Категории земель в доиспанском обществе науа

По свидетельствам вышеописанных источников, к приходу ис­панцев у науа существовали следующие категории земель.

1.      Calpullalli — букв, «земли большого дома», т.е. общины calpulli, которые распределялись между входившими в нее домохозяйствами. В испанских источниках эти земли, как правило, называются «земля­ми кварталов» (tierras de barrios) [AGI, Real Patronato 20, R.22: 266r; Zorita 1891: 87; Puga 1940: 33; Anunciación, 1941: 262]. Примечательно, что они иногда отождествляются с altepetlalli, т.е. землями altepetl, что в данном случае точнее трактовать как просто «поселение», а не го­род-государство [Alva Ixtlilxochitl 1892: 2: 171]. Эти земли являлись коллективной собственностью общины с момента ее основания, и общинники, возделывавшие их для своих нужд, не могли продавать их или сдавать в аренду [Cortés 1865: 540-541; AGI, Real Patronato 20, R.22: 266r; Zorita 1891: 87-88; Alva Ixtlilxochitl 1892: 2: 171]. Более того, если член calpulli без каких-либо уважительных причин вроде тяже­лой болезни, войны или затяжного стихийного бедствия оставлял свой надел необработанным в течение трех лет, этот участок воз­вращался calpulli с правом передачи его другому общиннику [Zorita 1891: 88].

В ряде источников говорится, что человек, не принадлежавший по рождению к данной общине, также не мог получить в ней надел земли [AGI, Real Patronato 20, R.22: 266r; Zorita 1891: 88]. Тем не ме­нее индейские информанты фрая Доминго де Анунсиасьона прямо сказали ему, что в Чалько некоторые из представителей общинной верхушки продали часть calpullali частным лицам (вероятно, не яв­лявшимся членами данных общин), которые оставили их в наслед­ство своим потомкам [Anunciación 1941: 262].

Крометого, вдокументе из Куаухтинчана, датированном 1553 г., говорится о том, что на его территории, а также в соседних с ним городах-государствах Кечолаке, Текамачалько, Текалько и Тепейякаке calpulli вообще не имели собственных земель (в оригинале amo calpolle tlallé) [Reyes García 1978: 83]. Подобная ситуация была свя­зана с господством в данных городах-государствах tecalli (букв, «дома владык»), т.е. рэмиджей знати, основателями которых были завоеватели-чичемеки. В XIV-XV веках пришельцы захватили не только все пригодные для возделывания земли, но и самих жите­лей, превратив их в безземельных «крепостных», составлявших вместе с сельскохозяйственными угодьями, лесами и водоемами собственность того или иного tecalli [Prem 1974: 496; Reyes García 1978:7].

В долине Мехико, а также на территории современного штата Мо­релос calpulli удалось сохранить собственные земли. Однако имею­щиеся на сегодня данные (как об участках отдельных общинников, так и об общей площади земель calpulli), пусть и весьма фрагмен­тарные, свидетельствуют, что их размеры были довольно скромны, а порой и просто мизерны. Так, по данным «Кодекса Санта-Мария-де-Асунсьон» общая площадь земель Санта-Мария-де-Асуньсон-Куаухтепостла, самого крупного поселения в данном районе, состав­ляла 73 га [Williams 1991: 196]. В то же время такие поселения того же района, как Куитлауак и Сапотла имели всего по 7,7 га и 6,9 га со­ответственно [Ibid: 197]. Однако, учитывая, что плотность населения в Санта-Мария-де Асуньсон-Куаухтепостле даже после опустоши­тельной эпидемии 1576 г. составляла 503,4 чел. на 1 м², среднее коли­чество земли на одно домохозяйство должно было равняться всего 0,2 га на человека, как и в Сапотле, имевшей наименьшее количество земель [Ibid: 197].

Средние размеры участков macehualtin в переписях из Морелоса составляли от 8,36 м до 12,54 м в длину (к сожалению, ширина полей в данных переписях практически не указывается), правда, данный регион считался весьма плодородным [Rojas 2008: 11]. Все земли не­коего Франсиско, macehualli из города-государства Койоакан (ныне обширный район на юго-западе г. Мехико), осужденного в 1538 г. епископом X. де Суммарагой за двоеженство, составляли два поля. Первое из них, засеянное кукурузой, имело общую площадь 3 765 015 м² (т.е. 15x9 brazas или соответственно 25,05 м в длину и 15,03 м в ширину), а второе, засеянное красным пернем, — 292,83 м² (15x9 brazas, или 25,05 м в длину и 11,69 м в ширину)^[1] [Gonzalez Obregon 1912: 84]. Кроме того, свидетели по делу Франсиско показали, что в действительности он «владел» обоими полями пополам с дру­гим общинником, так что реальная площадь доступной ему земли была еще вдвое меньше [Ibid],

Более крупными, по оценкам X. Харвея, были земельные наделы общинников в Остотикпаке (также северо-восток долины Мехико, территория «царства» Аколуакан). В среднем они имели площадь от 0,5929 до 0,6352 га [Harvey 1991: 182]. Однако эти цифры не идут ни в какое сравнение, с размерами земельных угодий верховных прави­телей и наследственной знати, хотя большая часть земель pipiltin яв­лялась коллективной собственностью десцентных групп, к которым они принадлежали.

2.      Tlahtocatlalli, teuctlalli — доел, «земли правителя». В источниках они также называются tlahtocamilli — «поля правителя» — и реже (пре­имущественно в документах из бывшего «царства» Аколуакан) itonal itlacatl («его господина доля») либо icococauh («его [правителя] богат­ство») [AGI, Real Patronato 20, R.22: 266r; Zorita 1891: 144; Alva Ixtlilxochitl 1892: 2: 170; Relación del señorío de Teotihuacan 2000: 384, 387]. Эти земли составляли своего рода «натуральную плату» прави­телю любого города-государства за выполнение им обязанностей верховного военачальника, главного судьи и посредника между жи­телями altepetl и его божествами-покровителями и предназначались не только для его личных нужд, но и для содержания подвласт­ных ему чиновников и воинов [Ramírez de Fuenleal 1870: 258; López 1984: 448].

Часть этих земель выделялась на содержание храмов того или ино­го государственного образования [Puga 1940: 33]. Наконец, на этих же землях правители селили мигрантов из других областей и городов-го­сударств, вынужденных по каким-либо причинам, чаше всего из-за военных конфликтов или голода, оставить родные места [Anunciación 1941: 262]. Таким образом, они также выполняли функцию «госу­дарственного земельного фонда», что дало основание испанским ав­торам назвать их «землями владения» (tierras de señorío). По утверждениям хронистов, это были лучшие и самые крупные участки в любом государственном образовании, которые достигали размеров 400x400 местных единиц длины (разных в разных местностях).

Рис. 3. Изображение землей правителей teuctlalli в «Кодексе Коскацина» лист 17r.

К этой категории, очевидно, принадлежало и поле, выделенное Ашайякатлю в долине Толуки после ее завоевания. По словам А. Со­риты, его длина равнялась 800 brazas, а ширина — 400. Таким обра­зом, площадь только одного поля данной категории составляла 3 200 000 кв. брас или около 892 448 м² [Zorita 1891: 200].

В третьем письме дона Пабло Насарео Филлипу Мотекусомы го­ворится также о полях Уицильуитля, Ицкоатля и Мотекусомы Илуи- камины, располагавшихся на территории 26 altepetl на северо-востоке долины Мехико, каждое из которых имело 400,5 brazas (668,8 м) в длину и 20,5 брас (34,235 м) в ширину [Nazareo 2000: 340|. К сожале­нию, далеко не во всех источниках приводятся столь точные цифры, но весьма показательно, что речь, как правило, идет даже не о brazas, а о caballerías [Ramírez Fuenleal 1870: 253; Pérez Rocha 1998: 321. Caballería — испанская мера площади, которая в XVI в. равнялась примерно 43 га [García Castro 1999: 17].

Tlahtocatlalli были неотчуждаемы и после смерти правителя пере­ходили к его приемнику вместе с троном. Так, согласно лаконичному замечанию Д.Ф. Чимальпаина в его «Седьмом Сообщении», «в год 2 Дом (1481) умер tlahtoani Ашайякатль <...>, и сразу же в этом году воцарился его старший брат Тисокацин как tlahtoani Теночтитлана. И кукурузу, которую посеял Ашайякатль в Амакемекане Чалько, в местах, именуемых Шокойольтепек и Остотикпак, он уже не смог есть, и ел ее Тисок» [Chimalpahin 2003: 2: 114].

3.      Teotlalli — «земли богов», храмовые земли. Это поселения, окру­женные земельными угодьями, жители которых своими трудами должны были обеспечивать существование жрецов определенных храмов в различных городах-государствах [Puga, 1942: 33]. Как уже говорилось, эта категория земель формировалась из общего государ­ственного фонда той или иной политии. К сожалению, практически ничего не известно ни о конкретных способах эксплуатации этих зе­мель, ни о статусе их жителей, ни о размерах, ни о географическом расположении. Только в «Донесении доньи Исабель де Моктесума» один из свидетелей Мигель Тульнауакатль упоминает, что земли по­селения Тотольцинко в «провинции» Акольман (территория совр. шт. Идальго) принадлежали государству мешика-теночков и были предназначены для снабжения главного храма Теночтитлана [Pérez Rocha 1998: 142].

4.       Tecpanílalli — «земли дворца» (точнее — «земли дома владыки», угодья), предназначенные для содержания домохозяйства правителя, которое включало не только его жен, наложниц и детей, но и охран­ников, управляющих, слуг, писцов, придворных ремесленников, певцов и танцоров, постоянно живших в его резиденции, а также всех его кровных родственников, членов его tlahtocatlacamecayotl. Подоб­но tecalli tlahtocatlacamecayotl (букв, «связь царственных людей») пред­ставлял собой рэмидж, счет родства, в котором велся от супружеской пары породителей, считавшихся одновременно и первыми правите­лями данного города-государства, причем происхождение от них, как по мужской, так и по женской линии рассматривалось как одинаково релевантное [Carrasco 1976: 20-1, 26; Kellog 1995: 176—78;]. Как и tecalli, каждый tlahtocatlacamecayotl имел своего главу, который обычно являлся и правителем того или иного государственного обра­зования или его подразделения. Поэтому в работах, написанных на испанском языке, tecpanílalli обычно именуются «землями королев­ской палаты» (tierras de recamara de los reyes) [Torquemada 1723: 2: 546; Ixtlilxochitl 1892:2: 170].

Между тем все имеющиеся на сегодня свидетельства источников указывают на то, что в действительности они являлись коллективной собственностью определенной десцентной группы знати науа. По­добная десцентная группа представляла собой не просто крупное объединение кровных родственников, но сложный многосоставной социально-экономический организм, владевший не только опреде­ленными земельными участками, но и целыми поселениями, жители которых должны были своим ежедневным трудом обеспечивать его существование. Так, дядя доньи Исабель Хуан Гарсиа Ачикацин Уицнауатль, самый младший из сыновей tlahtoani Ашайякатля, говоря о tecpantlalli, перечислявшихся в вопроснике Хуана Кано, пояснял: «Все эти земли, поселения и масегуалы (искаженное macehualtin — простолюдины. — А.К.), о которых говорится в вопросе, за счет них питались все родственники: племянники, двоюродные братья <...> Монтесумы и внуки предков <...> Монтесумы и другие его родствен­ники, <...> но, как он уже сказал, Монтесума распределял плоды и доходы с них между всеми своими родственниками, и так ему заве­шал его отец <...> деды и предки, не было никакого деления ни раз­деления этих земель [между родственниками] [Pérez Rocha 1998: 125]. Он же добавляет, что, хотя Мотекусома Шокойоцин как глава tlahto­catlacamecayotl, объединявшего потомков первого правителя Теноч­титлана Акамапичтли, «кормился за счет них и всех их имел под сво­ей властью и назначал управляющих и смещал их, <...> он не мог ни отчуждать, ни продавать их» [Inid: 125].

Жители поселений, составлявших вместе с земельными угодьями коллективную собственность рэмиджей знати, в источниках из Ако­луакана именуются tecpanpouhque (букв, «принадлежащие месту вла­дыки»), в переписях с территории современного штата Морелос — ytechpouhqui («принадлежащие кому-то»), а в документах изТласкалы и Пуэблы tecalleque — «принадлежащие дому владыки», teicniuhtin — букв, «чьи-то друзья» и ílalmayeque — «руки земли» [Relación del señorío de Teotihuacan 2000: 390; Alva Ixtlilxochitl 1892: 2: 170; Zorita 1891: 142; Sullivan 1987: 43, 125, 130; Carrasco 1972: 247].В отличие от испанцев науа не разграничивали выплату податей натурой и выпол­нение определенных работ. Обе формы эксплуатации входили в еди­ное комплексное понятие tequitl. В словаре А. Молины данный тер­мин переводится и как «работа», и как «подать» [Molina 1571: 105г|. Tecpanpouhque не только обрабатывали поля и огороды, часть урожая с которых шла в дворцовые закрома, но и поочередно ежедневно до­ставляли правителю воду и топливо, съестные припасы и ремеслен­ные изделия, которые тот в свою очередь распределял между своими близкими и дальними родственниками, сооружали и чинили жилые и хозяйственные постройки, убирали дворцовые помещения и уха­живали за декоративными садами, украшавшими резиденцию прави­теля [Relación del señorío de Teotihuacan 2000: 390—391; Torquemada 1723: 2: 546; Ixtlilxochitl 1892: 2: 170-71]. Женщины tecpanpouhque также работали на дворцовых кухнях, размалывая кукурузные зерна и готовя пищу [Relación del señorío de Teotihuacan 2000: 390]. Соглас­но свидетельствам из Аколуакана все эти работы осуществлялись посменно с интервалом в 80 дней группами от 80 и более человек [Torquemada 1723: 2: 546; Ixtlilxochitl 1892: 2: 170 Puga, 1942: 33).

Таким образом, tlahtocatlacamecayotl контролировал и определял хозяйственную жизнь целых общин, а зачастую и целых районов, поскольку tecpantlalli, как будет продемонстрировано далее, обычно формировали кластеры в областях с наиболее благоприятными для земледелия природно-климатическими условиями. Статус tecpan­pouhque был наследственным, а наделы, которые они обрабатывали, как уже отмечалось выше, не подлежали отчуждению ни под каким предлогом. Если один из tecpanpouhque умирал, не оставив наследни­ков, его надел возвращался правителю и тот передавал его в пожиз­ненное пользование другому представителю той же группы, который должен был выполнять те же обязанности, что и его предшественник  [Torquemada 1723: 2: 547]. Более того, в документе, известном как «Законы, которые имели индейцы Новой Испании», говорится о том, что pilli, продавший «земли предков», очевидно, как раз кусок tecpantlalli, подлежал смертной казни [García Icazbalceta 1891: 3: 208]. Одна­ко, как следует из процитированного выше свидетельства Д.Ф. Чимальпаина, правитель как глава tlahtocamecayotl по своему усмотрению мог переселять своих tecpanpouhqui на новые территории целыми об­щинами без сохранения их земельных наделов.

Рис. 4. Tequitl г. Тлателолько, Кодекс Мендосы, лист 19r

Стоит добавить, что tecpanílalli, по-видимому, в свою очередь могли включать разные по своему предназначению категории земель. В ис­точниках из северо-восточных районов Центрального Плато, в первую очередь из Аколуакана и городов-государств на территории современ­ного штата Пуэбла, вскользь упоминаются еще несколько категорий земель, о предназначении которых трудно сказать что-либо опреде­ленное, кроме того, что они также были связаны либо с «государствен­ными землями», либо с домохозяйствами правителей. Так, в ряде л их документов говорится о yaotlalli — «землях войны». Согласно документу из Куаухтинчана, который датируется 1560 г., yaotlalli выполняли функцию разграничительных зон между соседними городами-госу­дарствами, никому не принадлежавших, никем не заселенных и никем не возделываемых [Reyes García 1978: 106].

О пограничном положении yaotlalli и отсутствии на них поселе­ний и земельных угодий говорится и в анонимном документе, озаг­лавленном «Порядок, который имели индейцы в наследовании зе­мель и вымороченных имений», который, возможно, происходит из бывшей столицы Аколуакана г. Тескоко [AGI, Real Patronato 20, R.22: 266г]. Однако в последнем источнике также утверждается, что незанятыми эти земли были потому, что принадлежали верховному правителю, который вел на них военные действия, видимо, в случае атаки неприятеля на его владения [AGI, Real Patronato 20, R.22: 266г]. Тогда их следует рассматривать как особый вариант tlahtocamilli — «государственных земель», по стратегическим соображениям изъ­ятых из хозяйственного пользования.

Совершенно иные сведения о yaotlalli приводятся в «Сообщении о владении Теотиуакан». В данном документе они также именуются tepehuatlalli («завоеванные земли») и определяются именно как зем­ли, отнятые у врагов в ходе военных действий, в частности, отвоеван­ные Несауалькойтлем во время войны с Аскопоцалько в 1428-1430 гг. Позднее, в 1435 г., согласно этому же источнику, Несауалькойтль по­жаловал своему зятю Кецальмамалицину, правителю Теотиуакана, шесть поселений, расположенных на территории yaotlalli, в награду за проявленную им лояльность в борьбе против тепанеков [Relación del señorío de Teotihuacan 2000: 384]. Слово altepetl, употребленное в оригинале, не оставляет сомнений в том, что речь идет именно о до­вольно крупных населенных пунктах, а не о свободных земельных участках. К тому же в одном из этих поселений Кецальмамалицин основал свою главную резиденцию — hueytecpan [Pérez Rocha, Tena 2000: 384]. В таком случае yaotlalli, по крайней мере в долине Мехико, следует рассматривать как земли, положившие начало tecpanílalli.

В том же «Сообщении о владении Теотиуакан», а также в завеща­нии дона Франсиско де Вердуто Кецальмамалицина упоминаются еще две категории земель — tequitcatlalli и millchayahuacllalli [Verdugo Quetzalmamalitzin 2000: 268; Relación del señorio de Teotihuacan 2000: 387]. По названию первой из них можно предположить, что эти земли были отведены для выполнения tequitl, т.е. выплаты подати натурой и несения различных трудовых повинностей в пользу 12 детей Кецаль­мамалицина после смерти правителя в 1483 г. и их прямых потомков [Ibid: 386—387]. Название второй категории земель переводится как «поля разбросанного зерна», т.е. очевидно, «засеянные поля». Мож­но заключить, что они служили для ежедневного обеспечения продо­вольствием правителей Теотиуакана [Verdugo Quetzalmamalitzin 2000: 268, 279, Relación del señorio de Teotihuacan 2000: 387].

Как следует из показаний дона Хуана Гарсиа Ачикацина Уицнауатля Ашайякатля, большая часть земель, на которые претендовала донья Исабель де Моктесума, были, на самом деле, не индивидуаль­ной собственностью ее родителей, а либо «государственными» зем­лями Теночтитлана, либо общими неделимыми землями всего рэмиджа, объединявшего потомков Акамапичтли, первого правителя мешика-теночков. Весьма показательно, что другие члены данного рэмиджа, например дон Мартин Несауальтеколотль, старший сын Мотекусомы, или дон Хуан Коаиучль, внук Ауицотля, выдвигали претензии на те же поселения и земельные участки, что и донья Иса­бель де Моктесума, также описывая их как «владения предков» [Pa­recer de la Segunda Audiencia 2000: 99—100]. Подобная ситуация естественна, если искомые поселения до прихода испанцев составля­ли неделимую собственность всей десцентной группы, из членов ко­торой выбирались правители Теночтитлана.

Тем не менее, у pipiltin колониального периода действительно были основания считать определенные земельные угодья и поселе­ния исключительно своим наследством в силу ряда особенностей структуры их десцентных групп. Выше они уже неоднократно имено­вались рэмиджами. Основанием для этого является определение, ко­торое дал этому термину введший его в научный оборот Реймунд Фирт. Напомним, что, согласно Фирту, рэмидж — это амбилинейная кровнородственная группа, сформированная на основе учета генеа­логического старшинства [Firth 1957: 4]. Рэмидж подвержен члене­нию по образцу ветвящегося дерева и способен создавать иерархию сегментов. Он носит название в честь общего предка и имеет свою эмблему. Р. Фирт добавлял, что рэмидж играет ведущую роль в отно­шениях собственности и регуляции браков, хотя экзогамия для рэмиджа не обязательна [Кожановская 1993: 169]. Минимальный уровень рэмиджа обычно соответствует кровнородственному ядру расширенной семьи [Firth 1957: 4].

Действительно, если мы обратимся к основным характеристикам десцентных групп знати науа, то обнаружим, что они полностью со ответствуют характеристикам рэмиджа, описанным Р. Фирсом. Пре­жде всего, они были кровнородственными коллективами с амбилинейным счетом родства. Основу их структуры составлял принцип генеалогического старшинства в сочетании с сильной тенденцией к сегментации [Carrasco 1976: 26]. Сами науа называли эти сегменты chan («дом») с добавлением имени его главы или tecpan («место вла­дыки», «дом владыки») [Ргет 1984: 686, 732; Carrasco 1976: 20-21; Chance 1996: 107—108]. Сегменты могли образовываться как по муж­ской, так и по женской линии, но наиболее высокий статус имел тот. что ближе всего стоял к паре предков-породителей в генеалогическом отношении [Carrasco 1976: 21]. Обычно именно этот сегмент являлся самым старшим из «домов владык», которому формально должны были подчиняться все остальные ответвления, возникшие позднее [Carrasco 1976: 22; Chimalpahin 2003: 277—278].

Образно выражаясь, десцентные группы знати науа обычно «рос­ли» не столько в длину, сколько в ширину. Благоприятствующими факторами для этого были, во-первых, амбилинейный счет родства, благодаря которому принадлежность к десцентной группе могла пе­редаваться как по отцовской, так и по материнской линии, во-вто­рых, принятая среди знати науа, в особенности среди правителей, полигиния. Каждый tlahtoani имел несколько десятков, а то и сотен жен и оставлял довольно многочисленное потомство (только у Ашайякатля был 21 ребенок), тем самым давая начало новым ответ­влениям от общего ствола [Parecer de la segunda audiencia 2000: 102; López de Gomara 1851: 344; Chimalpahin 2003: 2: 114]. С каждым но­вым поколением эти ответвления все больше приобретали характер самостоятельных десцентных групп, внутренне более сплоченных в силу небольшого генеалогического расстояния от общего предка, и различными путями закрепляли за собой земельные угодья в опреде­ленной зоне.

Основными путями закрепления земельных владений за опреде­ленной ветвью рэмиджа были захват определенной территории в ходе военных действий, как это сделал Ашаяйкатль в долине Толуки, и эн­догамные браки, практиковавшиеся из поколения в поколение. Обычно это были союзы между кузенами, как параллельными, так и перекрестными [Carrasco 1976: 26]. Браки между дядьями и племян­ницами также имели место [Alvarado Tezozomoc 1975: 138, 150-152; Pérez Rocha 1998: 73]. При такой брачной политике однажды полу­ченные при распределении общих земель рэмиджа или захваченные у соседей участки оставались внутри данной ветви. В то же время брак между представителями разных сегментов одного рэмиджа мог спо­собствовать слиянию их земель и тем самым предотвратить возмож­ный конфликт из-за собственности, а брак с представителями дру­гого рэмиджа — обеспечить существенное приращение земель для своих потомков. Эти брачные альянсы, несомненно, стимулировали образование другой категории земель pilalli, хотя, по имеющимся данным, они были далеко не единственным источником их возник­новения.

5.      Pillalli— «земли знатных», т.е. земли, отданные верховным пра­вителем в личное пользование его близким и дальним родственни­кам, которые и составляли среди науа категорию наследственной знати. Не случайно изначальное значение слова pipiltin — «дети». Как писал А. Сорита, «всех, кто были и являются детьми верховных пра­вителей (señores supremos. — А.К.), называют tlagopipiltzin (драгоцен­ные дети. — А.К.), а других, которые являются внуками и правнука­ми, — pipiltzintli» [Zorita 1891: 91].

Верховные правители часто жаловали земли воинам незнатного происхождения в качестве награды за службу вместе с привилегиями наследственной знати. Эти лица назывались cuauhpipiltin («дети орла», поскольку орел у науа символизировал военные подвиги), а земли пожалованные им — cuauhpilalti [Torquemada 1723: 2: 546]. Очевидно, именно эту категорию земель епископ С. Рамирес Фуэнлеаль и кон­кистадор Херонимо Лопес отождествляли с encomiendas, хотя, по ут­верждению X. де Торкемады, cuauhpipiltin в отличие от наследствен­ной знати «не могли иметь арендаторов (т.е. прикрепленных к ним macehualtin. — А.К.) и могли продавать их другим принципалам» [Ramírez Fuenleal 1870: 258; Lopez 1984:450; Torquemada 1723: 2: 546]. В нее же, видимо, входили и земли, пожалованные Ицкоатлем своим воинам в 1439 г. после войны с Аскапоцалько [Codice Cozcatzin 1994: I г, 9v],

Именно pillalli, вероятнее всего, имеются в виду, когда говорится о tierras de patrimonio — «вотчинах» и heredades particulares — «частных наследственных владениях» [Ramírez Fuenleal 1870: 257; Pérez Rocha 1998: 51]. Поданным некоторых источников, они действительно яв­лялись частной собственностью конкретного лица, причем получен­ной в результате не только наследования, пожалования или дарения, но и покупки. Однако, судя по свидетельствам очевидцев, доля таких частных земельных владений по сравнению с землями, составлявши­ми коллективную собственность всего рэмиджа, была ничтожно мала. Например, тот же дон Хуан Гарсиа Ачикацин Уицнауатль Ашаякатль, говоря о личных землях Мотекусомы, упоминает только «участок земли рядом с центром Шочимилько, который называется Тетепецинко, и другой участок земли в границах Аскапоцалько», а также четыре больших участка в «провинции» Чалько — Тлалпикан, Куауэкуацко, Куишинко и Тлашиако [Pérez Rocha 1998: 127]. Тетепецинко, по словам дона Хуана, Мотекусома купил у местных жителей еще до того, как стал правителем Теночтитлана. В данном фрагменте употреблено выражение con sus propios dineros — т.е. «на свои собственные деньги», но реальной «валютой» для сделки могли быть накидки quachtli, служившие до Конкисты одной из основных мер обмена, перья кецаля и даже сельскохозяйственные продукты, как, например амарант и chia [Ibid].

Подобные «деньги» (тканые накидки определенных размеров, предметы мужской и женской одежды, перья кецаля и овощи) упо­минаются в «Словах сторонников дона Педро Тлакауэпанцина» и «Сообщении, разъяснении и иске дона Педро де Моктесумы и его матери против жителей Толллана» [Verba Sociorim Domini Petri Tlacahuepantzi: 142, AGN, Vínculos y mayorazgos 256, exp. l:f. 19]. В первом документе свидетель из числа местной знати по имени Андрес Тлаилотлак рассказывает о покупке Иштлилкуэчаокацином, сыном Ашайя­катля и правителем Толлана, поля под названием Шикоко за 100 пе­рьев кецаля, 140 нош зерен (кукурузы?), 120 одеяний, 40 женских рубах, 40 юбок, 60 нош chia и 40 нош овощей. Во втором документе говорится о покупке самим Ашайякатлем небольшой рыночной пло­щади и двух больших участков земли Тлатитилько и Тульпан [Verba Sociorim Domini Petri Tlacahuepantzi: 142, AGN, Vínculos y mayorazgos 256, exp. 1: f. 18v]. «Деньгами» во втором случае, также послужили одежда и продукты земледелия: 40 женских рубах, 180 накидок неок­рашенных и цветных, 20 нош хлопка и 100 нош кукурузы [AGN, Vinculos у mayorazgos 256, exp. 1: 18v], Один из свидетелей на процес­се доньи Исабель де Моктесума утверждал, что правители Аколуака­на подарили Мотекусоме Шокойоцинудва небольших сада с цветами и декоративными деревьями «в знак дружбы» [Pérez Rocha 1998: 136].

О том, что земельные участки, составлявшие личную собствен­ность отдельно взятого pilli, пусть даже и сына верховного правителя того или иного государственного образования, по сравнению с раз­мерами общих земель его рэмиджа были достаточно невелики, свиде­тельствуют и данные «Карты из Остотикпака». По подсчетам амери­канского антрополога X. Харвея, основанным на этом источнике, площадь tecpantlalli, которые являлись общей собственностью всех членов правящего дома Тескоко только в одной северо-восточной части долины Мехико, составляла около 19,45 га [Harvey 1991: 174]. Все личные участки, вместе взятые, дона Карлоса Ометочцина, вклю­чая унаследованные им от старшей сестры, а также купленные им и подаренные ему его старшими братьями и Э. Кортесом, составляли 7.6385 га [Ibid: 175].

Итак, в доиспанском обществе науа одновременно сосущество­вали собственность на землю и владение землей. При этом в до­испанском землевладении можно выделить по крайней мере четыре основных сектора: государственный, общинный, храмовый и «элит­но-корпоративный». Под последним термином подразумевается коллективное владение землей рэмиджей знати. В настоящей работе он употребляется за отсутствием устоявшегося в американистике термина для данного типа землевладения. Значительная роль данной формы землевладении в доиспанской социально-экономической ор­ганизации науа — чрезвычайно любопытное явление, параллели ко­торому, насколько нам известно, имелись в государстве инков [Бе­резкин 1991: 101-102]. По сути, tecalli и tlahtocatlacamecayotl были одними из основных институтов, регулировавших хозяйственную жизнь науа. Подобное положение вещей было связано не только со спецификой их структуры и функционирования, но и с конкретными историческими событиями, происходившими в Центральной Мек­сики в течение последних 200-150 лет до прихода испанцев.