Сообщение об ошибке

Notice: Undefined variable: n в функции eval() (строка 11 в файле /home/indiansw/public_html/modules/php/php.module(80) : eval()'d code).

Акт III

Драма на языке кечуа. Перевод Зубрицкий Ю.А. ::: Апу-Ольянтай

ЧАСТЬ II
Между событиями I и II части прошло около десяти лет.

АКТ III. Сцена 1
Внутреннее помещение «Дома избранниц» (т. е. «жриц Солнца»).

Питу-Салья:

Има Сумах! Не гляди ты
Из дверей на незнакомых:
Управительница дома
Недовольна и сердита.
Знай, любимая сестрица,
Ты поистине прекрасна,
Но в своей судьбе не властна
И должна ей покориться.
Знай, ты здесь навек осталась!
Так решили ньюсты-жрицы.
А сквозь эти стены скрыться
Никому не удавалось.
Но зато тебе наградой
Будут лакомые блюда,
Золотых изделий груда
И священные наряды.
Даже ньюсты инкской крови
О тебе не забывают,
Словно дочь, тебя ласкают,
Их заботы - в каждом слове.
Эти ньюсты непрестанно
О тебе пекутся. Сумах.
В их словах и добрых думах
Нет притворства и обмана!
Что еще для счастья надо?
Ты пойми, решили боги:
Нет тебе иной дороги,
Ласка Ньюст - твоя отрада.
Их любовь - большая сила!
Здесь твое навеки место,
Здесь ты будешь жить невестой
Солнца - Бога и Светила!
И пройдут неслышно годы
В благородном услуженьи.
Ты заслужишь уваженье
Инки, принцев и народа.

Има-Сумах:

Питу-Салья! Бесконечно
Ты твердишь одно и то же.
Но меня прельстить не может
Жизнь в затворничестве вечном.
Этот дом я проклинаю!
Эту клетку ненавижу!
И хотя я всюду вижу
Радость - радости не знаю.
Неживые вижу лица,
В них, не знающих волненья,
Лишь надменность и презренье,
Никуда от них не скрыться.
Мрачен вид старух-весталок,
Нет печальней этой доли.
В аклья* жить по доброй воле
Ни одна б из них не стала.
Вон проходят люди мимо,
Как они стройны и гибки!
На устах у них улыбки
Светят счастьем негасимым.
Как завидна жизнь такая!
Почему ж должна себе я
Вить гнездо, мечтать не смея?
Потому, что сирота я?
(пауза)
И к тому же, в доме - тайна.
Сон вчера не шел мне в очи,
Не спалось мне, и средь ночи
Я зашла в подвал случайно.
Там бродила я в печали,
Было грустно-грустно очень...
Вдруг среди безмолвной ночи
Плач и стоны прозвучали.
Я от страха задрожала,
Призывая в помощь небо.
«Покажись мне! Кто б ты не был!»
Сил набравшись я вскричала.
Но в ответ шептал чуть слышно
Кто-то все одно и то же
«Помоги мне, Солнце-боже,
Помоги мне, о Всевышний!»
Вновь зову я наудачу
Жду, что кто-нибудь ответит.
Тишина! Лишь воет ветер,
И сама я в страхе плачу.
Стоит вспомнить мне об этом,
На кусочки сердце рвется.
Страшно мне, что ночь вернется -
Все окрасив черным цветом.
Видишь, Питу. В этом зданьи
Правят страшные законы.
Здесь гнездятся только стоны,
Только горе и страданье.
Салья, милая, не надо,
Убедить меня пытаться
В аклья жить навек остаться -
Это боль, а не награда.

* Акльяуаси,или аклья - «Дом избранниц».

Питу-Салья:

Вон идет походкой лисьей
Наша главная хозяйка.
Има Сумах! Исчезай-ка
И смотри не попадись ей.

Има-Сумах:

Опостыла эта клетка!
Опостыл мне дом огромный!

Входит Мама-Каха, старуха в белом одеянии с непокрытой, совершенно седой головой.

Мама-Каха:

Ты девчонке рассказала
О моем решеньи твердом?

Питу-Салья:

Рассказала все подробно.

Мама-Каха:

И какой ответ был даден?

Питу-Салья:

А в ответ она рыдает,
Слезы льет и отвергает
Одеяние избранниц!

Мама-Каха:

Что?! Не хочет?!

Питу-Салья:

Я ее от мыслей вредных
Постепенно отвратила,
Я ей долго говорила,
Что капризы - не для бедных,
Что не став невестой бога
Будет слыть она колдуньей,
Будет загнанной викуньей
Содержаться в клетке строго.

Мама-Каха:

Не пристало быть строптивой
Ей, растущей сиротою.
Я ей правду всю раскрою,
Этой бабочке игривой.
Пусть возьмет одежды жрицы,
А не то - удел рабыни.
Я низвергну дух гордыни!
Кто мне здесь не покорится?
В этом доме управляют
Снежный цвет и вместе с ним я.
Цвет любой, любое имя
В цвете снега исчезает.
(уходит)

Питу-Салья:

Ах, не прячься, Има Сумах,
Ни в подвале, ни в жилище.
Всюду бедную разыщет
Эта жаба, эта пума.

АКТ III. Сцена 2
Несколько изменившаяся обстановка I сцены I акта. Руми-Ньяви и Чаки. Последний осторожно озирается, внимательно разглядывает все вокруг и почти натыкается на неподвижно стоящего Руми-Ньяви.

Руми-Ньяви:

Пики-Чаки?! Ты в столице?
Может, стала жизнь немилой,
И намерен ты могилой
С Ольянтаем поделиться?

Пики-Чаки:

Но ведь я столичный житель.
Вдалеке, в глухом ущелье,
Жизнь - не жизнь, одно мученье.
Я пришел в мою обитель.

Руми-Ньяви:

Как дела у Ольянтая?

Пики-Чаки:

Кипу новое мотает.

Руми-Ньяви:

Что мотает?

Пики-Чаки:

Расскажу о всем, согласен.
Только, что мне дашь в награду.

Руми-Ньяви:

Для такой, как ты, особы,
Пять шестов не пожалею:
О твою сломаю шею
Два... А три - повесить чтобы!

Пики-Чаки:

Нет! Меня не испугаешь!

Руми-Ньяви:

Говори же! Говори же!

Пики-Чаки:

Ольянтай?... Он строит стены...
Из камней таких, толстенных...
А еще... из двух пигмеев
Одного гиганта клеит.
Только сам хочу узнать я,
Что с тобой могло случиться?
Ты - как вымокшая птица,
И зачем ты в черном платье?

Руми-Ньяви:

Как? Ты даже не заметил,
Что скорбит весь Центр Вселенной*?
Пачакутек несравненный
Кончил путь на этом свете,
Плачут взрослые и дети,
Плачут Солнце, звезды, ветер.

* Центр Вселенной - смысл названия города Куско в эпоху инков.

Пики-Чаки:

Что я знаю? Я - пылинка,
Ну, а кто же новый Инка?

Руми-Ньяви:

Новый Царь - Тупак Юпанки.

Пики-Чаки:

Инка двух детей оставил.
Почему не избран старший,
По законам древним нашим?
Почему так?... Против правил?

Руми-Ньяви:

Пачакутека решенье
С волей Куско совпадает.
Новый Инка поднимает
Меч, который был в забвеньи.
(Пауза. К Пики-Чаки)
Ты сейчас пойдешь со мною.

Руми-Ньяви:

Да?! Зайду лишь за постелью.
(Убегает)

АКТ III. Сцена 3
Руми-Ньяви, Вильях-Ума, их приближенные, инки по крови, слуги. Ньюсты поют гимны в честь нового Единственного Инки, прерываемые радостными восклицаниями толпы. Входит Тупак Юпанки со свитой.

Тупак-Юпанки:

Всем привет, кто Солнца внуки!
Славлю вас - вождей великих.
Как приятны эти клики,
Как прекрасны гимнов звуки!
Люди - в праздничных нарядах
С пожеланьями одними:
Чтобы я стоял над ними,
Чтобы вы - со мною рядом.

Вильях-Ума:

Я гадал - взойдя на скалы,
Дым поднялся прямо к небу.
Ясно: недовольным не был
Вездесущий Пачакамак.
Хочешь знать, что дальше вышло?
Двух орлиц поднес к костру я,
Пламя, словно торжествуя,
На груди их перья выжгло.
Вырвал я, под солнцем стоя,
Их сердца в одно мгновенье,
И увидел в изумленьи,
Что одно из них - пустое.
Эта птица - Антисуйо!
Пусть же сердце этой птицы
Вновь наполнит власть столицы!
Вот какую весть несу я.

Тупак-Юпанки:

Эта птица к небу взмыла
По желанью Ольянтая.
И его же воля злая
Войско целое сгубила.

Руми-Ньяви:

Слышать это - боль и муки!...
Инка! Твой родитель ведал:
По моей вине победа
Не далась тогда нам в руки.
Камень я... Каменноглазый...
Против каменной громады
Я послал свои отряды.
И за это был наказан.
Если Инка мне позволит.
В Антисуйо я отправлюсь,
И с врагом один расправлюсь.
Пусть он вкусит хлеб неволи.

Тупак-Юпанки:

Чтоб мое возвысить имя
Должен ты беду поправить.
А не то - не будешь править.
Больше землями моими.

Вильях-Ума:

В кипу с длинными шнурками
Я прочел, что край антийца
Инкам снова покорится.
В путь же, в путь. Глазастый Камень!

АКТ III. Сцена 4
Крепость Ольянтай-тамбо. Это горное гнездо, окутанное туманом. Появляется Руми-Ньяви. Он изранен и обезображен.

Руми-Ньяви:

Неужели не осталось
Никого под этим небом,
Кто приветлив был ко мне бы,
У кого б я вызвал жалость?

Страж:

Эй! Ты кто? Тебя зовут как?
Подожди... Твой облик странен.
Весь избит и весь изранен...
На тебя и глянуть жутко.

Руми-Ньяви:

Доложи с почтеньем Инке,
Что его хочу я видеть.

Страж:

Как тебя зовут?

Руми-Ньяви:

Об этом сам скажу я Ольянтаю.

Страж:

Подожди здесь...

Уходит и вскоре возвращается в сопровождении Ольянтая.

Руми-Ньяви:

До земли склонясь, целуя,
След твоей ступни стократно,
Покорясь судьбе превратной,
От тебя пощады жду я.

Ольянтай:

Кто ты... Кто тебя измучил?
Кто тебя так страшно ранил?
Может быть, ты с поля брани?
Может быть, сорвался с кручи?

Руми-Ньяви:

Я - летящий в пропасть камень.
Этот камень ты затопчешь,
Или ввысь поднять захочешь
Благородными руками?

Ольянтай:

Ты ли это, Глаз-из-Камня?
Ты ли это, вождь Хананский?

Руми-Ньяви:

Да... тот самый старый кремень,
Что так больно ранил в битвах.

Ольянтай:

Встань с колен! Ты как добрался
К нам в таком густом тумане?...
Где ты все же был изранен?...
Как ты только жив остался?!
(к слуге) Принеси ему одежду.
(Вновь к Руми-Нъяви)
Как нашел ты Ольянтая?
Ты же мог, один блуждая,
Смерть найти, а не надежду.

Руми-Ньяви:

Новый Инка управляет,
Только чувству злобы внемля.
Что не так - и он немедля
Реки крови проливает.
Он гордится страшной славой,
Сердце смертью утешая.
Люди плачут, засыпая:
Ведь их ждет рассвет кровавый.
Я - Хананский вождь великий,
Послушаньем Инкам связан,
Выполнять без слов обязан,
Все, что скажет Солнцеликий.
Но не мог я все же вечно
Быть ножом в руках тирана,
Вот откуда эти раны -
Я наказан был увечьем.

Ольянтай:

Не сдавайся, Твердый Камень.
Здесь найдешь ты излеченье,
А потом свершишь отмщенье
Ты гранитными руками.
Скоро день Солнцестоянья.
Жизнетворное светило
Встретим чичи возлияньем,
Пляской, гимнами и пиром
И всеобщим ликованьем.

Руми-Ньяви:

Праздник пусть три дня продлится,
Это даст мне утешенье.
Впрочем, ясно, что решенье
Лишь в тебе должно родиться.

Ольянтай:

Хорошо... Три дня, три ночи
Крепость будет на запоре.
Разольется чичи море,
Каждый будет пьян, кто хочет.

Руми-Ньяви:

Пусть и стражи веселятся.
В эту крепость даже птица
Не сумела бы пробиться,
Вам ли инкских войск бояться?