Танец «Шкуры Белого Оленя»

Как уже отмечалось, упоминания и краткие описания «Танца Шкуры Белого Оленя» встречаются в публикациях со второй полови­ны XIX в. [Powers 1877; Woodruff 1892; Kroeber 1905, 1925 и др.].

Свое название этот танец получил от шкуры редкого оленя-альбиноса, представлявшей большую ценность и имевшей глубокое сим­волическое значение. Согласно мифам вийот, карок и хупа, Белый Олень живет на небе и спускается на землю лишь изредка. Именно тогда редкий счастливчик (как правило, из числа богатых) может уви­деть и убить его. Создатель («Старик без возраста»), сотворивший Бе­лого Оленя и хранящий его на небе, никогда не позволит сделать это бедному или дурному человеку [Kroeber 1908: 39].

В комментариях к статье Г. Раста А. Кребер указывает, что танцы с бифасами практикуются на представлениях, устраиваемых несколь­кими поселениями по инициативе состоятельных и наиболее автори­тетных жителей. В танце участвуют «две группы», цель их — превзой­ти друг друга в демонстрации наиболее ценных символов престижа, которые богатые организаторы предоставляют танцорам. По наблю­дениям А. Кребера, танец был довольно широко распространен на территории Калифорнии, но лишь у трех племен (карок, юрок и хупа) сопровождался экспонированием крупных обсидиановых бифасов [Kroeber 1905: 690].

В обобщающем труде об индейцах Калифорнии (1925 г.) А. Кребер приводит многочисленные данные о сезонных церемониях, частью которых являлись танцы. Интересующая нас информация представлена в главе 2 («Юрок: закон и обычай») и главе 3 («Юрок: религия»). В частности, в главе, посвященной религиозным церемо­ниям, есть и рассказ о танцах:

«Эзотерическая часть церемонии — декламирование длинного текста, повествование, часто в форме диалога, о том, как церемо­ния была инициирована духами дочеловеческой расы и о ее пря­мом положительном влиянии. Декламатор — это старик, сопро­вождаемый, как правило, ассистентом <.. .> После декламирования текста или его большей части начинается танец <...> и продолжа­ется каждый день или утро или в полдень в течение 5, 10 и более дней» [Kroeber, 1925: 53-54].

Танец предоставляет возможность публичной демонстрации пред­метов престижа и богатства — крупных пластин из обсидиана и крем­ня, связок раковин, шкур белого оленя, скальпов дятлов и др.

«Танцевать может каждый мужчина <...> Женщины наблюда­ют, но никогда не танцуют <...> Танцы в основном двух видов, из­вестные <...> как Танец Шкуры Белого Оленя и Танец Прыжка <...> В обоих танцоры выстраиваются в линию лицом к публике, состоящей из мужчин, а также сидящего у тлеющего костра декла­матора с корнем ангелики^[1] в руке <.> Запевала стоит в центре ли­нии, с помощниками с каждой стороны. Остальная часть участни­ков — это своеобразный хор <...> Они размахивают <...> предметами, которые держат в руках во время переступания или прыжков, составляющих танец» [Ibid 1925: 54].

В ряде случаев церемония «путешествует» от одного поселения к другому и совершается каждый раз в специально отведенных для этого местах.

«В первые дни танцы продолжаются недолго и демонстрируемые регалии незначительны. Постепенно танцы становятся длиннее, ин­тенсивнее и пышнее. Знаменитые сокровища начинают появляться лишь ближе к последнему дню: наиболее ценные приберегаются для финального представления <...> Оно ведется соревнующимися пар­тиями. Каждая представляет поселение» [Ibid: 55].

В рамках этого представления наиболее богатые представители поселений и их соплеменники стараются предоставить танцорам как можно больше дорогих вещей для публичного экспонирования.

Чуть ниже А. Кребер приводит описание одежды танцоров, в обя­занности которых входила демонстрация обсидиановых изделий. Их головные уборы были украшены крупными зубами морских львов, часть тела закрывала двойная накидка из шкуры оленя или передник из шкуры дикой кошки или енота, а лица раскрашивались в черный или красный цвета (рис. 4, 2). Эти два танцора несколько раз за время танца двигались навстречу друг другу вдоль линии участников. При этом они свистели в свистки и держали обсидиановые бифасы на вытянутых руках для всеобщего обозрения. В кульминационный момент церемонии число танцоров с бифасами могло возрасти с двух до четырех.

Рис. 4. 1 — церемониальный обсидиановый бифас из района р. Кламат, рисунок Т. Морана. По [Hodgson 2007]; 2 — «lint carrier» — участник Танца Шкуры Белого Оленя с обсидиановым бифасом. Реконструкция Ю.В. Табаревой; 3 — пара обсидиановых бифасов, принесенных для участия в танце. Реконструкция Ю.В. Табаревой

Весьма интересен рассказ А. Кребера о Танце Шкуры Белого Оле­ня в селении Витспас:

«Танец в Витспасе имеет место осенью, на небольшой площадке перед селением <...> обычно продолжается от 12 до 16 дней в зави­симости от числа гостей, их пожеланий и количества сокровищ, принесенных ими <...> Все начинается с коротких танцев поздним утром и после заката <...> В последний день танец продолжается почти весь день <...> В заключительной части танец происходит на двух больших каноэ, пересекающих реку» [Ibid:: 57].

«В 1901 г. танец начался 3 сентября и закончился 18 днями поз­же — 20 сентября с большим скандалом <...> Слишком многие по­жилые участники приберегли свои наиболее ценные обсидиано­вые изделия на последнее представление после полудня. Никто не хотел уступать, перебранка перешла во взаимные обвинения, всплыли старые обиды. Все мужчины приняли участие в споре, и все закончилось тем, что каждый упаковал свои регалии и уда­лился прочь. Кульминация танца так и не наступила» [Ibid: 58].

Еще одно упоминание об обсидиане встречается в описании празд­ника по поводу строительства большой запруды на р. Кипел ранней осенью перед началом лососевого промысла:

«Перед тем как большая запруда была построена, ниже по тече­нию имела место некая имитация Танца Оленьей Шкуры с длин­ными плоскими обсидиановыми пластинами» [Ibid: 58-59].

Из последующих статей на эту тему отметим, в первую очередь, детальную работу В. Голдшмидта и Х. Драйвера «Танец Шкуры Бело­го Оленя у хупа», опубликованную в 1943 г. [Goldschmidt, Driver 1943]. Оба автора лично присутствовали на церемонии в рамках исследова­тельских проектов департамента антропологии Калифорнийского университета^[2]. В самом начале своей работы они дают следующее определение:

«Танец Шкуры Белого Оленя — это длительное, специфичное для региона ритуальное представление, практикуемое нескольки­ми племенами в северо-западной Калифорнии. Оно состоит из простых регулярно повторяемых танцев с использованием рега­лий, которые представляют наибольшую ценность в их обществе. Танец исполняется в рамках 8-10-дневного праздника, в течение которого его участники собираются в специальном танцевальном лагере и угощаются богатыми соплеменниками, инициировавши­ми танец» [Ibid: 103].

Число этих организаторов, по данным Голдшмидта и Драйвера, не регламентировано, в 1935 г. их было пять, в 1937 г. — четыре. Они полностью спонсируют проведение праздника, предоставляют рега­лии для танца, а также обеспечивают пищей всех участников и гос­тей. В празднике участвуют две соревнующихся «стороны». Один ла­герь (Takimildin) располагается в нижней части долины, другой (Metildin) — в верхней [Ibid: 106-107].

Танцоры не являются профессиональной группой, любой имею­щий желание и способности может принять участие в действии. Ис­ключение составляют лишь т.н. «носители кремней» (flint carriers), как правило, молодые мужчины, имеющие опыт исполнения этой фазы танца:

«Танцор должен знать, как держать их (бифасы), чтобы не уда­рить друг о друга или уронить, ибо это будет стоить очень много денег» [Ibid: 107].

Считалось, что все члены племени должны присутствовать на представлении, уклонение от участия грозило, по поверью, болез­нью. Аналогичные представления существовали и у индейцев юрок: пришедший на первый день должен был остаться до конца. В против­ном случае он него отвернется удача.

В состав основной группы участников представления входили:

1)     знахарь (шаман), сидевший напротив линии танцоров у неболь­шого костерка, в котором он жег корень ангелики; именно он руко­водил танцем и всем представлением;

2)     запевала, стоявший в середине линии танцоров;

3)     два его помощника по обе стороны;

4)     четверо или более танцоров, которые притоптывали в ритм песне;

5)    четверо «носителей кремней», которые несколько раз за танец попарно выходили навстречу друг другу и медленно двигались вдоль всей линии участников. «Носители» свистели в свистки, а бифасы держали на вытянутых руках на уровне глаз. Минуя друг друга, они проходили так близко, что практически касались друг друга бифасами.

Обсидиановые бифасы (всегда парами), как и все другие драго­ценные предметы, приносились на представление из тайников, при­надлежащих устроителям праздника. Обычно их хранили в специаль­ной коробке завернутыми в куски мягкой кожи (рис. 4, 3). По данным Голдшмидта и Драйвера, в танце использовались два вида бифасов — из красного обсидиана, который доставлялся с юга, и из черного, про­исходившего из района Шаста. Оба вида отличались исключительно тщательной обработкой, их ценность напрямую зависела от разме­ров. Никто из хупа не видел, чтобы их изготавливал кто-то из сопле­менников, хотя некоторые знали одного мастера из соседнего племе­ни карок [Ibid: 119—120].

В течение 8—10 дней церемония перемещалась от одного селения к другому (в прошлом участники танца передвигались на лодках по реке, в первой половине XX в. уже с использованием автотранспор­та), танцы и песни перемежались с играми, потреблением празднич­ного угощения и рассказами стариков о былых временах и важности соблюдения традиций.

В один из дней имел место т.н. «Boat Dance» (Танец на лодках) — четыре лодки (по две из каждого лагеря) спускались на воду. В них находились гребцы и участники танца, в том числе и «носители крем­ней». Их лица были раскрашены в черный цвет, они медленно пово­рачивали головы из стороны в сторону, имитируя морских львов, и свистели в свистки. Примечательно, однако, что ценные регалии (шкуры оленей-альбиносов, обсидиановые бифасы) на борт не бра­лись [Ibid: 111].

Существуют десятки (если не сотни) публикаций, посвященных отдельным племенам северо-западной Калифорнии, их хозяйствен­ной структуре, торгово-обменным отношениям, декоративному ис­кусству, религии и пр. Обсидиановые бифасы как один из наиболее ярких символов престижа и богатства фигурируют в самых различ­ных контекстах, однако по большей части авторы использовали ин­формацию из ранних работ А. Кребера, Г. Раста и П. Годдарда. Тем не менее ряд исследователей дополняет ее весьма интересными, на наш взгляд, деталями. Например, Гулд в статье «Концепция богат­ства у индейцев толова в северо-западной Калифорнии», основанной на собственных полевых исследованиях в конце 1950 — начале 1960-х годов, приводит рисунки трех крупных бифасов (25, 20 и 18 см длиной) (рис. 5, 1), а также сведения о том, что обсидиан на террито­рию толова поступал из Орегона. Его информант — 79-летний инде­ец Сэм Лопес — вспоминал, что его отец регулярно отправлялся в штат Орегон участвовать в обмене для получения обсидиановых блоков [Gould 1966: 73, 79].

Рис. 5. 1 — ритуальные обсидиановые бифасы индейцев толова. По [Gould 1966]; 2 — С. Лопес в традиционном головном уборе со скальпами дятлов, связками бус из раковин на шее, обсидиановым бифасом и луком в руках. По [Handbook of North American Indians 1978]

В восьмом томе «Справочника по индейцам Северной Америки. Калифорния» приводится фотография молодого С. Лопеса, сделан­ная согласно подписи, фотографом Эдвардом Кёртисом «в 1923 г. или ранее» [Handbook of North American Indians... 1978: 132]. На ней С. Лопес позирует в традиционном головном уборе со скальпами дятлов, связками бус из раковин на шее, обсидиановым бифасом и луком в руках (рис. 5, 2).

На дошедших до нас фотографиях Танца Шкуры Белого Оленя следует остановиться отдельно, поскольку они составляют особую группу источников. Большинство из них датируется концом XIX — первой четвертью XX в., когда танец еще имел более или менее регу­лярный характер, и находится в обширном наследии трех известней­ших американских фотографов — Эдварда Кёртиса (1868—1952), Аугустуса Эриксона (1848—1927) и Чарльза Пирса (1861—1946)^[3]. На них изображены участники церемонии в праздничных одеждах с ре­галиями (шкуры оленей-альбиносов, связки раковин, головные убо­ры со скальпами дятлов и зубами морских львов, обсидиановые бифасы), отдельные эпизоды танца, в т.ч. и моменты появления «но­сителей бифасов» (рис. 6).

Часть фотографий не имеет четкой документации и авторства, но не менее ценна. Например, фотопортрет Джона Брэдфорда (индейца из племени силец), сделанный около 1897 г. в одной из резерваций в штате Орегон. Джон позирует в праздничной одежде и головном уборе с двумя крупными обсидиановыми бифасами в руках (рис. 7).

Есть и фотографии, относящиеся к более позднему периоду. Так, в Интернете нам удалось найти подборку из 24 черно-белых и цветных фотографий, снятых, согласно краткой сопроводитель­ной информации, в 1964 г. на празднике в резервации хупа индей­ским фотографом Дэвидом Пери. На фотографиях совершенно четко видны двое участников церемонии с крупными бифасами из смоляно-черного обсидиана и эпизоды их движения вдоль линии танцоров^[4].

Рис. 6. 1 — индейцы хупа — участники Танца Шкуры Белого Оленя с обсидиановыми бифасами в руках. По фотографии А. Эриксона, конец XIX в.; 2—3 — способы крепления бифасов к руке. Прорисовка по фотографии Ю.В. Табаревой

Таким образом, крупные двусторонне обработанные обсидиановые изделия (бифасы) играли у индейцев северо-западной Калифорнии роль символов исключительного богатства и престижа. Демонстрация бифасов специально нанятыми и подготовленными танцорами яв­лялась частью большого многодневного ритуального представления, организованного и спонсируемого несколькими состоятельными представителями племен. Зачастую обсидиановые изделия появляют­ся в заключительной, кульминационной стадии Танца Шкуры Белого Оленя как наиболее сильный аргумент, козырная карта по ходу игры-соревнования богатых организаторов праздника.

Рис. 7. Джон Брэдфорд из племени силец, в праздничной одежде и головном уборе с двумя крупными обсидиановыми бифасами в руках. Снимок сделан около 1897 г. в одной из резерваций в штате Орегон

Еще в публикации 1905 г. А. Кребер отметил, что калифорнийские обсидиановые бифасы выполняют ту же функцию, что и медные пластины специфической формы у индейцев северо-западного побе­режья во время потлатчей [Kroeber 1905: 695]. Речь идет о предметах «престижной экономики» и «престижных технологий».

Сходство действительно есть (высочайшая ценность, передача по наследству, хранение в особых местах, демонстрация по строго опре­деленным случаям и т.д.), но есть и серьезное различие. Медные пластины по ходу потлатча могли по желанию владельца делиться в качестве дорогих подарков и знаков особого внимания, а иногда даже полностью разрушаться (см., напр. [Мосс 1996: 164—165]). Дан­ных о намеренном уничтожении обсидиановых изделий у нас нет. Напротив, есть многочисленные свидетельства их исключительно бережного хранения и использования. Ценность пластины определя­лась редким материалом, а ценность бифаса — сложнейшей техноло­гией изготовления, которая относится к категории «престижных» [Hayden 1998].