Хозяйство и материальная культура. Часть 8.

8

Как уже указывалось выше, основу пи­тания у майя составляла кукуруза. В словарях упоминаются сле-дущие блюда из нее: жидкая каша (uk za, coppen, za, zaca, izul, ul), лепешки, простые и дорожные (uah, pet uah, nech), и напиток (ah thech cela, akal ix, key em, koyem, aklix). Несомненно различные термины указывают на какие-то существенные различия в их приготовлении или употреблении. К сожалению, более точные оп­ределения даются лишь для слов «дорожная лепешка» (nech) и «напиток из незрелой кукурузы» (akalix, aklix). Ланда, описы­вая пищу и питье, перечисляет те же блюда, не давая их назва­ний (1955, стр. 141). В «Сообщениях из Юкатана» (RY, t. 2, pp. 29—30) уточняется, что напиток к'ейем изготовлялся из жа­реной кукурузы. Ланда упоминает также напиток из вареной ку­курузы, к которой примешивали немного индейского перца или какао. Его пили холодным; по свидетельству другого источника (RY, t. 2, р. 30), оно приводило некоторых к простуде и гибели.

Кукурузные зерна клали на ночь в воду с известью, чтобы они размокли и сделались мягкими. Утром отделяли шкурку, и размягченные зерна размалывали на метате с помощью мано. Из полученной массы и изготовлялись по желанию названные выше три основных вида блюд.

Комбинируя сообщения о пище майя и других народов Месоамерики, мы можем составить достаточно четкое представление о разнообразии их питания.

Растительного происхождения были и блюда из корнеплодов (маниока, хикама, сладкий картофель), бобов (несколько видов, чаще всего с перечным соусом), тыквы и кабачков (обычно жа­реных), лепешки из амарантовых зерен, земляные орехи, томаты, сердцевина молодых побегов пальм. Из кукурузы и размолотого какао делали особую пену, по словам Ланды, очень вкусную. По­следнее блюдо употреблялось только на празднествах. Есть све­дения, что майя ели различные виды грибов. У агавы кроме во­локон использовали также корни (из них получали что-то вроде сахара), сок цветочного стебля, из которого изготовляли опьяняю­щие напитки и уксус, плоды. Исследования показали, что агава может дать более чем 30 кушаний и напитков, причем большин­ство их очень богато витаминами А и С, а также редкими элемен­тами. В качестве приправ широко употреблялись ваниль, ко­риандр, перец, амарант, шалфей и некоторые цветы. Последние иногда добавлялись для аромата в молотую кукурузу.

Майя ели очень много фруктов (они были перечислены выше) и ягод. Деликатесом были жареные цветы тыквы. Широко упот­реблялся в пищу пчелиный мед. Один из видов муравьев летом запасал в своих желудках мед; их ели живыми, как сладкое. Этот мед как-будто обладал особым вкусом.

Кроме мяса одомашненных животных и птиц (собака, индюк, утка) ели мясо добытых на охоте животных (оленя, кролика, игуаны, опоссума, броненосца, пекари, обезьяны, ламантина, та­пира и др.) и птиц, рыбу, крабов, улиток и различных моллю­сков. Мясо обычно тушилось; приправой служили овощи. С боль­шим удовольствием поглощались гусеницы, живущие на кактусе; и теперь они составляют один из деликатесов мексиканских гурманов. В последнее время мексиканская пищевая промышленность начала даже выпускать из них консервы. Кузнечиков и саранчу кипятили в жире, снимали поднявшиеся вверх хитиновые части, и вкусное блюдо было готово к употреблению. До сих пор ин­дейцы Центрального плоскогорья собирают на озерах яйца од­ного из видов москитов и едят как икру. Вероятно, в доиспанские времена майя также использовали этот естественный про­дукт, собирая его на озерах и бахос.

Утром обычно пили теплый напиток с перцем, а днем другие — холодные. Наиболее основательно ели вечером — тушеное мясо, если его не было, то бобы с перечным соусом и другие овощи. Мужчины питались первыми и отдельно от женщин. Столом слу­жила циновка, разостланная на земле. После еды майя обяза­тельно мыли руки и прополаскивали рот.

Пища правителей была, конечно, несравненно изобильнее и роскошнее, чем еда рядовых членов майяского общества. Хоро­шее представление об этом дает описание обеда ацтекского прави­теля Мотекухсомы II, сохранившееся у Берналя Диаса. Оно настолько ярко, что заслуживает подробного цитирования.

«Что касается трапезы, то количество блюд обыкновенно доходило до тридцати; сервировали еду в особых судках, чтобы куша­нье не стыло. Каждое блюдо готовили в размере от 300 до 1000 порций. Перед трапезой он иногда осведомлялся, что сегодня из­готовлено, и выбирал наиболее приятные для себя яства, какие и подавались к столу... За великим множеством вкуснейших мясных блюд трудно было что-либо различить. .. Сиденьем Мотекухсоме служила невысокая скамья с мягкой обивкой, прекрас­ной работы; немногим выше был и стол, покрываемый тончайшей белой материей. Пред началом трапезы являлись четыре жен­щины, поливали ему на руки из высокого сосуда, давали мягкие утиральники. Затем приносили ему лепешки из маиса, приправлен­ные яйцами. Впрочем, до начала трапезы они же ставили перед ним ширмы с богатой резьбой и позолотой, чтоб никто не мог видеть его во время еды; около этой ширмы они и размещались, каждая на своем месте. Затем впускались четыре старца, из наиболее сановных, дабы Мотекухсома, буде захочет, мог с ними пере­кинуться словом. Ежели он, в знак милости, угощал их каким-либо кушаньем, они должны были есть стоя, не поднимая на него глаз. Вся посуда на столе изготовлена была в Чолуле. Во все время трапезы придворные и охрана в соседних залах должны были соблюдать тишину. После горячих блюд подавались фрукты, хотя Мотекухсома их почти не ел. От времени до вре­мени ему подносили золотой кубок с особым питьем, который они называют „какао" и который будто бы возбуждает . . . После трапезы женщины опять совершали ему омовение рук, снимали скатерти со стола и преподносили несколько трубочек, очень изящно позолоченных и расписанных, в которых находились амбра и особая трава, называемая „табак". Трубочки эти он брал в рот, затем их поджигали с одного конца, и он выпускал дым изо рта. Проделав так некоторое время, он отправлялся на покой» (Егоров, 1924—1925, т. I, стр. 141—143).