Сжигая пивоварню. Становление и эвакуация древней имперской колонии в Серро-Бауль, Перу

Авторы: Майкл Мосли, Донна Нэш, Патрик Райан Уильямс, Сьюзан Дефранс, Ана Миранда, Марио Руалес

Ещё до Инкской империи в центральных Андах с 600 по 1000 гг. н.э. существовало две империи: империя Уари, занимавшая почти всё Перу, и к югу от неё, в Боливии – империя Тиуанако. Лицом к лицу эти империи встретились, когда ими колонизировалась долина Мокегуа в южном Перу. Спонсируемое государством вторжение Уари, описанное здесь, оставило после себя масштабное земледелие для поддержания двух поселений на холмах и примыкающей к ним высокой месе Серро-Бауль. На вершине месы были построены монументальные здания, предназначавшиеся для похожих на дипломатические делегации знатных людей и обслуживающего их персонала. Просуществовало такое поселение несколько сотен лет. Финальная эвакуация баульского анклава сопровождалась изысканными церемониями с приготовлением пива, его потреблением, празднованием, разбитием сосудов и сжиганием зданий.

Рис. 1. Карта верхней части долины Мокегуа, Перу.

Серро-Бауль, известная локально под названием «Масада Анд», это выступающая геологическая меса, возвышающаяся над рекой Тората в засушливой сьерре бассейна реки Мокегуа южного Перу (17,116^оS, 70,85^oW) (Рис. 1). Для многих местных жителей 600-метровый выступ является священной горой, апу. Приверженцы этого верования с трудом взбираются по отвесным сторонам месы на её вершину, затрачивая на это час и более времени, чтобы затем из камушек сделать вотивные подношения в виде небольших ферм, домов, полей и загонов. В этой статье описываются монументальные руины месы, оставленные имперскими колонистами из столицы Уари, расположенной в 600 километрах к северу от Серро-Бауль (Рис. 1). Далёкая вершина месы была незаселённой до и после времён Уари, потому что была весьма непрактичным местом для жизни – для транспортировки туда предметов и вещей требовалось затратить очень много сил. Уари скорее всего выбрали экономически непрактичное место по трём причинам: оборонительным, священным и политическим. Серро-Бауль представляет собой естественный бастион. Тем не менее, считается, что во время инкского завоевания, местные жители скрылись на вершине неприступного естественного бастиона, но сдались расположившимся внизу лагерем захватчикам после истощения запасов пищи и воды (1). В прошлом расширяющиеся андские государства часто узурпировали священные места для своего возвеличивания, а Инкская империя инкорпорировала все священные места от пиков апу до священных островов (2). Храмы вокруг основания Бауля предполагают священность этих мест во времена Уари, а то может и раньше. Наконец, колонизация Мокегуа было определённо политическим решением центральной администрации Уари – так была отодвинута граница к их самой большой политии-современнику. Учитывая последнее, мы предполагаем, что колония Бауль была своего рода дипломатическим анклавом, размещённым на вершине священного естественного бастиона для подчёркивания политической мощи, несмотря на явную экономическую нецелесообразность.

Когда силы Уари вторглись в регион незадолго до 600 г. н.э., они захватили месу и два примыкающих к нему холма, Серро-Мехиа и Серро-Петроглифо, чтобы так образовать самую южную колонию непосредственно на территории сферы влияния Тиуанако, южного народа со столицей у озера Титикака в Боливии (Рис. 1). Просуществовав столетиями с населением свыше 1000 человек, аванпост был уникальным местом – здесь Уари и Тиуанако вступили в прямой контакт (3). В других местах режимы были разделены буферными зонами, шириной ок. 100 км. (4). Уникальное соприкосновение народов в сьерре Мокегуа предполагает создание анклава Бауль для представления интересов Уари. Если подобный сценарий соответствует действительности, тогда монументальный храмовый комплекс в расположенном в центре долины поселении Омо был скорее всего тиуанакским (Рис. 1). Этот храм единственный из известных святилищ имперского стиля, построенных за пределами высокогорного центра Тиуанако, и он может представлять собой политический ответ колонии Уари (5).

Уари характеризует относительно светский и милитаристский характер, в то время как Тиуанако является более жреческой и торговой политией (6, 7). Оба государства были социально стратифицированы - с простолюдинами, в основном земледельцами и пастухами, ремесленниками и специалистами в различных сферах, в т.ч. религиозными специалистами и иерархическим классом правящей знати. Различие в классе и ранке отражалось в месте проживания, изысканности домов и доступе к продуктам питания и товаров длительного пользования. Например, булавка для шали, тупу, была доступна только для женщин элиты. Люди предоставляли услуги и платили дань правителям в надежде на ответное действие в виде продуктов питания, напитков и подарков; некоторые дома элиты имели специальные места для сбора административных накоплений (8). Предпочитаемым напитком была чича, ферментированный алкогольный напиток, который получали схожим с пивом методом брожения. В колонии Бауль и количество, и качество подаваемого напитка (как и продукты питания, обеденная посуда и подарки) зависели от класса и ранга. Не существенно отделяя церковь от государства, у каждого народа была своя религия и правление осуществлялось во славу и во имя богов. Весьма примечательно, что и у Уари, и у Тиуанако верховным божеством был бог с отличительными повязками на глазах и исходящими от черепа лучами, «Вперед смотрящий бог».

Мокегуанские поселения двух колониальных режимов порой находились на расстоянии видимости друг от друга, но они отличались различными способами обработки пустынной сьерры, для которых требовалась ирригация. Люди Тиуанако соорудили относительно короткие каналы, укрощая землю плоской средней части долины, эти поля снабжали продуктами питания комплекс Омо и другие города. Далее наверх была трудная и суровая необработанная земля сьерры, которую Уари трансформировали в сельскохозяйственный ландшафт, построив расположенную на возвышенности систему каналов, получавшую воду из реки Тората на высоте 2600 м. над уровнем моря.

Колония Уари

Чужеземцы сконцентрировались на примыкающих холмах Серро-Бауль, -Мехиа и -Петроглифо – сейчас они необитаемы из-за отсутствия воды (Рис. 2)[1]. У каждого холма по краям располагались низшего статуса резиденции, а элитные постройки находились на вершинах, при этом самое лучшее поселение находилось на вершине Серро-Бауль. Канал Уари начинался намного выше колонии, вода по нему стекала в канал, орошающий территорию вокруг Серро-Петроглифо, где у склона были построены дома для простолюдин, а на вершине холма дома для элиты (9) – все они были покинуты. После канал питал террасы по бокам Серро-Мехиа – здесь у канала была максимальная пропускная способность ок. 400 литров в секунду (10). Серро-Мехиа и Бауль ближе всего расположены друг к другу у высокогорного прохода Эль-Пасо. Здесь южное ответвление канала пересекает большой акведук и орошает обе террасные и другие возделанные земли на склонах месы. Колонисты выращивали кукурузу, картофель, клубни, другие продукты питания и Schinus molle (Шинус мягкий), перуанское перечное дерево, которое даёт семена, используемые в пивоварении. 20-километровая система каналов, которая когда-то орошала 324 гектара земли, обеспечивая средствами существования ок. 2000 человек, была заброшена, когда ок. 1000 г. н.э. была покинута колония.

Рис. 2. Карта колонии Серро-Бауль.

Серро-Мехиа

Радиоуглеродная датировка определила 2 периода колониальной оккупации территории, разделённых 800 годом. При этом Мехиа была занята только в первом периоде, а Бауль – в обоих (Таблица 1). Серро-Мехиа – большой холм с самым крупным поселением, однако с не самой большой плотностью населения и здесь было меньше роскоши. Дома общинников и множество резидентных террас с каменной кладкой были воздвигнуты вокруг Эль-Пасо. Поскольку здесь редко когда шли дожди, многие хозяйственные дела совершались на открытых двориках. Обрамлённые низкой каменной стеной, строения для одной или нескольких семей имели одну или несколько небольших комнат с тростниковой крышей для приготовления пищи, хранения или сна. Большие стены, спускающиеся вниз по склону холма, разделяют территорию на 6 отдельных участков. В каждом из них было по 8-15 отдельных строений домохозяйств различных размеров и сложности – данное разделение может отражать семейные связи или этничность (11).

Таблица 1. Данные датировки радиоуглеродным методом из мокегуанской колонии Уари.

Там где пространство вершины Мехи не было защищено неприступными склонами, оно было огорожено толстыми стенами с двухсторонней каменной кладкой высотой ок. 1,5 м. и шириной более 1 м. Без парапетов или дорожек из камней, социальные классы разделял, по всей видимости, естественный барьер, но поселение имело проход со стороны Серро-Петргоглифо и формальную дорогу в виде длинного пролёта монументальной каменной лестницы с Эль-Пасо. На вершине холма строения были организованы вокруг центральной площади, обрамлённой невысокими облицованными камнями платформами – две на востоке и две на северо-западе. Две большие резиденции располагались у площади с севера и юга. Эти строения были местами проживания элиты с прямолинейными патио, окружёнными с трёх и более сторон большими прямоугольными комнатами с типичной крышей. Стены из каменной кладки были выше и лучше сложены в сравнении со стенами строений на склонах холма, однако объекты на вершине располагались весьма свободно на большой площади, в отличие от типичной манеры компактных компаундов империи Уари.

Рис. 3. Элитный комплекс с патио на вершине Серро-Мехиа.

По результатам раскопок стало понятно, что главные правители поселения Мехиа скорее всего занимали комплекс с патио и 4 зданиями к северу от платформ. Личными домашними делами они занимались в двух строениях с западной и южной стороны патио (Рис. 3). Визуальным фокусом патио был возвышающийся к востоку холл. Подчёркивая высокий статус, холл был выше остальных зданий на 1 метр. Он был вымощен камнями из риолита и украшен двумя нишами в задней стене таким образом, чтобы их было видно от входа. Широкий проём начинался на длинной внешней террасе, к которой вёл центральный пролёт каменных ступеней, берущий начало с небольшого помоста на патио. Здесь могло быть разделение аудитории площади по иерархии – на террасе могли стоять люди с высоким статусом, в то время, как высшая знать стояла у возвышенного входа с задней стеной с нишами, где скорее всего стояли какие-то статусные предметы. В углу внутреннего склада лежали небольшие куски лазурита и хризоколлы, минерала, из которого изготовляли бусы. В северном здании занимались приготовлением банкетов – здесь было 3 открытых очага и 4 каменных приспособления для поддержки больших варочных котелков. Варочные котелки скорее всего использовались для доведения зерна или фруктов до сахаристой массы и ферментации с целью приготовления чичи, которую подавали во время церемоний, проводимых на расположенном рядом холле. Также как и у других комплексов на вершине, в зданиях этого элитного комплекса находили большое разнообразие типов артефактов и меньше мусора в сравнении с жилищами на склонах холма.

Серро-Бауль

От Эль-Пасо вдоль жилых террас поднимается на 400 м. к вершине Серро-Бауль одна единственная формальная дорога. Плохо сохранившиеся руины весьма плотно застроенных зданий находятся на выступе вдоль северо-восточного и западного края месы, растянувшись приблизительно на 400 метров. Эти не изысканные строения были пристанищем бОльшей части жителей вершины, а в некоторых зданиях были найдены осколки драгоценных камней и других материалов, что указывает на обработку камня и ремесленную деятельность. Впечатляющая монументальная архитектура была построена на искусственно выровненном участке вершины месы. Строения с одним и более этажами были компактно вписаны в пределах компаундов с высокими стенами, которые в общей сложности занимали 3 гектара. Во время постройки каменных конструкций использовался глиняный раствор для скрепления разных по размеру каменных блоков, вырезанных из вершины месы (Рис. 4). Карьерные ямы диаметром до 10 метров и глубиной 3 метра находятся рядом, с юго-восточной стороны месы. Врезанные в пористую структуру месы, они вряд ли служили в качестве цистерн. Очевидно всю воду, как и глину для строительного раствора и штукатурки, балки для крыш, растение (Stipa ichu) для крыш и риолитовые плиты для мощения дорожек, поднимали наверх.

Рис. 4. Монументальная архитектура на вершине Серро-Бауль.

Как и в столице городская планировка не тяготела к какому-либо порядку. Наоборот, ориентированные вовнутрь сгрудившиеся вместе компаунды с высокими стенами обуславливали социальное расслоение и социополитическое разделение. Поскольку развалившаяся архитектура скрыла первоначальную планировку, мы разделили вершину на отдельные сектора, присвоили им буквенную нумерацию и начали исследование с литеры «A» на северо-востоке (Рис. 4). Масштабная архитектурная перестройка произошла здесь ок. 800 г. – были сравнены с землёй предыдущие строения и построены поверх новые, которые ныне и лежат в руинах (3). Раскопки показали состояние данных построек, когда ими прекратили пользоваться – они были в рабочем состоянии. Медленного развала или постепенного покидания строений отмечено не было. Наоборот, монументальную архитектуру покинули резко и одновременно. Спланированная, упорядоченная эвакуация лучше всего объясняет почему во многих строениях не осталось предметов, указывающих на их изначальное предназначение, и почему другим зданиям была оказана почесть ритуального закрытия, при котором остались предметы, указывающие на статус и предназначение зданий.

Пивоваренный цех. Самая изысканная терминационная церемония была проведена в монументальном пивоваренном цеху, который сохранил оригинальное оборудование и последние подношения (рис. 5, 6). В комплексе были найдены булавки для шали, тупу, указывающие на участие в процессе приготовления пива женщин, представительниц элиты. У трапециевидного в плане здания были отдельные помещения для помола, варки и брожения. В комнате для помола была тростниковая крыша, а анализ пола выявил высокое содержание фосфатов. Для кукурузной чичи де хоры необходимо произвести помол проросших зёрен, который совершали на специальных камнях в этой комнате. В северном варочном помещении находилось по меньшей мере 7 очагов, каждый с двумя расположенными друг напротив друга камнями-пьедесталами. Когда-то они поддерживали керамические чаны, которые теперь разбиты и сложены напротив золы у задней стенки здания, которая, вероятно, была без крыши. Толстый слой пепла на полу, а также детрит очагов содержит большое количество семян Schinus molle. Сегодня эти острые ягоды варят или вымачивают целиком, чтобы получить сахар в просмоленных нишах центрального чана. Затем сваренное сладкое сусло ферментировали, чтобы получить чичу де молле. Не совсем ясно изготовляли два напитка отдельно или же чичу де молле добавляли в чичу де хора, чтобы получить специальный напиток. После закипания чана сусло переставляли в зону брожения – там у северной стены патио в ряд стояло 12 больших чанов. Здесь напиток дозревал 3-5 дней, в зависимости от того какой крепости необходимо было достигнуть. После брожения напиток разливали в кувшины и подавали. Каждый чан мог вмещать до 150 литров пива, таким образом, общая производительность могла достигать 1800 литров за раз. Это делает данный цех одной из самых крупных среди найденных доинкских пивоварен в Америке.

Рис. 5. Пивоваренный комплекс на вершине Серро-Бауль.

Рис. 6. Концептуальная реконструкция варочного помещения в пивоваренном комплексе. [Воспроизведено с разрешения Джил Сигард (Copyright 2005, The Field Museum)]

Если пивоваренный цех был центральным местом, при помощи которого в монументальных компаундах проводились ритуалы с потреблением напитков, тогда он был просто необходим для колониальной политической экономики и, возможно, здесь прошла последняя церемония закрытия. Раскопки подтверждают сценарий намеренного закрытия, которое началось с варки последней порции чичи. Неделю спустя его разливали из кувшинов знатным людям, собравшимся во дворе перед патио, где проходил процесс брожения. Там собралось 28 знатных людей, судя по количеству керо (каждый употреблял пиво из одного бокала-керо), состоявших из 7 наборов по 4 сосуда. Самые маленькие бокалы по объёму могли вмещать 12 oz (ок. 355 мл.). Объёмы сосудов различались, самыми вместительными были чёрно-белые, схожие с высокостатусными бокалами для потребления напитков, найденными в столице Уари (Рис. 7). При этом самые большие керо (64 oz = ок. 1,9 л.) были украшены головой божества, довольно редко встречающегося образа в колонии (Рис. 8). Предположительно по достижении окончания церемонии и истощении запасов чичи здание было в ритуальных целях сожжено. Кувшины были брошены в пламя, когда оно охватило тростниковую крышу комнаты помола, а каждый из присутствовавших представителей знати бросил свой символический керо в полыхающее здание, совершая таким образом подношение. Позже, когда остыли тлеющие угли, в качестве акта почтения поверх пепла были положены ожерелья из раковин и камней (6 шт.) и браслет.

Рис. 7. Чёрно-белые керо.

Рис. 8. Керо с образом Вперёд смотрящего бога.

Если кукурузу и молле где-то хранили до изготовления чичи, тогда это было в ближайшем из найденных хранилищ – он находился в 15 метрах к северу от пивоварни и состоял из трёх прямоугольных комнат. Комнаты имели размеры 2 на 2 метра и в каждую из них вёл отдельный дверной проём с приподнятым на 10 сантиметров порогом. Во время раскопок были найдены молле и зёрна тыквы, шелуха арахиса, а также кости камелид, морских свинок и морских рыб. В секторе С компаунда было разделённое на 4 части здание с двумя примыкающими, смотрящими на восток комнатами, и ещё 2 примыкающими комнатами, но уже смотрящими на запад. Каждое соединённое отделение имело размеры 12 на 5 метров с небольшими центральными дверными проёмами, возвышающимися на 10 сантиметров над уровнем пола. Обе стороны внутри комнат были плотно заставлены шестами, концы которых упирались в стену на высоте ок. 70 сантиметров – таким образом были созданы условия для проветривания наваленных на шесты охапок растений. Если в верхней части также были созданы условия для вентиляции, как это делалось у инкских зданий (12), то всё это разрушилось вместе с кладкой верхней части строений. В отличие от пивоварни, это здание и его компаунд были убраны и бесцеремонно сожжены и заброшены.

Дворец. Самые богатые жилые районы колонии были возведены к северо-западу от пивоварни – один частично раскопанный комплекс был, вероятно, дворцом. В районы можно было попасть по узкому коридору, ведущему к южному дверному проёму большого не крытого двора. Каменные скамейки высотой 20 сантиметров, расположенные вдоль стен, а также разноуровневый пол могли способствовать размещению здесь людей в соответствии с рангом или занятием (Рис. 9). Выходящее во двор на уровне скамеек крытое здание в форме U имело наклон к центру западной стены. Небольшие приподнятые строения в форме U были своего рода офисными зданиями элиты, у более поздних империй и у инков такой формы здания назывались масма (13). Если здесь было тоже самое, тогда баульский двор масма был главным офисом для занятий делами государства.

Рис. 9. Раскопанная часть дворцового комплекса на вершине Серро-Бауль.

Дверной проём напротив строения в форме U вёл к простому открытому двору 8 на 8,2 метра, где занимались изготовлением керамических изделий, о чём свидетельствовали ямы в полу, где хранилась глина, несколько видов смесей, а также инструменты для размельчения сырья и необходимые материалы для полировки сосудов. Предположительно готовые изделия затем раздавались в качестве подарка в расположенном в непосредственной близости дворе. Химический анализ керамики во всей колонии указывает на существование нескольких центров изготовления керамических изделий для людей как живущих вне вершины, так и на вершине Бауля, причём у последних использовались сосуды из отличного от остальных сырья и качества исполнения, которое было схожим с той посудой, которой пользовались в имперской столице (Рис. 7, 8) (14).

Во внутреннюю часть дворца можно было попасть по двум проходам с северо-западной стороны двора: по открытому узкому коридору в самой северной части, который вёл к большому патио с открытым мощённым двором, окружённым 30-сантиметровыми скамьями вдоль пяти крытых зданий, и по 30-сантиметровой восточной платформе, которая когда-то была мощёной, но плохо сохранилась (Рис. 9). В 4 комнатах были найдены камни для помола, инструменты для скалывания камней, пряслица, принадлежности для прядения и прочие остатки деятельности в рамках домохозяйства.

Терминационные обряды для дворца могли начаться с более приватного дворика и проследовать к лучше приспособленному для публичных встреч двору. Остатки пышного празднества были разбросаны на скамьях и полу. Было определено, что в пищу употребили вискачу (андского зайца) и оленя. Также было найдено множество костей камелидов (то ли лам, то ли альпака). Примечательно, что у трёх камелид изотопы в костях указали на то, что они паслись в прибрежной зоне (15). Семь видов морских рыб были съедены на этом необычном банкете, в т.ч. чилийская ставрида (Trachurus murphyi) в больших количествах. Церемониальные тайники включали кости андского кондора, перуанский сычик и мухоловки, которые, вероятно, имели ритуальную значимость и не были съедены. Свыше 30 кувшинов и чаш было разбито и так оставлены на полу патио, то же касается и ещё одного небольшого кубка (не являющимся керо). Внутренний дворик подвергнулся менее пышному терминационному обряду, однако и здесь разбили сервировочную и обеденную посуду, а также сожгли крышу масма. Весьма примечательно, что небольшое количество чаш и кувшинов были разбиты лишь у восточного и западного входа примыкающей к комплексу керамической мастерской, и больше нигде.

Храмы. Строения в форме литеры D в столице и других городах Уари считаются храмами элиты (16, 17), а у Бауля было 2 таких здания (Рис. 4). Храмы выходили на северо-восток, имели высокие стены с расположенными высоко нишами, в них могли поместиться несколько человек. Фосфат и азот на полу меньшего по размеру строения может указывать на пищу или напитки. Однако прекращение пользования храма не выявило разбития сосудов.

Храмовая пристройка. В секторе С находятся самые изысканные и монументальные здания Бауля, церемониальное прощание с которыми было частично исследовано в одном компаунде, примыкающем к бОльшему храму. Центральное прямоугольное здание с внутренней платформой с одной стороны и складом с другой, смотрит на север и имело фронтальные скамьи с верандой. Оно выходило на ряд из 4 небольших смежных комнат, построенных напротив западного угла северной стены компаунда (Рис. 10). У изысканной угловой комнаты был разрисованный и покрытый штукатуркой широкий вход, обеспечивавший просмотр внутреннего помещения. В небольшой урне, закопанной под полом в юго-западном углу, были найдены человеческие останки младенца. В центре прямо в покрытом штукатуркой полу был погребён в круглой гробнице без похоронных артефактов не достигший полового созревания человек[2]. Если это простое погребение было посвятительным захоронением, в таком случае жертва обладала большой степенью святости, учитывая необычное содержимое комнаты – здесь находился большой керамический барабан с круглым основанием (Рис. 11).

Рис. 10. План храмовой пристройки.

Кожа барабана не сохранилась, однако она была натянута на 14 отверстий, расположенных вокруг не декорированного края инструмента. Барабан, вероятно, выставлялся напоказ, но в этом случае на нём не играли, поскольку иконография в нижней части барабана перевёрнута. Красная полоска внутри двух чёрных опоясывают центральную часть инструмента над стилизованными чёрными птичьими головами. Полихромное основание украшают фигуры трёх голых двуполых существ. Все они носят конусообразные шляпы с вертикальными полосками, а у одной фигуры есть копьё (Рис. 11). Данная иконография не соответствует стилю Аякучо Уари, она связана с прибрежным стилем, поздним Наска, той же эпохи, что и сам сосуд. В той же манере выполнены найденные в комнате 4 чаши стиля Лоро.

Рис. 11. Барабан в стиле Наска с цветной развёрсткой, где показаны 3 танцующие фигуры. [Иллюстрация предоставлена Адан Умире (Museo Contisuyo, Moquegua, Peru)]

И барабан, и чаши стиля Лоро были разбиты, когда люди покидали это место. Потребление напитков во время финальных ритуалов подразумевалось по найденным фрагментам керо, изящно разукрашенным кубкам, разбитым на скамье под сожжённой верандой центрального здания, и по кубкам из восточного патио, где нами были найдены осколки нескольких сервировочных сосудов и останков камелид. На одном участке с различными костями был обнаружен практически полный набор костей молодой взрослой особи камелид, вероятно, ламы. Это очевидно было жертвоприношение – животное было умерщвлено и разделано (порезы были найдены на черепе и др. частях тела), а его кости сложили в неглубокой яме с передней частью черепа, обращённой к комнате с барабаном. Это отличало от других прощальных ритуалов, хотя возлияния, празднество и сжигание крыш были обычным в этом случае делом.

Социальное различие, видимое по кухне и предметам потребления

Социальное различие по товарам потребления, диете и церемониальном использовании растений и животных отчётливо видно если брать весь анклав Уари. Все питались кукурузой, растениями семейства маревых, бобами, арахисом и перцем чили, однако у жителей вершины Бауля был эксклюзивный доступ к чиче молле, фруктам опунции, коке и табаку. Зооархеологические остатки также указывают на отличия в снабжении, потреблении и ритуальном использовании животных. В Мехиа в основном представлены большие и малые камелиды (по большей части ламы и альпаки) с редким использованием местных доступных видов: вискачи, оленей (но лишь рогов без съедобных его частей) и одной неопределённой птицы (Таблица 2).

Таблица 2. Останки животных, найденные на вершине и склонах Серро-Бауль (уарийский контекст).

На вершине Бауля основным источником белков были как большие, так и небольшие камелиды и морские свинки. Большое количество останков последних и их отсутствие в Мехии предполагает их доступность только для знати. Другие животные, в т.ч. вискача, голуби и как минимум 10 видов морских костистых рыб (от анчоусов до тунцов) – все были найдены во дворце и других монументальных строениях. В Бауле также были найдены останки нескольких не употребляемых в пищу животных, которые были получены в виде дани как с местных жителей, так и жителей прибрежных районов за ок. 100 километров от месы. Они представляют слабый интерес с кулинарной точки зрения и их сложно добыть – должно быть они представляли символическую или ритуальную ценность. Здесь как минимум был один горный лев или пума (была найдена 1 фаланга когтя), небольшого размера местная кошка, высокогорная андская лисица, 2 молодые одомашненные собаки, андский кондор (найдено 2 элемента крыла: локтевая кость и палец), перуанский сычик, мухоловка, как минимум 2 жабы и зуб акулы-мако (Таблица 3). Останки бОльшей части экзотичных животных были найдены во дворце и в пивоварне – все животные были обитателями либо высокогорья, либо тихоокеанского водораздела и прилегающей морской территории.

Таблица 3. Останки животных, найденные на вершине и склонах Серро-Мехиа (уарийский контекст).

Различие также заметно по распределению товаров длительного пользования местного или зарубежного происхождения. Использовавшийся в качестве ножей и наконечников стрел обсидиан импортировался преимущественно из шахт, расположенных в центре государства Уари, не из ближе расположенных источников, которыми пользовались в Тиуанако (18). Он встречается во всех жилых зонах. Однако частота обнаружения обсидиана уменьшается по мере отдаления от вершины Бауля, это касается хризоколлы и лазурита. Во дворце и пивоварне были найдены редкие виды раковин разноцветного эквадорского спондилуса (добыты за пределами государства Уари) и посуда каолин стиля Кахамарка (привезена с северных окраин царства). Имея происхождение за ок. 2000-1300 км. к северу, связанный с Наска барабан прибыл с территории, расположенной в 500 километрах к северу. Во дворце также была найдена медная пластина стиля Агуада (Рис. 12) из аргентинского района Катамарка, который расположен в 1300 километрах к югу. Этот предмет, вероятно, появился здесь при посредничестве Тиуанако, однако сами предметы этого государства найдены не были.

Рис. 12. Медная пластина стиля Агуада.

Дискуссия

Уари и Тиуанако были этнически неоднородными государствами, в баульском анклаве проживало как минимум 3 отличные группы людей. Доминирующими были жители вершины месы, которые, вероятно, прибыли из уарийской столицы. В отличие от них население Мехии прибыло из другого места царства и служило в качестве обслуживающего персонала вплоть до 800 г. После высокогорная народная диаспора привела в этот регион третью группу – тумилака (19). Баульский канал поддерживал 3 их поселения, а уарийский обсидиан указывал на то, что они были подчинёнными сообществами. За исключением обсидиана, уарийские элементы не были найдены во время раскопок места проживания тумилакской группы. Если уж предметы с орнаментами были социальными инсигниями, которые редко когда имели в пределах колонии другие культурные компоненты, то схожая элементы, вероятно, распространялась за пределы колонии в соседние районы, что отражалось в отсутствии тиуанакских предметов искусства у элиты Уари и наоборот.

Образ Смотрящего вперёд бога появляется как у Уари, так и в тиуанакском искусстве. В отличие от христианских распятий, изображения высшего божества встречается лишь среди высшего ранга элиты. Во дворце и в пивоварне были найдены осколки 7 керо, где изображены головы божества с исходящими лучами, то же касается и найденного большого набора из четырёх чаш (Рис. 8). Все образцы были исключительно уарийскими и, вероятно, они были изготовлены здесь же, в дворцовой керамической мастерской. К сожалению, образы молчат и не могут поведать нам имели ли они далёкого предка, которого Уари и Тиуанако возродили независимо друг от друга, или же первые позаимствовали божество у последних (20).

Ритуальное возлияние было важным элементом для обеих культур – тиуанакский пивной цех 4 на 4 метра был найден в археологическом комплексе Омо (21). Здесь был один чан для варки, 3 сосуда для ферментации и за раз изготавливалось порядка 360 литров напитка. Помол зерна происходил где-то в другом месте, однако брожение и распитие происходило тут же, в том же здании. В лучше построенном цеху Мехии, который использовался, как для изготовления пива, так и пищи, объём производства был приблизительно тот же, однако потребление происходило на территории прилегающего патио и приветственного холла. С раздельными помещениями для помола, приготовления и брожения, монументальная баульская пивоварня была самым крупным специализированным местом изготовления чичи из известных для того периода времени – большое количество булавок для шали указывают на персонал, состоящий из женщин, представительниц элиты.

По непонятным причинам Уари и Тиуанако стали испытывать упадок к 1000 году. И раз Тиуанако первым распался, то у Уари не было необходимости содержать здесь посольство. Судя по поселению и сельскохозяйственным участкам, экономического принуждения здесь отмечено не было, таким образом, политические решения лучше всего объясняют основание и эвакуацию анклава. Из находящихся на самой вершине зданий были просто напросто вынесены ценные предметы, а сами они были покинуты. Однако пивоварня рассматривалась как важный объект, где проводила свои празднества элита. Они потребляли чичу и другие продукты, подаваемые в изысканной посуде, которую затем разбили о пол, а веранду и крышу сожгли. Среди пожертвованной керамики на церемониях закрытия в основном попадается посуда для сервировки, чаши и питьевые кубки. Т.е., если высшая знать посещала эти церемонии и осушала напитки из своих собственных керо, то они в этих случаях не жертвовали своими эмблемными сосудами. Время, необходимое для приготовления напитков и продуктов питания для финальной церемонии предполагает возможность проведения индивидуальных терминационных обрядов. Пивоварню скорее всего забросили последней, поскольку она была необходима для проведения церемоний. Цех был ритуально закрыт весьма необычно, кульминацией стало подношение высшей знати своих геральдических кубков, чего они не совершали в других случаях.

Выводы

Вершина месы Серро-Бауль, яркое место перуанской сьерры, украшена руинами монументальных зданий, построенных имперскими колонистами южной границы империи Уари в период между 600 и 1000 гг. Жизнь на вершине в роскоши весьма дорогостоящее занятие. Однако, если здесь действительно размещалась имперская делегация, тогда государство Уари основало впечатляющее политическое представительство в регионе, где произошёл непосредственный контакт с империей Тиуанако. Таким образом, ранние империи отметились созданием монументов, служивших посольствами для имперских взаимодействий. Свершившиеся в прошлом политические решения трудно отследить, но видно их физическое воплощение, трансформировавшее приграничный ландшафт и оставившее после себя впечатляющие следы древнего планирования, организации труда и имперской мощи.

Благодарности

Чарльз Стэниш и Джойс Маркус предоставили бесценные комментарии к данной рукописи. Луис Ламбрерас и Элиас Мухика много лет назад поддержали начало данного исследования. Мы благодарим наших перуанских содиректоров Джонни Исла, Марио Руалес и Ана Миранду. Мы также благодарим С. Чакалтану, Р. Колман, К. Костиона, К. Дэйтона, Д. Голдштейна, Н. Шарратта, К. Симса, Дж. Шимчак, Б. Виннинга и наших полевых товарищей, принимавших участие в исследовании в Мокегуа. Адан Умире и Джил Сигард снабдили нас иллюстрациями. Мы благодарны людям Тораты, Мокегуа и Перу за привилегию заниматься раскрытием их великого прошлого. Финансирование проекта было обеспечено Южной перуанской медной корпорацией, фондом Г.А. Бруно, фондом семьи Хайнс, Национальным научным фондом (Гранты BCS-9907167, BCS-0074410, и BCS-0226791) и Национальным фондом поддержки гуманитарных наук (Grant RZ-50098). Мы благодарим наших институциональных спонсоров: Университет Флориды, музей Филда и музей Контисуйю в Мокегуа. Мы благодарим Перуанский национальный институт культуры за разрешение проведения нескольких полевых сезонов (Resolucion Directoral Nacional 302_INC (1997), 443_INC (1998), 988_INC (1999), 613 (2001), 646_INC (2002), и 773_INC (2004).

Цитируемая литература

1. Garcilaso de la Vega, E. I. (1966) Royal Commentaries of the Incas and General History of Peru (Univ. of Texas Press, Austin).

2. Bauer, B. S. & Stanish, C. (2001) Ritual and Pilgrimage in the Ancient Andes: The Islands of the Sun and the Moon (Univ. of Texas Press, Austin).

3. Williams, P. R. (2001) Lat. Am. Antiquity 12, 67–83.

4. Lumbreras, L. G. (1974) The Peoples and Cultures of Ancient Peru (Smithsonian Institution, Washington, DC).

5. Goldstein, P. (2005) Andean Diaspora (Univ. Press of Florida, Gainesville).

6. Schreiber, K. (1992) Wari Imperialism in Middle Horizon Peru (Univ. of Michigan Press, Ann Arbor).

7. Kolata, A. L. (1993) The Tiwanaku: Portrait of an Andean Civilization (Blackwell, Cambridge, MA).

8. Isbell, W. (1977) The Rural Foundations of Urbanism: A Study of Economic and Stylistic Interaction between Rural and Urban Community in VII Century Peru. Illinois Studies in Anthropology 10 (Univ. of Illinois Press, Urbana).

9. Nash, D. J. (1996) M.A. thesis (Univ. of Florida, Gainesville).

10. Williams, P. R. (1997) Ph.D. dissertation (Univ. of Florida, Gainesville).

11. Nash, D. J. (2002) Ph.D. dissertation (Univ. of Florida, Gainesville).

12. Morris, C. (1992) in Inka Storage Systems, ed. Levine, T. (Univ. of Oklahoma Press, Norman), pp. 237–258.

13. Moseley, M. (2001) The Inka and Their Ancestors (Thames and Hudson, London).

14. Perez, I. (1995) Informe ‘‘Excavaciones de Salvataje y Propuesta Sobre Conservacio´n de Estructuras Descubiertas, Area Museo de Sitio en Wari’’ (Universidad Nacional San Cristobal de Huamanga, Ayacucho, Peru).

15. Kennedy, E. (2002) M.A. thesis (Univ. of Florida, Gainesville).

16. Bragayrac, D. E. (1991) in Huari Administrative Structure: Prehistoric Monumental Architecture and State Government, eds. Isbell, W. H. & McEwan G. (Dumbarton Oaks, Washington, DC), pp. 71–80.

17. Cook, A. (2001) in Ritual Sacrifice in Ancient Peru, eds. Benson E. P. & Cook A. (Univ. of Texas Press, Austin), pp. 137–164.

18. Burger, R., Mohr Chavez, K. & Chavez, S. (2000) J. World Prehistory 14, 267–362.

19. Owen, B. (2005) Lat. Am. Antiquity 16, 45–80.

20. Cook, A. (1994) Wari y Tiwanaku: Entre el Estilo y la Imagen (Pontificia Universidad Cato´lica del Peru, Lima, Peru).

21. Goldstein, P. (1993) in Domestic Architecture, Ethnicity, and Complementarity in the South-Central Andes, ed. Aldenderfer M. (Univ. of Iowa Press, Iowa City), pp. 25–41.

Источник – PNAS. November 29, 2005, vol. 102, no. 48 // www.pnas.org/cgi/doi/10.1073/pnas.0508673102