Сообщение из Исамаля и Санта-Мариа
Хуан де ла Куэва Сантильян [Juan de La Cueva Santillan]
СООБЩЕНИЕ ИЗ ИСАМАЛЯ И САНТА-МАРИА
[YSAMAL Y SANTA-MARIA]
от 20 февраля 1581 г.
14. Некоторое время находилась вся эта земля под властью одного владыки, местопребыванием которого был древний город Чичен-Ица [Chichenyça], чьими данниками были все владыки этой области, из Мехико [Mejico], Гватемалы [Guatimala], Чиапаса [Chiapa][1], и эти области присылали ему дары в знак мира и дружбы, и с течением времени был заселён Майяпан [Mayapan][2], когда сделался его владыкой Тутуль Шиу [tutuexiu][3], и со сменой времён изменились обычаи, пока каждая область и селение не стали иметь отдельных владык и касиков, и так, когда конкистадоры пришли в эти области, нашли многих владык и области разделёнными.
Данью, которую платили, была одна индейка с каждого, и кое-какой мёд, и некие свёртки хлопковых тканей [piernas de paties][4], и одежонка, но они служили владыкам во время войны, когда она случалась.
Туземцы этих областей были большими идолопоклонниками, особенно главные владыки, почитали идолов из камня, дерева и глины, и жертвовали благовония этой земли, драгоценные камни, разноцветные перья, и сердца и кровь людей и животных. Просили их о здоровье и о хорошей погоде.
Говорят, что первые поселенцы Чичен-Ицы не были идолопоклонниками, пока К’ук’улькан [Rukalcan][5], мексиканский полководец, не пришёл в эти области, каковой научил идолопоклонству, как они говорят, что это он их научил.
Он имели сведения о едином творце всех вещей[6], о сотворении небес и земли, и о падении Люцифера, о бессмертии души, и о небесах, и о преисподней, и о всемирном потопе.
Верили, что никто не мог идти в небеса, ни хорошие, ни плохие, если не были принесены в жертву идолам, и по этой причине совершали многочисленные жертвоприношения своим идолам, чтобы хоть немного продлить себе жизни, и чтобы они не отправились так скоро в преисподнюю; не поклонялись и не совершали жертвоприношения творцу всех вещей из-за многих ложных пророков, которые появлялись на каждом шагу.
Древние жители [были врагами] пороков, особенно плотских. Карались прелюбодеи смертной казнью.
Они ели только один раз в день, и это было на закате солнца, и не ели мяса, кроме как в дни, когда устраивали праздник; не ели человеческого мяса и не предавались гнусному греху[7], и говорят, что один из Тутуль Шиу, владыка Майяпана, приказал сжечь некоторых индейцев, впавших в этот грех.
Relaciones de Yucatán. T. 11. – Pp. 270-271.
[1] Обнаруженные в Чичен-Ица иероглифические надписи имеют даты с 832 г. («Храм Иероглифических Косяков») до 998 г. («Гробница Верховного жреца»). По археологическим данным строительство крупных каменных сооружений в городе прекратилось около 1050 г., однако, тексты исторического содержания из «Книг Чилам Балам» связывают падение города с «двадцатилетием» 8 Ахав (1185-1204 гг.). Некоторые данные о последних правителях Чичен-Ица приводит Д. де Ланда: «Чичен-Ица – это очень хорошее место, в десяти лигах от Ицамаля и в одиннадцати от Вальядолида, в котором, согласно тому, что говорят старики из индейцев, царствовали трое владык-братьев, которые, как они соглашаются, что услышали от своих предков, пришли в эту землю с западной стороны и собрали в этих местах большое население из поселений и народностей, которыми правили некоторое число лет в большом мире и справедливости. Были великими почитателями своего бога, и потому построили многие здания, и очень изящные… Эти владыки, говорят, жили без жен и в великом целомудрии, и все время, пока жили так, были всеми уважаемы и им все подчинялись. Когда прошло время, преступил [falto] один из них, из-за чего должен был умереть, хотя, как говорят индейцы, ушел из страны в направлении Бакхалаля [Bachalal]. Произвело его отсутствие, как бы оно ни случилось, такие проступки у тех, кто после него царствовал, что вскоре они оказались разделенными в общественных делах [començaron luego a ser en la republica parciales], а в своих обычаях такими бесчестными и распущенными, что народ возненавидел их до такой степени, что их убили, и они пришли в расстройство и сделали поселение безлюдным [se desbarataron y despoblaron], оставив службы» (Landa, XLII). Текст из «Книги Чилам Балам» называет последними правителями Чичен-Ица Чак Шиб Чака [Chac Xib Chac], Сак Шиб Чака [Zac Xib Chac] и Эк’ Йуван Чака [Ek Yuuan Chac].
[2] Согласно археологическим данным, Майяпан был основан в последние десятилетия существования Чичен-Ица на месте поселения позднеклассической эпохи. Абсолютная хронология этого события не вполне ясна и относится ко времени между 1000 и 1200 годами.
В период расцвета в городе жили около 21 тысячи человек. Археологами выявлено около 50 так называемых "резиденций" – комплексов с тесаными колоннами, каменными стенами и балочными перекрытиями, служивших, вероятно, жилищами знатных фамилий, 12 храмовых комплексов (что соответствует указанию Ланды на "двенадцать главных жрецов Майяпана"), в том числе пять храмов с колоннами в виде змеев и три круглых в плане. Главная пирамида, называвшаяся, как и в Чичен-Ица, К’ук’улькан, имела 15-метровую высоту (без несохранившегося храма наверху). Подобно своему чичеенскому прототипу, архитектура майяпанской пирамиды полна календарной символики: с каждой стороны у нее по 18 террас (по числу месяцев в году), а общее число ступеней на лестницах: 65 х 4 = 260, – равна числу дней в ритуальном 260-дневном цикле. Город был окружен двойным кольцом стен, из них внешнее, длиной около 9 километров, имело семь больших и пять малых ворот. Анализ памятников Майяпана выявил связи города с Кинтана-Роо, Белизом, Петеном, Оахакой, Миштека-Пуэблой и Центральной Мексикой (подробнее см.: Milbrath S., Peraza Lope C. Revisiting Mayapan. Mexico’s last Maya capital // Ancient Mesoamerica: 2003, No 14. – Pp. 1-46).
[3] Согласно сообщению Ланды в Майяпане правил род Кокомов: "… когда Кукулькан отбыл, владыки согласились, для того, чтобы государство сохранилось, чтобы высшую власть имел дом Кокомов, то ли как самый древний или самый богатый, то ли потому, что им управлял тогда муж наибольших достоинств …" (Landa, VII), и далее: "… что правитель Коком впал в жадность к богатству, и что для этого сговорился с людьми из гарнизонов, которые цари Мексики имели в Табаско и Сикаланго, что передаст им город, и так привел мексиканский народ в Майяпан, и подавил бедных и многих сделал рабами, и владыки убили бы его, если бы не имели страха перед мексиканцами …" (Landa, VIII).
Р. Ройс объясняет противоречие между данными Г. А. Чи и Д. де Ланды тем, что на самом деле в Майяпане существовала некая форма совместного правления, старшинство в котором Ланда отводил Кокомам, а Г.А. Чи – Тутуль Шиу (Roys R. Literary Sources for the History of Mayapan // Mayapan, Yucatán. – México: 1962. – P.28; Idem. The Book of Chilam Balam of Chumayel – Norman: 1967. P.194). Однако, это предположение основано на весьма свободном толковании термина mul tepal и подвергнуто критике В. Ринглем и Дж. Бейем, которые полагают, что Шиу сменили Кокомов у власти в Майяпане (Ringle W., Bey III G. J. Post-Classic and Terminal Classic Courts of the Northern Maya Lowlands // Royal Courts of the Ancient Maya, Vol. 2: Data and Case Studies – Boulder, CO: 2001. – Pp. 273-274). На правление Тутуль Шиу в Майяпане в течение некоторого времени после падения Кокомов, указывает одна фраза из дальнейшего изложения Ланды: "эти правители Майяпана не мстили мексиканцам, помогавшим Кокому …" (Landa, IX); такими "правителями Майяпана" могли быть только занявшие место Кокомов Шиу.
[4] Патиес (patíes) – домотканая хлопковая материя. Томас Лопес Медель отмечал, что «главной данью этой страны были (и есть) плащи из хлопка» (Historia de Yucatán compuesta por el M. R. P. Fr. Diego Lopez Cogolludo, Lector Jubilado, y Padre Perpetuo de dicha Provincia. – Madrid: 1688. – P.303).
[5] Наиболее полные сведения о приходе К’ук’улькана - Кецалькоатля на Юкатан приводит Д. де Ланда: «По мнению индейцев, с ицами, которые поселились в Чичен-Ице, царствовал великий владыка К’ук’улькан [Cuculcan]. И показывает, что это истина, главное здание [в Чичен-Ице – В.Т.], которое называется К’ук’улькан. И говорят, что он пришёл с западной стороны, но они расходятся между собой, пришёл ли он ранее или позже ица, или вместе с ними, и говорят, что он был благосклонным [bien dispuesto], и что не имел ни жены, ни детей, и что после своего ухода считался в Мексике одним из их богов, и его называли Кецалькоатль [Cezalcohuati], и что на Юкатане его также сочли богом, так как он был великим государственным деятелем [gran republicano], и это видно по порядку, который он установил в Юкатане после смерти сеньоров, чтобы смягчить раздоры, вызванные в стране их смертью. Этот К’ук’улькан занялся основанием другого города, договорившись с природными владыками страны, в который он и они могли бы прийти, и чтобы туда перешли бы все дела и торговля, и для этого они выбрали очень хорошее место в 8 лигах вглубь страны от современной Мериды и в 15 или 16 лигах от моря, и они окружили его очень толстой стеной из сухого камня, приблизительно в полчетверть лиги, оставив только двое узких ворот, а стена была не очень высокая; и посреди этой ограды они построили свои храмы и наибольший, подобный храму в Чичен-Ице, назвали К’ук’улькан, и построили другой, круглый, с четырьмя дверями, отличный от всех в этой стране, и много других вокруг, друг возле друга, и внутри этой ограды они построили дома только для владык между которыми разделили всю страну, дав каждому селения согласно древности его рода и личным заслугам, и К’ук’улькан дал городу не своё имя, как сделали ицы в Чичен-Ице, что означает «колодец ица», но назвал его Майяпан [Mayapan], что значит «знамя майя», ибо они язык страны называют «майя», индейцы же называют этот город Ичпа [Ychpa], что значит «внутри ограды». К’ук’улькан прожил с владыками несколько лет в этом городе, затем оставил их в глубоком мире и дружбе и возвратился по той же дороге в Мексику, и по дороге он остановился в Чампотоне [Champoton] и в память о себе и своём уходе воздвиг в море прекрасное здание, наподобие тех, что в Чичен-Ице, на расстоянии хорошего броска камнем от берега, и что так К’ук’улькан оставил о себе на Юкатане вечную память» (Landa, VI). Д. Шарнэ в своё время предположил, что К’ук’улькана юкатанских источников можно отождествить с тольтекским правителем Се-Акатль Топильцином, имевшим титул Кецалькоатль (правил в 925-947/967-999 гг.) и будто бы покинувшем тольтекскую столицу Толлан-Шикокотитлан (Charnay D. La Civilisation Toltèque // Révue d’Ethnographie, IV. – Paris: 1885). Эта точка зрения, весьма популярная среди исследователей второй половины ХХ в., в настоящее время подвергается критике (см. например: Schele L., Mathews P. The Code of Kings: the Language of Seven Sacred Maya Temples and Tombs. – New York: 1998. – Pp.198 – 200; Graulich M. Los reyes de Tollan // Revista Española de Antropología Americana: 32, 2002. – Pp. 87–114; Gillespie S. D. Toltecs, Tula, and Chichen Itza: The Development of an Archaeological Myth // Twin Tollans: Chichen Itza, Tula, and the Epiclassic to Early Postclassic Mesoamerican World, ed. by C. Kristan-Graham and J. K. Kowalski. – Washington, DC: 2007 – Pp. 84-127).
[6] В испано-юкатекском "Bocabulario de Mayathan por su abecedario", называемом по месту современного хранения "Венским словарем", s. v. "ydolo" указано:
"Главный идол, которого имели эти индейцы этой земли, от которого, как говорили, происходят все вещи и который был бестелесен, поэтому они не делали его изображений: Колоп Увич К`ин [Colopuuichkin]. Идол, о котором говорят, что он должен быть сыном предыдущего: Хун Ицамна Йашкокахмут [Hun Itzamna Yaxcocahmut]".
Схожие сведения содержатся в юкатекско-испанском словаре Антонио Сьюдад Реаля, копия которого известна как "Словарь из Мотуля": "ħunab ku – единственный бог живой и истинный, и был главным из богов юкатанцев, и он не может изображаться, так как является бестелесным".
Это божество также упоминается в т. наз. «пророчествах о приходе испанцев» (содержатся, в частности, на страницах 72-73 "Кодекса Переса I", 166-170 "Кодекса Переса II", 104-107 "Книги Чилам Балам из Чумайеля" и 10r-v "Книги Чилам Балам из Тисимина". Кроме того, упоминания о них содержатся в текстах: "Кукеб" на стр.101-115 "Кодекса Переса I" и 1r-7r "Чилам Балам из Тисимина" (в пророчестве к году 4 Мулук), "Память о том, как Хунаб К’у пришел сказать свое слово ах к’инам" (стр.65-69 "Кодекса Переса I", 64-67 "Книги Чилам Балам из Чумайеля" и 7r-8v "Книги Чилам Балам из Тисимина"), "Объяснение прихода испанских чужеземцев ах к’инами в к’атуне 13 Ахав" (стр.74-75 "Кодекса Переса I" и 10v-11r "Книги Чилам Балам из Тисимина") ).
[7] Гнусный грех – мужеложество.