"Этнические процессы в странах Южной Америки" (рецензия)
Ред. И. Ф. Xорошаева, Э. Л. Нитобург. М.: Наука, 1981, 533 с.
В серии выпускаемых Институтом этнографии АН СССР исследований, посвященных этническим процессам в странах Западного полушария, рецензируемая книга была, пожалуй, едва ли не самой сложной для написания. В самом, деле, в ней рассматриваются полтора десятка стран — стран достаточно разных и по масштабам, и по их месту в современном мире, и по их историческому прошлому, обусловившему те или иные конкретные формы и темпы этнического развития. Конечно, велика была и общность исторических судеб: все это бывшие испанские или португальские колонии, везде происходило взаимодействие групп, представлявших три главные расы человечества, везде процесс шел от четко выраженного этнического (вернее, этносоциального) противостояния к складыванию национальной общности. Но за этим общим скрывается весьма ощутимое особенное, которое делает страны Латинской Америки непохожими друг на друга и в том, как протекали этнические процессы, и в том, когда и на какой этнической основе складывались эти национальные общности и присущая им национальная культура. Исследования же последних десятилетий позволили более или менее точно выделить тот круг вопросов, который нуждается сейчас в углубленном анализе. Ответ на некоторые из них пытаются дать авторы* и редакторы книги, и уже по этому одному она заслуживала бы благожелательного внимания всех, кто интересуется социальной историей народов Южной Америки.
Но, конечно же, достоинства рецензируемой книги не сводятся только к этому. Ее авторы поставили перед собой широкий круг весьма непростых задач — от изучения гомогенности или гетерогенности этнического состава разных стран до упорядочения терминологии, употребляемой при исследовании этнических процессов. Такая широта подхода оказывается вполне оправданной: авторам удалось достаточно глубоко рассмотреть значительную часть этих вопросов. В частности, в большинстве разделов впервые в нашей литературе с такой полнотой анализируются не просто этнические процессы как таковые, но прежде всего их, если можно так выразиться, культурная составляющая. Это позволяет приблизиться к более полному пониманию роли культуры, выполняющей по существу роль национальной культуры, в период, когда рано еще говорить о завершившемся формировании нации в бывшей колониальной стране. И можно сразу же сказать, что авторы в целом успешно справились с показом важнейшей культурной роли этнически смешанного населения (важность этой задачи подчеркнута в самом начале «Введения» к книге). Впрочем, столь же удачным представляется мне и то, как анализируется соотношение этнического, точнее даже — этнорасового, и социального моментов в обществах Южной Америки, о чем также сказано во «Введении».
По-видимому, этим достижениям авторского коллектива в немалой степени способствовала удачно избранная структура книги. Однозначно определить ее жанровую принадлежность, пожалуй, не так-то просто. Правда, и во «Введении», и в авторской аннотации употреблено ставшее модным определение «коллективная монография». Но я предпочел бы абсолютно, так сказать, неканоническое обозначение — собрание очерков-эссе, связанных единством тематики и авторского подхода к ней. И говорится это вовсе не в укор, а, наоборот, в похвалу авторам и редакторам. Ведь когда имеешь дело с довольно пестрым материалом — пестрым и по наличию фактов, и по степени разработанности отдельных проблем, и по разности конкретно-исторического фона в полутора десятках стран,— как раз такая структура оказывается наиболее гибкой и способной передать именно эту пестроту. Только при ней и можно было подготовить и опубликовать несколько исследований по одной и той же стране, когда того требуют либо ее размеры, либо очень уж ярко выраженная специфика ее исторического прошлого (соответственно Бразилия и Парагвай) или же предпослать страноведческим очеркам по трем отдельным государствам — Перу, Эквадору и Боливии — обобщающий раздел, посвященный их общему прошлому в составе испанского колониального вице-королевства Перу. Такую степень детализации в масштабе целого региона довольно трудно себе представить в традиционной коллективной монографии, а между тем и то, как развивалось общее «колониальное» наследие в условиях независимости, и те различия, что обнаружились в его эволюции в трех самостоятельных социально-политических системах, представляют особый интерес.
Несомненно, в этом проявляется, я бы сказал, органический историзм подхода к материалу, последовательно проведенный через всю книгу. Этнические процессы неизменно рассматриваются в ней как составная часть всей совокупности общественных отношений, на фоне широкой панорамы социально-экономических и политических условий в той или иной стране и в тесном взаимодействии с этими условиями. Убедительность авторского анализа подкрепляется богатыми статистическими данными, собранными в книге (и отнюдь не ограниченными собственно этнической статистикой). И в итоге становится понятна одна из самых характерных черт этнического развития в странах континента: его неравномерность и позднее (даже в рамках такой неравномерности) завершение формирования общностей национального типа. По-видимому, сочетание в пределах одного и того же государства зон, уже достигших в этническом развитии уровня нации, и зон, где население пребывало еще в «донациональном» состоянии, было в Южной Америке вплоть до первых десятилетий нашего века достаточно типичным. Конечно, ярче всего демонстрирует реальные формы такого сочетания гигантская Бразилия. Но подобное сосуществование можно увидеть и в таких странах, как Колумбия, Венесуэла или Перу. Иными словами, историк и этнограф имели здесь почти уникальную возможность непосредственно наблюдать заключительный этап формирования наций в масштабах целого континента. Ведь этот этап проходил в большинстве случаев чуть ли не на наших глазах — по сути дела, в первой половине нашего столетия, а иногда, скажем, в Боливии, и условия для его завершения окончательно сложились лишь после
Но эти же факты, анализируемые и обобщаемые авторами, могут служить и серьезным предостережением против упрощенного толкования этого важнейшего положения марксистской теории нации. В самом деле, материалы книги свидетельствуют — и это вполне справедливо указано во «Введении»,— что, с точки зрения процесса образования национальных общностей, нельзя рассматривать победу народов Испанской Америки в войне за независимость как простую аналогию победы буржуазных революций в Европе, в целом завершавших сложение европейских наций. Слабый уровень развития капиталистических отношений — прежде всего, а также комплекс иных причин сделали завоевание государственной независимости лишь начальной ступенью складывания южноамериканских наций. Окончание же его растянулось в целом по континенту почти на полтора столетия (с. 12).
Среди теоретических вопросов, рассмотренных в рецензируемом труде, одним из самых интересных представляется роль государственно-политической надстройки в складывании южноамериканских наций. По существу ликвидация колониальной зависимости на всем Южноамериканском континенте и складывание собственной государственности стали мощным ускорителем этнических процессов. Кроме того, появление независимого государства на территории бывшей колонии в значительной степени предопределяло и их направленность: при сохранении государственных границ в целом неизменными этническое развитие в конечном счете почти неизбежно должно было прийти к формированию национальных общностей, особенно если учитывать характерный для Южной Америки каудильизм, т. с. тенденцию к диктатуре. Пожалуй, эта проблема могла бы стать объектом самостоятельного изучения. Что же касается роли государства в ускорении процесса складывания нации, то здесь заслуживает, с моей точки зрения, специального внимания — и это внимание ему уделено, особенно в разделе, посвященном Перу,— такой вопрос, как выполнение «государственной» идеологией функций национального самосознания на ранних этапах этого процесса в государстве, лишь недавно бывшем колонией. В том же Перу понятие государственной идеологии расширялось за счет направленно препарировавшейся истории страны, и эта «официальная» история, как справедливо подчеркнуто в книге, выступала «ранним аналогом» идеологии националистической. Иными словами, здесь в, так сказать, чистом виде проявлялось то несовпадение между историей реальной и историей идеологической, о котором в свое время писал З. Надель в применении к африканским обществам[1]. По-видимому, мы имеем дело не с локальным южноамериканским явлением, а с общей закономерностью идейной эволюции постколониальных обществ; во всяком случае эта закономерность очень определенно прослеживается в современных африканских государствах. И в том и в другом случае государственность и связанная с нею идеология оказываются и фактором консолидации донациональных этно-политических общностей и ускорителем процесса их превращения в нации в полном смысле этого слова.
Не может вызвать сомнения и справедливость того, что в книге очень серьезное внимание уделено месту культуры в становлении наций Южной Америки. Практически во всех странах континента к моменту завоевания независимости существовала своеобразная кастовая разграниченность культуры. От «обычной» культуры классового общества культуры колониальной Южной Америки отличались тем, что классовые различия здесь усугублялись отражавшими социальную структуру колониального общества различиями этнорасовыми (в этом смысле если что и отличало Южную Америку от колоний европейских держав в Азии или Африке, то только то, что в Америке взаимодействовали люди, принадлежавшие ко всем трем большим расам человечества). И очень характерно, что ни в одной из стран континента не смогла стать основой национальной культуры культура высшей касты—европейской и креольской аристократии. Наоборот, эта роль с большими или меньшими отклонениями везде досталась культуре смешанной, метисной. А внутри такой метисной культуры соотношение составлявших ее европейских, индейских и африканских элементов могло изменяться в самых широких пределах, обусловленных реальной исторической обстановкой в той или иной странй или даже в разных частях одной и той же страны. При этом отнюдь не обязательно совпадали действительно национальные (по крайней мере — в тенденции) формы культуры и то, что общественным мнением сравнительно образованных слоев населения воспринималось как таковые. Хорошим примером тому может служить Эквадор: за нормативную принималась метисно-креольская культура Сьерры, тогда как уровень общественных отношений и экономики, на основе которого только и могла сложиться культура национального типа, существовал в прибрежных районах, в Косте (с. 136). Несколько иной вариант развития этнокультурных процессов предстает перед нами в Бразилии. Здесь подлинный центр экономического и политического развития возник к началу нашего столетия на юге страны, что повело к складыванию самостоятельного этнического ядра в этом регионе. Но к этому времени сложившиеся уже традиции бразильской культуры, сформировавшейся на северо-востоке государственной территории, были достаточно прочными для того, чтобы переварить новые элементы, в частности, вносимые массовой эмиграцией из Европы. И именно на этой основе, как убедительно показано в книге, происходит сейчас взаимодействие обоих «этнических ядер» (с. 453—459) — южного и северовосточного, ставших основой современной бразильской нации.
Если в бывших испанских колониях сложилось, как уже говорилось, определенное кастовое деление населения по совокупности социальных и этнорасовых критериев, то та же Южная Америка обнаруживает образец небывало быстрого разрушения древней кастовой системы под влиянием совершенно новых общественных отношений. Показ того, как происходило практическое изживание кастовой системы у индийских иммигрантов в Гайяне (с. 173—177), удачно дополняет ранее опубликованные работы на эту же тему, так как позволяет сопоставить этот процесс со сходными, если не по форме, то по содержанию явлениями в соседних странах. И там и тут разграничения кастового типа исчезали под нажимом капиталистической экономики, решительно изменявшей социально-психологические ориентации людей. И все же такие разграничения, созданные колонизацией, оказываются более живучими, несмотря на то, что они, разумеется, очень ослабевают в последнее время. Конечно, и в этом смысле положение весьма разнится в разных странах; и, естественно, индустриально развитые Венесуэла и Бразилия идут впереди. Но общая тенденция к ликвидации остатков кастовых границ, особенно в сфере культуры, вполне очевидна. И следует отдать должное авторам рецензируемой книги: тенденция эта показана ими весьма выпукло.
Размеры журнальной рецензии жестко ограничивают возможности обсуждения книги. Ее достоинства вовсе не исчерпываются рассмотрением тех вопросов, о которых шла речь выше. Можно, например, указать как на несомненную удачу на специальный очерк о славянских иммигрантских группах в странах континента. Можно особо подчеркнуть большое и оправданное внимание, уделяемое авторским коллективом такой важнейшей проблеме этнического развития ряда стран континента, как вовлечение индейского населения в процесс национального строительства. Правда, должен сказать, у меня вызывает сомнение реальность тезиса о возможном создании (в Бразилии) «индейских национальных районов», а тем более — закрепления земель за индейской общиной (с. 430). Не говоря уже о том, что и то и другое представляется маловероятным и маложизнеспособным в рамках капиталистической системы, подобные меры могут еще более изолировать индейское население от внешнего мира, То есть в конечном счете это приведет к искусственной консервации общины, за чем, как это достаточно убедительно показано в другом разделе книги, может последовать лишь деградация традиционной индейской культуры, даже если ее удастся в каком-то виде сохранить.
Понятно, что как и всякая другая публикация, посвященная такому сложному и многостороннему явлению, как этнические, вернее — этнокультурные, процессы, рецензируемая книга подчас вызывает желание поспорить с авторами, а то и увидеть более многостороннюю картину описываемых процессов. И не приходится сомневаться в том, что ее появление послужит известным стимулом к дальнейшим исследованиям в этих направлениях. С другой стороны, в таких исследованиях, очевидно, удастся внести и большую определенность в некоторые тезисы авторов. В качестве двух частных примеров могу указать на оценку целей походов бандейрантес в Бразилии: в одном случае сказано, что захват рабов из числа индейцев был «основной задачей», в другом — что это было их целью «отчасти» (с. 391 и 443), и на толкование термина branco da terra — в одном случае он переведен как «белый по земле», в другом — как «местный белый» (с. 390 и 450).
Понятно, конечно, что все это мелочи. В целом же авторам книги «Этнические процессы в странах Южной Америки» удалось успешно решить очень трудную задачу— в сравнительно ограниченном объеме дать читателю богатую фактическим материалом картину сложной этнической истории континента и убедительно ее проанализировать в свете теоретических достижений нашей этнографической науки за последние десятилетия.
Л. Е. Куббель
* Состав авторского коллектива: М. А. Альперович, Ю. Е. Березкин, М. Я. Берзина, Е. А. Винокуров, А. Д. Дридзо, А. С. Ковальская, М. Г. Котовская, В. И. Кочнев, Э. Э. Литаврина, Э. Л. Нитобург, С. Я. Серов, С. А. Созина, А. А. Стрелко, Л. А. Файнберг, И. Ф. Хорошаева, Л. С. Шейнбаум.
[1] Nadel S. F. A. Black
Автор - Л. Е. Куббель
Материал прислал - Halgar Fenrirsson, http://annals.xlegio.ru
Источник - Сов. этнография N 2. - с. 159-162, 1984 г. статья