Счастливая пора детства Вайры

Миром маленькой Вайры были овцы. Ее детство про­шло на зеленых склонах, испещренных белыми пятнами овечьих отар. Эти белые пятна, медленно ползущие по траве, навсегда остались для нее воспоминанием о дале­ких и счастливых годах раннего детства. Овцы были ее первыми друзьями по играм и, может быть, единствен­ными за всю жизнь. Словом, в те годы они были для нее всем. Ее руки никогда не прикасались к чему-нибудь более мягкому и нежному, чем шерстка новорожденной овечки, которая была гораздо нежнее пушка цыпленка, только что вылупившегося из яйца. Она не знала музыки слаще нетерпеливого блеяния, раздававшегося по утрам из загона. Она не сомневалась, что в мире нет ничего прекраснее стада овец, бродящего по пышным горным лугам.

Овцы... Ее детство было неразрывно связано с ними, она видела только их и думала только о них. Вайра не помнила такого случая, чтобы она уходила из хижины одна. Каждое утро, наскоро проглотив завтрак, схватив узелок с едой и кувшинчик воды, она торопилась к за­гону. Надо было видеть, как толкались ее дорогие овеч­ки, поскорее выскакивая из загона, как будто боялись, что на пастбище не хватит травы на всех. Самым труд­ным для Вайры был путь до подножья горы. Управ­ляющий рычал, как дикий зверь, если проголодавшиеся овцы травили посевы. Пока стадо шло через поля, и Вайра и ее четвероногий друг Умана просто с ног сби­вались.

Но зато, как только отара подходила к склону, начи­налось веселье. Овцы быстро карабкались вверх, словно соревнуясь, кто доберется первым, и радостно разбега­лись по лугу, а Умана бежал за ними и громким лаем пытался их собрать. Обезумевшее солнце лило на камни лучи жаркого счастья. В ветвях деревьев весело щебетали птицы. Густые заросли кустарников смеялись от прикосновения ветра. Колючки кактусов цеплялись за юбку Вайры, словно приглашали поиграть сними. Скалы уговаривали ее отдохнуть в тени ущелий. Головки души­стых цветов кивали, здороваясь с нею. Так Вайра приходила на пастбище. Оно раскинулось на ровном, как стол, плато. Сюда сгонялись отары почти со всей округи. Вайра усаживалась в тени какого-нибудь камня, вынимала из узелка маленькое веретенце и шерсть и принималась прясть. Она работала с охотой, и мать ча­сто хвалила ее. Время от времени Вайра вскакивала, чтобы бросить камешек в отбившуюся от стада овцу, и, если та не возвращалась, посылала вдогонку Умана. Когда шерсть кончалась, Вайра играла с собакой или пела. Она знала множество песен, которым выучилась у батраков в асьенде, куда мать носила по вечерам ужин отцу; мать боялась злых духов и брала с собой Вайру.

Девочка любила петь, забравшись на самую высокую скалу. Ее сильный приятный голос разносился далеко вокруг, созывая окрестных пастухов. Она запевала:

Эй, приятель, спой мне песню,
И тогда тебе спою я.
От моей свиньи в награду
Ты дождешься поцелуя.

А издалека слышался ответ:

И к чему поешь ты песни,
Голос твой, как у макаки,
Заливайся там, хоть тресни,
Поцелуешь хвост собаки.

Потом песню подхватывал другой голос, за ним тре­тий, четвертый... Дети подражали взрослым, которые во время ночных работ на плантациях хозяина, рассыпа­вшись по маисовому полю, перекликались шутливыми песнями и прибауткам, чтобы преодолеть сон и отпуг­нуть злых духов. Маленькие пастухи не слышали иных песен, поэтому их песни были совсем не детскими, а по­рой непристойными. После такой переклички пастушата, бросив овец, собирались в одно место, и тогда начина­лись интересные игры в свадьбу, крестины или похороны, если никто не придумывал чего-нибудь поновее. Бывало, завязывалась драка, тогда иные уходили, прихрамы­вая, с синяком под глазом или с шишкой на лбу. Если .же дети были настроены мирно, то каждый доставал из узелка еду, они по-братски делились и ели, весело смеясь и болтая.

Вайра спускалась с гор только тогда, когда солнце садилось, и домой приходила затемно. Загнав овец, она уже в постели начинала мечтать о завтрашнем дне, играх и песнях. Ей очень хотелось, чтобы ночь миновала поскорее, но сон не шел, а если все же заснуть удавалось, то спала она беспокойно, просыпалась среди ночи и ле­жала с открытыми глазами, ожидая, когда петухи пропоют:

— Уже-е све-та-ает!..

Так жила девочка Вайра, очарованная красой лугов, В маленьком мире овец, игр, песен и смеха. Среди свер­стников она была самой проворной, самой сообразитель­ной и самой шаловливой. Ее красная юбка и лохматая головка мелькали то тут, то там, и ни один мальчик не мог угнаться за ней, когда она перескакивала с камня на камень или перепрыгивала ущелья. То, как ветер, мча­лась она по самому краю обрыва, то, как птичка, раска­чивалась на тонких ветвях фисташкового дерева. По­степенно Вайра начала верховодить всеми ребятишками, которые пасли скот на холме. Конечно, кое-кто из маль­чиков постарше не желал подчиняться ей, но они былк вынуждены признать ее авторитет, так как в противном случае с ними никто не хотел играть — ведь ни одна игра или драка не обходились без Вайры. Понятно, что недовольные не раз искали случая поколебать власть Вайры. Но она находчиво отражала их нападки и часто ставила своих врагов в смешное положение. Однако эти мелкие стычки только возвышали ее в глазах детворы и сплачивали ее приверженцев, к которым, естественно, принадлежали все девочки. Дети восхищались тем, как умела прятаться Вайра: когда играли в прятки, ее никто не мог найти. Иногда ее искали несколько часов подряд, но, несмотря на все усилия, обнаружить ее не удавалось, и вот неожиданно раздавался крик, который много­кратно повторяло эхо. Все бросались в ту сторону, от­куда слышался голос Вайры. Но там ее не оказывалось. Вдруг крик раздавался в противоположной стороне, и опять эхо разносило его по ущельям. Ребята бросались туда — и опять безрезультатно. Так они отбегали на до­вольно большое расстояние и наконец замечали, что ушли далеко от своих отар; тогда им надоедала эта. игра, и они ни с чем возвращались назад. Здесь их встре­чала Вайра, как ни в чем не бывало сучащая нить у своего любимого камня. Как-то раз один мальчику совер­шенно сбитый с толку, спросил, куда она исчезала. Вайра коротко ответила:

- Меня позвал вакха[19].

- А зачем?

- Поговорить.

Ребятишки очень удивились. Понятно, что после такого объяснения Вайра еще больше выросла в их глазах. «Она часто беседует с вакхой», — говорили они и счи­тали, что Вайра владеет какой-то тайной.

После смерти отца Вайра долго не появлялась в го­рах. Без нее игры стали скучными, а обеды почти всегда кончались ссорой. Даже драки потеряли прежнюю пре­лесть. Ребята постепенно отдалялись друг от друга, те­перь каждый полагался только на себя. Именно тогда пастушата оценили способность Вайры командовать ими; только она умела без конца придумывать все новые и новые игры, и день на пастбище пролетал незаметно. Не успеешь оглянуться — уже темнеет и пора спешить до­мой.

Все очень обрадовались возвращению Вайры. Ре­бята знали, что у нее умер отец. Ее мать и соседки ска­зали, что ей нельзя ни смеяться, ни петь. Она и не смея­лась, она горько плакала, поняв, что отец умер; она пер­вая заметила, что он не дышит, и криком разбудила мать. А сейчас ей не хотелось плакать. Довольные ее возвра­щением, ребята радостно улыбались и всем своим видом выражали готовность немедленно начать игру. Вскоре Вайра снова стала их вожаком. Потекли беззаботные дни, ребята, как прежде, играли и пели, шалили и дрались: Но теперь, если Вайра исчезала в горах и эхо до­носило ее крики, ребята уже ни о чем не спрашивали, да и сама она больше не рассказывала о своих беседах с вакхой. Все понимали, хотя и не говорили об этом, что теперь вакху заменил дух отца Вайры. Когда ребята на­ходили Вайру у ее любимого камня с пряжей в руках, никто не радовался, лица тот час же становились серь­езными и грустными: дети вспоминали об ее умершем отце.

Но дети не умеют долго грустить, через минуту уже раздавался веселый смех.

[19] Горный дух (кечуа).