Заколдованные острова

«В сказках много поэзии... Есть сказка о заколдован­ных островах, лежащих далеко, далеко за беспредель­ным морем, где океан рычит и вздымает тяжелые волны, бросая их на прибрежные скалы, в то время как в изви­листых внутренних проливах царит торжественное спо­койствие. Непроходимые леса покрывают острова, и да­леко за этими лесами стоит дворец, где спит скованная колдовством волшебника красавица принцесса...

Бродя долгие годы по свету, наблюдая природу раз­ных стран, я приехал наконец в Америку, и здесь мне пришлось побывать на тех волшебных островах, к кото­рым так горячо стремилась моя фантазия... Эти острова называются архипелагом Огненной Земли, а заколдо­ванная красавица — это сама природа архипелага,— прекрасная и в то же время печальная, неподвижная, словно погруженная в летаргический сон. Ни рев океа­на, бьющегося о прибрежные скалы в бурные зимние дни, ни звучный свист ветров, несущихся с отдаленных морей и с силой урагана бросающихся на острова, — ни­что не пробудит заколдованную красавицу от ее сна»,— так начал русский ботаник Н. М. Альбов свою лекцию в аргентинском городе Ла-Плате 6 сентября 1896 года.

Пока путешественник говорил, в его памяти все ярче и отчетливее вставали картины недавней интересной и опасной экспедиции в одну из самых южных и самых неприветливых стран Земного шара.

Ледник, спускающийся с горы Дарвин в пролив Бигль

Природа Огненной Земли поразила ученого исклю­чительным своеобразием и быстрой сменой пейзажа. Восточная часть Большого острова до поселка Пунта-Аренас, казалось, мало отличалась от недавно пройден­ной южной Патагонии: тот же безжизненный, унылый ландшафт с преобладанием желтых и серых тонов, та же однообразная плоская равнина с песчаной, изредка каменистой почвой и скудной степной растительностью, местами оживляемая солеными и пресными озерами. Еще более дикий и пустынный вид придавали этим сте­пям серые валуны, темнеющие в траве — следы древних ледников, покрывавших когда-то архипелаг. В общем в начале путешествия по Магелланову проливу Огнен­ная Земля ничем не может порадовать взор путеше­ственника. Но это только начало пути: ведь Магелла­нов пролив тянется на 600 км, соединяя Тихий океан с Атлантическим, и служит естественной границей меж­ду материком Южной Америки и архипелагом Огненной Земли.

После Пунта-Аренас ландшафт резко меняется. Пло­ские серые равнины, усыпанные щебнем, сменяются го­рами, покрытыми вечнозеленым буковым лесом, перехо­дящим на высоте 500 м в альпийские луга. Вершины наиболее высоких гор (гора Дарвина—2150 м) покры­ты вечными снегами. Ледники, спускаясь по склонам гор, достигают спокойных, зеркальных вод внутренних проливов, разделяющих бесчисленные острова архипе­лага. Берега изрезаны маленькими, тихими бухточками с неподвижной водой, где растут гигантские водоросли, затрудняющие движение лодок. Резкий контраст с хо­лодной голубизной ледников представляет яркая, све­жая зелень лесов у подножия гор.

Южная оконечность Огненной Земли — Мыс Горн

Климат восточной части архипелага относительно су­хой, западной и южной — прохладный и влажный. Солнце редко сияет над островами. В течение года здесь бывает только 10—12 дней, когда небо очищается от туч и на море стихает волнение. Мыс Горн из-за частых бурь слывет среди моряков прямо-таки страшным местом. Только во внутренних проливах царят вечный штиль и глубокое безмолвие...

...На этот раз день выдался ясный, но, как всегда, до­вольно прохладный и сырой. Лодка ткнулась носом в берег тихой зеленой бухточки; Н. М. Альбов спрыгнул на берег и огляделся: пейзаж был странен, но не лишен прелести. Крутые склоны поросли крепким кустарни­ком с жесткими листьями и пунцовыми цветами. Ку­старником поросло и самое побережье. Зеленая, покры­тая высокой травой лужайка, пестреющая цветами, под­водила к темной стене могучего леса, за которым выси­лись каменистые хребты гор. Вот она, Огненная Земля! И здесь, в этих отдаленных широтах, такое богатство растительного мира! Буквально как в тропиках; правда, если взглянуть повнимательнее, краски здесь более тусклые, да и богатство форм далеко не то, что под эква­тором...

Огненная Земля — страна суровых пейзажей. На переднем плане — буковое дерево, которое под действием дующих круглый год ураган­ных ветров наклонилось почти под прямым углом

Попытки путешественника проникнуть в лес не сра­зу увенчались успехом. Лес почти сплошь состоял из толстых невысоких и корявых от постоянных ветров бу­ковых деревьев с буроватой листвой, покрытых мхами и лишайниками, и производил поистине мрачное впечатление: в нем дарил полумрак, деревья часто смыкались в сплошную стену, причем старые, давно уже мертвые стволы продолжали стоять вместе с молодыми деревья­ми, поддерживаемые ими. Чаща местами становилась совершенно непроходимой из-за гигантских нагромож­дений бурелома и камней, а ноги то здесь, то там прова­ливались в трясину, предательски скрытую густым ков­ром трав. Мрачность пейзажа дополнялась царящей в лесу уже в нескольких шагах от опушки мертвой тиши­ной, не нарушаемой ни жужжанием насекомых, ни пе­нием птиц. Только одна маленькая серенькая птичка обитала в этой чаще, да и она встречалась нечасто. Не­вольно вспоминались слова Чарлза Дарвина: «В этих тихих дебрях господствует, видимо, дух смерти, а не жизни».

...Тем временем незаметно подкралась ночь. В ред­ких просветах в вершинах деревьев зажглись яркие юж­ные звезды. Стволы деревьев слились в одну темную массу. Пришлось заночевать в небольшой ложбинке у ручья, к которому вела тропинка, протоптанная гуа­нако[1]. В мертвой тишине прошла ночь; лишь изредка смутно доносился шум океана, да один раз раздался хриплый лай лисицы, глаза которой вскоре сверкнули во тьме совсем близко. Лисица вместе с гуанако, ди­кой собакой, крысой да летучей мышью составляет, по­жалуй, весь «сухопутный» животный мир островов. Здесь нет ни ядовитых пауков, ни москитов, почти нет земно­водных и пресмыкающихся. Зато морские животные в изобилии: тюлени, моржи, морские выдры; заплывают иногда в эти воды киты, которых когда-то видел здесь Дарвин. Над водой кружатся альбатросы, морские чай­ки; у берегов встречаются утки, фламинго, черные лебеди... ...К утру стало заметно холоднее. Температура здесь по утрам и ночью даже летом опускается до +4, +5°, да и днем часто держится около +7°.

Путешественник вспомнил, как в Магеллановом про­ливе однажды разразился, несмотря на летнее время, шторм со снегом, как с гор обрушивались шквалы, не­сущие то дождь с градом, то мокрый снег...

...Уже было достаточно светло, чтобы продолжать путь. Вскоре деревья стали ниже и реже; то тут, то там открывались покрытые высокой травой солнечные поля­ны, на которых ботаник обнаружил несколько стеблей злаков и дикого сельдерея; встретились кусты дикой смородины и ползучая ежевика. Дальше начался густой лес карликового бука, миновав который исследователь очутился среди прекрасных альпийских лугов, хотя и уступающих по богатству красок альпийским лугам Европы. Трава здесь была ниже, цветы — тусклых от­тенков.

Выше простиралась область, покрытая лишь мхами и лишайниками, а еще выше громоздились голые скалы.

Сверху открывался великолепный вид на архипелаг, покрытый темными лесами, среди которых высилась снежная вершина соседней горы со спускающимися с нее ледниками; дальше виднелись группы больших и ма­лых островов, разделяемых сетью бесчисленных узких проливов, и еще дальше горизонт ограничивала туман­ная полоса — Тихий океан!..

Солнце ненадолго проглядывает над Огненной Зем­лей. Уже вскоре небо затянуло мглой, подул сырой, ле­дяной ветер, полил дождь с мелкой снежной крупой; над беспокойным морем в стороне мыса Горн понеслись черные рваные тучи... Над островами установилась обыч­ная для этих мест погода...

Какие же были основания назвать этот холодный и сырой край Огненной Землей?

Дело в том, что знаменитый мореплаватель XVI в. Ф. Магеллан, плывя по открытому им проливу, заметил на берегу множество дымов, что дало ему повод на­звать новый архипелаг «Землей Дымов». Впоследствии земля была переименована в «Огненную».

Как выяснилось позже, Магеллан видел тогда дымы многочисленных костров, зажженных рукой человека.

Кто же были эти люди, чьи костры дымили в тумане на скалистых берегах Огненной Земли?

Европейцы подробно узнали о жизни этих племен лишь через много лет после экспедиции Магеллана; пер­вые подробные описания жителей Огненной Земли отно­сятся уже к XIX веку.

Бронзовая фигура огнеземельца на памятнике, установленном в городе Пунта-Аренас на берегу Магелланова пролива в честь открытия Огненной Земли Магелланом

17 декабря 1832 года к берегам негостеприимного архипелага подошло английское судно «Бигль» под ко­мандованием капитана Фиц-Роя. На борту корабля на­ходился молодой естествоиспытатель, будущий великий ученый Чарлз Дарвин. «Бигль» бросил якорь в бухте Доброго Успеха, окруженной низкими горами, покрыты­ми мрачным лесом. Огненная Земля неприветливо встретила путешественников: всю ночь бушевал ветер, хлестал холодный дождь, временами переходивший в снег. Когда шлюпка, в которой находился и Дарвин, подплыла к берегу, туземцы встретили ее криками, ука­зывая наилучшее место для высадки. Вид этих людей казался весьма необычным для глаз европейца. Несмот­ря на холод, единственной одеждой огнеземельцев была только шкура гуанако, очень плохо закрывавшая тело. Этот примитивный плащ удерживался на плечах шну­рами из жил и постоянно передвигался его обладателем в ту сторону, откуда дул ветер. У некоторых людей ку­ски шкур были повязаны вокруг пояса. В руках у тузем­цев были большие полутораметровые луки с тетивой из кожаных ремней и длинные стрелы с искусно сделанны­ми каменными наконечниками.

Внешним видом члены этого племени напоминали своих соседей патагонцев, живущих на континенте по ту сторону Магелланова пролива. Это были высокорослые, широкоплечие, хорошо сложенные люди с коричнева­той, но не очень темной кожей с медно-красным отли­вом. Их жесткие, спутанные волосы иссиня-черного цве­та падали на плечи, карие узкие глаза смотрели с удив­лением.

В широких, скуластых лицах, лишенных раститель­ности, было что-то монгольское. Гортанный язык звучал жестко и твердо и напоминал язык патагонцев. В речи огнеземельцев выделялось слово «селькнам» — так на­зывали эти люди свое племя. Впоследствии у европей­цев это племя стало известно под названием «она», дан­ным ему соседним племенем ямана. Она были бродячи­ми охотниками на гуанако и кочевали в поисках добычи по землям восточной части архипелага.

К западу и югу от области расселения она среди бес­численных мелких островов кочевало в лодках по узким тихим проливам племя ямана (или яган). Эти люди от­личались от она не только своим образом жизни (это были кочевые охотники на морского зверя, почти всю жизнь проводившие на воде), но и своим внешним обли­ком. Люди ямана были небольшого роста (около 156 см) и имели далеко не такое богатырское сложение, как их соседи, что особенно бросалось в глаза при взгляде на их ноги, худые и плохо развитые от постоянного пребы­вания в лодках. Однако что-то сближало два народа: при взгляде на ямана бросался в глаза тот же коричне­ватый с медно-красным отливом цвет кожи, тот же уз­кий разрез глаз, те же широкие скулы и черные, пря­мые, жесткие волосы. Было ясно, что эти огнеземель- ские племена принадлежат к одной и той же ветви чело­вечества — расе американских индейцев.

На западе вели такую же жизнь кочевников — «Чел­ноковых индейцев» — люди племени алакалуф, сходного по внешности, культуре и обычаям с яганами.

Описанию жизни, труда и трагической судьбы этих трех племен, некогда могучих и неутомимых покорите­лей суровой природы Огненной Земли, сумевших не только выжить в крайне тяжелых природных условиях, но и создать своеобразную культуру, посвящается эта небольшая книга.

Все, о чем говорится в ней, относится большей ча­стью к прошлому, и повествование об этом почти вы­мершем ныне народе приходится вести в основном в прошедшем времени.