«Веселый корсар» Жак Картье

В 1532 г. Король Франции Франциск I совершил палом­ническую поездку в аббатство Монт-Сент-Мишель, рас­положенное на одном из островов в Южной Нормандии. Здесь аббат Жан Левенер представил ему «мастера мор­ских дел» из соседнего местечка Сен-Мало по имени Жак Картье, способного, по словам аббата, командовать кораб­лями и «открывать неизвестные земли в Новом Свете». Спустя год Франциск I и епископ Левенер договорились с римским папой о том, что положения изданной еще па­пой Александром VI буллы о разделе Нового Света меж­ду Испанией и Португалией будут отныне распространять­ся только на уже открытые земли. Так, для Франции был зажжен «зеленый свет» на пути в Америку, и король сразу же дал согласие бретонцу Картье на снаряжение экспедиции, наградив его титулом «капитана и кормчего короля».

Но главное, что предстояло сделать Картье,— это най­ти дорогу в Китай. 20 апреля 1534 г. два корабля водо­измещением около 60 т каждый, с командами по 60 чело­век отплыли из Сен-Мало. В паруса Картье дул попутный ветер, и через 20 дней, 10 мая, экспедиция достигла бе­регов Ньюфаундленда в давно уже облюбованном фран­цузскими моряками месте — у мыса Бонависта. Стоя на верхней палубе, «капитан короля» и его команда с изумлением вглядывались в открывшуюся перед ними картину. Моряков поразило прежде всего обилие птиц. Казалось, «ими можно было бы заполнить трюмы всех кораблей Франции, и не заметить при этом, что их количество на берегу хоть сколько-нибудь уменьшилось»⁴.

Первое знакомство с таинственной землей оказалось удачным. Матросы пополнили свои запасы свежей дичью и двинулись дальше. Обогнув северную оконечность ост­рова, корабли поплыли на юго-запад, и взорам путешест­венников открылась ширь залива Св. Лаврентия. Встре­ченные на пути пустынные островки привели Картье в уныние и навеяли грустную мысль: не та ли уж это «земля, которую господь предназначил Каину»? Соблюдая крайнюю осторожность в незнакомых водах, производя при каждом удобном случае промеры глубин, два легких суденышка Картье еле ползли вдоль западного берега Ньюфаундленда, который до этого был почти неизвестен мореплавателям. Затем экспедиция высадилась на острове Брион, лежащем почти в середине залива. Моряки при­шли в восторг, найдя его «покрытым великолепными леса­ми и лугами, полями дикого овса и цветущего гороха, такого же чудесного и густого, как и в Бретани, словно его посеяли землепашцы». Здесь росли дикие розы, зем­ляника, кусты «крыжовника», «петрушка и другие силь­но пахнущие травы»⁵. На острове Принца Эдуарда, где Картье четырежды высаживался на берег, и на полуост­рове Гаспе воображение мореплавателей поразили вели­чественные девственные леса. Нельзя было найти лучшего материала, чем эти деревья, «для изготовления мачт для кораблей в 300 т и более».

До сих пор Картье еще не сталкивался с индейцами. Лишь на острове Принца Эдуарда французы увидели местных жителей, переправлявшихся через речку. У бере­гов Гаспе к кораблям неожиданно приблизились две не­большие флотилии по 40—50 каноэ, полные индейцев, размахивавших меховыми шкурами на наконечниках ко­пий. Индейцы выкрикивали какие-то приветствия, пляса­ли «и делали разные знаки дружбы и радости». Картье, не доверяя «диким», побоялся вступить с ними в контакт. Два выстрела корабельной артиллерии над головами або­ригенов рассеяли их быстрые суденышки.

На следующий день девять каноэ, опять полные ту­земцев, появились перед кораблями Картье. Индейцы по­казывали меховые шкурки, приглашая начать обмен. Два матроса, посланных Картье с набором различных метал­лических предметов, высадились на берег, где и состоя­лась сделка. Через день был устроен еще более крупный торг. Войдя в азарт, индейцы продали даже собственную меховую одежду и отправились домой голыми.

Вскоре на полуострове Гаспе французы встретили группу индейцев во главе с вождем Доннаконой. Это были гуроны, ловившие в тех местах рыбу. О них у Картье сложилось самое неблагоприятное впечатление. Но это, видимо, по той причине, что у рыбачивших индейцев было тогда «товару за душой меньше, чем на пять су, если посчитать челнов и рыболовных снастей» ⁶.

24 июля 1534 г. Картье поспешил водрузить на новой земле крест с надписью «Да здравстует король Франции!» Присутствовавший при этом вождь Доннакона, хотя и не понимал смысла происходившего, попытался вразумить чужестранцев, доказывая, что на этой территории живет его племя и без разрешения вождя крест водружать нель­зя, но, задаренный пустяковыми подарками, вскоре пере­стал противиться. Возможно, его заставили сделать это политические соображения: племя гуронов, доминировав­шее в нижнем течении реки Св. Лаврентия, нуждалось в сильном союзнике.

В последующие несколько дней Картье завершил своо первое плавание, но входа в реку св. Лаврентия так и не заметил. Он повернул назад, прихватив с собою двух индейских юношей — сыновей вождя Доннаконы, кото­рых просто похитил.

Возвратившись во Францию 5 сентября 1534 г., Картье составил карту своего путешествия. В результате стало ясным, что за Ньюфаундлендом находилось обшир­ное внутреннее море, дававшее возможность проникнуть в глубь континента.

Контакты с индейцами и коммерческие выгоды от ос­воения открытых земель понудили короля Франции дать санкцию на второе путешествие и даже выделить 3 тыс. ливров на оснащение экспедиции. Целью второго плавания было «завершение навигации в землях за Нью­фаундлендом» и «продолжение открытия дальних зе­мель»⁷.

19 мая 1535 г. Картье на трех кораблях со 110 спут­никами отплыл из Франции и через 50 дней добрался до залива Св. Лаврентия. Вместе с ним вернулись и два молодых индейца, выучившие к тому времени француз­ский язык. На сей раз корабли следовали вдоль северного берега залива курсом, который неизбежно должен был привести в устье реки Св. Лаврентия. От острова Антико­сти, который первоначально Картье принял за полуостров, по словам индейцев, начинался великий водный путь в «королевство Сагеней», или в «Канаду», и путь этот шел «столь далеко, что ни один человек еще не доходил до его конца».

Так, впервые в истории появилось слово «Канада» в качестве названия колонизуемых Францией земель в бассейне реки Св. Лаврентия.

С большими предосторожностями Картье последовал путем, который вел в Канаду. Чуть ниже индейской де­ревни Стадакона (будущий Квебек) Картье столкнулся с многочисленной группой гуронов, а на следующий день с флотилией из 12 челнов к французам прибыл сам вер­ховный вождь гуронов Доннакона, встретившийся, нако­нец, со своими двумя сыновьями.

Картье собирался двигаться дальше к тому месту, где находилось селение Ошлага. Однако Доннакона не хотел этого, опасаясь, видлмо, возможного союза европейцев с другими индейскими племенами, а также не желая упус­кать случай обменять свои товары на привезенные при­шельцами из-за океана. Все попытки отговорить Картье от похода к Ошлаге оказались безуспешными. 19 сентяб­ря 1535 г. на одном корабле и двух баркасах он напра­вился вверх по течению. Но через некоторое время Картье пришлось оставить корабль, так как река разде­лялась на несколько узких протоков, и добираться до за­ветной цели уже на баркасах.

В Ошлаге, вскоре переименованной в Монреаль, Кар­тье дружелюбно встретила почти тысяча индейцев-гуронов.

Картье оставил довольно подробное описание поселе­ния гуронов. Оно «располагается по кругу и ограждено сплошной деревянной трехъярусной изгородью наподобие пирамиды. Верхний ярус сделан из скрепленных крестнакрест, средний — из поставленных отвесно, а самый нижний — из положенных в длину деревянных брусков.

Поселение ирокезов. XVI в.

Все умело подогнано и искусно скреплено по местному образцу, а высота изгороди примерно два копья. Проник­нуть в деревню можно лишь через одни-единственные во­рота в ограде, которые прочно запираются на засов. Над входом, а также во многих других местах вдоль ограды устроено что-то вроде галереи с лестницами. Сложенные здесь камни туземцы используют для защиты от неприя­теля. В деревне примерно 50 домов, каждый шагов 15 в длину или больше, а в ширину шагов 12—15, и вы­строены они целиком из дерева, а крыши сделаны из ко­ры, и снаружи дома тоже обшиты большими (величиной со ствол) кусками коры, и куски эти весьма искусно и хитроумно сплетены на тамошний манер. Внутри каждо­го дома много комнат и кладовок, а в середине широкое пространство без пола, где зажигают костер и собирают­ся все вместе; потом мужчины с членами семьи расходят­ся по своим комнатам. А наверху в их домах есть еще и чердаки, где они хранят зерно, из которого женщины вы­пекают хлеб» ⁸.

Ошлага произвела на Картье незабываемое впечатле­ние. Поднявшись на гору, названную им Королевской (Монтройял), Картье увидел захватывающую панораму еще неизведанных земель: цепи гор, «отличнейшие пахотные земли, которые только можно себе представить». А среди этого великолепия «течет река, она продолжается дальше того места, где мы оставили наши баркасы и где бушуют невиданной ярости пороги, пройти через которые мы оказались не в силах. И насколько хватает глаз, видна эта река, могучая, широкая и полноводная» ⁹.

Из Ошлаги Картье 11 октября 1535 г. вернулся в Стадакону, где оставались два корабля. Возвращаться во Францию было уже поздно: зимняя Атлантика не сулила ничего хорошего путешественникам. Картье решил зимо­вать в Канаде. Моряки соорудили укрепленный форт, вы­рыв вокруг глубокие траншеи и установив артиллерию, поскольку отношения с индейцами к этому времени ока­зались испорченными.

В декабре среди европейцев разразилась цинга. К се­редине февраля из 110 французов не было и десяти, ко­торые оставались здоровыми. Неизвестно, чем бы окон­чилась для путешественников первая зима в Канаде, если бы не настойка из листьев и коры дерева «апнеда», кото­рую их научили делать гуроны. За восемь дней францу­зы полностью «съели» целое большое дерево, и это дало такой эффект, что «будь здесь все доктора Лувена и Мон­пелье, со всеми их александрийскими снадобьями, они и за год не смогли бы добиться того, что одно дерево сде­лало за неделю» ¹⁰.

Спасенные европейцы отплатили черной неблагодар­ностью местным жителям. Перед тем как отправиться в обратный путь Картье захватил 10 индейцев, в том числе вождя Доннакону. Он хотел, чтобы король лично услы­шал от них рассказы о золоте и прочих богатствах. Ни­кто из туземцев уже никогда не вернулся назад.

6 мая корабли Картье взяли курс на родину и через три недели прибыли в Сен-Мало.

Сведения о ресурсах и жителях вновь открытой зем­ли, более подробные, чем уже имевшиеся, побудили Францию предпринять попытку основать первую колонию в Америке. Подготовка очередного плавания была поручена Жану-Франсуа де ля Року, известному в истории Канады под именем Роберваля. Королевские инструкции на сей раз предписывали пе только продолжить изучение новых земель, но и построить на них «поселки и форты, часовни и церкви для утверждения святой католической веры и христианской доктрины»¹¹. Роберваль заочно именовался уже «королем Канады» и получал право установить в новом владении феодальный (сеньориальный) режим и торговую монополию. Менее знатному Картье на сей раз отводилась лишь роль капитана.

Стремление Франции облечь в религиозно-миссионер­скую форму попытку закрепиться в Америке объяснялось скорее всего боязнью конфликта с Испанией и Португа­лией, которые ревностно охраняли свои позиции в Новом Свете. На самом же деле французов прежде всего инте­ресовали богатства, которые можно было извлечь из за­океанских плаваний.

23 мая 1541 г. Картье без Роберваля на пяти кораб­лях снова отплыл к берегам Канады. Как и пять лет на­зад, экспедиция остановилась у Стадаконы, как и пять лет назад, ее встретила толпа индейцев с новым вождем Агоной. Однако отношения с туземцами уже не были столь дружескими. Гуроны больше не посещали лагерь европейцев, не приносили на обмен мехов, не устраивали на виду веселых игр и пиршеств. Как пишет американ­ский историк С. Моррисон, «эти туземцы уже поняли, как в конечном итоге поняли рано или поздно все коренные жители Северной Америки, что сосуществование с европейцами означает для них смерть» ¹².

Зима 1541—1542 г. прошла для европейцев в страш­ной нужде, болезнях и стычках с индейцами. Картье ста­ло ясно, что для основания новой колонии нужны более крупные силы и средства. Не дождавшись Роберваля, в июне 1542 г. французы покинули свой лагерь у того места, где река Оттава впадает в реку Св. Лаврентия, и отправились на родину, захватив несколько бочонков «золота и серебра», а также корзину таких «драгоцен­ных камней, как рубины и бриллианты». В ньюфаунд­лендской бухте Сент-Джон Картье повстречал корабли Роберваля, прибывшие в Канаду с опозданием на один год. Ослушавшись своего более молодого и знатного патрона, Картье все же продолжил путь домой, спеша, по-види­мому, преподнести королю добытые драгоценности. Како­во же было его разочарование, когда оказалось, что за «золото» он и его спутники приняли железный пирит, а за бриллианты — кристаллический кварц! От груза Картье ничего не осталось, кроме крылатого выражения — «фаль­шивый, как канадские бриллианты».

Маршруты первооткрывателей Северной Америки

Тем временем Роберваль, прибыв в Канаду, соорудил на месте лагеря Картье более надежный форт и после неудачных попыток преодолеть пороги реки Св. Лаврен­тия в районе Монреаля остался в нем на зимовку. О жиз­ни первых французских колонистов в Канаде сохрани­лось мало сведений. Известно, что она была далеко не счастливой, ибо уже на следующее лето Роберваль погру­зил оставшихся в живых колонистов на корабли и в сен­тябре 1543 г. вернулся во Францию.

Кстати, ни о каких действиях для утверждения като­лической веры во время плавания Роберваля упомина­ний не сохранилось. Едва ли их следовало и ожидать — ведь Роберваль был протестантом. Так что попытка ос­новать колонию в Канаде носила не миссионерский, а чи­сто коммерческий характер. Закончилась она безуспешно, и в истории французской колонизации Канады паступила долгая пауза почти в 60 лет.