Судьбы коренного населения Бразилии в связи с освоением ее глубинных районов

Современная территория Бразилии была впервые заселена челове­ком, вероятно, не менее 10 тыс. лет назад. Сначала первобытные племена предков современных индейцев занимались охотой, рыболов­ством и собирательством, затем многие из них перешли к земледе­лию. К началу нашей эры индейские народы, жившие на р. Ама­зонке и на побережье Атлантического океана, создали интенсивное земледелие на так называемых возвышенных полях, не заливавших­ся водой во время разливов рек амазонской системы. Высокоэффек­тивное земледелие наряду с рациональным использованием флоры и фауны Амазонии позволили таким индейским народам, как, напри­мер, омагуа или тупинамба, вступить на путь разложения перво­бытнообщинного строя и становления классового общества.

Социально-экономическое развитие индейских народов Бразилии было прервано европейской колонизацией. Многие сотни тысяч ин­дейцев были уничтожены или захвачены и обращены в рабство португальскими экспедициями охотников за рабами и драгоценно­стями, так называемыми бандейрами. Огромное число индейцев по­гибло от эпидемий дотоле им неизвестных заразных болезней, про­тив которых у них не было иммунитета. В результате наиболее вы­сокие индейские культуры прекратили свое существование. Их со­здатели были поселены сначала в миссиях различных религиозных орденов, а со второй половины XVIII в., в специальных поселках. Деятельность как миссионеров, так и светских властей вела к уничтожению индейских этносов, к нивелировке их культуры. Позднее обитатели этих поселков образовали то метисное, в основ­ном крестьянское, население бразильского севера, которое объеди­няется термином «кабокло»¹.

Более или менее независимые индейские племена к началу XIX в. сохранялись только в труднодоступных местах, например на зачастую несудоходных притоках Амазонки. Со второй половины прошлого столетия эти районы начинают привлекать все большее внимание как государства, так и частных предпринимателей в связи с ростом на мировом рынке цен на каучук и наличием в области Амазонки больших запасов дикорастущих каучуконосов. Каучуко­вый бум привел к заселению пришлым неиндейским населением многих глубинных районов, бывших оплотами индейской независи­мости. Так начался новый этап истребления и порабощения индей­цев, разрушения их этносов и социальных структур (племен, родов, общин). Каучуковый бум закончился в начале второго десятилетия XX в., когда плантации Юго-Восточной Азии стали давать каучук в большем количестве и более дешевый, чем серингали, т. е. заросли каучуконосов Амазонии. Люди, приехавшие в Амазонию из разных областей Бразилии и из других стран в надежде на быстрое обога­щение, покинули ее. Города и поселки пустели, большинство торговых домов обанкротилось, экономическая жизнь почти замерла, го­сударство потеряло интерес к своим северным районам. Для тех индейских племен, которым удалось пережить эпоху каучукового бума, наступил период относительного затишья. Он продолжался до второй мировой войны.

С той поры в Бразилии многое изменилось. Последние 40 лет страна переживала период быстрого экономического развития. Ва­ловой национальный продукт рос в среднем на 6% в год. Благодаря высокой рождаемости стремительно увеличилась и численность на­селения. С 1940 по 1980 г. оно возросло с 40 млн. до 120 млн. чело­век (в округленных цифрах).

В результате примерно со второй половины 60-х годов в Брази­лии резко возрос интерес к экономическому освоению и заселению иммигрантами из других частей страны мало использовавшихся до того северных и западных территорий, служивших убежищем для остатков некогда многочисленного индейского населения. Дополни­тельным стимулом для того, что нередко именуется в бразильской печати «маршем на север», стало стремление защитить националь­ные богатства окраинных областей от захвата их иностранными, прежде всего североамериканскими, монополиями, активно действую­щими в Амазонии последние десятилетия.

Чтобы связать эту область с остальной частью Бразилии, были построены тысячи километров автомобильных дорог. Они прошли по землям, на которых живут или жили к началу строительства свыше 30 индейских племен, среди них намбиквара. По обе стороны дорог выделены широкие стокилометровые зоны для сельскохозяйственной колонизации. Крупнейшая из этих дорог — Трансамазоника — разре­зала территорию племени намбиквара, нарушив межплеменные свя­зи. К тому же большая часть земель этого племени была незаконно продана местными властями частным лицам.

Строительство дорог сопровождается созданием крупных про­мышленных и сельскохозяйственных, особенно скотоводческих, комплексов в Серра-дус-Каражус между реками Шингу и Арагуая, в Рондонии, Мату-Гросу и других северных и западных штатах и федеральных территориях. Коренное население насильственно пере­селяется из районов, предназначенных для экономического освоения, на земли, мало пригодные для ведения традиционного хозяйства или принадлежащие другим племенам.

В последние десятилетия, как, впрочем, и в первой половине XX в., отмечено немало случаев истребления индейских племен бан­дами наемных убийц, состоящими на службе крупных скотоводов, различных колонизационных обществ и т. д. Например, в Мату-Гро­су в 60-х годах было убито большое число бороро, в Пара — кайяпо. В этот же период избиения индейцев неоднократно устраивались в Рондонии. Многие индейцы в послевоенные годы умерли от эпи­демий заразных болезней, занесенных пришлыми жителями. В ре­зультате совместного действия нескольких причин численность ин­дейского населения Бразилии резко сократилась. По некоторым оценкам, она снизилась со 160—180 тыс. человек в 50-х годах, до 50—70 тыс. в 70-х. Многие индейские племена в послевоенные годы вообще исчезли с лица земли, другие в значительной степени утра­тили самобытную культуру.

В целом на протяжении XX в. перестали существовать не менее 100 племен бразильских индейцев. Более точную цифру трудно назвать, так как не всегда ясно, когда речь идет о племени, а когда о его подразделении. К середине века, по мнению весьма автори­тетного бразильского исследователя Д. Рибейро, в стране сохрани­лось менее 150 племен, в некоторых из них — лишь несколько чело­век². На начало 80-х годов столь же компетентный индеанист Кардосо де Оливейра насчитывает 211 племен³. В какой-то степени это увеличение отражает обнаружение новых, дотоле неизвестных пле­мен или же осколков племен, считавшихся навеки исчезнувшими. Среди племен, неизвестных еще несколько десятилетий назад, мож­но назвать шета Параны, первые контакты оразильцев с которыми датируются 1955 г. Тогда их было 100 человек, а к 1970 г. осталось только 5 или 6. Пока не исчезли, хотя сильно сократились в чис­ленности, тупи-кавахиб, которые упоминаются Леви-Строссом сре­ди племен, находившихся на грани вымирания в конце 30-х годов. Последующие исследования, казалось, подтвердили предположения Леви-Стросса. Д. Рибейро в 50-х годах писал об одной из двух групп тупи-кавахиб, а именно об итогапук, как об исчезнувшей. Но позднее они были снова обнаружены. К 70-м годам итогапук вместе с бока-негра, другой группой тупи-кавахиб, насчитывали около 100 человек, избегавших всяких контактов с бразильцами. Известны и другие подобные примеры. Можно, как это делают некоторые ученые, не соглашаться с оценкой численности современного индейского насе­ления Бразилии Р. Хенбери-Генисоном в 50—70 тыс. человек и счи­тать, что она выше и составляет 100 120 тыс., как, например, .Кардосо де Оливейра⁴. Но эти разночтения не меняют той непреложной истины, что численность коренного населения Бразилии быстро сокращается и одно племя за другим уходят в небытие.

Подавляющее число бразильских индейцев в значительной сте­пени подверглось влиянию капиталистического общества. В послед­ние 10—15 лет этому способствовала так называемая внутренняя ко­лонизация глубинных районов страны. Внутренней колонизация на­зывается потому, что осуществляется не по отношению к другим странам, а в своей собственной стране.

К началу 80-х годов примерно лишь 20% общего числа извест­ных племен бразильских индейцев не имели более илп менее по­стоянных контактов с неиндейским населением и жили в сравни­тельной изоляции от остального мира. Подавляющее большинство та­ких групп обитают в амазонской сельве, конечно, не на главном течении этой реки, а на боковых, часто несудоходных притоках. Труднодоступность многих районов Амазонии способствовала сохра­нению индейцев, и сейчас в штатах Пара, Амазонас, Акри и феде­ральных территориях Рорайма и Рондония живут 60% общего числа известных бразильских племен. На штаты Мату-Гросу, Мату-Гросу- ду-Сул и Гояс приходится 22% племен, а на северо-восток, юго-восток и юг Бразилии, соответственно, 12, 4 и 2% племен. В процент ном отношении индейцы составляют, как мы видим, ничтожную до­лю 120-миллионного населения Бразилии. Но, как замечает Кардосо де Оливейра, ошибочно считать, что индейцы сегодня не имеют в Бразилии заметного политического веса⁵.

В последние годы индейская проблема глубоко проникла в об­щественное сознание бразильцев. Теперь никто не скажет, что в Бра­зилии нет индейцев, как заявил полвека назад Леви-Строссу посол этой страны во Франции⁶. С середины 70-х годов в 11 штатах Бра­зилии возникли 16 добровольных обществ «помощи индейцам», «друзей индейцев» и других с иными сходными названиями. Их по­явление было следствием нескольких причин: общего подъема демо­кратического движения в Бразилии после долгих лет реакционной диктатуры, увеличения контактов с индейцами в ходе промышлен­ного и сельскохозяйственного освоения бразильского севера и, нако­нец, начала политической борьбы за свои права самих индейских племен, главным образом на севере страны. С 1974 по 1981 г. состоя­лось 15 конференций вождей индейских племен. В одной из послед­них встреч приняли участие 54 вождя и старейшины 25 племен.

Летом 1981 г. на 14-й конференции индейских вождей, состояв­шейся в столице Бразилии, был создан Союз индейских народов (УНИНД), который будет вести переговоры с правительством и осо­бенно с Индейским национальным фондом (ФУНАИ), чтобы добить­ся выполнения так называемого Статута индейцев — закона, приня­того в 1973 г. и призванного охранять права коренного населения. Этим законом гарантируются материальные права индейцев, в том числе на занимаемые ими земли, право на сохранение своих обычаев, на медицинское обслуживание и получение образования на родном и португальском языке. К сожалению, почти за 10 лет, прошедших со времени принятия закона, из всех его положений главным обра­зом выполнялось одно — право государства выселять индейцев с их земель во имя «высших интересов нации» и «национальной безопас­ности». Тем не менее закон давал прогрессивным силам страны юридическую основу для защиты, правда, чаще безуспешной, прав индейцев. И когда в середине 70-х годов бразильское правительство вознамерилось отменить закон о Статуте индейцев под предлогом их эмансипации от опеки властей, в защиту его выступили как демокра­тические силы бразильской нации, так и сами индейцы. Один из лидеров Союза индейских народов Сатаре-Мауэ заявил: «ФУНАИ саботирует наши права, записанные в Статуте индейцев. Мы должны объединиться, чтобы бороться с ФУНАИ за осуществление своих прав». Другой лидер — Паташо сказал: «Наша борьба — это борьба ради всех индейских общин Бразилии, а не только тех, чьи вожди собрались на ассамблею. Одну, две, три палки можно сломать, а мно­го палок сломать трудно»⁷. Так Паташо образно выразил мысль о том, что единство индейских племен придает им силу.

Индейский национальный фонд как орган министерства внутрен­них дел Бразилии больше всего заинтересован не в защите экономи­ческих и социальных прав индейцев, не в сохранении этнических меньшинств коренного населения, а совсем напротив в быстрой и принудительной ассимиляции индейцев, в превращении их в резерв наиболее дешевой рабочей силы. Поэтому неудивительно, что про­буждение этнического самосознания индейцев, рост их организован­ности и инициативы в борьбе за свои права и прежде всего за право охранить за собой исконные земли вызывают отрицательное отно­шение со стороны Индейского национального фонда и попытки воспрепятствовать развитию национально-освободительного движения коренного населения. Пока эти попытки остаются безуспешными. Сейчас, когда над Бразилией, по выражению Кардосо де Оливейра, дуют демократические ветры, возможности для продолжения прежней по сути дела антииндейской политики ФУНАИ значительно уменьшились. В то же время и индейцам пока не удалось добиться реализации даже тех прав, которые зафиксированы в Статуте ин­дейцев.

Исход противоборства Союза индейских народов, с одной стороны, и Индейского национального фонда — с другой, пока не ясен. Мно­гое будет зависеть от развития политической обстановки в стране, процесса ее демократизации. Все же несомненно, что в Бразилии вслед за многими другими государствами континента возникло индихенистское движение в общенациональном масштабе и наступает конец бесконтрольным и односторонним действиям властей в отно­шении своих подопечных - коренных жителей страны, заселивших ее земли за многие тысячи лет до появления здесь европейцев.

Индихенистское движение в Бразилии имеет некоторые особенности, существенно отличающие его от индихенизма, например, в Боливии или в Перу. Если в Боливии индейцы добиваются более полного и равноправного участия в экономической и социальной жизни, то в Бразилии, напротив, среди политически активных ин­дейцев преобладает стремление к автономии и даже изоляции от национального общества с тем, чтобы обеспечить сохранение тради­ционного образа жизни, своих этносов и социальных структур . Такая политика Союза индейских народов имеет объективные при­чины; здесь и малочисленность индейцев, составляющих в лучшем случае 0,1% населения, и низкая сравнительно с Боливией или Мек­сикой степень их интеграции в национальную экономическую и общественную жизнь, и отсутствие условий для такой интеграции. Остановимся на каждой из этих причин в отдельности.

Низкий процент коренного населения по отношению ко всей бразильской нации создает угрозу быстрого исчезновения индейских этносов, если они согласятся на предлагаемую им ФУНАИ поли­тику интеграции, а фактически ассимиляции, имеющей целью пре­вратить индейцев в резерв дешевой рабочей силы и лишить их даже тех куцых прав, которые им формально предоставляет Статут ин­дейцев.

Низкая степень интеграции в национальную экономику значи­тельной части индейских племен Бразилии, прежде всего живущих в районах нового освоения на севере и центро-западе, делает для коренного населения этих районов в принципе возможной борьбу за сохранение традиционного образа жизни. Естественно, что в тех странах Америки, где индейцы глубоко вовлечены в национальную экономику, подобная цель была бы нереальной.

Существенным фактором, стимулирующим стремление индейских общин к автономии и даже к изоляции от национального общества, является и то, что в современной Бразилии отсутствуют сколько-нибудь приемлемые возможности для интеграции коренного насе­ления в национальное общество. Это уже довольно давно поняли такие прогрессивные бразильские индеанисты, как один из руково­дителей Индейского парка Шингу Орландо Вилас Боас. Выступая перед выпускниками Университета г. Бразилия еще в 1971 г., он заявил: «...необходимо прервать интеграцию индейских обществ, сохраняющих традиционную культуру до тех пор, пока приход но­вых и лучших экономических и социальных условий жизни во внут­ренние области страны не даст возможности проводить такую по­литику интеграции, которая в действительности будет достойна этого названия. В настоящее время интеграция практически невозможна из-за наличия в Бразилии расистских и карикатурных представлений об индейцах, а также потому, что осуществлять ее фактически при­звана наиболее отсталая и бескультурная часть бразильского об­щества: сборщики каучука и орехов, искатели алмазов и т. д.» ⁹ По­добная интеграция в тех районах юга и востока Бразилии, где ее пытались осуществить, всегда ставила индейцев в маргинальное положение по отношению к национальному обществу. Руководители Союза индейских народов, по-видимому, самостоятельно, исходя из анализа сложившейся обстановки, пришли к тому же выводу, что и Вилас Боас, о необходимости жить в сравнительной изоляции до воз­никновения более справедливых социально-экономических условий.

Другой особенностью индихенистского движения в Бразилии яв­ляется большая роль, которую, особенно на первых порах, играла в этом движении католическая церковь в лице Индейского миссио­нерского совета (СИМИ). В годы после военного переворота 1964 г., когда осуществлялась жесткая цензура печати и прогрессивные деятели или эмигрировали, или были вынуждены молчать, едва ли не единственной организацией, имевшей возможность публично вы­ступать — и действительно систематически выступавшей — в защиту индейцев, являлась католическая церковь. Военному режиму было трудно заставить ее замолчать. Это значительно повысило авторитет миссионеров среди ее индейской паствы. Именно Индейский миссио­нерский совет стал инициатором созыва ассамблей индейских пле­мен, о которых мы говорили выше. Этот же совет предоставлял участникам ассамблей необходимый транспорт, финансовые средства, публиковал в миссионерском бюллетене отчеты о конференциях. Постепенно с ростом политической сознательности и организован­ности коренного населения роль миссионерского совета меняется. Если вначале он был инициатором индейских ассамблей и направ­лял всю их деятельность, то теперь СИМИ играет не руководящую, а вспомогательную роль в индихенистском движении, обеспечивая техническую сторону конференций, запись и публикацию выступлений и т. п. Насколько можно судить, бразильские индейцы все в большей степени стремятся найти собственную дорогу в борьбе за свои права. Создание Союза индейских народов, руководящие органы которого состоят только из индейцев, видимо, еще больше ограничит роль церкви в определении идейных основ и методов по­литической деятельности бразильского индихенизма. Пока они не­достаточно определены, и поэтому анализ их — дело будущего.

1.      Подробнее см.: Файнберг Л. А. Индейцы Бразилии. М., 1975.

2.      Ribeiro D. Report on Brazilian Indigenous Groups.— In: Indians of Brazil in the Twentieth Century. Washington, 1967, p. 87—90.

3.      Cardoso de Oliveira R. Movimentos indigenas e indigenismo en Brasil.— Ame­rica Indigena, 1981, v. XLI, N 3, p. 399.

4.      Hanbury-Tenison R. A Question of Survival for the Indians of Brazil. London, 1973, p. 264; Cardoso de Oliveira R. Movimentos indigenas..., p. 400.

5.      Cardoso de Oliveira R. Movimentos indigenas..., p. 400.

6.      Levy-Strauss Cl. Tristes Tropique. An Anthropological Study of Primitive So­ciety in Brazil. New York, 1964, p. 50—51.

7.      Cardoso de Oliveira R. Movimentos indigenas..., p. 402—405.

8.      Indian Awakening in Latin America. New York, 1980, p. 14—15.

9.      Villas Boas sugere una pausa na integragao de nosso indio.— О Globo, 1971, 26.VII, p. 18.