Аборигены Атлантического побережья Северной Америки
После рассказа об обитателях нынешних Багамских островов Мартир поделился тем, что ему стало известно о плаваниях испанцев к материковым землям к северу от этих островов. Увлеченные бурей и едва спасшись, на берегу они встретили людей, одетых в шкуры диких животных. Более всего местных людей впечатлило, по словам Мартира, наличие бород у испанцев и их одежды. Несмотря на дружелюбный прием со стороны туземцев, испанцы обманом захватили многих из них и увезли как рабов.
Здесь, говоря о своих источниках, Мартир вспомнил о Плинии, и написал, что он поступает так же – когда не уверен в фактах, приводит имя авторитетного свидетеля. Он уточнил, что из сообщения одного из его информаторов, священника Альвареса де Кастро, и нескольких вопросов о пленниках стало понятно, что женщины (привезенные из той области) носили львиные (видимо, пумы) шкуры, а мужчины – всех других диких животных. Кастро сказал, что эти люди были белые и рослые. Многие из них умерли от голода, а выжившие были разделены среди колонистов Эспаньолы.
Вот какую последовательность наметил себе Мартир для рассказа о новых землях: астрономическое положение, религиозные ритуалы, продукты, обычаи. Открытая земля находилась, предположил Мартир, на той же параллели, что «Вандалия в Испании, обычно называемая Андалузией». Он привел названия некоторых регионов этой обширной области: Чикорана, Дуаре (или Духаре) и др.
Туземцы Чикораны имели смуглую кожу, «как наши обожженные солнцем крестьяне» (по словам Мартира) и черные волосы, которые у мужчин были до пояса, а у женщин – длиннее. Те и другие заплетали волосы. У них не было бород, что Мартир объяснил так – то ли природа создала их такими, или это результат какого-либо снадобья, или они их выщипывают, как люди Темиститана (вариант названия Теночтитлана у Мартира – Э.А.).
Один из испанцев привез из Чикораны ее уроженца, получившего при крещении имя Франсиско и прозвище Чикорана. Мартир иногда приглашал хозяина и его слугу к столу. «Этот Чикорана не лишен смышлености», написал Мартир. Он легко и достаточно хорошо выучил испанский. Дальше Мартир, как он отметил, писал на основании писем участников экспедиции и «любопытной информации», сообщенной Чикораной.
По описанию Мартира, люди земли Дуаре были белыми и с темными волосами до пят. У их «короля» огромного роста и такой же жены было пятеро детей. Король, вместо лошадей, передвигался на плечах сильных молодых людей, которые бежали, куда он хотел. Тут Мартир признался, что различия в сообщениях разных испанцев относительно лошадей заставили его колебаться. Один из испанцев сказал, что не говорил ни с кем, кто видел бы лошадей. Другой – что слышал об этом от многих. Не помог и присутствовавший Франсиско Чикорана. Если бы он сам был арбитром, написал Мартир, то, в соответствии с теми исследованиями, что он провел, сказал бы, что эти люди были слишком варварскими и нецивилизованными, чтобы иметь лошадей. Упомянул Мартир и землю, называемую Хапида (Xapida), где был найден жемчуг, а также подобие камня, на него похожего, который очень ценился индейцами.
Во всех этих землях, написал Мартир, испанцы видели стада оленей, «похожие на наши стада скота». Эти олени телятся и кормят телят в домах туземцев. Днем они бродят среди деревьев в поисках пищи, а к вечеру возвращаются к телятам, позволяя себя запирать во дворе и даже доить после того, как их пососали телята. Из этого молока туземцы делают сыр (2: 256-259). В отличие от сюжета с лошадьми, здесь Мартир не высказал своего сомнения.
В специальной работе, в которой рассматривалось разведение животных в доколумбовой Америке, чилийский исследователь Р. Латчам упоминал представленный выше сюжет, хотя и со сноской не на Мартира, а на другого историка Франсиско Лопеса де Гомара. Латчам посчитал это сообщение ошибочным (Latcham 1922, p. 151). Конечно, то, что написал Мартир, очень необычно, но его информаторы, которых он представил, никак не выглядят фантазерами. Объяснение может быть найдено в том, что, как писал младший современник Мартира, Гонсало Фернандес де Овьедо и Вальдес (кратко называемый Овьедо), Чикорана рассказывал небылицы, чтобы испанцы отправились на его родину, взяв его с собой. Судя по результатам имевшей место экспедиции, так и было – испанцы не нашли того, что обещал Чикорана, а сам он бежал (Fernández de Oviedo y Valdés 1853, p. 626-628).
Поэтому, скорее всего, сообщенное Мартиром о культуре обитателей Атлантического побережье нынешних США представляет собой смесь наблюдений испанцев, там побывавших, и того, что наговорил Чикорана, уже знакомый с колониальной культурой испанцев и аборигенов.
Туземцы, по словам Мартира, держали большое количество кур, уток, гусей и другую птицу. Они питались маисовым хлебом, как на островах, но им не были известны корни юки, из которой делают касаби, «пищу благородных». Мартир упомянул также еще одну зерновую культура туземцев, xathi, и несколько сортов батата.
Испанцы говорили Мартиру и о других областях, подчиненных тому же «королю», в одной из которых, Тихе (Tihe), обитатели носили особую священническую одежду и соседями почитались как священники. Они обрезали волосы на голове, оставляя лишь два локона на висках, которые связывали под подбородком. На время войны этих священников приглашали (обе стороны) быть свидетелями конфликта. Перед сражением они ходили среди сидящих или лежащих воинов и окропляли их соком неких трав, что они разжевали, «в точности как наши священники в начале мессы окропляют верующих … святой водой». По завершении схватки, эти люди заботились о раненых, не делая различия между друзьями и врагами, и хоронили умерших (2: 260-261). Мартир отметил, что обитатели этой земли не ели человеческой плоти, а пленных обращали в рабство.
Испанцы посетили и некоторые другие земли. Мартир отметил там отсутствие письменности и то, что древние традиции сохранялись в стихах и песнопениях. В почете были танцы и физические упражнения, «и они со страстью предавались играм в мяч, в которой проявляли величайшую ловкость». Женщины умели прясть и шить. Помимо одежд из шкур диких животных они использовали хлопок. Делали также сети из волокон некоторых прочных трав наподобие конопли и льна, как это делают в Европе для тех же целей.
Еще в одной земле испанцы услышали полученную от предков традицию о приходе в их страну людей с большими негнущимися хвостами и грубой, почти чешуйчатой кожей. Они питались только рыбой, и когда рыба исчезла, они погибли, е оставив потомства. Мартир заключил – эти сказки и другая подобная нелепость были переданы туземцам их праотцами (2: 261).
Далее Мартир перешел к рассказу о местных обрядах и сделал это достаточно подробно. Отмечу некоторые. Прежде всего он написал, что у туземцев не было храмов, и в качестве таковых они использовали жилища правителей. У того же Даты дворец был построен из камня, в отличие от других жилищ, возведенных из стволов деревьев и крытых тростником или травами. Во дворе этого дворца находились два «идола», мужского и женского рода, но с общим именем, Инамахари (Inamahari). Дважды в год их выносили. Первый раз – во время посевной, когда их молили о хорошем урожае. Вечером перед праздником в помещении, где стояли «идолы», устраивалась постель короля, и он там спал. На рассвете сходился народ, и король, прижимая идолов к груди, нес их на верх дворца, откуда показывал народу. Народ приветствовал их с уважением и страхом, упав на колени или простираясь на землю с громкими криками. Король затем спускался и подвешивал «идолов», облаченных в искусно выработанные хлопковые ткани, на грудь двух почтенных мужей. Они (непонятно, мужи или идолы – Э.А), были убраны разноцветными перьевыми накидками, и в таком виде их несли с гимнами и песнями по стране, в то время как девушки и молодые люди танцевали и прыгали. Здесь следует утверждение Мартира, непонятно на чем основанное. Тот, кто оставался дома или не участвовал в процессии, мог быть заподозрен в ереси, как и те, что принимали в ней участие, но небрежно, без соблюдения ритуала.
Днем «идолов» сопровождали мужчины, а в течение ночи женщины омывали их с выражением радости и почтения. На следующий день их несли назад, ко дворцу, с теми же церемониями. Индейцы полагали, что если обряд будет выполнен пристойно и согласно ритуалу, то они получат от этих «идолов» богатый урожай, телесное здоровье, мир и, в случае войны, победу. Им подносили толстые лепешки, «как те, что древние делали из муки», написал Мартир. Туземцы были убеждены, что их мольбы об урожае будут услышаны, особенно, если лепешки замешаны на слезах.
При другом ежегодном празднике грубо вырезанное из дерева изваяние крепили к высокому столбу. Вокруг этого столба стояли другие, подобные, на которые народ вешал подарки для богов, согласно своим средствам. В сумерки главные граждане делили эти приношения между собой, как это делали священники с лепешками и другими подношениями, сделанными женщинами. Кто подносил божеству наиболее ценные подарки, тот был более почитаем. Свидетели объявляли, кто больше дал, «точно, как нотариусы могли бы это сделать в Европе». Каждый, таким образом, был побуждаем духом соперничества превзойти своего соседа (видимо, сентенция Мартира Э.А.). С восхода солнца до вечера люди танцуют вокруг изваяния, хлопая в ладоши, а в сумерки его вместе со столбом бросают в море или в реку, и каждый год делается новое изваяние.
При еще одном торжестве туземцы, после эксгумации скелета давно похороненного человека, возводят черную палатку, одна сторона которой открыта так, чтобы было видно небо. На одеяле в центре палатки раскладывают кости. Палатку окружают плачущие женщины, каждая из которых подносит то, что может. На следующий день кости относят в могилу, и впредь они считаются священными. Когда кости захоронены или все готово для этого, главный священник обращается к окружающим с вершины насыпи. Он восхваляет умершего, говорит о бессмертии души или о будущей жизни. Мартир привел некоторые подробности о путешествии душ на север и их возвращении на юг, где все становятся молодыми и проводят время в веселье и удовольствиях. Далее Мартир написал, что туземцы также верят в то, что мы живем под сводом небес, и не подозревают о существовании антиподов. «Они думают, что у моря есть свои боги, и верят во много глупых вещей относительно их…». Тут Мартир сравнил местных жителей с греками, «друзьями лжи», которые рассказывали о нереидах и других морских божествах, а местного священника назвал мошенником. Мартир описал одно действо у тела умирающего вождя, которое он назвал «обманом священников» - когда тот испускал дух, из его рта, с большим шумом, брызгали искры и пепел высотой в три локтя. Этот огонь приветствовали воплями и слезами как душу умершего, улетающую к небесам (2: 262-265).
Мартир привел некоторые социальные нормы, написав, что правосудие осуществляется магистратами; особенно строго (не сказано, как) наказывали воров. Провинции приносили королям дань не деньгами (их Мартир в очередной раз назвал «чумой»), а натурой; торговля осуществлялась посредством обмена.
Местные жители, написал Мартир, любят игры, особенно теннис. Упомянул еще о одно спортивное занятие, не совсем четко, суть которого, видимо, сводилась к попаданию стрелой в кольца. После сообщения о факелах из различных масел Мартир сообщил, что там были оливковые деревья. И тут же о приглашениях друг друга на обеды и о большой длительности жизни и здоровье стариков. Описав некоторые способы лечения, Мартир сообщил, что «у них» нет «наших изысков», ни арабских духов, ни окуривания, ни специй из чужих стран. Они довольствуются тем, что дает их земля. Разнообразие блюд и разная пища не нужны для удовлетворения их аппетита, так как они довольствуются малым, заключил Мартир.
Очень смешным показалось Мартиру, как народ приветствовал господ, и как отвечал король, особенно знатным. В знак уважения тот, кто приветствовал, клал ладони на ноздри, издавал мычание, подобно быку, и простирал руки вперед на уровне лица. Король не отвечал на приветствие народа, а на приветствие знатных склонял голову к левому плечу, ничего не говоря.
Далее Мартир обратился к факту, который, полагал он, покажется невероятным для его адресата. Как случилось, что только король и его жена достигли такого необычного размера? Мартир написал, что ни один из их подданных не мог ему это объяснить. Мартир опросил других лиц, включая Франсиско, которые передали Мартиру то, что слышали (то есть, не видели сами – Э.А.). Мартир заключил, что не природа дала этим правителям преимущество в росте, а обрели они его искусственно. Еще в колыбели на протяжении нескольких дней члены ребенка, будто бы, натирали какими-то травами, пока кости не станут мягкими как воск. Затем младенца быстро пеленали, а его кормилице давали пищу особого достоинства. Ребенок был закутан в теплые одеяла, и кормилица давала ему свое молоко. «Через несколько дней покоя прискорбная задача растягивания костей возобновляется». Таково было объяснение Франсиско Чикораны, добавил Мартир. Привел он и другое объяснение, полученное испанцами от других индейцев. Там речь шла о стимулирующей диете из трав в период полового созревания.
Эту часть своего повествования Мартир закончил так: «Я уже достаточно описал обряды и обычаи этих туземцев. Давайте обратим теперь наше внимание на изучение природы. Хлеб и мясо были рассмотрены. Давайте посвятим наше внимание деревьям» (2: 265-268).