Аборигены побережья Юкатана и Центральной Мексики

Приступая к описанию испанских открытий и завоеваний на Юкатане и в областях Мексиканского залива, Мартир посетовал на каждодневное получение писем в Королевский Совет, написанных корреспондентами, лишенными умственных способностей, из которых он мог извлечь мало материала. По его образной метафоре, один хвастался, что открыл палец руки, другой – его сустав; и они восхваляли себя более гордо и крикливо, чем это сделали «настоящие открыватели целого континента». Намереваясь воздать «каждому по труду», Мартир и приступил к описанию недавно открытых земель (2: 3-4). Прежде всего он вспомнил, что в предыдущих декадах писал о беженцах в Дарьене, которые говорили, что они прежде жили в обществе с законами, где были дворцы, великолепные храмы из камня, публичные площади и улицы, пригодные для торговых целей. «Именно эти страны открыли испанцы», написал Мартир без пафоса (2: 5).

Источниками ему служили, как и в других случаях, письма свидетелей и устные рассказы тех участников событий, что вернулись в Испанию, и с которыми он беседовал. Испанцы экспедиции Фр. Эрнандеса Кордобы, которая в 1517 г. первой подошла к берегам Юкатана, увидели там укрепленный город, произведший на них такое впечатление, что они назвали его Каиром. Там, по описанию Мартира, были дома с башнями, великолепные храмы, упорядоченные улицы, площади и рынки. Искусно построенные дома были возведены из камня или кирпичей, которые скреплялись раствором. К дворам и жилым помещениям вели лестницы из 6-7 ступеней. При обмене подарками испанцы получили прекрасно выделанные застежки и ожерелья. Туземцы носили одежды из хлопка, раскрашенные в разные цвета.

К храмам вели мощеные дороги, которые брали начало от резиденции «главных людей общины». Далее говорилось, что местные обитатели почитают идолов, а некоторые из них (почему-то Мартир подчеркнул «не все»), обрезаны. Он написал также, что у них были законы, и что они чрезвычайно честны в торговле, которую вели без денег.

В провинции Кампече испанцы побывали на большой площади вне поселения, где была квадратная платформа из мрамора, на которую вели четыре ступени. На платформе возвышалась статуя человека, окруженная четырьмя неизвестными испанцам животными, похожими на свирепых собак в позе, как если бы они вырывали внутренности из этого человека. Рядом со статуей была змея, сделанная из битума и мелких камней (48 футов в длину и толщиной с вола); она пожирала льва, сделанного из мрамора. На ней были следы свежей крови. Там же были и некоторые другие предметы, судя по которым испанцы пришли к выводу, что это было место для наказания преступников (2: 6-11).

В рассказе о следующем плавании, 1518 г. под руководством Хуана де Грихальва, Мартир написал, что у островитян Косумеля были те же обычаи и законы, что на Юкатане, те же храмы, улицы, занятия и одежды (не из шерсти, отметил Мартир, а из хлопка). Испанцы поднялись на вершину одной из башен, напомнившей им храм, по лестнице из 24 ступеней. В другой башне они увидели мраморные статуи вперемешку с глиняными изображениями медведей (трудно сказать, что за животное это могло быть – Э.А.). Как написал Мартир, туземцы поклоняются этим предметам, издавая громкие крики, всегда на одной ноте. Им приносят жертвы и благовония и воздают почести как Пенатам. Опять Мартир отметил, что туземцы обрезаны (2: 12-13).

В одной из областей Грихальва получил от местного вождя подарки, которые поразили описавшего этот эпизод Мартира: позолоченную обувь, гамаши и кирасы, все части которых были из золота, прекрасно обработанного.

Дальше к западу на одном из прибрежных островов испанцы отметили явление, описание которого Мартир сопроводил восклицаниями: «Увы… какое ужасное преступление. Увы, что люди могут быть как жестоки» Речь шла о том, что туземцы приносят в жертву своим богам детей и молодых девушек. Мартир обрисовал некоторые из изображений этих богов, называя их идолами и иногда божествами). Он описал (не очень четко) обряд жертвоприношения: извлекают сердце и теплой кровью мажут губы идолов, позволяя оставшейся крови стечь в чашу; затем сердце сжигают, как и внутренности, полагая, что богам нравится дым таких приношений; мягкие части рук поедаются, а также жир бедер и икры, особенно если жертвами были враги, схваченные на войне. Испанцы видели поток сухой крови, подобный тому, написал Мартир, что вытекает из скотобойни. Они нашли также большое число человеческих голов и обезглавленных тел, еще в одеждах.

Там же испанцам стало известно об островах, будто бы населенных только женщинами. Мартир этот рассказ посчитал басней (2: 14-18).

В одно месте на побережье испанцы насчитали пятнадцать больших поселений, в одном из которых было до 20 тыс. домов. В поселениях были помещения, окруженные стенами, которые испанцы посчитали судами, и рыночные площади. Испанцы упомянули также мощеные улицы, печи, горны, известь и обожженные кирпичи. Мартир (видимо, вслед за своими информаторами), отметил мастерство местных ремесленников разного рода.

Мартир изложил церемонию приема касиком гостей-испанцев – хозяева, в присутствии гостей, «бритвой» извлекли немного крови из языка, левой ноги, руки или каких-то других частей тела, что служило, по выражению Мартира, залогом дружбы. Он описал некоторые социальные нормы, о которые непонятно как удалось узнать (в этом случае Мартир не назвал имен своих информаторов). Возможно, это были сведения, полученные позже. Священники не вступали в брак и соблюдали целомудрие. Добрачные половые отношения были запрещены и наказуемы смертью. Каждый могущественный вождь после вступления в брак брал столько наложниц, сколько хотел. Замужняя женщина, уличенная в измене, продавалась ее мужем, при этом касик имел право выкупить ее. Лицам, не состоящим в браке, запрещено было сидеть за одним столом с женатыми, есть из того же блюда, пить из той же чаши, или каким-либо образом вести себя как равный. В августе и сентябре туземцы в течение 35 дней избегали не только мяса, но и рыбы, питаясь фруктами и овощами (2: 18-19).

В 1519 г. по следам Кордобы и Грихальвы с Кубы вышла экспедиция Эрнана Кортеса. Мартир подробно изложил детали пребывания испанцев у берегов Косумеля и Юкатана, а затем и похода на Теночтитлана, пользуясь письмами Кортеса, сообщениями членов совета основанного Кортесом города Вера-Крус, а также рассказами испанцев, посланных Кортесом с подарками королю.

В частности, Мартир спросил у этих испанцев, откуда обитатели Косумеля брали мальчиков и девочек для принесения в жертву. И получил ответ, что их выменивали на соседних островах за золото и другие товары. Когда не было детей, в жертву приносили собак. По словам Мартира, на Косумеле выращивал собак для пищи, как «мы» кроликов - их кастрировали, оставляя небольшое число производителей, «так же, как делают наши пастухи со своими стадами» (2: 27-28).

Мартир подробно описал события у г. Потончан. Он передал восхищение испанцев этим городом – удивительные вещи говорят о его великолепии, размерах и красоте, о сельских домах, возведенных вокруг города для отдыха. Мартир написал, что эти дома построены «как наши», с тенистыми дворами и пышными апартаментами (2: 34-35).

После того, как испанцы основали первое поселение, Колумб отправил императору подарки из местных предметов. С ними было 4 местных предводителя и две женщины. Судя по их описанию, Мартир видел их - оба пола протыкают уши и носят в них золотые подвески, а мужчины дырявят край нижней губы. Как мы носим драгоценные камни, вправленные в золото, на наших пальцах, так они вставляют в губы золото размером в кольцо. По его словам, Мартир не мог вспомнить ничего более отвратительного. Но «они» думают, что нет ничего более элегантного под луной. Этот пример, по мнению Мартира, доказывал слепоту и глупость человеческого рода и того, как мы заблуждаемся. К этому он добавил, что эфиопы полагают, что черный цвет более прекрасен, чем белый, в то время, как белый человек думает наоборот (и далее о лысом и волосатом, бородатом и безбородом). И заключение общего характера – Мы, скорее, находимся, под влиянием страстей, чем руководствуемся разумом, и человеческий род принимает эти глупые идеи, при чем каждая страна следует своим прихотям. Противясь мнению другого, мы предпочитаем глупые вещи, тогда как отрицаем веские и надежные (2: 38-39).

Здесь же, рассказывая о том, где аборигены добывали золото и серебро, Мартир написал, что боевые топоры и мотыги для работы на земле они делали из меди, а не из железа или стали (2: 39).

Дальше он перешел к описанию самих подарков императору, начав с книг. Это были книги аборигенов, о которых, полагал Мартир, испанцы услышали в Дарьене. Сообщив, что посланцы Кортеса привезли много этих книг, он не написал, правда, в каком месте они были взяты. По словам Мартира, страницы книг были сделаны из внешнего слоя тонкой коры деревьев, в котором пересекаются прочные волокна наподобие сети. Они промазываются горной смолой, после чего размягчаются, и им придают желаемую форму. Когда они затвердевают, на них наносят подобие штукатурки или аналогичной субстанции. После этого на них можно писать, что угодно, а губки или ткани достаточно, чтобы стереть написанное, после чего «дощечка» опять может быть использована^[i].

Далее Мартир написал, что туземцы используют также листья смоквы для изготовления маленьких книжек. Их берут с собой слуги важных домохозяйств, когда идут на рынок. Они записывают свои покупки маленьким острием и стирают написанное, когда оно занесено в их книги. Листья не складываются вчетверо, а растягиваются в длину на несколько локтей; они прямоугольной формы. Смола, которая их скрепляет, так крепка и гибка, что, когда книги помещены в деревянный переплет, они выглядят скрепленными рукой искусного переплетчика. Когда книга широко раскрыта, видны обе страницы, покрытые знаками; и первые две страницы закрывают другие две, пока те не вытянуты на всю их длину, ибо, хотя много листов скреплены вместе. Мартир далее написал, что знаки целиком отличны от «наших», есть в форме игральных костей, точек, звезд, линий и других подобных знаков, обозначенных и начертанных так, как мы делаем наши буквы. Они, по мнению Мартира, почти напоминают иероглифы древних египтян. Среди фигур можно различить фигуры людей и животных, особенно королей или больших господ. Таким образом, сделал предположение Мартир, в них сообщаются деяния каждого из предков короля.

Тут Мартир счел нужным спросить: а мы в наши времена разве не видим граверов общих историй или сказочных повестей, которые рисуют картины того, о чем говорится в книгах, чтобы соблазнить тех, кто смотрит книги, на покупку тома? И продолжил – туземцы также очень искусны в изготовлении деревянных переплетов для листов этих книг. Когда эти книги закрыты, они, кажется, ничем не отличаются от наших собственных. Мартир закончил свое описание фразой о том, что читается, что туземцы сохраняют в этих книгах их законы, ритуалы жертвоприношений и церемоний, астрономические наблюдения и наставления по земледелию (2: 40-41).

Из приведенного выше текста Мартира очевидно, что его информаторы видели, как изготавливались «книги» майя. Они видели и использование письма для повседневных нужд. Вероятно, кто-то из испанцев спрашивал аборигенов о содержании увиденных «книг» (об этом говорит последняя фраза Мартира).

Сообщения о событиях на материке опять перемежались у Мартира размышлениями о судьбах туземцев Антильских островов. Он написал, что пережившие испанское вторжение были атакованы дотоле неизвестными им болезнями. Особенно он отметил оспу, которая в 1518 г., по его выражению, «свирепствовала среди них, как эпизоотия у скота». И далее - давайте будем строго правдивы и добавим, что мания золота у испанцев была причиной гибели островитян; ибо этих людей, которые привыкли после того, как засеют свои поля, играть, танцевать, петь и охотиться на кроликов, безжалостно заставили трудиться, рыть землю, добывая золото (2: 52).

Несколько раз Мартир упомянул подарки, присланные Кортесу Монтесумой (его имя у Мартира написано как Мотексума (Muteczuma), среди которых, в частности, были пятнадцать сотен одежд. Мартир об этих дарах выразился следующим образом. «Услышав это, люди со слабым воображением будут, без сомнения, поражены и подумают о моем сообщение как о сказке; ибо они никогда не слышали чего-либо подобного этому и найдут, что это превосходит их понимание; но я дам им удовлетворение, когда стану говорить о доходных статьях Монтесумы (2: 77).

Обратившись к описанию г. Тлашкала, Мартир посчитал возможным назвать его республикой, в какой-то степени  демократической и аристократической, и сравнить с правлением Рима до того, как оно выродилось в деспотическую монархию. Он привел мнение Кортеса и вернувшихся из Мексики людей о том, что Тлашкала была много больше, чем Гранада, имела больше населения, и хорошо снабжалась всем необходимым для жизни. На рынках продавали дрова, балки, доски, кирпичи, камень, известь. Архитекторы и горшечники, по словам Мартира, были очень искусны, «и ни один из наших глиняных сосудов не сделан с большим искусством, чем их» (2: 77-78).

Мартир обратил внимание на отсутствие двух элементов культуры обитателей Мезоамерики, без которых в его время трудно было себе представить европейцев. Он несколько раз отмечал, что у них не было транспортных животных. По его выражению, не будет неразумным задаться вопросом, как они справляются с перемещением больших балок, строительного камня и других сходных материалов. Все это, подчеркнул Мартир, переносится на спинах рабов. Также очень необычным ему представлялось, что, не имея стали или железа, «они» очень тонко и элегантно исполняют свои работы. И подчеркнул, что все эти работы сделаны каменными орудиями. В связи с этим он вспомнил, как в свое время получил от Колумба в подарок изумруд зеленого цвета, вправленный и в очень крепкое дерево. Мартир бил этим камнем по железным полосам изо всех сил; при этом на металле появились заметные следы, а камень остался нетронутым. «Именно из таких камней они делают инструменты, требуемые для работы граверов по камню, плотников, золотых дел мастеров и ювелиров», написал Мартир (2: 114 - 115).

Пересказывая то, что он узнал из писем Кортеса о концентрации подданных при дворе Монтесумы, Мартир сравнил это с собранием кардиналов в Риме, хотя и с некоторыми оговорками (2: 121).

Мартир, придерживаясь текста письма Кортеса, иногда ссылался на мнение других свидетелей. Так, относительно того, что Монтесума не пользовался дважды одним и тем же полотенцем и не надевал дважды одни и те же одежды, он узнал от вернувшихся испанцев. По их словам, однажды использованные одежды отправлялись в сокровищницу правителя. В присущем ему стиле Мартир написал, что он не сомневается, что читатели спросят, не без основания, почему Монтесума накапливает такое количество одежд. И дал ответ – в обычае правителя было одаривать свиту и самых храбрых воинов, отправляющихся на войну или возвращающихся с нее. Мартир увидел параллель этому обычаю у Цезаря Августа, который одаривал пищей (2: 122-123).

Описав дворцы Монтесумы, Мартир заключил: «Таково сообщение, как оно было сделано нам, и мы повторяем его. Также мы верим тому, что было написано и сказано, так как мы полагаем, что никто не отважился бы исказить правду…  Более того, многие детали были опущены из-за боязни утомить внимание Императора и двора длинными сообщениями». Как он выразился, евреи и греки, чьи деяния разворачивались во много более узком театре, наполнили бы свои истории деталями, где их граждане были бы героями, а он оставит большое число событий, имевших место (2: 125, 126).

Тем не менее, Мартир достаточно подробно описал смерть Монтесумы, бегство испанцев из Теночтитлана и их отступление к союзникам в Тлашкалу. Здесь он написал, что обитатели Колуа практиковали антропофагию – они принесли в жертву и съели испанцев, сопровождавших груз золота; так же поступили и жители города Тепеака (2: 145, 146). Описывая дальнейшие успешные действия Кортеса, Мартир отметил роль пушек и лошадей; но лучше всего, по его мнению, Кортесу послужил союз с тремя «племенами»; Мартир назвал их города - Тлашкальтека, Гуасусинго и Чиурутекаль (2: 146).

Изложение событий в Мексике Мартир прерывал для рассказа о плавании Магеллана. Об аборигенах в этом случае он написал очень мало – Эти варвары – дикари без оружия, одетые только в шкуры; они номады без постоянного жилья и без законов. Они очень большого роста, и зовут их патагонцами (2: 154).

Мартир написал, что при осаде Теночтитлана на улицах города оставалось от 500 до 1000 тел, или даже больше. И чем больше была бойня, тем более обильным и радостным был пир для союзников испанцев (здесь Мартир назвал людей из Гуасусинго и Тлашкалы); ибо их обычаем было, как он выразился, хоронить врагов, павших в бою, в своих животах, а Кортес не отваживался запретить это. Когда Теночтитлан был взят, Кортес назначил нового правителя (короля, по терминологии Мартира) из королевской семьи и велел ему иметь резиденцию в городе, чтобы скорее его восстановить. Об этом Мартир узнал от двух испанских идальго, игравших, по его словам, важную роль в событиях в Мексике, которые его навестили. Тогда же Кортесу стало известно о южном море и о городах, лежащих в том направлении, самый малый из которых, по словам Мартира, был «больше, чем наш прославленный Вальядолид» (2: 175, 176).

В 9-ой книге декады 5 Мартир вернулся к событиям в Дарьене и Панаме. В одном из пассажей он выразился так: «Но, хватит о четвероногих животных, давайте вернемся к двуногим, ибо туземные двуногие гораздо более важны, чем четвероногие». В этой фразе можно усмотреть отход Мартира от начальных преференций в описании явлений Нового Света (природа, затем – люди). Порядок, хотя и оставлен, но подчеркнута бóльшая важность двуногого представителя природы, человека. Здесь Мартир упомянул вооружение местных воинов: разные виды дротиков, большие деревянные мечи и луки со стрелами с наконечниками из кости или дерева (2: 182).

Рассказывая о плавании Хиля Гонсалеса вдоль берегов Южного моря, Мартир написал, что встреченные люди были так же одеты, у них так же были проткнуты губы, и они носили такие же золотые и серебряные ожерелья, покрытые драгоценными камнями, как те, о которых он писал, рассказывая о Юкатане (2: 183).

Вернувшись к Антильским островам, Мартир в деталях описал несколько случаев с аборигенами Кубы, которые не выдерживали жестокого обращения с ними своих хозяев-испанцев и кончали жизнь самоубийством (разными способами) или даже пытались мстить. Свой рассказ он закончил словами «Много подобных историй рассказывают» (2: 187-189)

Очередной поворот к событиям в Мексике был вызван тем, что оттуда прибыл Хуан Рибера, доверенное лицо Кортеса, который должен был вручить императору подарки Кортеса. Рибера, как писал Мартир, говорил на языке Теночтитлана, и не было ничего существенного в войне, в чем бы он не участвовал, «так как он никогда не оставлял хозяина», и «он был способен дать нам точное сообщение обо всем, что произошло» (2: 191). Рибера рассказал о разрушениях в городе и о том, что Кортес велел приступить к его восстановлению, начав со дворца правителя. Здесь Мартир описал, каким образом перемещались тяжелые балки – на одном их конце просверливались отверстия, туда протягивалась веревка, к которой пристегивались припрягались рабы, как если бы они были волами под ярмом. Как выразился Мартир, аборигены вместо колес пользовались круглыми стволами деревьев, уложенными на дорогу. Одна из перемещаемых балок была 120 футов длиной и толщиной с упитанного быка. Это дало повод Мартиру вопросить: «Разве этот пример не говорит в пользу высокой оценки их трудолюбия?» (2: 194)

Рибера не только рассказывал, но и показал Мартиру (и специально навещавшим Мартира лицам) то, что он привез: золотые самородки, жемчуг и разнообразные предметы, в том числе емкости (золотые сосуды или корзины), в которых «разные племена посылали свою дань». К каждой из них было прикреплено название страны-данника. Среди предметов, принадлежавших Рибере, были небольшие сосуды, серьги, цепи, браслеты (все из золота), в которых, по словам Мартира, искусство мастера превосходило материал. То же можно было сказать о гребнях, перьях, щитах и шлемах из ажурного металла. Особенно понравились Мартиру два зеркала «исключительной красоты», оправленные в золотой обод и закрепленные на дереве. Мартира написал, что, «ни одно из наших зеркал не отражает более верно человеческое лицо». Рибера сообщил, что эти зеркала делают из камня, находимого в стране.

С восхищением также Мартир описал сложно составленные маски. Эти маски возлагались на лица божеств, когда заболевал монарх, и не снимались до тех пор, пока он не оправится или умрет.

Рибера показал и много предметов одежды. По словам Мартира, жители той страны используют только три материала для одежды: хлопок, перья птиц и кроличья шерсть, а способ изготовления изделий из перьев и шерсти столь замысловат, что его невозможно понять. Мартир отметил, что «их» одежды даже отдаленно не напоминают «наши», и описал некоторые из них. Пассаж об одежде Мартир завершил словами: «Все эти люди – цвета бронзы» (2: 195-198).

Рибера привез много «карт», одну из которых была 30 футов длиной. Ее ширину Мартир не назвал, но написал, что она была не столь широка. На хлопковом полотне были изображены все равнины и провинции как вассалов, так и врагов Монтесумы, а также пределы южных берегов. Был также и план Теночтитлана. Рибера сказал, что, согласно туземцам, прилежащие горы населены дикарями, волосатыми как медведи, которые обитают в пещерах и живут за счет корней и охоты (t. 2, p. 198-199, 201).

Рибера пришел к Мартиру со своим рабом. Мартир подробно описал, в каком облике тот предстал перед хозяином и его гостями. В правой руке у него был деревянный меч, без острых камней (кремней – Э.А.), которые для сражений вставляются в две кромки меча и закрепляются смолой. В бою эти мечи так же крепки, «как наши собственные», написал Мартир. В другой руке раба был щит, сделанный из крепких тростин, покрытых золотом. Мартир отметил и другие детали конструкции щита, а также описал, как был одет раб. Он сделал несколько движений и затем схватил другого раба за волосы, бросил на землю и изобразил, как он ножом вскрывает грудную клетку, вынимает сердце и выжатой из него кровью окропляет меч и щит. Так они поступают с пленниками, заключил Мартир. При помощи двух палочек раб добыл огонь, на котором сжег сердце. Здесь Мартир пояснил, что жертвенный огонь не может использоваться для других целей, так как они считают, что дым этой жертвы ублажает богов, покровителей их страны. Раб показал жестами, что тело расчленяется, но живот и внутренности не трогаются. Голова очищается от плоти и помещается в золото, после чего победитель берет ее как трофей. Мартир добавил, что у «них» есть обычай носить на шее столько маленьких золотых голов с полуоткрытым ртом, сколько врагов они убили или принесли в жертву.

Считается, что члены тела поедаются, написал Мартир. Рибера, по его словам, утверждал, что он знал важных вассалов Монтесумы, которые питались человеческой плотью, и подозревал, что и Монтесума так поступал.

Раб Риберы продолжил представление в другом убранстве; он пел и танцевал. Наиболее любопытным Мартиру показались приветствия монарху, когда тому подносят подарки. Мартир воспроизвел его, как он написал, в «более или менее» тех словах. Затем раб показал сцену опьянения, и, по мнению Мартира, «никогда эта роль не была исполнена более верно». Далее он сообщил, что, когда индейцы надеются получить от своих богов то, что они хотят, они собираются в числе 2-3 тысяч и опьяняются соком какой-то травы. Мартир описал последствия: они бегают нагими по городу, плюют, блюют и, чаще всего, валяются.

В доказательство могущества Монтесумы Рибера сослался на большое число переводчиков и посланцев из разных провинций, которые постоянно находились при дворе, представляя интересы их хозяев. Мартир заметил, что это точно так же, как в Европе, где графы, маркизы и герцоги образуют двор императора.

Далее Мартир описал игры аборигенов, назвав их легкомысленными занятиями. На первом месте он упомянул шахматные доски, сославшись на их изображение на тканях. Но самой популярной игрой, по его словам, была игра в мяч. Мартир подробно описал, как изготавливают мячи, признавшись, что не понимает причину их прыгучести, и отметил мастерство игроков, которые задерживают мяч плечами, локтями, головами, руками (редко) и иногда бедрами (если противник бросил мяч, когда игрок находился к нему спиной). Здесь же Мартир написал, что простолюдины ограничивают себя одной женой, а вожди могут взять столько сожительниц, сколько захотят. Лишь знатные спят на кроватях, а остальные – на грудах цветов, брошенных на пол, или на хлопковых ковриках, укрывшись хлопковыми одеялами. Рибера показал несколько таких покрывал.

Мартир подметил, что туземцам были знакомы изображения и измерения, но не веса. Тут же он привел мнение Риберы о том, что книги туземцев были написаны не для того, чтобы их читать, а являлись наборами узоров, которые ювелиры копировали для производства украшений или расписывания покрывал и одежд. Сам Мартир полагал, что это могли быть книги, в которых изображения имели значение, сославшись на то, что ему было известно о римских монументах, и на то, что халдеи имели прежде подобную письменность.

Рибера сообщил, что древние обряды уже изменены, и туземцы приспособились к нежданным переменам. Он перечислил «идолов», которые были разрушены, и сообщил, что человеческие жертвоприношения запрещены. Туземцы, кажется, убеждены, что больше нет необходимости убивать людей, чтобы получить благосклонность небес. Тем не менее, Рибера не полагал, что пришло время резко менять унаследованную практику. Хорошим результатом он считал то, что «наши союзники» больше не предаются поеданию человеческой плоти. Не столь ясно было для него, не занимаются ли они этим тайно (2: 202-207).

Мартир неоднократно затрагивал тему денег у аборигенов Мексики, называя даже эти деньги (бобы какао) «счастливыми».