Земледелие и ремесла

Основные сельскохозяйственные культуры. — Тер­расы и ирригация. — Приручение домашних жи­вотных. — Развитие ремесел. — Меновая торговля и связи с другими народами. — Обработка метал­лов. — Перуанские ткани. — Грандиозные дворцы, храмы и крепости. — Великолепные дороги инков

 

Земледелие в стране инков достигло высокого уровня развития — во всяком случае, не уступало Европе того времени. Перуанцы знали около сорока сельскохозяйст­венных культур. Главными из них были кукуруза и картофель — в отличие от пшеницы, ячменя и риса древ­них цивилизаций Азии и Африки.

Кукурузу перуанцы выращивали с давних пор и вы­вели великолепные сорта, хотя в диком виде это расте­ние в Перу не встречается — так же, как хлопок, который они сеяли в долинах с теплым климатом.

Дикий картофель перуанцы за долгие столетия пре­вратили в важную сельскохозяйственную культуру. Кар­тофель был разных сортов: красный, белый, желтый, черный — и имел крупные клубни.

Разводили они и другие культуры — различные сорта перца, бобов, помидоров, маниоки, арахиса, сладкого картофеля-батата, тыквы, агавы, корнеплодов и фруктов.

В высокогорных районах большое значение имело раз­ведение киноа — перуанского риса, неприхотливого, по­хожего на лебеду однолетнего растения, из семян кото­рого мололи муку. Из муки киноа, добавляя перец, ва­рили похлебку. Из картофеля приготовляли так называ­емую чуньу — картофельную муку, которая еще и в наши дни является одним из основных продуктов пита­ния у индейцев Андских гор.

Густые леса давали разнообразный строительный ма­териал. Тут же росли лекарственные травы и растения, из которых получали красящие вещества.

Земледелие развивалось в узких глубоких долинах, куда в период дождей низвергались с гор потоки воды, размывая почву, тогда как в засушливый период там всегда не хватало влаги. Чтобы оградить плодородную Почву от вымывания и иметь возможность подвести туда воду из рек и ручьев, перуанцы были вынуждены раз­бивать на склонах гор террасы. В некоторых Местах тер­расы вырубались прямо в скалах и на голые камни насыпался тонкий слой плодородной почвы, которую до­ставляли из долины, С этой титанической работой перуанские земледельцы, не имея железных орудий, справлялись лишь благодаря неимоверному терпению. Грандиозные оросительные системы — плотины, дамбы, выложенные каменными плитами каналы, иногда длиной в несколько сот километров, равно как и террасы, выруб­ленные в горных склонах, — следует причислить к ве­личайшим достижениям человека. Руины этих сооруже­ний, сохранившиеся до наших дней, свидетельствуют об упорстве, настойчивости и мастерстве древнего народа. За всеми этими постройками наблюдали должностные лица, заведовавшие также распределением воды. Ее рас­ход регулировался строжайшими законами, за наруше­ние которых грозила смертная казнь, В очень сложных и тяжелых условиях умелые земледельцы выращивали отличные урожаи.

Особенно важное значение орошение имело в засуш­ливой зоне вдоль океанского побережья, где дождей практически не было и речной воды не хватало. Земля здесь была весьма плодородной, и поэтому перуанцы подводили сюда воду из очень отдаленных районов, ис­пользуя живительную влагу горных источников, озер и ручьев. Местами канал приходилось вести по огромным плитам песчаника, местами по насыпям он пересекал болота, а кое-где проходил сквозь скалы через особые туннели.

 

 

Вскапывание земли такльей и сев кукурузы (из хроники Помы де Айялы)

 

Землю в государстве инков обрабатывали вручную — у перуанцев не было тягловых животных. Главным ору­дием труда была таклъя — деревянный кол длиною около двух метров, с прочным бронзовым наконечником и изогнутой бронзовой рукояткой в его верхней части. К нему был прикреплен брусок-подножка — в нее упи­рались ногой и разрыхляли землю. Таклья была муж­ским орудием труда. Ею возделывали землю, рыли ямки для семян, копали картофель. По некоторым сведениям, таклью тащили на веревке шесть—восемь сильных мужчин, шагая в одном ритме под общую песню, в то время как пахарь старался во­гнать поглубже в землю наконечник этого примитивного орудия труда. Сходство такльи с сохой было очень от­даленным, хотя с ее помощью можно было неплохо обрабатывать землю.

Женщины разрыхляли комья толстыми палками, к концу которых был прикреплен каменный диск, либо мотыгами с широким, похожим на зубило, бронзовым лезвием на короткой рукоятке. Мотыгу применяли также для прополки и окучивания. В полевых работах использовались и бронзовые серпы, хлеб обмолачивали цепами.

Землю на океанском побережье удобряли птичьим по­метом — гуано, а в горных областях — навозом лам и альпака. Гуано добывали на близлежащих островках, где обитали огромные стаи морских птиц. Чиновники выделяли эти островки отдельным прибрежным райо­нам либо делили их на участки со строго определен­ными границами. В период выведения птенцов никто не смел отправляться на острова за удобрением. За нару­шение этого правила, а также за охоту на птиц грозила смертная казнь.

Занятие сельским хозяйством пользовалось в стране почетом и уважением, и сам сапа инка в сопровождении знатных вельмож появлялся на пашнях в окрестностях Куско, чтобы начать полевые работы. Золотой такльей правитель прокладывал первую борозду, и придворные следовали его примеру. Так сапа инка показывал, что земледелие — занятие, достойное детей Солнца.

Индейцы, жившие на землях инков, не знали ни до­машней птицы, ни крупного рогатого скота, ни овец, ни свиней, ни кошек; собак держали' для развлечения и лишь в редких случаях использовали их на охоте. Од­нако перуанские индейцы, единственные из коренных обитателей Нового Света, сумели приручить двух жи­вотных родственной породы — ламу и альпака. Это сле­дует считать весьма важным достижением.

На орошаемых пастбищах паслись огромные стада лам, дававшие мясо и шерсть. Из грубой шерсти изго­товляли мешки и веревки, из кожи — попоны и плащи, из костей — предметы домашнего обихода, а высушен­ный навоз служил топливом. Молока у лам хватало только для теленка, поэтому как молочный скот ламы не использовались.

 

 

Инка (первый слева) открывает полевые работы (из хроники Помы де Айялы)

 

Альпака были мельче лам, и выращивали их, глав­ным образом, ради тонкой и мягкой шерсти, которая шла на изготовление тканей.

Согласно закону, стада лам и альпака принадлежали правителю и богам, и никто не имел права убивать этих животных без специального разрешения.

Лама использовалась, как, впрочем, и сейчас исполь­зуется, в качестве вьючного животного в горах Перу и Боливии, хотя груз переносит значительно меньший, чем мул. Зато лама — животное весьма неприхотливое, она находит корм на голых склонах гор, может долгое время обходиться без воды, ночевать под открытым не­бом и уверенно проходить по гладкому льду. Ламу не надо подковывать.

Перуанцы столь долгое время разводили лам, что те превратились в таких же домашних животных, как ко­рова или овца, да и альпака уже не могли обходиться без присмотра людей. Однако лама не была приучена тащить плуг. После завоевания Перу индейцы немало дивились тому, что испанцы запрягают в плуг волов, и говорили, что белые люди чрезвычайно ленивы и по­этому заставляют работать вместо себя этих огромных животных.

На горных пастбищах паслись дикие викуньи и гуа­нако — животные, родственные ламе и альпака. От них, видимо, и произошел домашний скот.

Время от времени перуанцы охотились на этих живот­ных, но в каждой области не чаще, чем раз в четыре года, чтобы не истребить всего поголовья. В установлен­ный срок всю область охоты окружали загонщики, во­оруженные длинными палками и копьями, иногда их число доходило до пятидесяти тысяч человек, то есть собирались почти все жители области. Крупных хищни­ков, попавших в облаву, охотники безжалостно убивали, а оленей, косуль, викуний и гуанако загоняли в специ­альные ограждения в долинах. Там у викуний и гуа­нако стригли шерсть, и часть этих животных, а также часть оленей — в первую очередь самок — отпускали на волю, остальных забивали на мясо.

Мясо нарезали тонкими ломтями и высушивали. Прос­той народ получал только сушеное мясо — чарки; упот­реблять в пищу свежее мясо разрешалось лишь людям благородного происхождения. На мясо специально вы­ращивали также морских свинок и местные разновидно­сти уток.

Охота строго регулировалась особыми чиновниками, и даже диких животных никто не имел права убивать без разрешения.

Из шерсти викуний и гуанако ткали особо тонкие ткани, носить которые имели право только знатные люди; из этой же шерсти делали покрывала для дворца инки и занавесы для храмов.

Простому народу иногда разрешали попробовать ал­когольный напиток чичу. Он несколько напоминал пиво — приготовляли его из кукурузы и сока агавы. Кроме того, перуанцы имели обыкновение жевать сме­шанные с толченой глиной листья кустарника коки. Воз­буждающее наркотическое вещество кокаин, содержа­щийся в листьях, притупляло чувство голода и снимало усталость. Табак перуанцы считали лекарственным рас­тением и нюхали его, а не журили, как в Мексике и на островах Карибского моря. В редких случаях инки, курака и жрецы пили крепкий опьяняющий напиток — сору, который для простого народа считался запретным.

Разделение труда в государстве инков было развито еще очень слабо. Все население общины умело прясть, ткать, шить, тачать обувь для себя и своей семьи, изго­товлять орудия труда и оружие, обрабатывать землю и строить дома. Все необходимые материалы — шерсть, хлопок, металл, инструменты — они получали из госу­дарственных складов.

Однако ремесла постепенно отделились от земледелия и скотоводства. В некоторых районах ремесленники до­бились особых успехов. Чиновники отбирали лучших из них и отправляли в столицу страны город Куско. Там эти люди жили в отдельном квартале и поставляли свои изделия правителю и его двору, получая за это питание. Если мастер мог изготовить изделий больше, чем от него требовали, то все излишки он имел право обменять на рынке на другие товары. Оторванные от общин кустари попадали в полную зависимость от двора. В подобном же положении находились строители, скульпторы и ру­докопы, работавшие под надзором чиновников.

Девушки из покоренных племен в течение четырех лет обучались прядению, ткачеству, рукоделию, а затем до тридцати трех лет изготовляли ткани для инки и его воинов. На вдов также налагалась обязанность соткать определенное количество ткани.

Ко времени испанского вторжения в стране образова­лась замкнутая каста ремесленников — профессию ро­дителей наследовали дети.

Товарообмен и торговля в Перу развиты были очень слабо, а металлических денег не было вовсе. Уплатив подати и выделив определенную часть на общественные нужды, члены общины могли обменивать продукты и из­делия. Три дня каждого месяца считались базарными днями. Никаких строго определенных цен не было, то­вары обменивались по личному соглашению. Наиболее оживленный товарообмен велся между жителями побе­режья и гор. Встречались они в определенных местах, обычно после сбора урожая. С гор приносили для об­мена шерсть, мясо, кожи, золотые и серебряные изде­лия, с побережья — кукурузу, овощи, фрукты, хлопок и гуано. Вместо денег в различных районах использова­лись соль, перец, кожи, шерсть, руда и металлические изделия.

Торговля и товарообмен с другими странами, видимо, только начинали налаживаться. По некоторым сведе­ниям, инка Тупак Юпанки однажды созвал своих воинов и отправился на плотах в далекое морское путешествие. Через несколько месяцев правитель вернулся и привез много золота. Он рассказывал об отдаленных островах, которых ему удалось достичь. Возможно, что перуанцы посетили Галапагосские острова, но не исключено также, что они добрались до Мексики или даже до островов Океании.

Некоторые факты свидетельствуют, что уже в давние времена существовала какая-то связь между Южной Америкой и Океанией, а также с Юго-Восточной Азией. Батат называется в Полинезии так же, как и на языке кечуа, — кумара, из чего можно заключить, что эта сель­скохозяйственная культура была завезена туда с Анд. Духовое ружье для стрел и своеобразное узелковое письмо кипу, о чем еще будет речь впереди, известны как в Южной Америке, так и в Океании и в Юго-Вос­точной Азии. Есть много общего между архитектурными памятниками (главным образом, это относится к куль­товым скульптурным изображениям) острова Пасхи и тихоокеанского побережья Анд. Многие исследователи считают, что путешествия — в основном, случайные — как из Полинезии к берегам Перу, так и в обратном направлении имели место еще до испанского завоевания Юж­ной Америки.

 

 

Тигель для плавки металла

 

Возможно, что перуанцы по суше поддерживали связь с ацтеками, жителями Мекси­канского плоскогорья, потому что на территории, разделяв­шей эти два больших индей­ских народа (районы Вене­суэлы и Колумбии), обитали высокоразвитые индейские племена.

Перуанские индейцы были хорошими мастерами по обра­ботке золота, серебра, меди, свинца и других металлов, но они, так же, как и ацтеки, не знали железа.

Руду добывали в шахтах, где работа велась только в теплые летние месяцы. Особенно важное значение имела добыча меди и олова, — сплавляя эти металлы, перуанцы получали бронзу. Они, очевидно, умели закалять бронзу до твердости стали, но секрет этого процесса не разгадан до наших дней.

Орудия труда делали из меди, бронзы или камня. Ли­тейным способом изготовлялись топоры, серпы, ножи, ломы, наконечники боевых палиц, шары для болы (бола — вид лассо), щипцы, иголки, застежки, колоколь­чики. При литье меди и бронзы ремесленники пользова­лись глиняными формами, которые внутри покрывались слоем воска, а на воск наносился еще один слой глины. Через отверстие в верхней части формы в нее заливали расплавленный металл. Воск растапливался и вытекал через нижнее отверстие формы. Когда металл остывал, глиняную форму разбивали, а отливку подвергали спе­циальной обработке. Лезвия ножей, топоров и серпов ковали и закаливали, чтобы они были тверже и прочнее.

Золото и серебро перуанцы считали священными ме­таллами — даром богов Солнца и Луны или слезами Солнца — и высоко ценили их за то, что они были очень красивы, ярко блестели, не ржавели, легко плавились и легко поддавались обработке.

Золото в большом количестве добывалось в долинах некоторых рек простой промывкой песка. Серебро выплавляли из руды в кузнечных печах. Из тонких золотых и серебряных пластин делали украшения, скульптуры, драгоценные сосуды и различные предметы религиозного культа для храмов. Высшим достижением ювелирного искусства был большой золотой диск в храме Солнца в Куско — вычеканенное из металла человече­ское лицо в обрамлении солнечных лучей.

Золотом и серебром украшали не только храмы, но и дворцы инки. Испанский историк Франсиско Лопес так описывает роскошное убранство дворца правителя Уайна Капака:

«В его доме вся посуда — столовая и кухонная — была из золота и серебра, а самая простая — из сплава серебра и меди, ради прочности. В переднем помещении стояли полые золотые статуи, казавшиеся огромными, и все звери, птицы, деревья и травы, какие только суще­ствуют на свете, и все рыбы, которые обитают в море или в водах его королевства, сделанные из золота в на­туральную величину. Были у него и канаты, сумки, сун­дуки и лохани из золота и серебра, груды золотых слит­ков... Наконец, у него были золотые изображения всех вещей, какие только можно встретить в его стране».

Историк добавляет, что инки повелели разбить на острове посреди озера Титикака невиданно роскошный сад, где все деревья, фрукты и цветы были отлиты из чистого золота и серебра. Кроме того, в Куско храни­лось огромное количество необработанных драгоценных металлов.

Перу и в самом деле было страной золота, которую так долго искали конкистадоры, и Анды, что значит «медные горы», по праву можно было бы назвать золо­тыми. Завоевателям казалось, что золото и серебро здесь такие же обычные металлы, как железо и свинец в Ев­ропе, и к их удивлению в жизни перуанцев эти драго­ценные металлы не играли особой роли: золото не было здесь платежным средством, никто не получал возна­граждения в золоте, золото никого не манило и не тре­вожило, в Перу оно не обладало дьявольской властью.

К величайшим мировым достижениям в области ткац­кого искусства следует отнести изготовление тканей из хлопка и шерсти альпака. Перуанцы знали самые раз­личные ткани — и удивительно тонкие, прозрачные; и гладкие, блестящие как шелк; и тяжелые, похожие на бархат; ткали они и ковры, подобные европейским гобе­ленам. Ткани были великолепных расцветок, их украшали вышивкой или яркими перьями тропических птиц.

Мужчины носили короткие одежды, женщины — ши­рокое, длинное, похожее на рубашку платье определен­ного цвета, со знаками племенной принадлежности. Горцы носили теплые шерстяные плащи, хорошо защи­щавшие от мороза и ветра. Обувью у перуанцев служили грубые сандалии на толстой подошве.

Хотя индейцы и не знали гончарного круга, но умели делать отличную глиняную посуду, украшая ее цветным орнаментом. Часто сосуды делались в виде фигур чело­века или животных.

Страна инков не испытывала недостатка и в талант­ливых резчиках по дереву, скульпторах и художниках.

Перуанцы были искусными строителями. Великолеп­ный храм Солнца в Куско считался самым замечатель­ным строением Нового Света и в смысле отделки мог соперничать с самыми выдающимися архитектурными памятниками Европы. Столь же грандиозными и рос­кошными были дворцы правителей, возведенные в раз­ных частях страны. Их внешний вид был весьма зауряд­ным — прочные стены из плотно пригнанных каменных глыб, тростниковые или деревянные крыши. Зато внут­ренние помещения были отделаны чрезвычайно богато — золото, серебро, изображения животных и растений, дра­гоценные сосуды, покрывала и занавесы украшали стены; полы были покрыты звериными шкурами.

Во дворцах хранилось множество тканей, потому что каждую из своих одежд правитель надевал только один раз, после чего дарил ее одному из родственников. После смерти инки, когда он, как верили перуанцы, воз­вращался в обитель своего отца Солнца, его дворцы, со всеми их богатствами, уже не использовались, и каж­дый правитель строил для себя новые, заново украшая и отделывая их.

Больше всего правитель любил жить в Юкайской до­лине, неподалеку от Куско, в роскошном дворце возле лечебных источников, среди тенистых садов. Здесь инка купался в золотом бассейне, в который по серебряным трубам поступала из источников горячая и холодная вода. Здесь тоже был сад с золотыми и серебряными плодами, цветами и животными.

По всей стране инков были возведены мощные крепо­сти и сторожевые башни. Одной из самых грандиозных была Саксауаманская крепость под Куско. По тайному подземному водопроводу, из горного источника, о кото­ром знал только военный совет инков, в крепость посту­пала прекрасная питьевая вода. В три ряда возвышались одна за другой на горном склоне стены, каждая высотой восемнадцать метров и длиной более полукилометра. Стены, разделенные пространством шириной в тридцать футов, имели три башни с многочисленными помеще­ниями для солдат, оружейными и продовольственными складами. Башни соединялись между собой подземными ходами, образовавшими целый лабиринт со множеством помещений. Стены крепости были сложены из каменных блоков размером 8х4,2х3,6 м, каждая такая глыба весила около 200 тонн.

Саксауаманскую крепость, которую двадцать тысяч человек строили в течение пятидесяти лет, историки с полным основанием сравнивали с такими величайшими памятниками древних цивилизаций, как египетские пи­рамиды и римский Колизей, а кое-кто из невежествен­ных испанских миссионеров считал, что человеку вообще не под силу возводить такие строения и что тут прило­жил руку сам дьявол.

Действительно, может показаться невероятным, что столь грандиозные сооружения были построены людьми, не знавшими ни железа, ни стали, ни механизмов, ни взрывчатых веществ, людьми, у которых не было даже повозок и тягловых животных. И все же перуанцы вырубали в скалах известняковые, базальтовые, андезитовые и диоритовые глыбы и по горным тропам до­ставляли их за много километров к месту строитель­ства.

Об одном огромном монолите, который называют «ус­тавшим камнем» (он не был доставлен в указанное ме­сто), известно, что его тащили с помощью толстых ка­натов более двадцати тысяч индейцев. За долгий путь камень, как рассказывает легенда, так устал, что плакал кровавыми слезами, предчувствуя, что не удастся лечь ему в крепостную стену. На отвесном склоне часть рабочих поддерживала камень сзади. Те, кто тянул его, не сумели удержать огромную тяжесть, и камень ска­тился с горы, до половины зарывшись в землю, придавив при этом три или четыре тысячи индейцев.

Громадные каменные блоки обрабатывались с такой тщательностью и так плотно пригонялись один к дру­гому, что, по свидетельству историков, между ними нельзя было просунуть даже лезвие ножа. А ведь строи­тели не пользовались никакими связующими раство­рами.

Жилища простых людей строились по-разному, в за­висимости от климатических условий: на засушливом побережье — из высушенных на солнце кирпичей; стены домов обмазывались глиной; в горных областях — из грубых, неотесанных камней, скрепленных глиняным ра­створом. Все здания имели легкие соломенные или тро­стниковые крыши. На побережье их делали плоскими, в горах, где часто шли дожди, — отвесными, двускатными. Печей в домах не было, и дым из очага выходил через отверстие в крыше. Окон тоже не было, а дверной проем занавешивался рогожей. Несколько домов, с одним помещением в каждом, строились вокруг общего двора.

Вокруг больших поселений и городов возводили не­сколько рядов стен с запирающимися воротами.

Однако самым величайшим достижением перуанцев в строительном деле были великолепные дороги, более совершенные, чем в те времена в Европе. Дороги страны инков можно сравнить только со знаменитыми магистра­лями древней Римской империи. Через все государство Перу с севера на юг — на расстоянии от 2400 до 3200 километров — были проложены две грандиозные до­роги: одна — вдоль океанского побережья, другая — че­рез высокие и труднопроходимые горные хребты Анд. От главных магистралей ответвлялось множество меньших дорог и троп, связывавших столицу с самыми отдален­ными областями страны. Через Анды были проложены дороги на запад — к океану, и на восток — до Тукумана в теперешней Аргентине, а оттуда — в Чили.

Из Куско в Кито вела выложенная четырехугольными плитами дорога шириной до четырех с половиной ме­тров, частично обсаженная фруктовыми деревьями. Во многих местах строителям пришлось засыпать пропасти, стесывать скалы, пробивать туннели. В болотах дорога шла по высокой насыпи, среди песков пустыни ее проез­жую часть обозначали два ряда каменных столбов. На крутых склонах перуанцы высекали ступени. Так как повозок в Перу не было и грузы либо перевозили на вьючных животных — ламах, либо их доставляли носиль­щики, то ступени не создавали никаких неудобств, а для испанских всадников они оказывались серьезным пре­пятствием.

Завоеватели, вторгшись в страну детей Солнца, волей-неволей должны были признать, что в строительном ис­кусстве инки достигли высокого мастерства. Так, напри­мер, испанский историк Сиеса де Леон рассказы­вает:

«Я думаю, что с начала писаной истории человечества еще не приходилось слышать о столь великолепной до­роге, какой была эта, проходившая по низким равнинам и высоким горам, через снежные вершины и водопады, по утесам и берегам стремительных рек. Всюду в подоб­ных местах эта дорога была гладкой и мощеной: в го­рах устроены ровные террасы; скалы прорублены; от­косы вдоль речных берегов укреплены стенами; на снеж­ных вершинах сделаны ступени и площадки; дорога везде чисто подметена и очищена от камней; всюду по­строены станции и склады, и храмы бога Солнца... До­роги, построенные в Испании римлянами, не идут ни в какое сравнение с этой дорогой».

Даже всемогущий король Испании Карл V не мог построить ничего подобного. Великолепными дорогами инков восхищались как конкистадоры, утверждая, что таких нет во всем христианском мире, так и путешест­венники и географы, побывавшие там впоследствии. Вы­дающийся немецкий географ Александр Гумбольдт пи­сал: «Прекрасные римские дороги, виденные мною в Италии, Южной Франции и Испании, производили не большее впечатление, чем эта работа древних перуан­цев».

 

 

Подвесной мост. На переднем плане — смотритель моста ( из хроники Помы де Айялы)

 

Однако перуанцы не умели возводить арки, поэтому они не могли перекинуть через реки каменные мосты, не строили они и деревянных мостов, подобных европей­ским, так как не умели выделывать гвозди. Через узкие речки и пропасти перебрасывали они стволы деревьев и покрывали их настилом. Над более широкими реками и ущельями строили подвесные мосты. На каждом берегу в качестве мостовых опор устанавливали по два камен­ных столба. К этим столбам прикрепляли пять толстых канатов диаметром около сорока сантиметров, сплетен­ных из гибких прутьев или лиан. Три каната служили непосредственно самим мостом, а два верхних — пери­лами. Нижние канаты скреплялись гибкими прутьями и покрывались настилом из досок. С настилом были со­единены и верхние канаты. К нижней части моста на ве­ревках подвешивались большие камни, чтобы удержи­вать в равновесии все это шаткое сооружение. И все же мост прогибался и сильно раскачивался, когда по нему проходили люди и вели за собой увешанных вьюками животных.

Через реки переправлялись также и на плотах, сде­ланных из стволов легких древесных пород; либо из больших, связанных между собой охапок тростника устраивали нечто вроде лодки, и перевозчик, сидя на корме, управлял ею с помощью рук и ног. В некоторых местах людей переправляли через реку в больших ка­мышовых корзинах, которые подвешивались к канату, и так по воздуху они попадали с одного берега на дру­гой.

Перуанцы не знали кораблей, но ходили в море — на больших плотах, названных испанцами бальсовыми. Строили их из очень легких деревьев, росших на севере Перу, связывая вместе пять, семь или девять бревен. Носовая часть плота была заостренной, так как в сере­дину укладывалось самое длинное бревно, по обе сто­роны от него укладывались бревна одно короче другого, на корме же все бревна были одинаковой длины. Плот укрепляли двумя поперечными брусами. Бревна свя­зывали между собой лианами или веревками из воло­кон агавы. В носовой части плота ставили мачту с па­русом из хлопчатобумажной ткани или из тех же воло­кон агавы. На корме укреплялось рулевое весло, а дви­гался плот силой ветра и течений либо с помощью ве­сел. Поднимал такой плот до пятидесяти человек, и на нем можно было перевозить большие грузы.

Там, где не было лесов, как, например, на озере Тикикака, плоты и лодки делались из тростника и также оснащались парусом.

Дороги и мосты ежегодно заботливо ремонтировались, за их состоянием следили специальные чиновники, а охраняли сторожевые посты. Вдоль всех основных до­рог на расстоянии нескольких километров одна от дру­гой были устроены почтовые станции, где находились особые курьеры — скороходы — часки, уже с детства тренировавшиеся для этой службы. Они доставляли от станции к станции срочные донесения и приказы, кото­рые им нужно было дословно запомнить и передать следующему курьеру. Переносили они и небольшие грузы — свежие фрукты, рыбу, черепах и другие деликатесы к столу инки и его приближенных.

Через каждые 20—25 километров на дорогах были расположены гостиницы — тамбо, дававшие приют пу­тешественникам.

Великолепная сеть дорог и система связи давали воз­можность своевременно доставлять приказы инки, бы­стро перебрасывать войска на большие расстояния и развивать меновую торговлю. По некоторым сведениям, перуанцы пользовались и дымовой сигнализацией, пере­давая сообщения на расстояние в три тысячи километ­ров за четыре часа.

Согласно древнему обычаю, правитель время от вре­мени объезжал всю страну, чтобы показаться народу. В этом путешествии, обставленном с большой роскошью, его сопровождала огромная свита. Знатных людей на украшенных золотом и смарагдами носилках несли двадцать пять специально подобранных носильщиков. Идти они должны были весьма осторожно — стоило им споткнуться или, хуже того, уронить носилки с сапа инкой, как тут же следовало тяжкое наказание, по не­которым сведениям, вплоть до смертной казни.

Всю эту многочисленную свиту нужно было обеспечи­вать жильем и припасами даже высоко в горах, где не было ни жителей, ни обработанных полей, где не пас­лись даже ламы. Поэтому и здесь строились пристанища и устраивались склады, куда из плодородных долин свозилось хорошо высушенное зерно. Нередко там же воздвигались крепости, гарнизон которых эти склады охранял. Здесь могли отдохнуть и войска, отправляв­шиеся в далекий поход.