Метис перед мучительным выбором языка: испанский или кечуа
Вальехо[5] своим творчеством символизирует начало водораздела поэзии двух областей Перу: Косты (побережья) и Сьерры (гор), потому что именно с Вальехо начинается мучительный этап для человека Анд, когда он невольно испытывает противоборство между своим внутренним миром и испанским языком. [11] Принципиальным выражением этой проблемы является тот резкий стилистический диссонанс, которым отличаются произведения Вальехо «Черные герольды» и «Трильсе». Еще Хосе Бергамин[6] подчеркивал это. Он объяснял малопонятный стиль «Трильсе» следствием борьбы между внутренним миром поэта и испанским языком.
Кечуа является исконным языком человека этой земли. На кечуа он способен выразить более глубокие мысли, описать свою природу, вкладывая в свой рассказ свои понятия красоты и родины.
Но пришли другие люди, принесли с собой свой язык, язык иной расы и земли. Многие десятки лет на этом языке люди, рожденные на земле Перу, создавали плохую литературу. В сложном процессе в течение четырех веков человек с Косты усваивал чужеземный язык. Жители Косты слабее привязаны к земле. Имеется еще одна причина: наступление испанского языка и всего западного было более продолжительным и более насильственным именно на Косте. По прошествии четырех веков Эгурен[7] и Вестфален[8] говорили на испанском как настоящие испанцы, как французы на французском.
Среди нас же, людей с Анд, несколько лет назад начался языковой конфликт, нашедший свое реальное отражение в нашей литературе от Вальехо до самого малоизвестного поэта Анд. Тот самый конфликт еще в более жестокой [12] форме испытал на себе Фелипе Гуаман Пома де Айяла.[9] Когда мы говорим на чистом испанском, то не передаем на нем наш внутренний мир. Метис пока что не владеет испанским в совершенстве, как родным, поэтому кечуа служит ему естественным средством выражения. Однако, если мы будем писать только на кечуа, то создадим литературу для узкого круга, и следовательно, обреченную на забвение.
Разрешите мне сослаться на собственную проблему, поскольку уверен: она довольно типична. Когда я начал писать, пытаясь покарать жизнь моего народа, я с ужасом почувствовал, что испанский ускользает от меня. На нем я не мог ни рассказать о небе или дожде, ни поведать о трепетной любви к воде в нашем засушливом крас, ни описать деревья наших рощ. Мой внутренний мир — индейский. Моя радость, мои стремления более глубоко и ярко выражались на кечуа. Отсюда и стиль рассказа «Вода», который один критик оценил как мешанину кечуа с испанским. Согласен, но с помощью испанского я узнал лучше другие народы, душу своего собственного народа, своей земли. Такая же, возможно, еще большая «мешанина» отличает стиль Фелипе Гуамана Помы де Айялы. Однако, если кто-то хочет узнать, как жили индейцы эпохи колонизации, неизбежно должен овладеть этой «мешаниной».
Она примечательна еще одним — в душе [13] человека Анд не наступило пока еще равновесия между необходимостью полного самовыражения и испанским языком. Сейчас у метиса появилась своего рода потребность в совершенстве овладеть им.
Отталкиваясь только от исследования плохой «пришлой» литературы, написанной на испанском языке, которая до недавнего времени создавалась в Сьерре, нельзя еще делать окончательный вывод о том, что испанский язык не годится для самовыражения метисского начала. До XX в. литература создавалась людьми, оторванными от нашего мира, лишенными корней на нашей земле, людьми, жившими в отрыве от тревог и забот нашего народа. Отсюда бедность и серость этой литературы.
Сегодня же коренной житель Перу чувствует необходимость рассказать миру о своей жизни на испанском языке. Но выученный впопыхах (в школе, колледже, университете), он — слабое оружие для самовыражения метиса. Но и кечуа, родной для него язык, несовершенен и не универсален.
Отсюда родилось нынешнее стремление метиса в совершенстве овладеть испанским языком. Однако стоит ему добиться этого, обрести возможность писать на нем так же свободно, как на кечуа, в этот испанский он привносит очень много своего, наполняет синтаксисом кечуа. Потому что кечуа — естественное средство выражения человека этой земли, творение окружающего мира и этого таинственного света. Кечуа живет в метисе как часть его самого. Та или иная реакция на испанский неизбежна, поскольку будет постоянно происходить [14] адаптация испанского языка к изначально заложенной в нем потребности выразить все в абсолютной форме, т.е. перенести на испанский все его существо до последнего уголка его души, в которой индейское начало является основным и доминирующим. Чем объяснить эти метания?
В период республики почти все, созданное метисами, принижалось, замалчивалось. Именно поэтому в литературе периода колонизации и первых лет республиканского правления вы не встретите ни одного заслуживающего внимания произведения, в котором бы отражалась жизнь народа Анд и окружающий их мир. Однако метисское влияние все увеличивается как количественно, так и качественно. Можно с уверенностью сказать, что метисы станут самыми многочисленными и самыми влиятельными в Андах. Никто не может навязать западного влияния метису. Он упорно продолжает утверждать свою индивидуальность в культуре.
В то же время, когда метисское начало завоевало духовные рубежи, в его душе наметилась борьба между индейским и испанским, которая началась с появлением первого же метиса. Индейское начало преобладает в психологии перуанского метиса, оно завоевало его душу, потому что в этом ему помогало все — земля, воздух и этот индейский народ, составляющий 60 процентов населения Перу. И еще потому что в духовном облике метиса индейского больше, чем испанского, и чистый испанский язык не пригоден ему для самовыражения.
Это нашло отражение в литературе перуанских [15] Анд, превратив ее в метисскую. Самые популярные произведения, как правило, написаны автором, владеющим испанским языком, сильно подверженным влиянию кечуа. Мы присутствуем при агонии чистого и неприкосновенного испанского языка, неспособного стать орудием самовыражения.
Примером этому могут служить главы из книги Фелипе Гуамана Помы де Айялы.
В 1908 г. доктор Пичман, директор библиотеки Геттингенского университета, нашел в Королевской библиотеке Копенгагена рукопись под названием «Первая новая хроника и доброе правление», автором которого был дон Фелипе Гуаман Пома де Айяла. «Новая хроника» содержала в себе подробный рассказ о жизни индейского народа от темного времени и человека примитивного до XVI в., когда писалась эта «Хроника». В первой части автор пытался примирить индейскую теорию происхождения человека с канонами Библии. Во второй он описывал империю инков. Последняя часть представлет собой рассказ о жизни индейцев и бедняков — испанцев и негров — и являет собой наиболее страшное обвинение колониальной администрации и церковников. Однако главная ценность книги заключается в авторских рисунках пером, которые, как и «Хроника», изображали жизнь индейского поселения от доисторических времен до XVI в. Эти рисунки оказывают неоценимую помощь любому исследователю, изучающему доинкский период, время империи инков и колонизации Перу, Боливии и Эквадора. На них изображена одежда знатных и простых людей, танцы, обычаи, различные [16] сельскохозяйственные и домашние работы, наказания, существующие у инков, и все тяготы и страдания, выпадавшие на долю индейцев в период колонизации. По ним можно ео всех деталях восстановить жизнь трех указанных выше государств в течение периодов, описываемых в «Новой хронике».
В 1935 г. Этнологический институт в Париже при содействии университета в Сорбонне выпустил факсимильное издание этой «Хроники» объемом в тысячу с лишним страниц текста и около 200 рисунков. «Новая хроника» дополняла все то, что было написано авторами предыдущих хроник, в частности Гарсиласо.[10]
Кем же был дон Фелипе Гуаман Пома де Айяла? Он рассказал о своей жизни в «Хронике». Родился он в Уануко, был касиком[11] в Чипао в Луканас, Айякучо.[12] Возмущенный и тронутый до глубины души бедами индейцев, он решил научиться грамоте, чтобы рассказать обо всем королю. Через все перевалы он пешком пришел в Лиму. Там он служил у одного знатного человека и научился писать. Через десять или более лет он вернулся в родное селение, где испанцы уже начали раздавать его детей и землю. Преследуемый и нищий, Пома де Айяла возвратился в Лиму, где и написал свою «Хронику».
Он знал испанский алфавит, но не владел испанским языком. На тысяче страниц, что он [17] написал, чувствуется отчаянная борьба этого человека с языком, на котором он вынужден был объясняться. Часто не найдя подходящих слов, он пишет на кечуа — отсюда путаница стиля и содержания. Для полной выразительности касик дополнял свои рассказы рисунками. Они-то и позволили узнать мельчайшие подробности жизни индейского народа времен империи и колонизации.
Неизвестно, каким образом это произведение попало в Королевскую библиотеку Копенгагена. Некоторые полагают, что ее читал Филипп III, другие — что она либо была продана, либо попала в руки голландских пиратов. Одним словом, неизвестно. Полагают также, и это представляется правдоподобным, что Фелипе Гуаман Пома умер нищим на улицах Лимы.
Из его книги мы взяли главу «Двенадцать месяцев».
«Камайкилья — январь. Начинаются дожди. С холмов устремляются бурные потоки. Льет днем и ночью. Индейцы называют этот месяц «сура», «масура», «ольюко», «триго хальмай мита». «Хальмай» означает «прокладывать борозду в пропитанной влагой земле». «Тулью мукуй» — стебли кукурузы и всходы картофеля.
Необходимо внимательно следить за посевами кукурузы и картофеля, охранять их от куропаток, оленей и лисиц.
Не оставляют без внимания свои посевы индейцы нагорий, потому что в это время осмелевшие птицы стремятся поживиться почти созревшим зерном. Да и в долинах индейцы охраняют виноградники и другие [18] плодовые участки. Это время ловли раков в реках и рыбы в море. Кроме того, индейцы ткут ткани и шьют из них одежду.
Зелень пока нежного цвета. Дети не могут еще лакомиться кукурузными початками, потому что они незрелы и ими можно отравиться.
В этот период высокая смертность из-за дождей, сердечных болей и меланхолии. В долинах с подъемом воды в реках резко увеличивается число заболевших лихорадкой и другими болезнями. Горцы спускаются с гор, чтобы излечиться от лихорадки. Заканчивается сев кукурузы, пшеницы и раннего картофеля.[13] Не хватает дров, но зато в изобилии трава и зеленая солома.
В этот месяц везде ощущается нехватка продовольствия. Скот очень худой. Нет соли и коки.[14] И это везде.
Телят не выгоняют на пастбища, так как кругом вода и грязь. Отелившиеся коровы болеют и умирают.
Паукаруарай — февраль. Этот месяц обилия воды и снега. В своем неистовстве бог посылает потоки воды. Невозможно перейти вброд, они увлекают за собой даже горы. Войти в такую реку — значит, искушать судьбу пли же иметь большое желание утопиться.
В этот месяц пешеходы и путешественники отдыхают. Мужчины обрабатывают землю, женщины прядут. [19]
В период вынужденного безделья из-за буйства рек вьючные животные отдыхают, набираются сил.
У вновь высеянных зерновых уже появляются колос и початки, пора охранять посевы от птиц, оленей и лисиц.
«Чакмакуй килья» называют индейцы этот месяц. «Чакмай» обозначает «поднять целину». В этот месяц повсюду обрабатывают новые земли, чтобы сейчас же засеять их кукурузой, пшеницей или картофелем, обогащая тем самым общинников, церковных служителей и бедняков-индейцев.
В этот месяц приводят в порядок дороги, пока грунт мягкий и леко берется лопатой. Роют новые оросительные каналы, колодцы, чистят родники. Собирают камни для строительства домов.
Все покрыто пышной зеленью. В долинах и горах плодоносят фруктовые сады, зреет виноград. Уже можно есть фрукты, потому что они созревают. Из долин фрукты отправляют в горы.
Однако из-за болезней люди предпочитают оставаться дома. Никто не отправляется в поездки, так как опасается паводков и гроз. В этот месяц часто случаются землетрясения.
Пачапукуйкилья — март. Реки также полноводны и обманчивы. Внешне они кажутся спокойными, но сильны подводные течения. Поэтому тонет множество индейцев и испанцев.
Весь день птицы, особенно попугаи, атакуют посевы. Лисицы, собаки, нечистые на руку индейцы и негры — все выходят ночью в поле, [20] чтобы набрать початков. Хозяева участков оберегают их днем и ночью.
Целину превращают в «чакмай» — вспахивают податливую землю, чтобы в этом же году засеять ее. В долине в этот месяц сажают кукурузу и бобы. Вода с гор хорошо орошает посевы.
В этом месяце начинают увеличиваться стада скота, горных козлов, гуанакос[15] и викуний.[16] Налилась соком трава на пастбищах. Для всех бедных и богатых вдоволь еды.
В этот месяц инка назначает «ариуа парианачакас» — судью в каждом селении, в обязанность которого входит организация охраны и распределение зерна. Свои обязанности они исполняют весь год, потому что некоторые очень быстро съедают весь свой урожай, а потом умирают от голода. Поэтому еще называют этот месяц и «пачапипкуй килья».
Это время рыбной ловли, сбора улиток, ракушек и раков. В домах богатых и бедных царит всеобщий мир и довольство.
Инкараймика — апрель. Выздоравливают все, включая самых больных стариков. Мужчины и женщины радуются хорошей погоде и обилию пищи. Скот набирает вес, жиреет домашняя птица и рыба. Появляются в изобилии вино, дешевые мясо, хлеб. Это месяц созревания колосьев. Поэтому приходится тщательно охранять поля от воров, называемых «сарасуас». Не менее бдительно надо [21] караулить лошадей, коз, овец и свиней. Чтобы они не потравили посевов, их держат подальше от наделов.
В долинах собирают виноград, запасают изюм и инжир. Везде царство молодого небродившего вина. Индейцы с гор пьют его, заболевают лихорадкой, и многие из них умирают. Поэтому очень хорошо, что закрыли один погребок, торговавший недобродившим вином. Надо, чтобы вино, продававшееся за хорошую цену, не убивало индейцев, чтобы они служили богу и его величеству, умножая свое потомство из года в год.
Айморайкилья-хатуикуски — май. Реки успокоились, подсохли дороги и стали безопасными для путников.
Этот месяц называют также «аркуй сара типи», потому что это время уборки кукурузы: ее сортируют на «чусу сара» — обыкновенную кукурузу, «альин сара» — большую кукурузу и «мичи сара» — семенную кукурузу, и хранить каждый сорт надо в разных хранилищах.
Дороги теперь в хорошем состоянии. Во все стороны идут по ним караваны вьючных животных. Бродячие торговцы вином, кокой, солью, мукой, хлебом и одеждой могут без опасения выбирать любой маршрут, поскольку на всех пастбищах в изобилии корма для животных.
В этот месяц в общинах ткут полотно для одежды. Собирают, сушат и складывают в амбары съедобные растения — они помогут выжить в голодное время года.
Всего полно в любом селении. Это хорошее время и для индейцев, работающих в шахтах: [22] на дорогах в изобилии еды как для них, так и для их скота.
Заранее платят едой и деньгами пастухам, так как благодаря им к пасхе скотина нагуляет хороший вес, животных можно будет погнать на продажу в ближайшие города и селения.
Мальчики и девочки, рожденные в этот месяц, считаются счастливыми, потому что, родившись в пору изобилия, сохранишь счастье на всю жизнь.
Уакайкускикилья — июнь. «Алай» — сбор урожая фруктов. Этот месяц называют также «папа», «ольуко», «масуа алай килья», потому что это сезон сбора фруктов и их заготовки.
Высаживается «чауча папа» — ранний картофель, который созреет до наступления засухи.
Повсюду жнут пшеницу. Заготавливают деревья для досок, из которых делают столы и лавки, они идут на ремонт церквей, общественных зданий и жилищ бедных индейцев.
Приводят в порядок королевские дороги, чтобы коррехидорам[17] было легче разъезжать по стране. Коррехидоры и касики направляются во все селения, города, чтобы убедиться в том, что их жители — истинные христиане.
Все эти работы индейцы выполняют под руководством алькальдов[18] и рехидоров.[19] Они [23] беспощадно наказывают тех, кто посмеет ослушаться.
Этот месяц до предела полон напряженной работой.
Чакракунакуй килья — июль. Сбор всех плодов, овощей и фруктов. Наполняются амбары бедных индейцев, касиков и общин. Продукты питания и зерновые культуры очень дешевы в эту пору сбора урожая. И всего этого надо закупить побольше и постараться сохранить до наступления засухи.
Это время выращивания кур-несушек и множества цыплят. Откармливают свиней, запасают в большом количестве масло. Пользуются недолгим изобилием, стараются сделать запас кормов для скота и птицы.
Это — сезон вывоза навоза на поля, самая пора помочь земле, чтобы она не уставала плодоносить. Время сева «мичка сара» и «чауча папа» — кукурузы и раннего картофеля.
Приводятся в порядок основные дороги, русла рек, ремонтируются мосты.
Христианам надлежит щедро одаривать милостыней нищих, стариков, слепых, сирот, многодетных и вдов, хромых и одноруких, всех верующих, слуг Иисуса Христа, монахов и монашек, бедных индейцев, а также бедных испанцев, которые не являются коррехидорами и грандами и нуждаются в помощи.
Чакрайапуй килья — август. «Ийапуй» — означает «пахать». В этот месяц пашут землю под пшеницу и кукурузу.
Сеют кукурузу и раннюю пшеницу, но основной сев начнется только в праздник Июль де Сантьяго в долинах — в День всех [25] Святых. В Куско Июль де Сантьяго приходит раньше на день, неделю, а то и месяц — это идет еще от древних.
По воле божьей кукуруза взойдет в свое время, чтобы дать хороший и обильный урожай.
Койяраймикилья — сентябрь. Начинают дуть ветры с долин и моря. Это месяц самого последнего обязательного сева кукурузы во всех частях страны. После сева вновь надо оберегать землю от птиц и лисиц, выбирающих зерна прямо из земли.
По всему королевству идет молотьба пшеницы и ячменя, благо дует сильный ветер. Ночью это ветер с моря. Приручают необъезженных лошадей и других диких животных.
По всему королевству бредут нагруженные товаром караваны вьючных животных, погонщики и торговцы.
Ветер, дующий с долины в сторону моря, несет с собой болезни — ревматизм, подагру, болезни сердца, меланхолию, иногда даже чуму.
Во всей стране кончаются продукты, заготовленные впрок, даже сухофрукты. Но уже появились первые ростки кукурузы и картофеля. Те, кто посадил много картофеля и кукурузы, не испытывает голода.
Поэтому и власти и церковь по всему королевству постоянно подгоняли народ, чтобы он выполнил в срок все работы, засеял поля, дабы потом не испытывать голода.
Омараймикилья — октябрь. Время тщательного ухода за посевами пшеницы и кукурузы и их охрана, потому что птицы, и особенно куропатки, выбирают зерна с утра и [25] до позднего вечера. А ночью орудуют лисицы. Индейцы ходят с пращами, охраняя посевы, чтобы не потерять высеянные семена.
В этот месяц стригут овец в Кастилии и на соседних землях, лечат больных овец, ткут одеяла и пончо, плетут канаты и соломенные маты для покрытия крыш.
Приводят в порядок улицы и площади селений, красят стены и фасады жилых домов и административных зданий.
Сейчас вдоволь хорошего мяса, кукурузы и доброй чичи[20] для того, чтобы праздник удался на славу.
Но для бедняков и бездельников даже в пору изобилия наступает голод. Поэтому каждый должен подать милостыню и помочь бедным.
В праздник они приносят с собой угощение и празднуют сообща на площади, и никто — ни коррехидор, ни священник не вмешиваются в праздники бедняков-индейцев, негров, испанцев. Ибо все они — создания божьи, и в их жизни тоже выпадают дни радости и веселья.
Айморайкилья — ноябрь. Это время «пача рупай» — выжженной земли. Остро ощущается нехватка дождей и воды в реках, подземных источниках. Солнце иссушает поля и заросли кустарников. Все пышет жаром — холмы в долинах, горные склоны.
В эти дни по приказу инки устраиваются процессы и шествия. Люди обращаются с мольбой к небу: дождя, хоть каплю дождя. В селениях возносятся к небу крики и плач бедняков. [26]
Инка назначает в селениях судью, который распределяет воду. Он следит за тем, чтобы вода доставалась всем без исключения, даже самым бедным и доходила до полей каждого.
Надо быть очень справедливым, чтобы равномерно распределить воду между бедными и богатыми, потому что богатые то и дело отбирают воду, идущую на орошение надела бедняка.
Сердца путешественников, караванщиков и погонщиков, торговцев мукой, солью и одеждой наполняются тревогой: опять вскоре наступит период дождей.
Индейцы запасают для себя, своих касиков и других господ дрова, так как во время дождей все будет мокро и зелено. Тревожно на душе у тех, кто ничего не посеял — вот-вот пойдут дожди, у соседей зеленеют всходы кукурузы.
Начинают посадку овощей в ожидании того, что дожди оживят эти всходы.
Капакрайминтикилья — декабрь. В это время во всем королевстве пустует много земель. Их необходимо быстро засеять. Ведь очень скоро с небес обрушатся потоки воды, семена сгниют или их вымоет из земли, если не успеть вовремя их заложить.
Горцы остро ощущают боль в сердце, в суставах. В долинах лихорадка, жар и другие немощи проходят, так как там поспели персики, сливы, дыни, которые излечивают болезни. Поэтому погонщики, индейцы с шахт стремятся добраться до этих мест до наступления сезона дождей, когда самочувствие у людей обычно неважное — тяжесть в ногах, а на душе темная ночь. [27]
В эту пору бедный вор, сбежавший с каторги, индеец из шахт теряются и гибнут в бурных потоках воды».
[5] С. Вальхео (1892—1938) — перуанским писатель.
[6] X. Бергамин — испанским писатель и критик.
[7] X. М. Эгурен (1882—1942) — перуанский поэт-символист.
[8] Э. Фон Вестфален — перуанский поэт-сюрреалист.
[9] Фелипе Гуман Пома де Айяла (нач. 30 годов XVI в. — ок. 1615) — индейский хронист, автор труда «Первая новая хроника и доброе правление».
[10] Инка Гарсиласо де ля Вега (ок. 1539 — ок. 1616) — перуанский поэт, автор «Общей истории Перу».
[11] Касик — вождь и старейшина индейских племен в эпоху завоевания конкистадорами Америки.
[12] Луканас, Айякучо — провинции в Перу.
[13] Засевают поля и собирают урожаи по нескольку раз в году.
[14] Кока — южноамериканский кустарник с кожистыми листьями, из которых добывают наркотик кокаин.
[15] Гуанакос, гуанако — домашнее животное из родч лам, дает ценную шерсть.
[16] Викунья — домашнее животное из рода лам, величиной с овцу, дает ценную шерсть.
[17] Коррехидор — административная и судебная должность в испанских колониях.
[18] Алькальд — выборный старшина общины, судья.
[19] Рехидор — городской советник.
[20] Чича — опьяняющий напиток, вроде пива.