едва ли можно рассчитывать на то, что когда-либо будет написана абсолютно полная и во всем достоверная история майя. До нас дошла лишь ничтожно малая часть древнего наследия, даже сохранившиеся памятники подчас настолько разрушены, что надписи на них невозможно прочесть. Тем не менее, в последние десятилетия, благодаря усилиям многих специалистов из разных стран, тексты майя, наконец, «заговорили» и сегодня уже имеется возможность пригласить читателя совершить путешествие в доселе неизвестный ему мир, узнать о судьбах людей, о которых ему ничего не говорили на школьных уроках истории. Настоящие очерки посвящены, главным образом, династической истории самых крупных царств майя в III-Х веках нашей эры. Однако, прежде чем перейти к изложению конкретных событий, имеет смысл дать общую характеристику политической системы майя в классический период.