«Смешанная» экономика

При всей бесспорной значимости рыночной экономи­ки и работы по найму, которая в ряде районов уже во второй половине XIX в. преобладала среди индейцев, необходимо выделить существующий до сих пор тип так называемой «смешанной» экономики. Суть его заклю­чается в сочетании работы по найму, т. е. участия в ры­ночной экономике, с традиционными, вернее, нетради­ционными занятиями охотой, трапперством и рыболов­ством. Этот тип хозяйственной деятельности и основан­ный на нем образ жизни сложились на территории Канады, особенно в ее северных районах, еще в коло­ниальный период, когда практически все коренное насе­ление в той или иной форме было вовлечено в коммер­ческую деятельность пушных компаний.

Упадок мехоторговли в конце XIX — начале XX в., вызванный сокращением природных ресурсов и паде­нием цен на меха, поставил канадских аборигенов в сложное, а во многих случаях в бедственное положе­ние. Необходимые для приобретения промышленных изделий и некоторых продуктов денежные средства индейцы были вынуждены изыскивать работой по найму в других областях: на лесоразработках, в железнодо­рожном строительстве, фабрично-заводском производ­стве, в сфере обслуживания некоренного населения и т. д. Однако дискриминация в сфере найма и оплаты труда, низкий образовательный и квалификационный уровень, характер расселения и некоторые культурные, прежде всего языковые, барьеры так и не позволили индейцам вплоть до наших дней занять равное с осталь­ным населением место в экономической сфере. Для большинства населения занятия натуральным хозяйст­вом, добывание средств к существованию непосредст­венно из окружающей природы остаются важным и наиболее гарантированным видом хозяйственной дея­тельности.

Многие черты традиционной хозяйственной деятель­ности и образа жизни сохраняют коренные жители субарктических и арктических районов. Фактически и здесь оседло-кочевой образ жизни, характерный для арктических охотников на морского зверя и промысло­во-рыболовецкого населения тундры и тайги, сменился в последние десятилетия на переменно-оседлый или, вернее, оседлый с сезонной миграцией части населения.

Смешанная экономика, сочетающая товарный и на­туральный хозяйственные секторы, сохраняется среди индейцев северного Квебека — монтанье-наскапи и восточных кри. Из восьми общин восточных кри пять расположены на побережье залива Джеймс и Гудзонова залива, остальные три находятся в материковой части на расстоянии до 500 км от береговой линии. Кри по­бережья залива Джеймс в значительной мере сохра­няют натуральную экономику, основанную на охоте и трапперстве. Из примерно 2 тыс. семей в конце 70-х го­дов около половины получали денежный доход благо­даря охоте, трапперству и рыболовству, на которые ухо­дило более половины рабочего времени этих семей. По­скольку в общинах сохраняется традиция раздачи до­бытого на охоте мяса, для более чем половины населе­ния добываемый зверь остается важнейшим источником пищи.

Охота и трапперство определяют годовой цикл чле­нов общины: многие семьи до сих пор проводят боль­шую часть времени вне постоянных поселков. Зимой они уходят семейными группами на традиционные охот­ничьи территории, размеры которых разнятся от 500 до 2 тыс. км², и там на зимних стойбищах охотятся на крупных животных — карибу, лося, медведя, а также на пушного зверя. Обычно в середине апреля семьи охотников перемещаются на весенние стойбища, где охотятся на гусей и уток, а также на пушного зверя (ондатру). После таяния льда на реках и озерах семейные группы возвращаются на летние стойбища, где главным обра­зом ловят рыбу, которую сушат и коптят.

Эти семьи охотников находятся в постоянных поселках только короткие периоды в течение года. Что касается постоянных жителей поселков, то они составляют около половины населения, а в ряде случаев — менее 1/5. Однако последние обследования показывают, что целиком охотой и трапперством занимаются в основном жители более старших возрастов, молодые семьи (до 40 лет), дети которых посещают школы, живут оседло в поселках и занимаются главным образом работой по найму. Поскольку трудовая миграция в этих общинах ограничена из-за территориальной удаленности от крупных центров хозяйственной деятельности и горо­дов, кри вынуждены довольствоваться скромными воз­можностями наймa в местах проживания. Более или ме­нее постоянную работу удается получить от местных авиакомпаний. Компании Гудзонова залива, нефтяных корпораций, а также на строительных работах в ходе осуществляемых гидроэнергетических проектов в этом районе. Некоторые индейцы заняты в сфере обслуживания.

Традиционная охота на карибу продолжает за­нимать важное место в хозяйственной деятельности наскапи. Их исконные территории были, в частности, в бассейне р. Джордж, в окрестностях оз. Индиан-Хаус-Лейк, но в 1916 г. из-за прекращения ежегодных мигра­ций оленьих стад через этот район наскапи переселились к торговой фактории Дейвис-Инлет, основанной Компа­нией Гудзонова залива еще в 1831 г. Но и после этого индейцы продолжали эксплуатировать материковые, а не прибрежные ресурсы, стойко сохраняя свой тради­ционный образ жизни. Закрытие в 1942 г. фактории как неприбыльной, установление над коренным населением административной опеки правительства Ньюфаундлен­да и его попытки вовлечь индейцев в рыночную эконо­мику, усилия римско-католической миссии (постоянно действует с 1952 г.) в этом же направлении мало что изменили в жизни этой изолированной общины. Наскапи продолжают вести переменно-оседлый образ жизни и более полугода живут во внутренних райо­нах Лабрадора, занимаясь охотой. Мясо карибу состав­ляет основной источник пищи, и на оленя наскапи охо­тятся фактически круглый год, хотя в летние месяцы охота носит спорадический характер. В октябре — нояб­ре большинство индейских семей уходят в тундру, где до марта — апреля охотятся на карибу и питаются глав­ным образом его мясом. В небольшом количестве вы­лавливают из-подо льда ручьевую форель. Отправляясь в тундру, наскапи везут с собой необходимые продукты, приобретенные в поселковом магазине: муку, сахар, свиное сало, маргарин, чай, табак.

В марте — апреле наскапи возвращаются на побе­режье в Дейвис-Инлет, где сразу же начинают охотить­ся на тюленя и продолжают это занятие, пока находятся в поселке. Продажа добытых морских животных дает им некоторый денежный доход. Примерно в это же время начинается охота на канадского гуся, уток, бурого мед­ведя. В июле к побережью Лабрадора подходит треска, ловля которой когда-то была основным источником денежных средств. Но сейчас из-за чрезмерного коммер­ческого лова трески рыболовными траулерами ее чис­ленность резко сократилась, и наскапи перешли на лов лосося и арктической форели (гольца). Эта рыба идет в пищу и на продажу. Осенью до ледостава продолжают охотиться на тюленя и ловить рыбу. Затем отправляют­ся в глубь материка в поисках стад карибу.

Примерно такой же годовой цикл хозяйственной деятельности у родственной общины наскапи в другом прибрежном поселке — Нор-Уэст-Ривер, расположен­ном в 150 км к югу от Дейвис-Инлет. Фактически наскапи — одни из немногих среди групп канадских индейцев, кто сохраняет натуральное хозяйство. Регу­лярной работой по найму занимаются единицы. Денеж­ные доходы мизерные и используются почти исключительно для приобретения продуктов и ткани для палаток.

Смешанная экономика и переменно-оседлый образ жизни сохраняются также и среди групп северных ата­басков, особенно в долине р. Маккензи, районе, озер Большое Невольничье и Атабаска и на Юконе. Охота на карибу, добыча пушнины, коммерческий лов рыбы остаются важнейшим средством к существованию для общин Чиппевайян, наиболее разбросанных в сравнении с другими индейскими народами Канады. Почти все чиппевайян ныне живут оседло в поселках, хотя еще в начале 70-х годов многие семьи охотников жили в сезонно сменяемых лагерях. В зимние месяцы мужчины уходят в леса и лесотундру, где живут во временных зимних стойбищах, обычно расположенных по берегам озер. Охотятся на карибу и пушного зверя на обширных пространствах.

О том, что значение охоты на карибу и других тради­ционных занятий не уменьшается, свидетельствует тот факт, что в 70 е годы многие индейцы вернулись в свои исконные места и восстановили поселки после неудачных правительственных экспериментов 50-х годов — сселения индейцев в такие крупные городские поселки, как Черчилл. В этом сказалось некоторое увеличение в последние десятилетия поголовья дикого оленя, а зна­чит, и рост его значения в жизнеобеспечении индейцев.

До 60-х годов временно-оседлый образ жизни вели индейцы догриб, живущие в канадской лесотундре к северу от Большого Невольничьего озера. Но в послед­ние годы почти все члены этой группы сконцентрирова­лись в постоянных поселках и городах Йеллоунайф и Рэй, сменив бревенчатые хижины на дома из деревян­ных конструкций. Однако трапперство для них остается основным занятием и источником доходов. Мужчины охотники уходят в тундру за карибу, ловят рыбу. Работу по найму крайне ограниченна: единицы заняты на строительстве дорог и домов, а также в качестве гидов для туристов-рыболовов.

В районе Большого Медвежьего озера жившие еще в 50-е годы небольшими семейно-родственными группа­ми в лагерях аборигены ныне почти все переселились в Форт-Франклин, но сохранили многое из традицион­ного образа жизни. Хозяйственная жизнь поселка в зна­чительной мере основана на охоте, трапперстве и рыбо­ловстве.

Необходимо отметить, что эксплуатация возобнов­ляемых ресурсов в субарктических и арктических райо­нах Канады, осуществляемая главным образом или исключительно усилиями коренных жителей, остается важной формой хозяйственной активности в целом всего населения страны, внося определенный вклад и в обще­канадскую экономику.. Так, например, трапперством в Канаде до сих пор занимаются около 100 тыс. человек, из которых примерно 55 тыс.— коренные жители. Стоимость добытой и экспортируемой пушнины и меховых изделий составляет ежегодно более 80 млн долл. Вклад меховой промышленности в общенациональный валовой продукт оценивается примерно в 600 млн долл.

Особенно значительную роль трапперство играет в жизни северных коренных народов – атабасков и эскимосов. В 1984-1985 гг. население Северо-Западных территорий, а вернее. 3.8 тыс. охотников и трапперов, из которых большинство составляют аборигены, поставили на рынок 168,5 тыс. шкур и шкурок (включая тюленьи) общей стоимостью более 3 млн долл.

Пушной промысел, пожалуй наиболее стабильный из всех других традиционных занятий, для многих об­щин очень важен, так как именно вырученные от прода­жи меха денежные средства идут на приобретение доро­гостоящего оборудования, необходимого для охоты на крупного зверя и рыболовства. Охотятся на крупного зверя (главным образом карибу и лося) и мелкую дичь преимущественно осенью, замораживая или засушивая мясо на зиму. Некоторая часть добытого мяса реализуется через местные кооперативные лавки. В центральной части арктического побережья по лицензиям охотят­ся на белого медведя и мускусного быка. В 1984— 1985 гг. был отстрелян 231 белый медведь, шкуры кото­рых реализованы в среднем по цене 700 долл.

Что касается рыболовства, то его коммерческая значимость невелика. Для собственных нужд аборигены сетями ловят рыбу летом и в начале зимы, сушат и за­мораживают на зиму. В пищу идут лосось — к северу от границы лесов и белорыбица — к югу от нее, северная щука скармливается собакам.

Особое значение для жителей арктических поселков, преимущественно! Эскимосов, имеет промысел морского зверя. Мясо потребляется в пищу, шкуры — для пошива одежды и ремесленных изделий, клыки .моржа и нарва­ла — для художественной резьбы. В 1984—1985 гг. в прибрежных поселках Северо-Западных территории было добыто 666 белух, 265 нарвалов и 404 моржа.

Особая ситуация сложилась с коммерческой добычей тюленьих шкур. Долгое время тюлений промысел был основной хозяйственной деятельностью ряда общин Центральной и Восточной Арктики, по сути единствен­ным источником денежных доходов, если не считать скудных правительственных субсидий. В 1981 г. объем продажи тюленьих шкур в Северо-Западных террито­риях достигал почти 1 млн долл. В 1982 г. длительная международная кампания в защиту животных привела к запрету ввоза тюленьих шкур на европейский рынок. Это сильно ударило по эскимосским общинам. Около 1,5 тыс. охотников и их семьи фактически остались без основного источника денежных средств, на которые приобретались необходимые продукты, инвентарь и пр. В 1984—1985 гг. доходы от продажи тюленьих шкур сократились более чем в 10 раз. В небольших изолиро­ванных община Восточной Арктики единственная альтернатива утраченному источнику существования. — это правительственные социальные пособия. Многие охот­ники теперь не выходят в тундру, оставаясь в поселках, так как расходы на бензин для мотонарт, боеприпасы и продукты, необходимые для одной поездки, состав­ляют около 100 долл., которые почти нечем окупить. Охота продолжается только по настоятельной необхо­димости— добыть ценный продукт питания, без кото­рого трудно представить рацион почти каждого совре­менного эскимоса.

Обследования в северных районах Юкона и в долине р. Маккензи, где в середине 80-х годов проживало около 20 тыс. коренных жителей, (индейцев, эскимосов и мети­сов), показали, что в конце 70-х годов среднегодовой объем добываемого в пищу мяса в виде крупного зверя, бобров, кита, тюленя, зайца, утки, гуся и рыбы состав­лял почти 2210 т, включая 707 т мяса, добываемого на корм собакам. Это означает примерно 100 кг мяса в год на каждого жителя т. е. ежедневную порцию в 274 г, из которых 27% составляла рыба. Все это означает, что большинство коренных жителей северных районов продолжают получать основные источники питания непосредственно из окружающей природы.

Конечно, 274 г мяса недостаточно для получения всей необходимой жизненной энергии, но в пищевом рационе индейцев и эскимосов уже с XVIII в., с момента открытия первых факторий, появились зерновые и дру­гие продукты. Важно, что добываемое мясо — важней­ший источник белков, абсолютно необходимых в пище жителей Севера. Все это говорит о том, что в современ­ных условиях для многих коренных жителей получае­мый путем охоты, трапперства и рыболовства продукт незаменим как компонент питания.

Рассматривая трапперство не просто как один из видов работы по найму, а скорее как образ жизни, основанный на использовании природных ресурсов, многие коренные жители сохраняют привязанность к этому за­нятию. Даже работая по найму в бригаде сейсмической разведки, на нефтепромыслах или в строительстве, они рассчитывают использовать часть зарплаты для приоб­ретения новых мотонарт, лодки, ловушек или ружья. Работа по найму становится средством обеспечения традиционного образа жизни траппера. Характерно свиде­тельство одного из коренных жителей в Форт-Франклине: «Прошлой зимой я работал по найму для местного кооператива. У меня было два выходных дня: суббота и воскресенье. В эти дни я обычно уходил на охоту или ставить капканы... В настоящий момент у меня нет лод­ки или каноэ и нет охотничьей винтовки, и поэтому я собираюсь поработать для какой-либо компании, как сейчас я работаю для «Импириэл ойл». Я работаю нe ради денег, а ради каноэ и винтовки и, после того как куплю их, буду охотиться на Медвежьем озере... Если мне действительно нужно ружье... я работаю за ружье, а не за деньги»¹⁹.

В целом в северных районах еще сохраняются достаточно хорошие возможности для охоты и рыболов­ства. Некогда сократившаяся численность пушного зверя и копытных животных ныне благодаря мерам по охране природы несколько восстановлена, и состояние охотничье-промысловых угодий улучшилось. Увеличи­лось стадо диких оленей, хотя их поголовье уже давно не удовлетворяет потребностям коренного населения в питании, одежде и обуви, как это было в прошлом. Огромный ущерб северному стаду карибу нанесли но­вейшие хозяйственные проекты: нефте- и газопроводы, электростанции. Так, например, в сентябреТ98Т г. из-за" высокого паводка и сброса воды на электростанции на р. Каниапискау в неверном Квебеке при переправе по­гибло сразу 10 тыс. оленей — примерно столько, сколько ежегодно отстреливают коренные жители этого района. Что касается запасов рыбы, то здесь также наблюдается тенденция к сокращению уловов. Причем аборигенов все больше теснят рыболовы-туристы.