Вторая Британская империя

На заключительном этапе войны метрополии было уже ясно, что независимость 13 колоний стала реальностью. В ходе мирных переговоров перед Англией стояла лишь задача сделать минимум уступок победившей стороне и по возможности затруднить будущее независимое сущест­вование Соединенных Штатов, одновременно укрепив соб­ственные пошатнувшиеся позиции в Северной Америке. В решении последней задачи особая роль отводилась ос­тавшимся на континенте колониальным провинциям — Квебеку и Новой Шотландии¹³, которые могли занять во внутриимперских торговых связях то место, которое до этого занимали 13 освободившихся колоний, особенно в обеспечении жизненно важных поставок в английскую Вест-Индию. Канада могла также послужить оплотом Бри­тании в Северной Америке и форпостом для дальнейшей экспансии на север и запад, где оставались обширные неколонизованные территории.

Большое влияние на политику Англии в Канаде и внутреннее развитие последней оказал переезд в колонию многочисленных врагов американской революции — лоялистов.

Эмиграция лоялистов из 13 североамериканских коло­ний началась еще в первые годы войны за независи­мость. Основной же поток лоялистской эмиграции при­шелся на конец войны и первые послевоенные годы. Заботу о беженцах взяла на себя Великобритания. Она разрешила пожалование земель на правах феодального держания тем британским подданным бывших 13 коло­ний, которые сохранили свою преданность империи и по­желали жить на ее территории. В их число вошли и подлежавшие демобилизации офицеры и солдаты англий­ских колониальных войск. В течение нескольких лет ко­лониальные власти обязались снабжать лоялистов прови­антом, одеждой, строительными материалами, а также освобождать их от уплаты земельной ренты. Всего в после­революционные годы метрополия оказала лоялистам по­мощь в разной форме на огромную сумму — свыше 2 млн. ф. ст.!

Щедрость колониальных властей не была бескорыст­ной. Как писал губернатор Квебека в Лондон, «поселен­ные вместе в большом количестве лоялисты создадут об­щество преданных интересам Великобритании порядоч­ных людей, которые будут полезны во многих отноше­ниях...» ¹⁴

В основном в Квебек и Новую Шотландию прибыли представители средних слоев — торговцы, ремесленни­ки, фермеры, однако не только они, но и значитель­ная часть богатых джентри — выходцев из Новой Англии. Некоторые лоялисты привезли с собой даже негров-рабов.

Самым желанным местом для лоялистов являлась Но­вая Шотландия, где власти уже в 1775 г. объявили о своей готовности предоставить убежище противникам от­деления от метрополии. После эвакуации английских войск из Бостона в марте 1776 г. в Галифакс бежало свыше тысячи чиновников и лиц, сотрудничавших с анг­личанами. К концу 1783 г. в Новую Шотландию перееха­ло около 20 тыс. человек. Кроме Галифакса, лоялисты оседали в прибрежных поселках или же основывали но­вые города, как, например, Шелберн в бухте Роузвэй, где к осени 1783 г. насчитывалось уже около 10 тыс. жителей.

Первые эмигранты, в основном состоятельные лоялис­ты, сразу же захватили лучшие земли, и размеры их владений значительно превысили установленные. Те, кто приехал позже, как правило, демобилизованные солдаты, столкнулись уже с земельной спекуляцией и стремлени­ем отдельных лиц занять привилегированное положение в новой лоялистской общине. Идеального сообщества еди­номышленников, пострадавших за верность английской короне, не получилось. Уже в первый год в Шелберне вспыхнули социальные и расовые конфликты.

В долине реки Сент-Джон и на северном побережье залива Фанди лучшие земли также захватили наиболее состоятельные лоялисты, что сразу привело к социаль­ному размежеванию между аристократическими и демо­кратическими элементами. Не желая подчиняться властям Галифакса и местной ассамблее, не способной, по их мне­нию, противостоять революционной заразе, лоялистские лидеры потребовали отделения от Галифакса и разреше­ния образовать самостоятельную колонию. В основе их замыслов лежало стремление установить монополию на эксплуатацию природных богатств долины реки СентДжон и торговлю с Вест-Индией.

Интересы лоялистов района реки Сент-Джон совпали с интересами метрополии. В августе 1784 г. Лондон раз­решил им выделиться из Новой Шотландии. Так возник­ла самостоятельная колониальная провинция Нью-Бран­суик. Следуя классическому принципу «разделяй и власт­вуй», Британия установила в новом колониальном обра­зовании авторитарное правление во главе с губернатором и Законодательным советом, в состав которого вошли наи­более богатые лица. Население Нью-Брансуика составля­ло 11 —14 тыс. человек.

В Квебек лоялистская эмиграция началась после Сара­тоги. В основном туда перебирались фермеры погранич­ных районов Нью-Йорка, Пенсильвании, Вермонта в на­дежде получить землю. Селились эмигранты лишь на за­паде провинции, на землях, которые власти скупили для них у индейцев в районе Ниагары, Онтарио и верховьев реки Св. Лаврентия.

Предоставляя лоялистам территории на западе Квебе­ка, метрополия преследовала две цели. С одной стороны, вокруг франкоканадцев складывалось бы английское окру­жение — залог ассимиляции их с этой общностью. С дру­гой стороны, поселения лоялистов вдоль границы с США создавали бы надежную защиту от возможной экспансии американских соседей с юга, играли бы роль гаранта пре­тензий Англии на земли к северу от Великих озер, слу­жили бы форпостом на торговых путях, важность которых возросла с утратой долины реки Огайо после революции. Не в меньшей степени поддержка лоялистской эмиграции в пограничные районы Квебека объяснялась политически­ми мотивами: метрополия рассчитывала в лице лоялистов воздвигнуть «барьер против распространения республика­низма с юга» ¹⁵.

Расселяя эмигрантов из США, колониальные власти намеренно старались сохранить сугубо иерархическую, полувоенную структуру лоялистских общин. Размеры зе­мельных участков очень сильно разнились в зависимо­сти от воинских званий и рангов, а во внутренней жиз­ни правительство Квебека рекомендовало лоялистам при­держиваться военных порядков. Это, естественно, приве­ло к возникновению новых социальных и политических проблем, далеко не способствовавших укреплению колони­альных устоев. Несмотря на свою консервативность, лоя­листы не хотели примириться с навязываемыми им фео­дальными принципами. Желающих стать избранными сепьорами оказалось вполпе достаточно, охотников прев­ратиться в феодально зависимых держателей найти было не так просто.

С первых же дней существования новых поселений в колонии началось движение за введение свободной си­стемы землепользования, вспыхнули беспорядки, порож­денные недовольством привилегированной лоялистской верхушкой, офицерами, узурпировавшими власть в окру­гах — тауншипах, отсутствием представительных выбор­ных органов. Все это в конечном итоге вылилось в дви­жение за отмену Квебекского акта 1774 г.

Во главе движения встали канадские торговцы, чьи интересы вошли в противоречие с действиями колони­альных властей. Колониальный режим в Квебеке в годы революции и после ее окончания становился все более жестоким и тираническим. Правившие колонией губерна­торы, военные, чиновники и лендлорды с подозрением относились к коммерческой деятельности купцов и торгов­цев, особенно в новых пограничных районах. Колониаль­ное правительство продолжало сохранять введенные во время войны запреты на частное судоходство по реке Св. Лаврентия и Великим озерам, что наносило большой ущерб торговле мехами с индейцами. В 1785 и 1786 гг. метрополия наложила запрет на всякую торговлю на мо­ре и суше с Соединенными Штатами.

Все это заставляло местных торговцев и предприни­мателей добиваться свободы торговли внутри колонии и охраны их торгового капитала от внешней конкуренции. Уже с весны 1783 г. в городах Квебек и Монреаль на­чали действовать комитеты по составлению петиций с тре­бованием отмены Квебекского акта и выработке плана создания в Канаде выборной ассамблеи. Соответствующая петиция была составлена и отправлена в сентябре 1783 г. английскому парламенту, а 24 ноября 1784 г.— парла­менту и королю.

В движении за реформы активное участие принимало и франкоканадское население: прежде всего представи­тели нарождающейся местной буржуазии — франкоканад­ские торговцы, средние слои — ремесленники и городские жители. В петициях нашли отражение и интересы го­раздо менее активного в политическом отношении франко­канадского крестьянства — там фигурировало требование отмены корве.

Колониальная верхушка всячески противилась какимлибо радикальным переменам и прежде всего заботилась об укреплении существующего колониального строя. Гу­бернатор Хэлдимен и его окружение попытались норма­лизовать положение отдельными уступками. В 1784 г. губернатор ввел в Квебеке «хабеас корпус акт» (хартию вольностей). В 1785 г. сменивший Хэлдимена после его отъезда в Англию губернатор Гамильтон реформировал судебную систему в духе английского права, создав суд присяжных для разбирательства дел, связанных с коммер­цией. Это были прежде всего уступки торговцам колонии. Но большего правящая верхушка не могла позволить да­же губернатору.

В последние годы существования провинции Квебек движение за реформы приобрело еще больший размах. В 1787 г. в связи с новой волной по сбору подписей под петициями в адрес короля и парламента в колонии воз­ник настоящий политический кризис. Колониальный ре­жим оказался, по сути дела, парализованным, ибо губер­натор и Законодательный совет не могли осуществлять даже свою самую непосредственную функцию — собирать налоги и пошлины.

Недовольство существующим положением дел в Кана­де, изменение ситуации во всей британской колониальной империи после войны за независимость требовали внесе­ния срочных и необходимых корректив в политику Лон­дона.

В Англии понимали, что назревшие перемены должны быть осуществлены, конечно, сверху. На этот счет доста­точно откровенно высказался назначенный генерал-губер­натором Канады в 1786 г. Г. Карлтон, получивший титул лорда Дорчестерского. Приступая к привычным для себя обязанностям, он так сформулировал свое кредо: «Чтобы предоставление последним (имеется в виду колониям,— В. Т.) каких-либо уступок имело должный эффект, их следует даровать... дабы казалось, что они результат доброй воли самого правительства. Было бы неразумным позволить лидерам антиправительственной агитации до­биться этих уступок бунтами и восстанием и узурпиро­вать у правительства благодарность и доверие народа»¹⁶.

В феврале 1791 г. английский парламент одобрил проект закона о Канаде, который получил название Кон­ституционного акта 1791 г. Этим актом бывшая колония Квебек делилась на две провинции — Верхнюю (англий­скую) и Нижнюю (французскую) Канаду, граница между ними устанавливалась по реке Оттаве. Каждая провинция имела свое колониальное правительство во главе с губер­натором, обладавшим высшей законодательной, судебной и военной властью, колониальный парламент, состоявший из верхней палаты — Законодательного совета и ниж­ней — ассамблеи. Членов Законодательного совета губер­натор назначал пожизненно и с наследственным правом, ассамблея избиралась населением на основе имуществен­ного ценза. Все старые законы оставались в силе, так же как и все колониальные ограничения на торговлю и т. д. На территории Нижней Канады сохранялись феодальные порядки, а на территории Верхней Канады земля должна была отныне жаловаться на основе английского свобод­ного держания (фригольда). В Нижней Канаде этот прин­цип не носил обязательного характера. Римско-католиче­ская церковь по-прежнему имела право на сбор десяти­ны с католиков, но все прочие привилегии получала анг­ликанская церковь.

По сравнению с колониальным устройством предшест­вующего периода новое в определенном смысле означало уступку со стороны метрополии. Население Канады в от­личие от населения других английских колоний в Север­ной Америке впервые получило право выбирать предста­вительный орган — ассамблею. Как показал последующий ход событий, колониальные ассамблеи сыграли важную роль в растущем освободительном движении и в завоева­нии независимости, а установленный, хотя и на незначи­тельной территории, принцип свободного, буржуазного владения землей явился одной из основ развития капита­листических отношений в стране.

Американская революция и последовавшие за ней со­бытия в колониальном Квебеке несколько изменили суще­ство франкоканадского национального вопроса. Лоялистская иммиграция повысила удельный вес английского на­селения в Канаде с 4 до 14%, но общее соотношение между двумя основными группами оставалось прежним: франкоканадцы составляли подавляющее большинство. Однако в хозяйственной и политической жизни колонии они играли ничтожную роль. Торговля и другие сферы деятельности были уделом английского меньшинства. В колониальном правительстве Квебека англоканадцы зани­мали ведущее положение.

Приток новых поселенцев-лоялистов и упрочившиеся позиции английских торговцев в провинции усилили шо­винистические настроения среди английского меньшинст­ва. Лоялисты и монреальские торговцы, ратовавшие за перемены в колониальном режиме, зачастую мыслили про­цесс демократизации колониальных порядков односторон­не и отождествляли его с процессом превращения коло­нии в чисто английскую провинцию, избавленную от все­го французского.

Парламентский акт 1791 г., пожалуй, только в одном сделал уступку франкоканадскому населению — предоста­вил право выбирать своих представителей в провинци­альную ассамблею. Но предоставленное право было химе­рой, ибо не давало никакой реальной власти. Над ассамб­леей стояли такие правительственные органы, которые ей никак не подчинялись и диктовали свою волю. Большин­ство в этих высших неизбираемых органах и верхушку колониальной администрации составляли лица английско­го происхождения.

Казалось бы, уступкой франкоканадскому большинст­ву явилось и разделение Квебека на две провинции — старания англоканадских шовинистов не допустить разде­ла Лондон не поддержал. Но это вовсе не означало отка­за метрополии от политики «расфранцуживания» Кана­ды, а лишь свидетельствовало о намерении проводить ее более гибкими методами. Раздел Канады приносил метро­полии двойную выгоду: с одной стороны, путем создания отдельной провинции консолидировалась консервативная сила в лице лоялистов; с другой стороны, обеспечива­лась постоянная изоляция французской части Канады в общей системе Британской Северной Америки.

Сохранив формально французское право и законы, Конституционный акт 1791 г. не дал никаких гарантий их соблюдения. Что касается судопроизводства и управ­ления колонией, то здесь использовался только англий­ский язык.

Будучи по своему духу и содержанию мерой проти­воречивой, паллиативной, акт 1791 г. отражал достаточ­но последовательно один из принципов английской коло­ниальной политики в Канаде — интегрирование крупной переселенческой колониальной общности европейского происхождения в британскую колониальную систему. В целях обеспечения лояльности подданных метрополия в зависимости от обстоятельств пыталась соединить поли­тику уступок франкоканадскому населению с политикой сто «обангличанивания».