Долина верхнего течения р. Мараньон

2

Древности горного Перу и Боливийского Альтиплано

Горная часть Центральных Анд — Сьерра— представляет собой ряд хребтов высотой поч­ти 7000 м над уровнем океана, идущих с се­веро-запада на юго-восток. Они разделены глубокими и узкими речными долинами. Поч­ти все реки относятся к бассейну Амазонки. Они велики и многоводны. Полоса гор расши­ряется к югу, где лежит высокогорное плато — Альтиплано, или Пуна.

Климатические условия Сьерры чрезвычай­но разнообразны и изменяются от высоты местности. Обычно здесь выделяют четыре климатические зоны. Нижняя, «тьерра кальенте» (до высоты 1000—1500 м над уровнем оке­ана) — жаркая. Следующая за ней «тьерра темпляда» (до 2000—2800 м) обладает уме­ренным климатом. Выше идут «тьерра фриа» (до 3200—3500 м) с невысокими положитель­ными температурами и «тьерра эляда» (выше 3500 м) с очень суровым климатом. Сезонные колебания температуры во всех областях Сьер­ры невелики. Растительность, особенно в верх­них зонах, довольно скудна.

Наиболее характерное животное Централь­ных Анд — лама — обитает именно здесь и особенно распространена в южных районах Сьерры, где встречаются также гуанако, ви­куньи и альпака. Здесь же живут пума, или ку­гуар, лисы и огромные хищные птицы — кон­доры.

Памятники горных районов Центральных Анд изучены хуже, чем древности побережья, но именно в горах были найдены следы куль­тур, которые сыграли большую роль в древней истории всей Андской области. Кроме того, здесь в последнее время сделаны открытия, касающиеся самых ранних периодов эпохи древних цивилизаций в этом районе мира.

ДРЕВНОСТИ СЕВЕРА ГОРНОГО ПЕРУ

Географические рамки района Северной Сьерры практически совпадают с бассейнами верхнего течения рек Мараньон и Уальяга, те­кущих с юго-востока на северо-запад и разде­ленных хребтом Центральной Кордильеры. К этому же району относится и Кальехон де Уайлас — замкнутая со всех сторон горами доли­на верхнего течения р. Санта, впадающей в Тихий океан.

Долина верхнего течения р. Мараньон

Культура Чавин

Одна из важнейших культур древнего Пе­ру — Чавин — получила свое название по се­лению Чавин де Уантар на восточном склоне хребта Кордильера Бланка, близ которого на­ходится основной памятник этой культуры[130]. Здесь, на берегу одного из мелких левых при­токов р. Мараньон, стоят развалины древнего строительного комплекса, который большин­ство археологов рассматривают как храмовый.

Строительные остатки. Основное сооруже­ние памятника представляет собой почти квад­ратную платформу (75X72,50 м[131]), стены ко­торой сложены из камней, лежащих плашмя, причем два ряда узких плит перемежаются ря­дом плит большей толщины[132]. Высота стен в юго-западном, наиболее сохранившемся углу постройки достигает 9,50 м. На этой высоте вдоль стены идет уступ шириной 2,50 м, над которым возвышается вторая платформа высо­той также 2,50 м. На ее верхней площадке вид­ны следы каменных строений.

На уровне упомянутого уступа в древности выступал карниз из каменных плит, нависав­ших над стеной[133]. Торец и выступавшая часть плит снизу были украшены резьбой[134]. Ниже карниза шел ряд скульптурных голов с чело­веческим лицом, имеющим много фантастиче­ских черт. У этих голов сзади есть выступ, при помощи которого они были вмонтированы в кладку стены [135].

Культура Чавин

С востока на вершину этого здания, носяще­го в литературе имя Кастильо, вела лестница, обнаруженная X. С. Тельо[136]. Однако ранее вход на вершину располагался примерно посредине восточной стороны здания, цоколь которого был облицован большими плитами. По бокам ступенчатого входа стояли две круглые колон­ны, украшенные резными фигурами фантасти­ческих существ. Южная колонна была сдела­на из белого, а северная — из черного камня. Они некогда поддерживали огромную камен­ную притолку с вырезанными изображениями кондоров, которая была найдена разбитой на куски подле колонн. Этот вход получил назва­ние Черно-белого портала[137].

Пространство внутри подпорных стен Кас­тильо заполнено землей и битым камнем, и эта толща пронизана многочисленными подземными галереями, до сих пор еще по-настоящему не исследованными. Наряду с высокими и до­вольно широкими коридорами здесь встрече­ны более узкие шахты, предназначенные скорее всего для вентиляции и стока воды. Коридоры снабжены нишами и лестницами и ведут в дру­гие туннели или в небольшие помещения[138]. Сте­ны галерей выложены той же кладкой, что и на­ружные. Потолки сложены из больших плит, целиком перекрывающих проход или опираю­щихся на слегка выдвинутые верхние камни стен. Такие галереи идут, по всей вероятности, несколькими этажами.

К северо-западному углу Кастильо с севе­ра примыкает довольно узкая насыпь. В ней находится один из наиболее интересных объ­ектов памятника — изваяние божества, стоя­щее в подземной комнате. В литературе оно получило имя Лансон. Насыпь смыкается с двумя холмами, также скрывающими в своей толще древние сооружения.

Обращенный на восток фасад Кастильо вы­ходит на широкую (25 м) террасу, которая огибает здание и с южной стороны (здесь ее ширина достигает только 9 м). Высота терра­сы с востока, где она имеет подпорную стену, 2,50 м.

Таким образом, Кастильо стоит как бы на специальной платформе. Непосредственно перед ней располагается площадка ограничен­ная с юга и севера прямоугольными возвыше­ниями, по-видимому, остатками зданий[139].

Кроме отдельных шурфов и зачисток, на ос­новном памятнике культуры Чавин не было никаких археологических раскопок. Поэтому все попытки интерпретировать памятник в це­лом не имеют достаточного фактического обо­снования.

Наиболее развернутая гипотеза, реконструи­рующая историю архитектурного комплекса в Чавин де Уантар, предложена Дж. X. Роу[140].

Он, вероятнее всего, прав в утверждении, что этот комплекс подвергался неоднократным пе­рестройкам. Ядром его Роу считает насыпь с камерой, где помещается Лансон, которому первоначально и было посвящено все святили­ще. Храм того времени имел П-образную фор­му с замкнутым с трех сторон двориком, при­чем южная часть здания (то, что позже стало Кастильо) была значительно меньше, чем сей­час. Роу связывает увеличение его размеров с возвышением божества, которому была посвя­щена эта часть храма. Перед Кастильо были выстроены два прямоугольных здания, огра­ничивших с севера и юга предхрамовую пло­щадку, что снова придало всему святилищу традиционную П-образную форму.

Такая гипотеза вполне приемлема, но только фундаментальные раскопки могут ее подтвер­дить или опровергнуть. Пожалуй, единствен­ное, с чем вполне можно согласиться, это трак­товка всего сооружения как храма. Размеры и украшение стен и входа на Кастильо позво­ляют считать его общественным зданием, а о религиозном назначении свидетельствуют ста­туя божества в недрах сооружения и обилие камней с вырезанными на них фантастически­ми существами в очень специфическом и тра­диционном стиле. Это скорее всего «портреты» божества и мифические образы.

Другой архитектурный комплекс культуры Чавин обнаружен в Кунтур Уаси, на водораз­деле между долинами рек Пакасмайо и Мараньон[141]. Здесь открыто сооружение в виде трехступенчатой пирамиды, на вершине кото­рой видны остатки зданий. На поверхности найдены многочисленные каменные плиты, ук­рашенные резьбой, изваяния, орнаментальные головы, вставлявшиеся в кладку стен, и дру­гие архитектурные детали типичного стиля Ча­вин.

Скульптура. С искусством культуры Чавин мы знакомимся в основном по замечательным произведениям древних скульпторов. В Чавин де Уантар и на других памятниках этой куль­туры найдено много монолитов с вырезанны­ми на них фигурами. Чаще всего это плоские камни, покрытые изображениями в низком рельефе. Реже встречается круглая скульпту­ра. Наиболее полная сводка этих изваяний со­ставлена А. Л. Крёбером[142].

Центральная фигура искусства культуры Ча­вин — хищник из семейства кошачьих, прото­типом которого были скорее всего ягуар или пума. Полное его изображение встречается, однако, довольно редко. Ярче всего этот образ передан на плитах карниза Кастильо[143], где хищник вырезан стоящим в профиль, с оска­ленной пастью и длинным хвостом, конец ко­торого закручен в кольцо. Тело покрыто силь­но стилизованными изображениями морды хищника. На спине и груди — выступы в виде голов змей (?). На лапах — большие изогну­тые когти. Такое изображение было, по-види­мому, каноническим, поскольку оно повторяет­ся как в плоской резьбе[144], так и в объемной скульптуре [145]. Иногда зверь изображен лежа­щим [146].

Кроме этого основного образа, в искусстве культуры Чавин широко распространены изо­бражения фантастических существ, составлен­ные из различных элементов, принадлежащих животным и человеку.

Изображения, входящие в группу антропо­морфных существ, обычно обладают человече­ской фигурой, но наделены пастью хищника с характерными выступающими клыками и зве­риными когтями на руках и ногах [147]. Для до­вершения чудовищного облика этих фантасти­ческих существ их длинные волосы часто окан­чиваются змеиными (?) головами. Головные уборы или прически на Лансоне и Стеле Рай­монди состоят из повторяющихся стилизован­ных голов хищников.

Два сложных образа вырезаны на колоннах Черно-белого портала[148]. Это чудовища с че­ловеческим туловом en face, широко раскину­тыми орлиными крыльями и изображенной в профиль мордой кошачьего хищника, смотря­щей вверх. К морде приставлен крючковатый орлиный клюв. В опущенных лапах чудовища горизонтально держат копьеметалки. В этих сложных фигурах смонтированы черты ко­шачьего хищника, кондора и человека.

Образ кондора также очень распространен. Восемь профильных изображений этой могу­чей птицы украшают каменную притолку Чер­но-белого портала[149]. Семь из них стоят, повер­нувшись влево, лицом к восьмому. Хотя на этих рельефах тулово всегда имеет вид птичь­его, схема головы та же, что и у чудовищ Чер­но-белого портала: это голова кошачьего хищ­ника с приставленным спереди клювом. Ряд изображений кондора с распростертыми крыльями еще более близок фигурам с колонн. Лапы кондоров расставлены, а хвост вырезан в виде широкого веера[150]. Голова составлена так же, как и в предыдущем случае, и смот­рит вверх.

Гораздо реже встречается образ змеи с го­ловой кошачьего хищника. Такие змеи выре­заны на торцах плит карниза Кастильо[151]. По тому же принципу полиморфизма построено и изображение рыбы с кошачьей головой перед мордой зверя на Стеле Тельо[152] и на камне из Яуйя[153].

Стилистически резьба по камню культуры Чавин характеризуется прямыми линиями, ок­ругленными углами, обилием орнаментальных деталей, покрывающих всю фигуру настолько, что подчас бывает трудно разобраться в са­мой схеме изображения. Как правило, элемен­ты орнамента состоят из многократно повто­ряемых частей изображения кошачьего хищ­ника. Чаще всего это голова, или только пасть с клыками, или глаза. Очень распространен­ная деталь — голова «змеи» на длинной шее. Однако скорее всего эти «змеи» представляют собой крайне упрощенную схему все той же головы хищника.

На памятниках культуры Чавин найдена не­большая группа изображений, которые, буду­чи близки описанным выше, стилистически не­сколько отличаются от них. Существование этой группы отмечал еще Крёбер [154], который сближал их с резьбой по камню в Серро Се­чин — чавиноидном памятнике на побережье. Ф. Д. Эйресом было опубликовано еще не­сколько сходных изображений из Чавин де Уантар[155]. Все они имеют важные отличия от классических скульптур культуры Чавин.

Пожалуй, ближе всего к классическим фи­гуры на двух резных плитках, восходящие по своей схеме к кондорам с распростертыми крыльями[156]. Одна из них имеет голову хищ­ника с приставленным клювом. Трактовка крыльев и других деталей отлична от класси­ческой: прямые линии и скругленные углы за­менены изогнутыми линиями, орнаментальные морды и пасти превращены в геометрические узоры, не заполняющие пространство целиком, а вся фигура стала более динамичной.

Среди изображений этой группы больше ан­тропоморфных существ, причем встречаются как фантастические образы с телом человека и звериной пастью, крыльями или приставлен­ным к лицу клювом кондора[157], так и челове­ческие изображения[158]. Часта фигура хищника в довольно реалистической трактовке[159]. Очень своеобразна и нехарактерна для классических изображений передача глаза в виде кружка с примыкающими к нему двумя треугольни­ками.

В целом эта группа, хотя она и отличается большим реализмом, динамизмом и меньшей орнаментальностью изображений, тесно свя­зана с классическими изваяниями культуры Чавин как по составу, так и по трактовке ос­новных образов.

Керамика. Большая часть посуды с изобра­жением ярко выраженного стиля Чавин найде­на на памятниках перуанского побережья. В горах — основной зоне распространения этой культуры — керамика встречается чаще всего в обломках[160], по которым в сочетании с редки­ми целыми сосудами можно получить опреде­ленное представление о посуде культуры Ча­вин. Широко были распространены открытые плоскодонные миски, сферические сосуды и бутыли с высоким цилиндрическим или слегка суживающимся горлом, припухлым венчиком и круглым туловом. Встречаются также сосу­ды со стремевидным горлом — форма, кото­рая в течение долгого времени оставалась ха­рактерной для северного Перу.

Посуда была богато орнаментирована. Тех­ника нанесения орнамента очень разнообраз­на. Здесь и нарезка, и широкие бороздки, и от­тиски штампов, и наколы. Изредка попадаются рельефные украшения типа налепов или ва­ликов. Мотивы орнаментации тоже разнооб­разны. Встречаются ленты, ограниченные на­резкой и заполненные наколами или нарезкой внутри[161]. Очень характерны кружки и круж­ки с точкой[162]. Часто на посуде резными линия­ми нанесены зооморфные изображения, стили­зованные в манере, обычной для скульптуры[163].

К сожалению, ни погребения, ни вещи (кро­ме керамики), которые можно было бы счи­тать бесспорно относящимися к культуре Ча­вин, до сих пор не изучены.

Периодизация. Историческое место культуры Чавин было точно установлено только после раскопок Р. Ларко Ойле на севере перуанско­го побережья в конце 30-х годов. Попытки соз­дать периодизацию этой культуры делаются только сейчас, хотя еще Крёбер писал, что есть основания считать Стелу Раймонди и некото­рые другие скульптуры несколько более позд­ними, чем основная группа изваяний[164].

В 1962 г. Роу выделил в искусстве Чавин че­тыре фазы — АВ, С, D и EF[165]. Опорным пунк­том послужила подробная периодизация куль­туры Паракас (на юге перуанского побе­режья), в разработке которой Роу принимал участие[166]. Эта периодизация основывалась на тщательном анализе керамики. В ее орна­менте очень сильно влияние искусства культу­ры Чавин. С периодами 4 и 5 Паракас Роу со­поставляет фазу D Чавина. Эталоном для этой фазы он считает изображения чудовищ на ко­лоннах Черно-белого портала. К более ран­ней фазе — С — он относит Стелу Тельо, а к более поздней — EF — Стелу Раймонди. Воз­можно, что Лансон относится к фазе АВ.

Периодизация Роу кажется мне не более чем попыткой разобраться во всей сложности при­чудливой резьбы по камню культуры Чавин. Ему не удалось прийти к достаточно убеди­тельным выводам. Во-первых, Роу исходил не из анализа изображений этой культуры, а из очень далеких сопоставлений. Ведь между Ча­вин де Уантар и полуостровом Паракас лежит 500 км горных хребтов и прибрежных пус­тынь. Хотя периодизация культуры Паракас до­статочно обоснована, а влияние искусства Ча­вин несомненно, чавиноидные элементы полу­чают здесь самостоятельное развитие и поэто­му вряд ли правомерно сопоставлять детали изображений на вещах этих двух культур.

Во-вторых, Роу не произвел тщательного анализа всех изваяний культуры Чавин и не попытался выяснить развитие иконографии их изображений, а именно этот путь, как мне ка­жется, наиболее перспективен для создания периодизации.

В-третьих, хронологию развития искусства Чавин Роу связывает с уже упоминавшейся схемой истории построек Чавин де Уантар[167]. Но эта схема была им создана без каких-либо раскопок. Она чисто умозрительна и не может сама быть основанием для хронологических построений.

Все это не позволяет считать периодизацию Роу доказанной, несмотря на некоторые пра­вильные наблюдения, содержащиеся в ней. На мой взгляд, пока следует только констатиро­вать существование в искусстве культуры Ча­вин стилистических групп, о которых уже гово­рилось. Вопрос о том, являются ли различия между этими группами хронологическими, не может быть решен на известном материале.

Недостаточная изученность памятников культуры Чавин не позволяет сделать какие- либо выводы о развитии производства и ха­рактере общества. Но канонические изображе­ния зверя-божества, сложные полиморфные образы искусства Чавин с подчеркиванием си­лы и мощи хищных зверей и птиц и строитель­ство храмов заставляют предполагать сущест­вование религиозных воззрений, соответствую­щих довольно высокому уровню общественно­го развития. Подобные формы религии чаще всего наблюдаются у народов, стоящих на ста­дии перехода к классовому обществу.

Памятники с керамикой, расписанной белым по красному

Керамика с орнаментом, нанесенным белой краской по красному фону глины, широко рас­пространена в северном Перу. Но памятники Северной Сьерры, где она была найдена, край­не невыразительны и не подвергались специ­альному исследованию. Погребения с посудой, имеющей такую роспись, прорезают культур­ный слой в Чавин де Уантар[168]. Однако описа­ние погребальных сооружений и обряда захоронения в публикации У. К. Беннета не приво­дится.

Здесь найдены только сосуды с прямыми расходящимися стенками[169], миски с выпуклы­ми боками и блюда. Днища чаще всего округ­лые. Расписана посуда «комбинациями пря­мых горизонтальных, вертикальных и диаго­нальных линий, волнистыми линиями, треу­гольниками, заполненными точками, и кружками»[170].

Время существования памятников с этой ке­рамикой на Севере горного Перу довольно не­определенно. Ясно только, что они моложе культуры Чавин. Более четкое место они нахо­дят в хронологических колонках перуанского побережья.

---

[130] К культуре Чавин обычно относят и некоторые памят­ники Северного берега Перу. Но они достаточно спе­цифичны, и речь о них пойдет в разделе, посвящен­ном этому району.

[131] F. D. Ayres, 1961, рис. 2.

[132] J. С. Tello, 1929, рис. 17; W. С. Bennett, 1944, табл. 6, А, В; 7, D.

[133] W. С. Bennett, 1944, табл. 7,D.

[134] J. С. Tello, 1929, рис. 37, 38.

[135] J. С. Tello, 1943, табл. XXI, a; W. С. Bennett, 1944, табл. 7, D.

[136] J. С. Tello, 1943, табл. XX; L. Е. V alear cel, 1957, рис. 2.

[137] F. D. Ayres, 1961, рис. 3.

[138] С. van S. Roosevelt, 1935, рис. 23.

[139] W. С. Bennett, 1944, рис. 25; F. D. Ayres, 1961, рис. 1.

[140] J. Н. Rowe, 1962.

[141] R. Carrion Cachot, 1948; G. R. Willey, 1951, стр. 114, 115.

[142] A. L. Kroeber, 1944, стр. 82—86. См. также: W. С. Bennett, 1942, где опубликованы многочисленные плиты с рельефами из Чавин де Уантар.

[143] J. С. Tello, 1929, рис. 37; Он же, 1943, табл. XXII; W. С. Bennett, 1942, рис. 1.

[144] J. С. Tello, 1929, табл. IV, у морды основной фигуры.

[145] Там же, рис. 27, 28; J. Н. Rowe, 1962, рис. 33.

[146] J. С. Tello, 1929, рис. 33, табл. IV; W. С. Bennett, 1942, рис. 6, 9.

[147] Лансон — J. С. Tello, 1929, рис. 29; J. Н. Rowe, 1962, рис. 7, 7а, 76. Стела Раймонди — J. С. Tello, 1929, табл. Ill; F. D. Ayres, 1961, рис. 16; J. Н. Rowe, 1962, рис. 16. «Бог с раковинами» — F. D. Ayres, 1961. рис. 10; J. Н. Rowe, 1962, рис. 11; кроме того, W. С. Bennett, 1942, рис. 11, 23. Скульптурные голо­вы— I. С. Tello, 1929, рис. 25; Он же, 1943, табл. XXI, b, е.

[148] J. Н. Rowe, 1962, рис. 9, 10.

[149] L. Е. Valcarcel, 1957, рис 8; F. D. Ayres, 1961, рис. 3—6; 1. Н. Rowe, 1962, рис. 1.

[150] J. С. Тello, 1929, рис. 35, 36; W. С. Bennett, 1942, рис. 3; L. Е. Valcarcel, 1957, рис. 6, 7; F. D. Ayres,1961, рис. 7, 9.

[151] J. С. Tello, 1929, рис. 38; W. С. Bennett, 1942, рис. 2.

[152] J. С. Tello, 1929, табл. IV.

[153] J. Н. Rowe, 1962, рис. 31.

[154] A. L. Kroeber, 1944, стр. 86, группы Sd и Se.

[155] F. D. Ayres, 1961, рис. 11—15, 17, 18.

[156] Там же, рис. 12, 13.

[157] Там же, рис. 14, 17.

[158] W. С. Bennett 1942, рис. 4, 12; F. D. Ayres, 1961, рис. 18.

[159] W. С. Bennett, 1942, рис. 5, 30; F. D. Ayres, 1961, рис. 11, 15.

[160] Она происходит с поселений, в то время как на по­бережье такая керамика известна в основном по по­гребениям.

[161] J. С. Tello, 1943, табл. XIV, Ь, первый и последний фрагменты в нижнем ряду; W. С. Bennett, 1944, рис. 29,1, К, М.

[162] J. С. Tello, 1943, табл. XIV, Ь, последний фрагмент из второго сверху ряда, второй справа фрагмент из ниж­него ряда; W. С. Bennett, 1944, рис. 29, А — С, Е—G; 30, Q.

[163] J. С. Tello, 1943, табл. XVIII, a; W. С. Bennett, 1944, рис. 29, L, N; 30, I, J, Р.

[164] A. L. Kroeber, 1944, стр. 86, 87.

[165] J. Н. Rowe, 1962, стр. 12, 13.

[164] D. Menzel, J. Н. Rowe and L. Е. Dowson, 1964.

[167] J. Н. Rowe, 1962, стр. 7—13.

[168] W. С. Bennett, 1944, стр. 78, 79, 92.

[169] W. С. Bennett, 1944, рис. 31, R.

[170] Там же, стр. 92.