Война с Соединенными Штатами

Уже четверть века между Соединенными Штатами и Мексикой существовал антагонизм. Американское прави­тельство презрительно относилось к республике, которая не могла установить порядка в стране, и заявляло, что Соединенным Штатам суждено распространить свое бла­годетельное господство на весь материк. Мексиканцы же боялись тенденции англо-саксов к экспансии.

Жившие в Мексике американские граждане понесли убытки вследствие беспорядков, связанных с переворота­ми, и военных конфискаций. Не добившись возмещения через мексиканские суды, они обратились к своему пра­вительству. Когда мирные протесты не дали результата, Соединенные Штаты пригрозили войной; тогда Мексика согласилась передать американские требования на арбитраж. Три четверти этих претензий оказались незаконными, и в 1841 г. международный суд отверг их, хотя прису­дил Мексику к оплате остальных — на сумму около 2 млн. долларов. Мексика заплатила три взноса в счет этого долга, а затем прекратила платежи.

Более серьезной была техасская проблема. Мексикан­цы считали техасский мятеж частью составленного пра­вительством Соединенных Штатов плана экспансии и ожидали, что за потерей Техаса последует потеря других провинций.

Мексиканские правительства, сознавая, что необходи­мо отстоять как свою честь, так и национальную неза­висимость, неоднократно заявляли, что аннексия будет оз­начать войну, и когда Техас был аннектирован, Альмонте, являвшийся теперь мексиканским послом в Вашингтоне, потребовал свои паспорта. Осведомленные лица надеялись на поддержку из Новой Англии и на помощь Великобри­тании. Однако Эррера, кажется, был готов принять неиз­бежное при условии, что оскорбленная национальная гор­дость Мексики получит надлежащее успокоение. Но Джемс К. Полк, ставший американским президентом в марте 1845 г., не был склонен к примирению. Более того, как верно предвидели мексиканцы Соединенные Штаты не удовлетворились Техасом. Они желали также Калифорнии. Этот безлюдный и заманчивый край как бы сам напра­шивался на аннексию. В XVIII в. волна испанского на­ступления, достигшего тогда своего кульминационного пункта, захлестнула Калифорнию; затем начался отлив, и в Калифорнии осталось всего лишь несколько семейств креолов-землевладельцев, живших в праздности и роскоши на обширных асиендах, окруженных огромными табунами лошадей и стадами рогатого скота. Мексиканское прави­тельство, находившееся за две с лишним тысячи миль к югу, фактически не имело власти над этой территорией, и Полк был встревожен слухами, что ее собирается купить Англия. Он намеревался предложить Мексике отказаться от требования оплаты неудовлетворенных претензий в об­мен на установление приемлемой, границы между Техасом и Мексикой и хотел попытаться также купить Калифор­нию. Такая сделка была бы, как он уверял, выгодна для Мексики, так как дала бы ей возможность уплатить долги.

Эррера сообщил Полку, что примет его уполномочен­ного для обсуждения техасского вопроса. Полк немедлен­но назначил посланником в Мексику Джона Слайдела. Различие между уполномоченным и посланником не име­ло для Полка никакого значения, но для Мексики оно сводилось к различию между признанием обид, нанесен­ных Мексике, и возобновлением обычных дипломатиче­ских отношений. Эррера жаждал переговоров, но знал, что если он не отстоит национальную честь Мексики, то произойдет революция, и когда Слайдел прибыл в Ме­хико, его почти со слезами умоляли не настаивать на офи­циальном признании в качестве посланника. Вскоре после того власть захватил Паредес, и Слайделу, кото­рый снова потребовал признания, вручили его паспорта. Теперь Полк готовился к войне, находя, что неоплачен­ные претензии и въюылка Слайдела являются достаточ­ным поводом для этого. В Техасе уже имелись американ­ские войска: им было приказано занять нейтральную зону между Нуэсес и Рио-Гранде, на которую Техас претендо­вал, но которую никогда не занимал. Войском в этом рай­оне командовал Зэкери Тейлор. Он пересек 200 миль песчаной равнины южнее Нуэсеса и обосновался ка Рио-Гранде. Паредес счел продвижение Тейлора вторжением на мексиканскую территорию и отдал приказ о сопротив­лении. 25 апреля 1846 г. мексиканская конница напала на нескольких американских драгунов и вынудила их к сдаче. Когда, весть об этом достигла Вашингтона, Полк направил в конгресс послание с объявлением войны. Американская кровь, разъяснял Полк, пролита на американской террито­рии — этим актом Мексика вызвала войну[1].

Многие жители Новой Англии были против войны, храня верность теории, по которой Техас был намеренно украден рабовладельцами. Рабовладельцы же хотели «за­щищать Техас от вторжения», но не одобряли быстроту, с которой Полк объявил войну, так как понимали, что Калифорния никогда не станет рабовладельческой террито­рией. Но долина Миссисипии была охвачена военной лихо­радкой. Владения бывшей Испанской империи всегда явля­лись магнитом, которым тепло и краски юга во все времена притягивали к себе народы севера. Юноши из долины Мис­сисипи хотели, как они заявляли, «пировать во дворцах Моктесумы», и в этой банальной фразе выражались те экзоти­ческие фантазии, осуществления которых ожидали в та­инственной стране — Мексике. Перед лицом такого воз­буждения и мощи американской артиллерии Мексика с ее рекрутскими армиями и устарелым оружием была с само­го начала обречена на поражение.

В мае 1846 г. американцы нанесли поражение генералу Ариста, войска которого не могли долго удержаться на своих позициях под смертоносным обстрелом американ­ских пушек, перешли Рио-Гранде и захватили Матаморос. Проведя два месяца в Матаморосе, где несколько тысяч его солдат умерли от дизентерии и от эпидемии кори, Тейлор решил пойти на юг. Он штурмом взял Монтерей, который защищал генерал Ампудия, и, наконец, обосновался в Сальтильо. Тем временем американский флот при помощи живших там американцев захватил Калифорнию.

В это время Мексика пережила еще одну революцию. Паредес обнаружил полную неспособность вести войну. В августе Хуан Альварес поднял восстание. К власти вер­нулись Гомес Фариас и пурос, и была восстановлена кон­ституция 1824 г. Фарианс не намеревался позволить Полку выиграть войну из-за ошибок мексиканского правительства и решился на рискованный опыт. Санта-Ана был самым способным из мексиканских генералов. Его следовало вернуть из изгнания, а пока он и его армия будут побеждать американцев, пурос будут финансировать войну, конфискуя церковные имущества. Санта-Ана проявил обычную готов­ность обещать все что угодно, и союз, разорванный лет за десять до того его изменой, был восстановлен. Однако для того, чтобы снова стать президентом, Санта-Ане пришлось изыскать способ вернуться в Мексику. Между Гаваной, где он коротал время в изгнании, развлекаясь петушиными боями, и мексиканским берегом находился американский флот. Эта задача была легко разрешена путем переговоров с Полком. Санта-Ана отправил в Вашингтон агента и пообещал, что, если ему позволят вернуться в Мексику, он заключит мир на выгодных для США условиях. При этом Санта-Ана объяснил, что Мексику необходимо устрашить вторжением, и наметил для американского военного мини­стерства план операций. Полк попал в ловушку и распоря­дился, чтобы Санта-Ане дали проскользнуть через коль­цо блокады. В августе «Наполеон Запада» высадился в Вера Крус, где его приняли холодно и упрекали за старые грехи. В сентябре он въехал в Мехико. Фариас немедленно отправил его в Сан-Луис-Потоси, где ему надлежало со­брать армию. В то же время был созван либеральный кон­гресс, назначивший Санта-Ану исполняющим обязанности президента, а Фариаса — вице-президентом.

Тем временем американское правительство решило изме­нить свой план. Неспособность Тейлора встревожила Пол­ка, и президент послал в Мексику Уинфилда Скотта. Этот последний должен был высадиться в Вера Крус с полови­ной армии Тейлора, а Тейлору было приказано отступить, оставив передовую позицию в Сальтильо. Тейлор уступил, но, оставаясь близ Сальтильо, продолжал провоцировать сражения.

К январю Санта-Ана собрал 25-тысячную армию, кото­рую финансировал путем массовых конфискаций. В карете, запряженной восемью мулами, в сопровождении боевых пе­тухов, он отправился разбивать Тейлора, войска которого стояли лагерем на открытой местности в восемнадцати милях к северу от Сальтильо, и едва не захватил его врасплох. Высланные Тейлером для разведки отряды были перехвачены мексиканцами. 21 февраля в американ­ский лагерь явился одинокий всадник с вестью о том, что Санта-Ана совсем близко. Тейлор поспешно сжег запасы и отступил миль на десять к Ангостуре, близ асиенды Буэна Виста, где дорога шла по широкому перевалу между не­приступными горами. Санта-Ана прибыл на следующий день, а утром 23 февраля он построил свою армию в бое­вой порядок, выставив напоказ американцам блестящие мундиры мексиканской конницы. Священники ходили взад и вперед, служа мессу. Когда церемония была закончена, Санта-Ана бросил своих солдат на участок между амери­канской армией и горами на восточной стороне перевала. Этот участок Тейлор, неправильно оценив характер мест­ности, оставил незащищенным. Но если Санта-Ана лучше командовал, то у американцев были лучшие пушки, и мек­сиканцев стал косить смертоносный артиллерийский огонь. К ночи брешь была заполнена, и обе армии стояли друг против друга на исходных позициях. Американцы, которых было втрое меньше, чем мексиканцев, с трепетом ждали возобновления атаки на следующий день. Однако Санта-Ана решил иначе. Его индейские рекруты, не привыкшие иметь дело с солдатами, которые так упорно отстаивали свои позиции, и с пушками, которые стреляли с такой смертельной точностью, не были настроены возобновлять бойню. Санта-Ана уже захватил два американских знаме­ни — этого было достаточно, чтобы инсценировать победу. Ночью, при свете луны, Санта-Ана собрал свою армию и потихоньку ушел по направлению к Сан-Луис-Потоси, ос­тавив горящие костры, чтобы скрыть свое отступление. Подобно наполеоновской армии в 1812 г., мексиканцы в зимнюю стужу, без руководства пробирались к Сан-Луис-Потоси, массами погибая от голода.

Пока Санта-Ана захватывал в Коагуиле американские знамена, Фариас и его сторонники — пурос встретили в столице немало трудностей. Духовенство молилось за побе­ду Мексики и устраивало религиозные процессии, но оно и слышать не хотело о том, чтобы пожертвовать на войну часть своих денег. В конце концов конгресс разрешил кон­фисковать 5 млн. песо из церковных имуществ. Этот проект вызвал, как обычно, бурю сопротивления, и часть духовен­ства стала более доброжелательно относиться к американ­цам, которые, может быть, завоюют Мексику, но оставят в неприкосновенности церковные поместья. Из сундуков церкви было силой извлечено около 1,5 млн. песо, после чего гражданская война положила конец конфискациям. Милиция Мехико, собравшаяся для защиты родины от американцев, решила вместо того защитить церковь от пу­рос. Несколько креольских полков, украшенных священны­ми медалями и эполетами, солдаты которых благодаря своей любви к танцам и празднествам были известны сре­ди метисов под названием полькос, восстали против Фа­риаса. Когда Санта-Ана приблизился к городу, лидеры всех партий поспешили встретить, его поздравлениями по случаю победы и заручиться его поддержкой. Он решил повторить предательство 1834 г. Фариас был снова изгнан и один из модерадос, Анайя, объявлен исполняющим обя­занности президента. Получив от церкви еще 2 млн. песо за обещание неприкосновенности в будущем, Санта-Ана обратился на восток, навстречу Уинфилду Скотту.

Уинфилд Скотт 7 марта высадился со своей армией в песчаных холмах к югу от Вера Крус. После разрушитель­ной бомбардировки город капитулировал. Американцы по­спешили во внутренние области, чтобы избежать желтой ли­хорадки. В середине апреля они встретились с Санта-Аной, который ждал их у Серро Гордо на сильно укрепленной позиции, в месте, где дорога вьется вверх, в горы. Саперы Скотта нашли способ обойти мексиканцев с северного фланга, и отряд американцев протащил свои пушки по глубоким ущельям, через густые леса, которые Санта-Ана объявил непроходимыми даже для кролика. Атакованная с фронта и с левого фланга мексиканская армия была разре­зана на куски, а те, кто остался в живых, бежали, скатыва­ясь в бепорядке по дорогам обратно к Мехико. Скотт мог теперь спокойно идти на Пуэблу, клерикальный город, кото­рый отказался от того, чтобы Санта-Ана защищал его. Санта-Ана подготовился ко второй встрече со Скоттом только когда тот дошел до долины Мехико.

Смятение в Мехико не поддается описанию. Модерадос и пурос, клерикалы и монархисты — все ожесточенно обви­няли друг друга, и всех их объединяло недоверие к Санта-Ане. Носились слухи о его переговорах с Полком, и зада­вались вопросы о том, как он проскользнул через амери­канскую блокаду. До города добрели беглецы из армии, покинутой им в Коагуиле, и рассказали, что Ангостура от­нюдь не была победой, как ее изображал Санта-Ана. Все же, несмотря на слухи, что он продал родину янки, Санта-Ану признавали единственным человеком, способным преодолеть кризис. Его военные соперники — стареющие ветераны войны за независимость, вроде Бустаманте и Николаса Браво, интриган Альмонте, предатель Валенсия, Ариста, опальный со времени своего поражения у Матамороса, и Ломбардини, не имевший никаких данных для командования, кроме длинных усов, — были также недостой­ны доверия. Кроме того, они не обладали энергией и опы­том Санта-Аны. Впервые интересы Санта-Аны совпали с интересами Мексики. Он вновь стал президентом, а враждующие группировки договорились, наконец, о какой-то видимости сотрудничества под его руководством.

Санта-Ана, потеряв одну армию в Коагуиле и другую в Серро Гордо, собрал теперь третью и энергично занялся подготовкой города к обороне. Более того, ему удалось об­маном заставить американцев взять на себя часть расходов по этой подготовке. Полк верил еще, что Санта-Ана искренне намерен заключить мир, как только Мексика будет достаточно устрашена, и послал с экспедицией Скотта чи­новника государственного департамента, Николаса Три­ста, с инструкциями начать переговоры о договоре, как только Санта-Ана даст знать, что запугивание можно прекратить. Поэтому, когда Санта-Ана отправил американ­цам послание, в котором объяснял, что стремится к миру, но срочно нуждается в 10 тыс. долларов, ему были пре­провождены деньги из Пуэблы.

В августе Скотт оставил Пуэблу, поднялся на перевал под снежной вершиной Попокатепетля, откуда перед ним открылся вид на простирающуюся внизу долину Мехико с ее озерами, кукурузными полями и асиендами, и спустил­ся в деревню Чалько. Днем 9 августа колокола Мехиканского собора известили население о приближении амери­канцев. Мексиканская армия ждала их на перешейке меж­ду двумя озерами, к востоку от города. Скотт повернул на юг по утопающей в грязи дороге между озерами и склона­ми гор и, наконец, подошел к проезжей дороге из Мехико в Акапулько. Здесь его ждал Санта-Ана. В течение следу­ющих трех недель мексиканцы сражались с мужеством и упорством, поразившими захватчиков. Впервые война стала затмевать партийные раздоры. Мексиканская армия со­стояла уже не из индейских рекрутов, а из креольских и метисских добровольцев, готовых умереть, защищая свою столицу. А Санта-Ана, неутомимый в усилиях организо­вать войска, беззаботно стоявший под пулями на передовых позициях сражений, казалось, превратился из «Наполеона Запада» в нечто более почетное — в национального вождя. Однако бороться против пушек американцев и их генералов было невозможно. У Контрераса американцы нанесли поражение Валенсии, который не повиновался приказу Санта-Аны об отступлении, и штурмом отбили у генерала

Анайи Чурубуско, причем взяли в плен полк ирландцев-католиков, которые перешли во время войны на сторону мек­сиканцев, и расстреляли их как дезертиров. Было заключе­но перемирие, в течение которого Санта-Ана, продолжая уверять американцев, что он стремится к миру, поспешно укреплял свою оборону. Тем временем Валенсия, отступив в Толуку, устроил пронунсиаменто, потребовав расстрела Санта-Аны и продолжения войны до последнего патрона. Когда Санта-Ана отверг условия США, американцы, сра­жаясь за каждый дюйм дороги и неся тяжелые потери, атаковали Молино дель Рей, поднялись на высоты Чапультепека и вечером 13 сентября проникли в городские воро­та столицы. Санта-Ана отступил в Гвадалупе, а городское аюнтамиенто вывесило белый флаг. Леперос воспользова­лись случаем и разграбили Национальный дворец. На рассвете 14 сентября колонна покрытых грязью и кровью янки во главе с двумя пешими генералами вступила на площадь, а затем приветствуемый армией примчался Уин­филд Скотт со своим штабом. Мексиканцы теснились на тротуарах и на крышах домов, наблюдая за захватчиками. Но когда американцы стали расходиться по квартирам, снайперы открыли по ним огонь из укрытий, а с крыш до­мов на них сбрасывали вывороченные из мостовой камни. В течение всего дня шли жестокие уличные бои, но на следующее утро аюнтамиенто удалось положить конец бойне, и оно приказало прекратить выступления против американцев.

Санта-Ана, поддерживаемый пурос, стремился продол­жать войну. Он намеревался собрать свежие войска и от­резать Скотта от его базы в Вера Крус. Перейдя к парти­занской войне, Мексика могла в течение неограниченного времени не признавать себя побежденной. Зимой эскадроны полупатриотов, полубандитов совершали жестокие набеги на американские отряды и вызывали американцев на кро­вопролитные акты мести. Но после того как нападение Санта-Аны на американский гарнизон в Пуэбле окончилось неудачей, модерадос обеспечили себе большинство в кон­грессе и решили заключить мир.

Богатые креолы понимали, что партизанская война будет для них еще более разорительной, чем для американцев. Казалось, что в стране начинается полная анархия. Поло­вина северных штатов готова был провозгласить независи­мость. Племена майя на Юкатане, которых алчность крео­лов на пеньковых плантациях довела до восстания, подня­лись против белых, вооружившись винтовками, получен­ными от английских купцов в Белисе, и захватили весь полуостров, кроме Мериды и Кампече. Президентом стал главный судья верховного суда Пенья-и-Пенья. Он органи­зовал в Керетаро правительство и начал переговоры с аме­риканцами. Санта-Ана, свергнутый с поста президента, бе­жал в горы. После банкета, на котором его чествовали аме­риканские офицеры, он удалился в изгнание на Ямайку.

Трист и Скотт, в соответствии с инструкциями, при­ступили к мирным переговорам. Мексика должна была ус­тупить США Техас, Калифорнию и огромную незаселен­ную территорию между ними — больше половины всей пло­щади республики — в обмен на 15 млн. долларов плюс ан­нулирование неоплаченных претензий. Под угрозой возоб­новления военных действий Пенья-и-Пенья и большинство мексиканского конгресса приняли эти условия, и договор был направлен в Вашингтон. В США становилось популяр­ным требование аннексии Америкой всей республики, но, раз договор был заключен, Полк решил принять его.

10 марта 1848 г. договор, заключенный в Гвадалупе-Идальго, был ратифицирован американским сенатом, а к концу июля последний американский солдат покинул Мексику.