Общественная жизнь

Переход от собирательства к земледелию, известный в истории как «земледельческая революция», представляет собой один из наиболее важных этапов в развитии челове­чества. Он положил начало процессу, перевернувшему весь предшествующий уклад, производство орудий земле­делия закрепило общинную организацию общества. По­явились селекция, сезонность основных работ — время се­ва и сбора урожая. Человек стал селиться вблизи от воз­делываемых им земель. Возникли мифология, религия и т. д., все проявления духовной деятельности человека претерпели изменения. Налицо был общественный строй, новая культура, когда все члены общества выполняют одинаковый труд, обладая одинаковыми средствами про­изводства, что означает и уравнительное распределение материальных благ.

Такие условия бытия делают племя сообществом и производящим и потребляющим. Члены племени не явля­ются собственниками земель, а лишь совладельцами, сов­местно обрабатывая ее и деля общий продукт между собой. Оседлый же образ жизни, занятие земледелием, концентрирует население на определенных участках, соз­дает режим чередования в использовании летних и зимних пастбищ, требует постоянного внимания к обработке земли.

Труд всегда носил общественный характер. Он опре­делял взаимодействие отдельного человека с коллективом, вводил его в коллектив. Коллективная форма труда соз­дала условия для всех членов общины не только освобо­диться от жесткой зависимости от природы, но и формиро­вать ее развитие в нужном направлении.

Совместное коллективное производство группы опреде­ляет характер распределения произведенного продукта между ее членами, а это в свою очередь всегда способ­ствует выработке соответствующего общественного пове­дения. С получением излишков продукции образуется сво­бодная рабочая сила, используемая па различных иных работах, давая начало специализации, то есть и дальней­шему разделению труда. Возникает ремесло — основа будущего технического прогресса.

Прошло много тысячелетий, прежде чем мапуче при­обрели опыт в изготовлении простых орудий земледелия и научились выращивать нужные растения. Новые ору­дия труда создали определенную форму хозяйствования в общине, объединенной коллективным трудом.

Такой труд сочетается с общим владением землей, средствами производства и произведенной продукцией. В личной собственности члена общества находились лишь отдельные орудия труда, одновременно служившие и оружием. Труд в общине не создавал излишков: делали и производили только то, что было необходимо для всего коллектива. При подобной общественной организации не существовали и не могли существовать классы и эксплуа­тация человека человеком. Общественная структура осно­вывалась на добровольном подчинении и сотрудничестве со всей племенной родней в форме предоставления взаим­ных услуг. Мапуче был неведом административный аппа­рат.

Политическое объединение на уровне капитализма порождает нацию, а в докапиталистических формациях объединение действительных или номинальных родствен­ников — народность. Отсюда возникают основополагающие принципы, образующие различные понятия коллективно­го сосуществования в зависимости от различных общест­венных условий. Поэтому понятие «равенство», так же как и «свобода», «солидарность», «братство», возникает в политическом обществе при борьбе противоположных со­циальных сил, тогда как в обществе доклассовом эта борь­ба сглажена различного рода заветами, предписаниями, не допускающими дискриминации в отношениях между людьми.

Первобытный коммунизм не может быть сравнен с бес­классовым обществом будущего по той причине, что, не­смотря на равные права их членов, общественная органи­зация индейцев была лишь на уровне зачаточного состоя­ния развития производительных сил, низкой производи­тельности труда и только складывающегося политического порядка. Экономика такого общества была застойной, ма­лоподвижной. Поведение членов общества основывалось на традиции, в определенном смысле противоположной современной доктрине способа производства и прогрессив­ной общественной философии.

Мапуче не имел заработка, его труд компенсиро­вался частью, выделяемой ему из общего произведенного продукта и в соответствии с приложенным им трудом. Налицо было равенство производителей. Это последнее и определило то обстоятельство, что мапуче не стремился к улучшению своего личного положения, ибо равенство его с остальными членами коллектива вытекало из самой при­роды стоящих перед ними общественных задач. Экономи­ческая основа такого объединения определялась условия­ми труда и реализовывалась посредством общих потребно­стей, оказывавших в свою очередь влияние на необходи­мость тех или иных работ.

Не существовало никаких «планов», определяющих производство работ ни по объему, ни по времени. Всякая работа носила добровольный характер, но непременно была направлена на достижение общей цели — такого бла­госостояния, которое удовлетворяло бы основные потреб­ности всего сообщества в пище, одежде, топливе, жилище. Поскольку труд был совместным, то и ответственность за его результат была коллективной.

Равенство было полным. Унижение кого-либо исклю­чалось, так как поведение всех регламентировалось кано­нами обычаев, традиций, направляемых на пользу сооб­щества. Поэтому праздность была непонятной, так же как и рабство: обязанность по отношению к обществу была основным этическим принципом, из которого исходила общественная мораль, ограничивавшая эгоистические по­буждения личности.

Индейцу была чужда сентиментальность. Происходя­щие события он воспринимал как нечто обыденное, пред­назначенное свыше. Его взгляд в будущее не простирал­ся далее предположения, что подобные события могут повториться, а потому спокойно готовился противостоять будущим опасностям.

Все работы в индейских сообществах основывались на простой кооперации, на единовременном приложении ра­бочей силы в осуществлении общих задач. Поэтому и по­лученный при этом продукт деятельности распределялся в равных частях.

В обществе мапуче все члены коллектива трудились, но труд не носил обязательного характера. Старики, де­ти — все кооперировались в целях поддержания сущест­вования сообщества. Для досуга как самоцели не остава­лось времени — каждый должен был внести носильную долю своего труда в общие производительные усилия. За­бота группы распространялась только на тех, кто содей­ствовал ее поддержанию.

Реуэ заботилось обо всех, гарантируя и удовлетворяя их потребности, даже когда они были не в состоянии рабо­тать. Такое положение, кроме прочего, объясняет отсут­ствие накоплений и в случае наступления старости.

Социальное равенство возможно только при коопера­ции, основанной на солидарности. Общество не может гар­монично развиваться, если само по себе оно не является группой активной, созидающей, инициативной, определя­ющей распределение продуктов труда, его организацию и т. д. посредством механизмов коллективного решения про­блем.

Индейцы страдали вместе, и бедствия делили сообща. Если был голод, то он был для всех. Изобилие было источником общего удовлетворения. Мапуче верили лишь в богатство, которым владело общество и к которому они все были причастны. Их социализм был обществом не потребительским, а производящим и распределяющим ма­териальные блага таким образом, что каждый получал причитающуюся ему часть от конечного общественного продукта. Это давало уверенность в будущем. Каждый мапуче — это участник общественного производства, по­нимающий его интересы.

При оценке работы индейца не применимы современ­ные методы и способы «нормирования труда». Труд его никогда не был принудительным. Понимание необходимо­сти трудиться рождалось у индейца из коллективистского сознания, отражающего повеления духа предков. Индеец никогда не чувствовал себя вынужденным покоряться чьей-то воле, а лишь предписаниям традиций. Мысль о том, что «время идет» или «время упущено», просто не существовала, ибо на работу тратили столько времени, сколько было необходимо. Не было также понятия о ра­боте систематической: каждый сам себе определял ритм и сроки работы. Самодисциплина в выполнении трудового задания определялась ответственностью перед обществом.

«Стоимость» предметов определялась не только уси­лиями, затраченными на их изготовление, но включала в себя факторы общественный и духовный, которые суть благодарность группе, ее предкам, ее богам, ее заботе о членах группы. Лодка ценится у мапуче не только по то­му, какое количество людей в ней может поместиться, в ее оценку входит придаваемый ей символ как вместилища духа умерших родственников или бога, который охраняет ее и под чьим покровительством и с чьей помощью она построена.

Работа продолжалась не обязательно до полного ее завершения. Бывали, конечно, случаи, когда ее надо было отложить, и не на малое время. Но об отложенной работе не забывали: просто она откладывалась до окончания вновь начатой. Многие социологи объясняют такое обстоя­тельство небрежностью, ленью, незаинтересованностью мапуче в доведении какой-либо работы до конца. В дей­ствительности же такая отсрочка вызывается необходи­мостью срочного выполнения какой-то иной работы, край­не необходимой для коллектива в данный момент.

Общественная система индейцев основывается на це­лом комплексе экономических ценностей. Работа не пре­следует никакой личной выгоды, наживы, прибыли. Цель—общее благо. Надо отметить связь, существующую между работой и обрядами. Любой работе — сев или сбор урожая, изготовление посуды, плетение корзин, охота, постройка жилища или лодки — предшествует также об­щественный обряд, созыв всех, кто будет ее выполнять. У мапуче все предназначалось для общества, которому принадлежало исключительное право на весь получаемый продукт и на его распределение между членами. Отсюда и понятие торговли как обмена продукцией между реуэ в соответствии с их нуждами.

Разделение труда у мапуче осуществлялось в его наи­простейшей форме: распределение работ соответственно возрасту и полу, т. е. имело место естественное разделе­ние труда.

Женщина занималась разнообразными домашними де­лами, севом, ткачеством, гончарным делом и т. д. Мужчи­на был занят охотой, работами по вырубке леса, построй­кой жилищ и т. д. Круг работ территориально был огра­ничен, что ограничивало и все иные отношения между сообществами, а порой приводило и к неприязни между ними.

Изначально такое разделение труда определило доми­нирующее положение в сообществе женщины. Поэтому родство считалось по материнской линии. Начальной системой установления семейных отношений была полига­мия, следствием чего было появление множества родствен­ных линий, соответствующих разным матерям. Но с раз­витием производительных сил мужчина постепенно приобретал главенство в семье, обретая также право собственности на женщину. Вторжение европейцев заста­ло общество мапуче на этом этапе развития: переходе от матриархата к патриархату. Возникла моногамия. Это в значительной степени изменило понимание родственных связей, нисходящие поколения уже считаются происходя­щими не от общей матери, а от отца.

Матриархат не означал превосходства, господства жен­щины над мужчиной, а лишь руководство детьми и в доме.

Полигамия основывается на экономическом факторе, ибо примитивное земледелие требует постоянного прило­жения простого ручного труда. Такое постоянное занятие земледелием могла осуществить только женщина по причи­не длительного отсутствия мужчины на охоте, войне и т. п. У земледельческих племен режим матриархата вы­текал и из роли женщины в семье: дом, семья были ее заботой.

Социальная форма жизни индейцев — семья — в корне отличается от европейской семьи. Семья индейцев — это совокупность кровных родственников, объединенных эко­номическим сосуществованием в окружающей природной среде и подчиняющихся патриарху. В таком клане воз­можна экзогамия. Дети всегда относятся к материнско­му клану.

Общество, основанное на общине, характеризуется со­отнесением поведения отдельного его члена как с поведе­нием других в отдельности, так и всех вместе. Порядок в группе определяется всеми ее членами, а его соблюдение поручается авторитетному лицу. Авторитет приобретает особую силу, если он основан на родстве и осуществляет­ся в пределах территории общего проживания, где земля находится в общем владении. Это рождает великий дух общности в каждом реуэ. Общественное воздействие на отдельную личность было здоровым, лишенным социаль­ной патологии, характерной для отношений, возникающих при капитализме.

Интересны наблюдения о структуре власти в семейных группах мапуче. Эти группы определяют цели, которые должны быть руководящими для обеспечения нормального развития сообщества. В реуэ четко определено, что являет­ся дозволенным и что недозволенным. Для наблюдения за использованием норм поведения на собрании муж­чин — глав семей избирается глава реуэ. Остальные члены реуэ признают такой порядок и добровольно приходят к со­глашению уважать решения, принимаемые главой реуэ как представителем их общих интересов. Глава реуэ опреде­ляет отношения не только между членами группы, но и отношения с другими группами. Он один решает пробле­мы и указывает способы ее решения, должные применять­ся на практике. Остальные члены реуэ могут поддержи­вать отношения лишь друг с другом внутри сообщества, тогда как отношения с членами других групп они могут иметь лишь через своего представителя или с его разре­шения. Объективная реальность была такова, что так и должно быть, ибо тем самым поддерживается внутригруп­повая дисциплина, нарушение которой может привести к нежелательным последствиям.

Мапуче жили группами на холмах, по берегам рек и озер в домах или хижинах общим числом от 10 до 20. Такая группа называлась наравне с реуэ также лов, кави. Кроме родственников, в группу входили и неродственники, в том числе взятые в плен во время военных действий. Они пользовались почти теми же правами, что и осталь­ные члены группы. Зачастую мужчины после женитьбы включались в ее состав наравне с другими.

Реуэ, кави было социальным объединением, основан­ным на принципах коллективизма, который носил органи­ческий и всесторонний характер. С момента появления на свет индеец становился неотъемлемой частью реуэ, так же как земля, населяющий ее территорию животный мир, произведенная обществом продукция. Совокупность таких объединений кровных родственников представляла собой крепкий, сильный и автономный союз, охватывающий всю страну.

Иерархическая структура сообщества была представ­лена следующим образом. «Рука» — дом одной небольшой семьи, возглавляемой отцом. Затем был «катан», или большой дом, вмещавший до 80 семей. «Большой дом» был разделен на «секции» для супружеских пар; его возглав­лял иналонко. Несколько катанов составляли мачулью, кави, лов. Главой ее был лонко, или старший по возрасту. Четыре мачульи образовывали кауин, лево, реуэ во главе с токи. Айльяреуэ — это объединение нескольких реуэ, возглавляемое ульменом. Объединение нескольких айлья-реуэ по территориальному признаку называлось уичан-мапу, высшую власть в котором осуществлял апоульмен.

Реуэ несколько отличается от семьи, так как включает в себя не только отца, мать, детей, но и других членов бо­лее широкого родства, происходящих от общего куги, то­тема. Реуэ является свободным объединением родственни­ков, созданным прежде всего для совместного поддержа­ния и развития производства. Объединение типа реуэ было тем более необходимым, поскольку мапуче не знали и не использовали тяглового скота. В реуэ работали род­ственники по материнской линии, кровная связь которых становилась связью социальной. Такой тип социального регулирования определял развитие всей культуры мапуче.

Лонко, касик считался прямым потомком и представи­телем «куги» (тотема), еще и в этом своем качестве осу­ществлял власть над всеми членами сообщества. Молодые мужчины были воинами, а все остальные—простыми чле­нами реуэ. Когда требовали обстоятельства, реуэ объеди­нялись всем сообществом для выполнения сообща необхо­димых работ, для защиты от нападений или для нападе­ния. Именно такой союз групп назывался айльяреуэ — племя, насчитывавшее по нескольку сотен или даже тысяч человек в зависимости от числа реуэ, входивших в его состав.

Касик имел от 2 до 5 хижин, в которых размещались его ближайшие родственники. Остальные семьи имели по одной хижине. Обитатели ее назывались «рукатуче». Кол­лективная собственность не распространялась на домаш­нюю утварь, сельскохозяйственный инвентарь и оружие. Общинник получал во владение участок земли, и никто не мог оспорить его право владения. Но владелец не имел права свободного распоряжения выделенной землей: он имел только право пользования ею, исходя из общих ин­тересов. Владение земельным участком было пожизнен­ным. После смерти владельца им пользовалась его вдова, я после ее смерти участок вновь переходил в общее поль­зование.

Касик реуэ определял площадь выделяемого участка. Члены других семей не могли воспользоваться этим участ­ком без соответствующего разрешения его владельца, на­пример для заготовки дров, охоты, рубки леса и т. д. Лон­ко мог оставить часть земли для общественного пользова­ния. Касик отечески управлял сообществом, его власть была абсолютной и наследственной. Ему наследовал стар­ший сын первой жены, если даже он был моложе своих сводных братьев от других жен касика. Когда требовалось,, касик был судьей, предводителем войска. Он мог отка­зываться от своих жен, в его власти было и замужества дочерей. Мог изгнать из группы своих детей за непослу­шание, неисполнительность, неуважение к семейным тра­дициям или к самому себе — касику. Он разрешал образо­вание новых семей, возглавлял обрядовые празднества, семейные торжества, разрешал обмен товарами и т. д.

Производственный процесс требовал организованной системы кланов. Такая система была тем фундаментом, на котором зиждилась вся иерархия с касиком на ее верши­не: она требовала сознательной дисциплины — залога ус­пехов его управления. Не было рабства, не было и ника­ких элементов капиталистической эксплуатации, ибо эко­номика мапуче не знала частной собственности.

В случае военных действий воины айльяреуэ избирали командующего — «намунтулонко». Командующий имел знак отличия в виде каменного топора особой формы,. «токикура»,— символ высшего воинского ранга. Значение этого отличительного знака происходит из мистической традиции, согласно которой пильяны, души умерших ве­ликих токи, используют как боевое оружие каменный топор, падающий на землю во время их заоблачных битв вместе с молнией. При падении он вызывает ураган такой силы, что ломаются деревья. Затем топор освящается калку и становится магическим знаком, придающим силу и мужество. После того как апоульмен вешал токикура на: шею токи, власть переходила к командующему. Коман­дующий, получив знак отличия, вместе с ним приобретала магическую власть над воинами, слепо повинующимися во всех его приказаниях. Командующим не обязательно дол­жен был быть касик, так как при избрании, естественно, учитывались личные воинские способности.

Ульмен созывал своих сыновей и распределял среди них свои личные вещи. Земля не наследовалась. Если воз­никали разногласия между наследниками, в спор вмеши­вался почетный касик, решение которого было оконча­тельным.

Айльяреуэ был союзом непостоянным, так как созда­вался только на случай войны, и то только тогда, когда возникала необходимость такого объединения. По окон­чании военных действий токи уже не имел абсолютной власти, а действовал как избранный ульменами и касиками апоульмен, осуществляя номинальное представитель­ство федерации. Разобщенность ослабляла солидарность, способствовала возникновению разногласий между сообще­ствами, ослабляла социальную связь, закрепляла консер­вативное мышление, соответствующее их исходному при­митивному бытию.

Перед хижиной лонко всегда было свободное простран­ство определенного размера. Здесь проходили собрания касиков и празднества («кауины»). Причины для празд­ников были самые разнообразные: начало сева («кинеловакауин»), похороны («юнкауин»), постройка общей огра­ды («мальялкауин»), молотьба («уинкауин»), женитьба («илеракауин»), постройка хижины («рукатункауин») и т. д. Отсюда видно, что мапуче были любителями подоб­ного рода собраний, что опровергает суждения об этом на­роде как «грустном» и «меланхолическом».

Централизованной политической власти не было, счи­талось, что любая проблема должна обсуждаться на со­брании касиков всех реуэ и союзных объединений. Такие собрания давали возможность блеснуть красноречием, искусством убеждать. Собрания проходили втайне и по традиции — на расстоянии полулиги (4 км) от резиден­ции вождя. Созыв общего собрания всех жителей реуэ и яйльяреуэ сопровождается большой церемонией «трауэн», отражающей важность этого события.

Место для такого собрания назначал касик. На откры­том пространстве строили просматривающийся со всех че­тырех сторон навес. Отсюда приветствовали участников по мере их прибытия. Когда собирался достаточный «кворум» (пильян), начиналась церемония открытия. Приносились в жертву ламы и гуанако. Докладывалась причина собра­ния, например набег других айльяреуэ на территорию сообщества, виды на урожай или другие текущие пробле­мы. Касикам предлагалось высказать свое мнение о мерах, которые необходимо принять для разрешения возникших вопросов. Поочередно выступал каждый касик. Но неко­торые из них пользовались случаем высказаться и по дру­гим волнующим их проблемам, не относящимся непосред­ственно к данному собранию. А иногда выступали и про­сто так, дабы блеснуть красноречием.

Предложения тщательно обсуждались, затем по ним принимали соответствующее решение. По окончании со­брания начинался обычный в таких случаях праздник для всех, кроме касиков, которые удалялись для обсуждения «конфиденциальных вопросов».

Из сказанного следует, что у мапуче не существовало какой-либо четкой общей гражданской организации, объ­единявшей все реуэ. Каждое реуэ было самостоятельной, автономной единицей. Связь между ними была очень сла­бой. Иногда одни айльяреуэ нападали на другие. Мужчи­ны всегда были готовы к войне, атаке, защите. По перво­му зову токи они спешили собраться с оружием и запа­сом продовольствия, рассчитанным на длительный кон­фликт.

Посещения друг друга происходили в соответствии со строгим регламентом, предписывающим определенное по­ведение в разных ситуациях. Так, например, если мапуче желал установить дружеские отношения, он должен был уведомить будущего друга о своем визите, который нано­сился в сопровождении третьего лица, бывшего другом как одного, так и другого. Визитер останавливался на не­котором расстоянии от хижины будущего товарища и ждал: их общий друг извещал хозяина хижины о визите. Хозяин хижины выходил и неторопливо направлялся на­встречу посетителю. Они почтительно приветствовали друг друга. Затем посредник вел их во двор хижины, где они садились на бревно, специально приготовленное для тако­го случая. Завязывалась неспешная беседа — расспросы о семье, родственниках, видах на урожай, здоровье. По окончании длительной беседы оба вставали, обнимались: с этой минуты они — друзья. Свидетелями такой церемо­нии могли быть только женщины. Гостя приглашали в хижину и предлагали угощение в честь новой дружбы. Хозяин всегда пил первым и до дна и тут же наполнял сосуд, передавая его новому другу: тем самым давалось понять, чю он не имеет злых умыслов и гость может не бояться быть отравленным или околдованным. Причиной дружбы обычно являлось желание начать обменную сдел­ку скотом или другим товаром, представляющим взаим­ный интерес.

Такой способ установления связей проистекал из замкнутости существования каждой группы, удаленности даже от своих ближайших соседей. Обособленность огра­ничивала информацию о различного рода происшествиях и событиях, случающихся вне круга обыденных связей. По этой же причине во время встреч долго не могли на­чать разговора, ибо не было для него общей темы. Разго­ворившись же, каждый собеседник стремился описать происшествие в мельчайших подробностях, что служило поводом для того, чтобы по возможности продлить визит прибывшего из особенно отдаленного района.

Ведение беседы доставляло удовольствие обеим сторо­нам. Любое упущение, небрежность, ошибки в деталях повествования расценивались как обида и даже оскорбле­ние. Поэтому беседы велись с большой осмотрительно­стью, и не допускалось никаких намеков, которые могли быть поняты двусмысленно. Это было настоящее состяза­ние в красноречии. Но всякая беседа была лишь вступле­нием к настоящему разговору о деле, которое и было ис­тинной причиной визита. Заканчивался разговор пожела­ниями благополучия, здоровья и успехов всему сообще­ству.

Дружба между семьями и племенами обставлялась по самым торжественным церемониальным правилам. Основа такая же, что и при установлении личной дружбы, но масштаб шире и пышности больше. Главы обеих семей при расставании выкуривают трубку дружбы — китра. Символично, что китра имеет два отвода, для каждого из курящих, вдыхающих одновременно «дым гармонии».

Женщины также наносили визиты: мать посещала за­мужних дочерей, дочери — мать, обычно в сопровождении мальчика — выражение особого уважения со стороны по­сетительницы к хозяйке. Как правило, всегда несли с со­бой подарки: шишку араукарии, лесные орехи, жареную муку, лепешки из маиса, мясо. Сев возле огня, женщины начинали длинную беседу о семье, о родственниках, о судь­бе, продолжавшуюся иногда до следующего дня.