Племена с патриархально-родовыми институтами
Наряду с племенами с яркими следами архаической материнско-родовой организации в американских степях обитали племена с уже установившимися или развивающимися институтами патриархально-родового быта. И эти племена можно разделить на две группы: 1) полуоседлые земледельцы-коневоды и охотники юго-восточной окраины степей — понка, омаха, оседжи, канза, куапо и 2) степные кочевники — команчи, черноногие, тетон-дакота.
В монографических описаниях все эти племена обычно характеризуются как изначально патрилинейные, причем племена первой группы изображаются как патриархально-родовые, а второй — как безродовые.
Среди племен первой группы, у сиуязычных — понка, омаха, оседжи, канза, куапо — живы были еще в XIX в. предания, согласно которым все они до переселения в прерии были единым племенем, носившим название Дехиа. Раскол на пять племен произошел в процессе их переселения в прерии. Позже всех откололись омаха и понка. Согласно племенной традиции понка первоначально были одним из родов омаха. Свидетельством этому может служить тот факт, что слово «понка» фигурирует в качестве родового названия у оседжей, канза и куапо и отсутствует у омаха. У всех этих племен исследователи конца XIX и XX в. (А. Флетчер, Ф. Лафлеш, У. Уитмэн, Дж. Дорсей, А. Скин-нер, Дж. Ховард) устанавливают яркие черты патриархально-родового быта с делением каждого племени на две половины и терминологией родства типа «омаха», характеризующей отношения внутри патриархальной болыпесемейной общины.
Омаха, давшие название этой системе, в середине XIX в. занимали одно общеплеменное селение. М. Льюис и У. Кларк видели в 1805 г. старую деревню омаха, состоявшую из 300 жилищ, которая была сожжена после эпидемии оспы в 1801 г. У них сохранялись следы прежнего деления племени на две фратрии — неба и земли и пять родов, проявляясь в политической и обрядовой жизни омаха, а также в организации летнего лагеря. Лагерь незримо делился на две половины. Во время охоты охотники каждой фратрии образовывали крыло загонщиков бизонов. Для игры в мяч игроки объединялись по фратриальному принципу. Во главе племен стояли два вождя, представлявшие обе фратрии.
Социальная структура понка в описании Дж. Дорсея выглядит довольно сложной. Он пишет, что племя делилось на две фратрии, состоявшие из родов и подродов. Более поздние исследования, однако, не устанавливают фратриального деления понка. Последние исследования Д. Ховарда позволили ему установить деление понка в прошлом на восемь родов. Эти же восемь родов фигурируют у Л. Г. Монгана. Характерно, что и названия родов у двух исследователей в общем совпадают. Большинство из этих названий образованы от обозначений животных — медведя, бизона, дикой кошки, оленя, змеи, хорька. С последними были связаны личные имена и обряды понка. Соблюдались табу в отношении указанных эпонимов. Наблюдались признаки специализации отдельных родовых групп. Например, члены рода Змеи считались лучшими следопытами в племени, на них лежала обязанность охраны входа в летний кольцевой лагерь охотников племени. Им запрещалось в то же время прикосновение к змее. Члены рода Оленя лечили головную боль и славились как парикмахеры. Для них табуировалось прикосновение к коже оленя. Род Медведя был правящим родом. Род Птицы-грома или Орла ведал обрядами вызывания дождя. Род Дикой Кошки устраивал обряд магического вызывания дичи. В его же ведении был обряд возведения вождей. Члены рода Красно-желтого бизона считались лучшими знатоками трав. Д. Ховард устанавливает также, что понкам пришлось создать новый род Сыновей белого, чтобы включить в племенную систему сыновей индеанок от белых торговцев. Как и другие роды, он был экзогамным, но не имел никаких обрядовых функций. Во время полевой работы Ховарда названия родов были уже забыты.
Оценивая материалы о родовом делении понка, мы должны учитывать, что их родовая система была вторичным образованием, возникшим после отделения понка как рода племени омаха и превращения его в самостоятельное племя. По-видимому, все же это были не роды, а болынесемейные генеалогии, истоки которых, несомненно, уходили в древние родовые деления.
Материалы А. Скиннера свидетельствуют о том, что племя айова, живя в середине XIX в. в одном племенном селении, делилось на две фратрии — Зимы и Лета и на 9—10 родов. Во главе племени стояли два вождя, выбиравшихся из одного правящего рода каждой фратрии: рода Медведя во фратрии Зимы и рода Бизона во фратрии Лета. Каждый из них руководил жизнью племени в течение полугода. При каждом вожде состояли два воина, несших функции блюстителей порядка и организаторов безопасности племени.
Сходна была племенная структура родственного айовам племени ото, о котором М. Льюис и У. Кларк писали в 1804 г., что «некогда это была сильная нация», но в то время оно жило в одной деревне и насчитывало около 400 человек. Некогда племя делилось на девять родов, из которых род Медведя был правящим. Весенней охотой племени руководил род Бизона, осенней — род Медведя. Каждый род имел вождя и группы воинов и жрецов. Совет вождей был высшим органом племенного управления.
У всей группы этих племен счет происхождения и наследования был патрилинейным. Господствовавшая у них терминология родства «типа омаха» отражала структурные принципы патриархальной большесемейной общины. Внутри этой общины братья отца обозначались термином «отцы», их жены — «матери», их дети — «братья и сестры», а дети последних — «внуки» «Его». Данная община состояла в отношениях обмена женщинами с другой такой общиной, в которой для «Его» все мужчины были «братьями матери» (сюда входили и братья матери, их сыновья, внуки и правнуки) и потенциальными мужьями сестер отца; женщины же этой общины, включая сестер матери и дочерей «братьев» матери, были «матерями», т. е. потенциальными женами «отцов».
Вероятнее всего, так называемые роды этих племен представляли собой к началу XIX в. патронимии, члены которых прослеживали свое происхождение по мужской линии от общего предка. Они возникали в результате разрастания и сегментации большой семьи. Члены патронимии не вели общего хозяйства, но у них сохранялось представление об общности экономических интересов и право на имущество «сородича». Понятие родственной близости совмещалось здесь с понятием совладения. Патронимии сохраняли общее имя по реальному или мифическому предку, носившему древнее тотемное имя, от которого и велась генеалогия.
У айова, например, реальный предок представлялся человеком, но он нес атрибуты животного предка, имя которого носил род. Согласно родовым легендам этого племени предками его родов были животные, превратившиеся в предков-людей. Согласно генеалогической легенде оседжей они произошли от союза дочери бобра и улитки, превратившейся в индейца. Оседжи не убивали бобров, как сообщают Льюис и Кларк, «потому что, убивая бобра, они убивали как бы брата оседжей. Но за последние годы торговля с белыми сделала шкурки бобра чрезвычайно ценными и святость этих материнских родственников явно упала и бедные животные лишились почти всех привилегий сородичей».
С почитанием этих предков — людей-животных — были связаны и обряды патронимии, их обрядовая специализация, их права и обязанности.
Очевидно, что патриархальные институты у этих племен уже к началу XIX в., если не ранее, были более развиты, чем у хидатса, манданов, арикара, также сочетавших земледелие с коневодством и охотой на бизонов, более развиты даже, чем у таких типично-степных кочевников, как кроу и чейены. Причины этой разницы, несомненно, надо искать в историческом прошлом этих племен. Накопленные за последние годы материалы по исторической этнографии и этногенезу коневодов-охотников Северной Америки убеждают нас в ошибочности оценки этих племен как представителей особой патриархальной линии развития родового общества.
Лишенной оснований представляется и характеристика этих племен как представителей первобытнородового общества. Как уже отмечалось выше, современные археологические исследования и племенные предания позволяют видеть в них потомков создателей городов-государств, развивавшихся вплоть до открытия Северной Америки европейцами на юго-востоке современных США и по среднему течению р. Миссисипи.
Таким образом, ко времени поселения в прериях омаха, айова, ото, пауни и другие племена имели уже богатое прошлое. В процессе переселения на запад они утратили целый ряд достижений своих предков в строительном деле, в керамическом искусстве. В прериях они освоили коневодство и верховую охоту на бизонов, сочетая их со своим древним занятием — земледелием. Эта комплексность их хозяйственной деятельности вызвала необходимость их перехода к полукочевому образу жизни, к чередованию жизни в оседлых селениях с жизнью в кочевом стойбище во время летнего выпаса табунов и коллективной охоты на бизонов. В оседлых селениях они строили большие землянки, в степях же - пользовались кожаной палаткой.
В социальном плане у всех этих племен исследователи отмечают наличие «сильной социальной дифференциации» и сложившиеся черты патриархально-родового быта. Патриархальная большая семья выявляется, как уже отмечалось, в качестве основной экономической ячейки, что нашло свое отражение и в их терминологии родства. Однако наряду со свидетельствами о сложившемся патриархате у этих племен имеются указания на наличие у них более древнего пласта допатриархально-родовых институтов. Заслуживает внимания в этой связи установленный впервые Р. Форчуном факт, что основной хозяйственной ячейкой омаха в период земледельческих работ в оседлом селении была некогда матрилокальная большая семья, занимавшая полуземлянку, «тогда как состав жителей кожаных палаток в охотничьих стойбищах определялся на основе патрилокальности». В 1955 г. Ф. Эгган писал: «О том, что матрилокальное поселение относительно древнее у некоторых центральных сиуязычных племен, таких, как оседжи, свидетельствуют исторические данные». Анализу этих данных посвящена специальная работа Б. Р. Нетта.