Предисловие

История одной из крупных латиноамериканских стран, Мексики, — это история угнетенного народа, на протяже­нии столетий боровшегося за землю и свободу, против угнетателей внутри страны и отстаивавшего свою незави­симость от различных иностранных поработителей.

В начале XVI в. Мексика была завоевана испанцами, и в течение трехсот лет вся социальная, экономическая и культурная жизнь страны была подчинена господству фео­дальной Испании. От испанского гнета мексиканский на­род освободился лишь в результате национально-освободи­тельной борьбы в начале XIX в. Но и после этого Мекси­ка не стала фактически независимой и свободной страной, превратившись в яблоко раздора между США и Велико­британией, в объект игры капиталистических держав.

Насколько нагло и бесцеремонно вели себя американ­ские капиталисты по отношению к мексиканскому народу на протяжении XIX и XX вв., можно судить по тому, что еще в 1848 г., в начале своих агрессивных действий против слабой и беззащитной страны, американские правители и стоявший за их спиной молодой, поднимавшийся в те дни хищник — американский капитализм — после «победонос­ной» интервенции в Мексику отторгли 40% территории этой страны, площадью свыше 1300 тыс. кв. км., а в 1853 г. по так называемому «договору Гадсдена» захватили еще 140 тыс. кв. км., уплатив за это жалкую сумму в 10 млн. долл. В результате разбойничьей войны и последующих «законных» приобретений США захватили огромные про­странства, а Мексика потеряла почти половину своей терри­тории. Американо-мексиканская война 1846—1848 гг. была достойным прологом к дальнейшей захватнической полити­ке США по отношению к Мексике. За ней последовало финансовое и экономическое закабаление Мексики и не­однократные военные интервенции, целью которых было установление политического господства США в Мексике и превращение ее в колонию США.

Вот почему в мексиканском народе живет неукротимая ненависть к американским капиталистам, и ни один подлин­ный мексиканский патриот не может верить ни в какие разглагольствования идеологов американского империализ­ма о благих намерениях США по отношению к другим странам и народам. Мексиканцы в праве презирать фари­сейские речи политиков США о мире, демократии, равен­стве и т. п., ибо они знают на примере своей страны, ка­кую участь готовит американский капитализм слабым и беззащитным народам в угоду своим преступным целям.

Предлагаемая советскому читателю «История Мексики» Г. Б. Паркса дает на большом материале обстоятельное и подробное изложение истории мексиканского народа, начи­ная с времен, предшествовавших испанскому завоеванию, и кончая новейшим периодом. Автор книги, правда, стоит на буржуазных позициях, что, естественно, кладет печать не­последовательности и противоречивости на весь его труд, и в особенности на те его части, которые посвящены описа­нию решающих этапов классовой борьбы в Мексике. Бур­жуазное мировоззрение автора приводит к тому, что он переоценивает роль отдельных личностей в истории мекси­канского общества и недооценивает значение борьбы народ­ных масс, роль классов и политических партий. Но вместе с тем Паркс не может пройти мимо вопросов материаль­ной культуры страны, развития ее экономики и описания тяжелого положения рабочих и крестьян в различные пе­риоды истории Мексики. Большой материал, использован­ный им при освещении этих вопросов, представляет несом­ненный интерес; он дает читателю возможность совершен­но отчетливо видеть противоречие между этим большим фактическим материалом, собранным с тщательностью и знанием дела, и буржуазно-объективистскими выводами автора.

В книге Паркса читатель, конечно, не найдет исчерпы­вающего анализа процесса закабаления страны различными иностранными поработителями. В силу своей буржуазной ограниченности Паркс не в состоянии также до конца вскрыть империалистическую сущность американской поли­тики в Мексике в конце XIX и в начале XX в. Но и то, что дает автор в своей книге по этим вопросам, начиная с испанского нашествия и кончая борьбой между английски­ми и американскими империалистами за нефть и другие богатства Мексики, показывает, в каких исклю­чительно тяжелых условиях протекала не закончившаяся и поныне борьба мексиканского народа за свою свободу и независимость.

Правдиво описывая тяжелое положение индейского кре­стьянства и появившегося в конце XIX в. мексиканского рабочего класса, выражая сочувствие вековой борьбе кре­стьянства за землю и борьбе пролетариата за улучшение своего экономического положения, Паркс как буржуаз­ный историк не идет дальше либеральных пожеланий. Он отрицательно относится к решительным методам борьбы угнетенных классов за осуществление своих прав и сужает рамки этой борьбы, не допуская и мысли о возможности победоносной народной революции, которая выдвинула бы Мексику в ряды свободных народов, идущих по пути прог­ресса и демократии.

* * *

Паркс довольно подробно излагает историю индейских племен, населявших Мексику до прихода испанцев. Однако характеризуя отдельные племенные образования, в частно­сти, ацтекское государство, господствовавшее до прихода испанцев над значительной частью территории нынешней Мексики, автор уделяет мало внимания кастовому устрой­ству этого общества, не подчеркивая в достаточной мере, что касты жрецов и военной аристократии, составлявшие по сути дела рабовладельческий класс, выступали в роли эксплоататоров низших каст — ремесленников, мелких земле­владельцев и огромной массы рабов.

Описывая испанское завоевание, Паркс приводит много­численные примеры безграничной жестокости завоевателей по отношению к индейцам, боровшимся за свою свободу и независимость. В книге Паркса показана коварная политика завоевателей, сеявших раздоры между племенами и нередко использовавших для своих захватнических целей верхушку ацтекского общества. Вместе с тем, подразделяя завоева­телей на «плохих» и «хороших», автор крайне преувеличи­вает историческую роль Кортеса, сравнивая его с Цезарем и Александром Македонским, и изображает в сочувствен­ных тонах этого беззастенчивого конкистадора, прославив­шегося массовым истреблением мирного безоружного насе­ления, разрушением мексиканских городов и уничтожением ценнейших памятников индейской культуры.

Еще более серьезные ошибки допускает автор в оценке политики испанских королей в Мексике на первых этапах после ее завоевания. Говоря о проводившейся испанской короной политике защиты мексиканских индейцев от за­крепощения их конкистадорами, автор пишет: «Испанские короли понимали, что со свободных индейцев корона смо­жет получать дань, а индейцы порабощенные приносят пользу, главным образом, своим владельцам. Однако... они верили также, что завоевание Америки будет законным лишь в том случае, если окажется благодетельным для по­коренных народов» (стр. 94).

Паркс лишь частично раскрывает действительную при­чину «забот» испанской короны о мексиканских индейцах. Конечно, ограничивая произвол испанцев-завоевателей и их потомков в Мексике, испанские короли меньше всего заботились о «законности» и «благодетельности» своих дей­ствий в Америке. Захват лучших плодородных земель ис­панскими дворянами-завоевателями и следовавшим за ними по пятам католическим духовенством приводил не только к закрепощению индейцев. Под натиском захватчиков ин­дейцы целыми племенами уходили в наиболее глухие гор­ные и лесные районы страны. Это привело к катастрофи­ческому снижению численности населения Мексики. Уже вскоре после завоевания Мексики испанцами ее туземное население сократилось на 80 %.

Угроза прямого физического истребления индейского населения, поставлявшего рабочую силу на рудники, где добывалось золото, медь и серебро, и в поместья (энкомиенды), пугала не только наиболее дальновидных представи­телей испанской администрации в Мексике, но и, глав­ным образом, испанскую корону. Сокращение численности новых подданных испанского короля прямо затрагивало ин­тересы мадридской казны. Доход короля от одной только Новой Испании[1] в течение колониального периода в сред­нем достигал 14 млн. песо в год и в 1804 г., например, со­ставил около ²/₃ всего дохода Испании. Основными статьями этого дохода были подушная подать, которую казна взимала с каждого взрослого мексиканца, сборы с различных монополий и выручка с рудников. Боязнь со­кращения доходов казны заставила Карла V издать так называемые «новые законы» (1542 г.) о возвращении ин­дейцам земли и восстановлении индейских поселков. Одна­ко эта политика испанских королей не имела успеха, ибо основная масса государственных чиновников, чувствовав­ших себя в Мексике временщиками, заинтересованных в эксплоатации и ограблении индейского крестьянства не менее, чем помещики-энкомендерос, действовала в тесном союзе с последними и находила средства, чтобы уклонить­ся от выполнения предписаний короны, ограничивающих эксплоатацию и закрепощение индейцев. Фактически испанские короли, несмотря на предпринятые ими попытки предохранить индейцев от истребления, сами проводили ту же политику закрепощения. Ими был издан ряд законов, закреплявших индейцев за определенными селениями и за­прещавших их переход из одного селения в другое. Один из законов Филиппа III, изданный в 1618 г., гласил: «Повелеваем, чтобы ни в одном индейском поселке не бы­ло ни одного человека, принадлежащего к другому посел­ку». Закрепленные за поселками индейцы должны были работать на испанских дворян-помещиков, которые счита­лись их «опекунами». Таким образом, в Мексике насажда­лось крепостное право. В конечном итоге огромное количе­ство обрабатываемых земель сосредоточивалось в руках креолов[2] — помещиков и духовенства, а индейское кресть­янство в значительной своей массе было закрепощено.

Автор идеализирует роль католического духовенства в Мексике в период, непосредственно следующий за завоева­нием. Пользуясь слабостью испанской монархии и опи­раясь на поддержку папы, духовенство приобрело в стране огромное влияние. Стремясь заманить в лоно церкви как можно больше паствы, католические монахи нередко выступали в качестве защитников индейцев от чрезмерной эксплоатации со стороны энкомендерос. Эта сторона дея­тельности духовенства в Мексике была, конечно, второсте­пенной. Основное же в деятельности католической церкви в период колонизации сводится к тому, что духовенство вы­ступало в роли одного из главных эксплоататоров и пора­ботителей мексиканского народа. Замена старых языческих верований новой католической религией очень дорого обош­лась мексиканскому народу. Крестьян-индейцев толпами сгоняли на постройку церквей и монастырей. За время ко­лониального господства испанцев в Мексике было построе­но свыше 12 тыс. церквей. Кроме подати, которую кресть­янин платил казне, он должен был платить также и деся­тину в пользу католической церкви. Чтобы представить се­бе, во что обходилась церковная десятина мексиканскому народу, нужно сказать, что к концу XVIII в. она давала церкви свыше двух миллионов песо годового дохода, что по тому времени составляло огромную сумму. А ведь деся­тина являлась лишь частью доходов церкви! В результате этой деятельности церковные корпорации к началу XIX в. скопили в своих руках огромные богатства. Церкви принад­лежало больше половины обрабатываемых земель в стране и большая часть недвижимого городского имущества. В это время церковь была единственным и притом весьма могущественным банкиром в стране, дававшим ссуды, главным образом, под землю и недвижимую собственность. Политическое влияние церкви в Мексике было огромно. В последующей истории Мексики католическая церковь всег­да была надежным оплотом реакции в стране.

Подробно излагая ход войны за независимость, автор правильно отмечает социальный характер этого движения, которое было не только борьбой мексиканцев за незави­симость от Испании, но являлось по существу и великой войной индейского крестьянства Мексики за землю. Говоря о деятельности вождей национально-освободительной вой­ны — Идальго и Морелоса, автор показывает, что именно социальный характер их программы, стремление вернуть крестьянам отнятые у них земли, оттолкнули от движения креольскую верхушку. Однако автор объясняет это движе­ние со своей, буржуазной, точки зрения, утверждая, что «Идальго и Морелос потерпели неудачу потому, что по­ставили перед собой слишком большие задачи. Они сра­жались не только за изгнание гачупинов, но также за ра­венство рас, за отмену привилегий духовенства и офицер­ства и за возвращение индейцам земли. Результатом это­го была разрушительная гражданская война, которая не только не принесла Мексике независимости, но, может быть, даже замедлила ее завоевание» (стр. 157). Подобное объяснение лишь свидетельствует о буржуазной ограничен­ности автора. Широкое революционное движение мексикан­ского крестьянства под руководством Идальго и Морелоса, носившее характер аграрной революции, было первым эта­пом войны за независимость (1810—1816 гг.). Оно носило ярко выраженный социальный характер, поскольку нацио­нально-освободительные идеи тесно переплелись в нем с борьбой крестьянства за землю. Именно социальный харак­тер этого движения и сообщил ему ту силу, под ударами которой были значительно расшатаны устои испанского колониального господства в Мексике. Таким образом, глубо­чайшее революционное движение индейских крестьянских масс, которое автор называет «разрушительной гражданской войной», не «замедлило завоевание независимости Мексики, а, наоборот, создало предпосылки для этого завоевания.

Причины поражения мексиканского крестьянства в его борьбе за землю заключались в том, что оно было одиноко в этой борьбе. В начале XIX в. Мексика была отсталой колониальной страной, где не было не только пролетариа­та — гегемона трудящихся масс в их борьбе за свое осво­бождение, — но и поднимающегося революционного клас­са — буржуазии, способной поддержать на первых порах стремление крестьян к переделу земли. Движение Идальго и Морелоса носило все черты «стихийного возмущения угнетенных классов, стихийного восстания крестьянства про­тив феодального гнета»[3]

Война за национальную независимость не облегчила по­ложения не только мексиканского крестьянства, но и ос­новной массы креольства, представлявшего преимуществен­но средние слои населения. Земля и почти все богатства страны попрежнему оставались в руках церкви и неболь­шой кучки крупных помещиков. Недовольство креолов сво­им положением и их стремление к перераспределению бо­гатств страны и было той базой, которая питала происхо­дившие в Мексике в 1830—1840 гг. военные перевороты, частую смену президентов, — всю ту борьбу клик и партий внутри господствующего класса Мексики, которая известна под названием борьбы между централистами и федералистами.

Во второй половине XIX и в начале XX в. Мексика — отсталая в экономическом и политическом отношении стра­на, обремененная тяжким наследием феодально-крепостни­ческих отношений, страна, где господствовали крупные по­мещики, реакционные генералы и высокопоставленные чи­новники, — оказалась одним из объектов эксплоатации со стороны крупнейших капиталистических стран — Соединен­ных Штатов Америки, Англии и отчасти Франции.

Паркс показывает пагубные для народного хозяйства Мексики последствия проникновения в страну англо-саксон­ского капитала; но он не дает достаточно глубокого анализа результатов этого проникновения и способствовавшей ему внутренней и внешней политики президента Диаса. Паркс пытается доказать, что политика реакционного президента диктатора Мексики Порфирио Диаса (1876—1911 гг.), направленная на поощрение притока иностранного капита­ла и раздачу природных богатств страны иностранным компаниям, была отчасти продиктована какими-то выс­шими соображениями, стремлением Диаса развить эконо­мику страны и повысить благосостояние народа. Подробно останавливаясь на истории захвата иностранными капитали­стическими монополиями командных высот в важнейших отраслях народного хозяйства страны, Паркс не решился сделать вывод, что в результате политики Порфирио Диаса к концу его правления экономика Мексики оказа­лась закабаленной американскими и английскими капита­листами и приобрела все те уродливые формы, которые свойственны экономике зависимых стран. Паркс не пока­зал, что Диас проводил эту политику потому, что неизме­римо больше боялся своего народа, чем капиталистов США и Англии; между тем, именно поэтому Диас привлекал иностранных дельцов в Мексику, преследуя антидемокра­тическую, антинациональную политику, отражавшую страх реакционных мексиканских помещиков и окружавшей Диаса бюрократической клики перед народной революцией, в ко­торой крестьяне стали бы добиваться решения аграрного вопроса, а рабочие — улучшения своего материального по­ложения и демократизации страны. Реакционная внутрен­няя и внешняя политика Диаса отражала интересы круп­ных мексиканских помещиков и иностранной буржуазии.

В начале XX в. перед крестьянством и рабочим клас­сом Мексики встала неотложная задача разрешения аграр­ного вопроса и избавления от иностранного гнета — в пер­вую очередь от гнета американских капиталистов. Не слу­чайно наряду с борьбой крестьян в деревне первые круп­ные забастовки мексиканских рабочих имели место на ино­странных и, в частности, американских предприятиях. В 1906 г. одна из таких забастовок вспыхнула в штате Со­нора, на медных рудниках Кананеа, принадлежавших аме­риканцу Грину. В Кананеа забастовало около 10 тыс. шахтеров-мексиканцев, подвергавшихся жестокой эксплоатации и издевательствам со стороны американской администрации на шахтах. Шахтеры потребовали увеличения заработной платы и сокращения рабочего дня. Правительство Диаса, верное тактике удушения рабочего движения, спровоциро­вало совместно с Грином забастовщиков на выступление. В результате забастовки была уничтожена часть зданий ком­пании и сожжено несколько складов. С прибытием прави­тельственных войск схватка превратилась в массовое избие­ние безоружных рабочих. Не довольствуясь этим, прави­тельство США пыталось использовать забастовку в каче­стве предлога к новому покушению на политическую неза­висимость соседней страны. К границе Мексики в Аризоне была подтянута одна из кавалерийских пограничных частей американской армии. А 2 июня посол США Томпсон в беседе с Диасом заявил, по поручению государственного секретаря Рута, что США готовы оказать ему любое со­действие для «наведения порядка», вплоть до введения в Мексику американских войск.

Забастовка в Кананеа и связанные с ней события поло­жили начало массовому антиамериканскому и антиимпериа­листическому движению среди мексиканских трудящихся масс. Антипатии к американцам были сильны не только на принадлежавших американцам промышленных предприя­тиях и мексиканских железных дорогах, но и среди широких масс мексиканского крестьянства, ибо американцы-план­таторы относились к пеонам ^[4] в Мексике не лучше, чем их соотечественники, плантаторы юга США — к рабам-неграм. Вот что говорит об этом один из американских пи­сателей, побывавший в Мексике: «Американцы используют труд рабов — покупают, угнетают, запирают их на ночь, бьют, убивают их — точно так же, как это делают другие предприниматели в Мексике... В тропической части Мекси­ки, на плантациях каучука, сахарного тростника, тропиче­ских фруктов — повсюду вы найдете американцев, покупаю­щих рабов, заключающих их в тюрьмы и убивающих».

Ненависть к американским империалистам в Мексике росла с каждым годом и вскоре выразилась в открытых антиамериканских выступлениях мексиканского народа. На­кануне буржуазной революции Мадеро 8—11 ноября 1910 г., в Техасе, Мехико и других городах страны в ответ на линчевание американцами мексиканца вспыхнули массо­вые антиамериканские демонстрации. В г. Мехико народ на­чал бить стекла в окнах американских магазинов и разгромил редакцию американской газеты «Геральд». В другом круп­ном городе Мексики, Гвадалахаре, события приняли еще бо­лее бурный характер и демонстрации превратились по су­ществу в антиамериканское восстание. Мексиканцы забра­сывали камнями принадлежащие американцам дома, требуя, чтобы американцы убирались из Мексики. В Мехико, Гва­далахаре и других городах страны это движение проходило под лозунгами: «Да здравствует Мадеро!» и «Смерть грингос!»[5]. Русский посланник в Мехико писал в своем донесе­нии в Петербург о глубокой ненависти к американцам, ко­торая коренится в мексиканском народе, отмечая, что эта ненависть является результатом не только того, что мекси­канцы не могут простить американцам 1847 года, но и того, что «живущие здесь в значительном количестве американцы своим грубым и вызывающим обращением с здешними жителями не могли завоевать их симпатии». Характерно, что уже в то время проживающие в Мексике американцы вели себя, как настоящие колонизаторы. Посол США в Мек­сике Генри Уилсон хвастливо отмечал, что во время собы­тий 8—11 ноября они «вели себя воинственно». В эти дни наемники американских империалистов несколько раз об­стреливали с провокационными целями толпы безоружных мексиканцев, в результате чего в Мехико и Гвадалахаре было убито 4 мексиканца, в то время как ни один амери­канец не пострадал.

Выступление пролетариата и усиление борьбы крестьян­ства за разрешение аграрного вопроса были предвестника­ми буржуазно-демократической революции 1910—1917 гг., когда в ходе революционного движения народными масса­ми была сброшена ненавистная диктатура Диаса и страна вступила на путь демократических преобразований. Особен­ностью этой народной революции в Мексике был ее ярко выраженный антиимпериалистический характер.

Размах и глубина мексиканской революции испугали даже наиболее оголтелых американских империалистов, ко­торые вынуждены были на время спрятать свои открыто интервенционистские планы. Мексиканская политика прези­дента США Вудро Вильсона, захватнический дух которой так старательно затушевывает Паркс, отражала одновре­менно страх американских империалистических кругов за свои капиталы в Мексике и их желание воспользоваться «анархией» в Мексике для осуществления своих интервен­ционистских целей. Паркс пытается внушить читателю, что правительство США в лице Вудро Вильсона преследовало мирные цели по отношению к Мексике, но в этом ему ме­шали американские капиталисты, стремившиеся к господст­ву в этой стране.

Какой же была в действительности политика Вильсона в Мексике? В 1913 г. Вудро Вильсон, выступая против политики своего предшественника Тафта, заявил, что 85% мексиканского народа угнетаются и эксплоатируются мек­сиканскими помещиками и иностранными капиталистами. Это заявление было вызвано тем, что наглая интервенцио­нистская политика предшественников Вильсона была край­не непопулярна в странах Латинской Америки, и продол­жение ее могло иметь опасные последствия для США.

Основные цели политики Вильсона в Мексике заключались в том, чтобы, опираясь на уже завоеванные в этой стране американским капиталом экономические пози­ции, навязать ей свою волю, лишить ее не только экономи­ческой, но и политической независимости. Для достижения этих целей Вильсон не гнушался никакими средствами, на­чиная от политических интриг, шантажа, подкупа и кончая вооруженной интервенцией. Им была дважды спровоциро­вана интервенция в Мексику (в 1914 и в 1916 гг.). Обе интервенции позорно провалились. Вильсон и его кли­ка недооценили антиимпериалистические настроения мекси­канского народа. Сила и единодушие, с которыми мекси­канцы выступили против захватчиков, оказались неожи­данными как для американских империалистов, так и для их политических марионеток.

Кульминационным пунктом мексиканской революции 1910—1917 гг. было принятие в феврале 1917 г. новой буржуазно-демократической конституции. Конституция 1917 г. явилась значительным политическим завоеванием мексиканского народа. В ней был записан ряд требований, ставших программой борьбы мексиканских крестьян и ра­бочих в течение ближайших десятилетий. Большое значе­ние имел тот факт, что в конституцию были включены антиимпериалистические требования мексиканского народа. Конституция 1917 г. фактически ставила вопрос о конфи­скации захваченных иностранцами нефтяных источников Мексики, что вызвало большую тревогу в империалистиче­ских кругах США и Англии. Антиимпериалистическая внешняя политика президента Мексики Каррансы стала возможной в это время лишь благодаря тому, что, осуще­ствляя вначале прогрессивные мероприятия, мексиканская буржуазия опиралась на широкое массовое народное дви­жение внутри страны, направленное своим острием против помещичьей реакции и американских империалистов. Паркс разоблачает реакционную внутреннюю политику Каррансы, но по своему обыкновению почти ничего не говорит о роли народных масс в решающих событиях этого периода, о противодействии трудящихся попыткам реакции бросить все свои силы против неугодных ей реформ.

В обстановке величайших революционных событий того времени, самым важным из которых была победа Великой Октябрьской Социалистической революции в России, мек­сиканский народ шел в передовых шеренгах борцов за мир я демократию, вдохновляемый величественными победами рабочих и крестьян над помещиками и капиталистами в России. Передовая часть рабочего класса Мексики стала сплачиваться вокруг коммунистической партии, зародив­шейся в 1919 г.

Паркс почти ничего не пишет о размахе и значении массового движения рабочих и крестьян Мексики в период 1920—1930 гг. Между тем, борьба крестьянства за землю и рабочего класса за свои права становятся в это время одним из самых существенных факторов в политической жизни Мексики. Первостепенное значение приобретают также задачи антиимпериалистической борьбы вообще и борьбы с американским империализмом в частности, по­скольку соперничество между основными империалистиче­скими державами за захват богатств Мексики и оконча­тельное закабаление этой страны с течением времени все усиливались. Паркс не показывает, как отразились все эти процессы на политике буржуазных правительств Мек­сики. Он не показывает также, что инициатива в борьбе с американским империализмом в этот период, как и в са­мом начале революции (1910 г.), принадлежала трудящим­ся маюсам Мексики, что эта борьба всей своей тяжестью ложилась на плечи трудящихся масс, в то время как мек­сиканская буржуазия, и в особенности наиболее реакцион­ная ее часть, при каждом обострении политической ситуа­ции в стране старалась спрятаться за спину американских империалистов.

Непродолжительное президентство Обрегона, опиравше­гося в основном на реакционно настроенных мексиканских помещиков и кулачество, не ослабило боевого духа народ­ных масс Мексики. Президент Кальес, пришедший к вла­сти в 1924 г., под давлением демократических сил внутри страны проводил вначале прогрессивную политику. В 1925—1926 гг. начала проводиться в жизнь 27 ст. кон­ституции 1917 г. Иностранным капиталистам, ранее владев­шим запасами нефти на правах собственников, отныне пред­лагалось арендовать эти запасы на 50 лет. Иностранцы, не соглашавшиеся принять эти условия, подлежали привле­чению к суду и высылке из Мексики. Это настолько встревожило Белый дом, что в 1926—1927 гг. президент Кулидж и государственный секретарь США Келлог грозили Мексике интервенцией, требуя немедленного изменения конституции страны. Когда же тактика прямых угроз по­терпела поражение, столкнувшись с массовым движением рабочих и крестьян Мексики против захватнической поли­тики империалистов, Белый дом изменил свои методы. В Мексике появился новый американский посол — Морроу, который стал проводить курс «дружелюбной» политики по отношению к Мексике. Все усилия Морроу были направ­лены, по сути дела, на то, чтобы расколоть антиимпериа­листический лагерь в стране. Он стремился привлечь на свою сторону наиболее реакционную часть мексиканской буржуазии. Не случайно начало провокационной дея­тельности Морроу в Мексике совпало с открытой изменой Кальеса народу. Страх перед народными массами, среди которых все больше нарастало недовольство его внешней и внутренней политикой, бросил Кальеса в объятия реак­ционных кругов внутри страны и побудил его пойти на сговор с иностранными империалистами. С 1927—1928 гг. Кальес становится выразителем самых консервативных и профашистски настроенных элементов мексиканского обще­ства. Он признал претензии к Мексике со стороны импе­риалистов по долгам, фактически приостановил действие конституции и перешел в наступление против левых эле­ментов в стране. Под влиянием реакционных империали­стических кругов США и Англии Кальес порвал диплома­тические отношения с Советским Союзом (1930 г.). Каза­лось, что реакция вновь намеревается надолго упрочить свои позиции в Мексике и, опираясь на поддержку амери­канских империалистов, наголову разгромить демократи­ческие силы народа. Но этого не произошло. Мировой экономический кризис 1929—1933 гг. сильно задел и Мек­сику. Положение в стране обострилось. Реакция вынуждена была вновь отсрочить генеральное сражение с силами демократии. Это ясно обозначилось в период президентства Карденаса (1934—1940 гг.). В книге Паркса, доводящей описание истории Мексики лишь до 1938 г., события этого периода изложены бегло, и на них следует остано­виться более подробно.

Прогрессивная политика Карденаса вызвала бурю него­дования в лагере империалистов, усилившуюся после того, как президент провел ряд прогрессивных буржуазно-демо­кратических мероприятий — экспроприировал значительную часть крупных поместий, принадлежавших иностранным землевладельцам, национализировал мексиканские железные дороги, где господствовал англо-американский капитал, и в 1938 г. издал декрет о национализации собственности 17 американских и англо-голландских нефтяных компаний, В ответ на все эти мероприятия Карденаса последовали грозные ноты английского правительства и контр-мероприятия американского правительства, снизившего цены на мексиканское серебро и предъявившего Мексике ультиматум, содержавший требование немедленной уплаты за экспроприированную мексиканским правительством соб­ственность американских землевладельцев. В усложнив­шейся международной обстановке Карденас занял реши­тельную позицию. Он порвал дипломатические отношения с английским правительством. Что же касается США, то Карденас добился того, что американское правительство отказалось от своего ультиматума и согласилось на посте­пенную выплату компенсации экспроприированным амери­канским землевладельцам.

Успехи антиимпериалистической политики мексиканского правительства Карденаса имели большое международное значение. Они показали, что буржуазные правительства зависимых стран могут успешно бороться с импе­риалистической политикой крупных капиталистических держав, если в этой борьбе они будут опираться на трудя­щиеся массы своей страны. Примеру Мексики пытались последовать и другие страны Латинской Америки (Боли­вия, Эквадор).

Прогрессивная внешняя политика Карденаса была не всегда последовательной; это выразилось, в частности, в том, что он не решился установить дипломатических отно­шений с Советским Союзом. Тем не менее Карденас откры­то выражал враждебное отношение к фашистским агрессо­рам, распустил фашистскую организацию в Мексике «зо­лотые рубашки», поддерживал Испанскую республику, по­сылал ее борцам оружие и давал приют жертвам Франко. Весьма знаменательно, что почти все важнейшие экономи­ческие и политические мероприятия президента Карденаса проводились под непосредственным давлением со стороны организаций трудящихся масс Мексики, возглавляемых мексиканской коммунистической партией. Компартия опи­ралась на Мексиканскую конфедерацию трудящихся, Конфедерацию рабочих и крестьян Мексики, Региональную конфедерацию мексиканских рабочих, насчитывавших мил­лионы членов.

Но одновременно с укреплением демократического ла­геря в Мексике сплачивались и силы реакции. К этому времени относится возникновение фашистских организаций «Аксьон насиональ» и Национального синаркистского сою­за[6]. Обе эти организации наиболее реакционных элементов мексиканского общества верой и правдой служили Гитлеру и Муссолини, а с Франко они поддерживают самую тесную связь и по сей день, носясь с бредовой идеей восстанов­ления былого военного и политического могущества Испании, способной якобы «обновить» мир на фашистских началах, поскольку этого не удалось достичь немецко-фашистским разбойникам.

Это, разумеется, не мешает мексиканским синаркистам подпевать американской реакции, агентурой которой они являются вместе со своим хозяином Франко. У мексикан­ского народа нет более опасного и коварного врага, чем эти фашистские организации внутри страны, предающие и продающие международной реакции дело мексиканского народа. Под прикрытием «йспанизма», восстановления бы­лого могущества Испании, мексиканские фашисты изо дня в день куют цепи мексиканскому народу и вкупе с амери­канскими империалистами идут в первых рядах в борьбе против сил прогресса и демократии. Они питают откры­тую ненависть к великому Советскому Союзу и странам новой демократии.

Накануне второй мировой войны демократические силы в Мексике были очень сильны. В ответ на угрозы импе­риалистов в стране ширилось массовое антиимпериалисти­ческое движение, передовыми бойцами которого были ме­ксиканские коммунисты. Острие борьбы направлялось против американского империализма. Об этом ярко свиде­тельствуют события 1940 г.

11 апреля 1940 г. в г. Мехико состоялась антиимпериа­листическая демонстрация, в которой участвовало более 100 тыс. чел. Пролетарский праздник Первое мая 1940 г проводился под знаком протеста против захватнической политики американских империалистов. В первомайской демонстрации в г. Мехико приняло участие около двухсот тысяч рабочих и 75 тыс. вооруженных дружинников Конфедерации труда. Демонстрация прошла под лозунгом «Защита нации и борьба против империализма».

Об   успехах демократических и антиимпериалистиче­ских сил в стране свидетельствовали также и президент­ские выборы 1940 г. в Мексике. Эти выборы проходили в обстановке напряженней внутриполитической борьбы, тесно переплетавшейся с борьбой антиимпериалистической. Ставленником реакционных помещичьих кругов в Мекси­ке и американских империалистов был генерал Альмасан. Альмасан добивался установления реакционной диктату­ры и, в случае неудачи на президентских выборах, гото­вился произвести военный переворот. В этом ему активно помогали американские империалисты, перебрасывавшие в Мексику оружие для организованных Альмасаном банд. Симпатии империалистов к Альмасану были отнюдь не случайны; так, по поводу конфликта Мексики с иностран­ными нефтяными компаниями он заявил, что если Эта проблема не будет разрешена при правительстве Карде­наса и продолжать переговоры придется ему, Альмасану, то он будет стараться донести их «до полюбовного, сво­бодного и честного решения». Это заявление содержало плохо замаскированные авансы американским и англий­ским империалистам. Ставка на Альмасана была ставкой мексиканской реакции и иностранных капиталистов на установление профашистской диктатуры в Мексике.

Кандидатом прогрессивных сил был Авило Камачо. Камачо выдвигала «партия мексиканской революции», пред­ставлявшая в основном прогрессивно настроенную часть мексиканской буржуазии. Кандидатура Камачо получила поддержку компартии и Мексиканской конфедерации тру­да. Выборы проходили в обстановке ожесточенной поли­тической борьбы. Результаты их принесли победу демокра­тическому лагерю. Президентом Мексики был избран Авиле Камачо, за которого голосовало 2 136 625 избирателей. Поражение Альмасана, получившего всего 128 574 голоса, было поражением реакции и крупным успехом демократических сил в стране.

Мексика активно помогала союзникам в войне с фа­шистскими странами. 1 июня 1942 г. она официально объявила войну Германии. Большую роль в деле органи­зации сил мексиканского народа для оказания экономи­ческой помощи союзникам и в первую очередь Советскому Союзу сыграла компартия Мексики и передовые проф­союзы страны. Все силы трудящихся масс страны были направлены на выполнение общей задачи всего прогрессив­ного человечества — разгром фашизма.

Но правительство Авило Камачо (1940—1946 гг.), изображавшее себя продолжателем дела Карденаса, не оправдало надежд народа. При нем позиции американского империализма в Мексике вновь упрочились. Под влия­нием массового народного движения против фашистских агрессоров Авило Камачо вынужден был, правда, пойти на восстановление дипломатических отношений с Советским Союзом (ноябрь 1942 г.), но вся его дальнейшая полити­ка показала, что на протяжении второй мировой войны и после нее он прилагал все силы к тому, чтобы впрячь Мексику в колесницу американского империализма. Он провел через конгресс закон об удовлетворении всех пре­тензий иностранцев, пострадавших от политики Карденаса, добился новых кабальных кредитов от США, поставлял им стратегическое сырье во время войны, а в Организации Объединенных наций его представители обычно поддержи­вали американскую политику.

Активизация сил международной реакции за послево­енные годы и усилившаяся экспансия американского импе­риализма в латиноамериканские страны привели к тому, что мексиканская буржуазия пошла в фарватере американ­ского империализма. Это определенно проявляется в поли­тике поавительства нынешнего президента Мексики Алемана. Весьма характерно, что кампания за избрание Але­мана президентом проводилась под лозунгами борьбы с империализмом США, что в значительной степени определило победу Алемана на выборах. Бывший министр ино­странных дел при президенте Авила Камачо, Падилья, от­крыто высказывавшийся за установление тесных экономи­ка ческих и политических связей с Соединенными Штатами, получил лишь незначительное число голосов. Поражение Падильи является ярким свидетельством того, что после второй мировой войны антиамериканские настроения в мексиканском народе заметно усилились. Но уже первые годы правления Алемана показывают, что его правитель­ство совершает ту же эволюцию, что и правительство Авила Камачо. Экономические мероприятия правительства Алемана фактически направлены на то, чтобы не допустить проведение в жизнь предусмотренных конституцией аграр­ных реформ 1917 г. и затормозить самостоятельное разви­тие сельского хозяйства и промышленности страны. На внутреннюю и внешнюю политику правительства Алемана большое влияние оказывают мексиканские реакционеры и американские империалисты. Мексиканские реакционеры в союзе с американскими империалистами и лидерами Аме­риканской федерации труда пытаются расколоть рабочее движение, в котором за последнее время значительно уси­лилось влияние коммунистов.

Однако консолидации мексиканской и англо-американ­ской реакции противостоят растущие силы свободолюбиво­го мексиканского народа, возглавляемые коммунистической партией и другими революционными организациями ра­бочего класса и крестьянства Мексики. Мексиканский на­род еще не сказал последнего слова в борьбе за свою сво­боду и независимость.

Книга Паркса, освещающая, несмотря на все свои серьезные недостатки, основные этапы истории этой борьбы, представит несомненный интерес не только для наших историков, но и для широкой массы советских читателей, интересующихся историей народов угнетенных и зависи­мых стран.