Завещание Бартоломе де Лас-Касаса

СТАТЬИ  ЗАВЕЩАНИЯ, СОСТАВЛЕННОГО ЕПИСКОПОМ ЧИАПЫ

ДОНОМ БРАТОМ БАРТОЛОМЕ ДЕ ЛАС-КАСАСОМ[1]

Я, Гаспар Теста [Gaspar Testa], нотариус, один из числа [назначенных] в городе Мадриде и его земле Королевским Величеством, и его писец и стряпчий по публичным делам во всех его королевствах и владениях, удостоверяю и правдиво свидетельствую перед всеми, кто настоящее увидит и услышит, что ранее передо мной, как таковым нотариусом, и в присутствии семи свидетелей, которые при этом присутствовали, в монастыре Нуэстра-Сеньора-де-[А]точа устава господина Святого Доминика Проповедников, за стенами этого названного города, в семнадцатый день месяца марта минувшего года тысяча пятьсот шестьдесят четвёртого преподобнейший господин дон брат Бартоломе де Лас-Касас, давший обет названного устава, епископ, который был в Чиапе в Индиях моря Океана, постоянно находящийся и проживающий в названном монастыре, представил закрытую и скреплённую печатью запись, о которой сказал, что это его предписание, и памятная записка, и посмертная воля, и в качестве таковой, сказал он, он составлял и составил то, что в ней содержится, чтобы она имела силу, и ей доверяли на суде и вне его, и подписал её своим именем, и точно также её подписали некоторые из упомянутых свидетелей, а за тех, кто не умел подписываться, это подписал один из указанных свидетелей, и я, упомянутый нотариус, её подписал и заверил.

В дальнейшем в этом названном городе Мадриде в тридцать первый день месяца июля нынешнего года тысяча пятьсот шестьдесят шестого, перед господином лиценциатом Паломино [Palomino], заместителем коррехидора этого города и его земли, и также, как ранее ко мне, названному нотариусу, явился преподобнейший отец брат Хуан Баутиста [Juan Bautista], давший обет названного устава, генеральный прокурадор коллегиума Сан-Грегорио названного устава в городе Вальядолиде, в качестве душеприказчика и исполнителя завещания, назначенного и оставленного упомянутым господином епископом, и сказал, что упомянутый господин епископ скончался и ушёл из этой настоящей жизни, и он при жизни сделал и составил своё завещание и посмертную волю письменно, закрытую и запечатанную передо мной, упомянутым нотариусом, и семью свидетелями, и попросил упомянутого господина заместителя, чтобы, получив известия об этом, он приказал бы вскрыть, прочитать и обнародовать названное завещание, для того, чтобы соблюсти и исполнить в соответствии с тем, что и как в нём содержится; и после того, как это узнал упомянутый господин заместитель, он приказал, чтобы перед ним явились свидетели, чьи имена были надписаны на этой бумаге, и когда ему доставили сведения о том, что упомянутый господин епископ скончался, он позаботился о том, что в этом случае было бы законным, и тут же незамедлительно упомянутый отец брат Хуан Баутиста представил для свидетельствования двоих свидетелей упомянутого подписания и заверения упомянутого завещания, потому что остальные не могли быть представлены, и у них взяли и получили клятву в соответствии с правом. И, будучи опрошенными по поводу вышесказанного, они сказали и заявили, что знают, что упомянутый господин епископ в день, месяц и год, содержащиеся в надписи поверх документа, будучи в сознании и здравом уме, составил названную запись, закрытую и запечатанную, в качестве своего завещания и последней воли, и то, что внутри этого было написано, и признали, что это были их подписи, содержавшиеся в названной записи поверх документа, и сказали, что знали, что упомянутый господин епископ скончался и ушёл из этой настоящей жизни. И после того, как это увидел упомянутый господин заместитель, он приказал вскрыть, и прочитать, и обнародовать названое завещание, каковое было открыто, прочитано и обнародовано перед многим лицами, которые при этом присутствовали, и то, что в этом завещании указано, и оказалось, что в нём имеются статьи, в которых он приказывает, чтобы собрали все книги и письма, касающиеся индейцев, и его содержание, от начала и до конца названного завещания, является следующим:

«Во имя Пресвятой Троицы, Отца, и Сына, и Святого Духа, единого истинного Бога, я, епископ брат Бартоломе де Лас-Касас, поскольку всякий верующий христианин должен дать свидетельство о самом себе в годину своей смерти и кончины, насколько с ним благодать Божия, и так как на этом столь опасном переходе случаются многие и великие препятствия, то, прежде чем на нём я увижу себя, говорю, заявляя по поводу смерти и жизни, что кажется жил в святой католической вере в Пресвятую Троицу, Отца, и Сына, и Святого Духа, веруя и полагая, что верую во всё и принимаю всё, во что верует и что принимает Святая Римская Церковь, и согласно этой вере и исповеданию заявляю и утверждаю, что хочу прожить то, что мне осталось в жизни и до конца её, что включает в себя смерть, в этой святой вере и в ней умереть.

И так как по доброте и милосердию Господь счёл благом избрать меня своим служителем, хоть я того и не достоин, для того, чтобы заботиться и хлопотать о тех многочисленных народах из [земель,] называемых Индиями, обладателях и собственниках тех королевств и стран, по поводу притеснений, зла и ущерба, подобных которым никогда не видели и не слышали, какие они претерпели от наших испанцев вопреки всякому основанию и справедливости, и чтобы вернуть им их первозданную свободу, которой они были несправедливо лишены, и чтобы избавить их от насильственной смерти, какой их до сих пор предают, и гибнут, как погибли и обезлюдели по этой причине многие тысячи лиг земли, многие из них в моём присутствии, я трудился при дворе королей Кастилии, уезжая и приезжая из Индий в Кастилию, и из Кастилии в Индии много раз, около пятидесяти лет, начиная с года тысяча пятьсот четырнадцатого, ради единого Бога и из сострадания, видя, как гибнет такое множество людей разумных, домашних, смиренных, кротчайших и простодушнейших, и очень способных к тому, чтобы воспринять нашу святую католическую веру и всё нравственное учение, и быть наделёнными всяческими добрыми нравами, и Бог свидетель, что я никогда не стремился к другой выгоде. Поэтому говорю, что считаю несомненным и верю в то, ибо верю и полагаю, что этого придерживается святая Римская Церковь, правило и мерило нашей веры, что, сколько содеяно испанцами против тех народов грабежей и убийств, и незаконных захватов их имуществ и владений у природных королей и владык, земель и королевств, и другого бессчётного добра с такими проклятыми жестокостями – всё это было против справедливейшего и незапятнанного закона Иисуса Христа, и вопреки всякому естественному основанию, и к величайшему бесчестью имени Иисуса Христа и его христианской религии, и к полному воспрепятствованию вере, и к невосполнимому вреду для душ и тел тех невинных людей. И верю, что за эти нечестивые, и порочные, и постыдные деяния, так несправедливо, тиранически и варварски совершенные по отношению к ним и против них, Господь должен пролить над Испанией свои гнев и ярость, ибо вся она получала и пользовалась, кто помалу, а кто и помногу, окровавленными богатствами, награбленными, и беззаконно отнятыми, и нажитыми злом, и с такими бедствиями и истреблением тех людей, если только она не покается, и боюсь, что поздно она это сделает, или никогда, ибо Господь за грехи наши попускает слепоту в великих и малых, а особенно в тех, кто погоняет или имеет имя проницательных и мудрых, и думает повелевать миром, за их грехи, и вообще во всей ней; и даже, говорю, столь сильна эта темнота суждений, что за семьдесят лет с тех пор, как начали притеснять, грабить, убивать и искоренять те нации, до сих пор так и не заметили, что столько притеснений и бесчестья нашей святой веры, столько грабежей, столько несправедливостей, столько разорений, столько убийств, столько порабощений, столько незаконных захватов чужих имуществ и владений, и, наконец, такие всеобщие опустошения и разорения есть грех и величайшее беззаконие. Епископ брат Бартоломе де Лас-Касас.

Я также дарую упомянутому коллегиуму Сан-Грегорио все мои записи на латыни и романском^[2] языке, какие найдут написанные моим почерком, касающиеся предмета индейцев, и «Всеобщую историю Индий» [Historia general de las Indias], которую также имею написанной моей рукой на романском. И было моим намерением, чтобы она никоим образом не покидала коллегиума, если только не для печати, когда Господь предоставит для этого время, оставляя всегда оригиналы в коллегиуме, о чём я попросил и потребовал у преподобнейшего отца ректора и у отцов – членов совета, и чтобы, когда пришло бы время, чтобы они сочли за благо так сделать, и это до отныне я поручаю их совести, чтобы они в коллегиуме находились и сохранялись^[3]. И так как я получил большое число писем от разных и многих священнослужителей трёх уставов, и от других многочисленных лиц, и почти со всех Индий, где мне сообщали о зле, и притеснениях, и несправедливостях, которые люди нашей нации совершали и ныне совершают, истребляя и разоряя те коренные в них народы без какой-либо вины, которая бы нас оскорбила, и в них они настоятельно призывали меня, чтобы я перед королями и их советом позаботился о средствах по их исправлению; и так как эти письма являются свидетельствами истины, которую я всегда и в течение многих лет по милосердию Божьему защищал, и несправедливостей, обид и насилий, угнетения и бедствий, и смертей, которые те люди от наших претерпели, и они будут и послужат историей, подтверждённой многими и достойными доверия свидетелями; и поэтому я попросил в качестве милости у преподобнейшего отца ректора названного коллегиума Сан-Грегорио, чтобы он поручил какому-нибудь менее занятому студенту, чтобы из тех, какие я оставил в коллегиуме в наших кельях, и из тех, какие я имею здесь, и какие я получил и ежедневно получаю, он составил книгу, собрав их все в порядке месяцев и лет, в которые их мне отправляли, и провинций, из которых они приходили, и пусть её поместят в библиотеке названного коллегиума ad perpetuam rei memoriam, для постоянной памяти королю, потому что если Господь решил бы уничтожить Испанию, увидели бы, что это за разрушения, которые мы совершили в Индиях, и пусть станет ясным основание для его правосудия. Этот сборник начал делать один смышлёный студент, но у него не оказалось возможности закончить его.

Я сделал эту запись в конце февраля 1564 года, и желаю, чтобы она имела силу согласно тому, что я высказал, и листок, который внутри неё находится, касается того, что я в нём ограничил бы или расширил, и он был бы написан моим почерком и подписан моим именем; и также ещё тетрадка или грамота, тоже подписанная моим именем и написанная моим почерком, которая находится вне этой записи, в которой я объявляю некоторые вещи относительно моего погребения, и она также пусть остаётся запечатанной моей печатью посередине. И если возникнет какое-нибудь сомнение или сомнения относительно всего вышесказанного или части его, я прошу в качестве милости отца ректора, который будет в названном коллегиуме Сан-Грегорио, чтобы вместе с отцами - членами совета, согласно их мнению, они их растолковали, и их решением я удовлетворяюсь. Епископ брат Бартоломе де Лас-Касас».

И все сказанное я, упомянутый нотариус, приказал скопировать и скопировал из упомянутого завещания, в соответствии с тем, что и как в нём было написано, добросовестно и точно, ничего не добавляя и не убирая, в этом городе Мадриде в четырнадцатый день месяца августа года Господнего тысяча пятьсот шестьдесят шестого, и присутствовали, чтобы видеть, как я снимал копию, правил и сверял с оригиналом, Педро Ромеро [Pedro Romero] и Хуан де Монестерио [Juan de Monesterio], жители названного города. И здесь мой знак, который таков. Гаспар Теста, нотариус.