Дальневосточная альтернатива (еще раз о путях и времени первоначального заселения Американского континента)

ДАЛЬНЕВОСТОЧНАЯ АЛЬТЕРНАТИВА

(еще раз о путях и времени первоначального заселения Американского континента)[1]

---

Резюме. «Солютрейская» версия засе­ления американского континента предпо­лагает наличие технологических истоков палеоиндейских культур исключительно в Западной Европе и отрицает их наличие в Северо-восточной Азии. В настоящей статье делается обзор финальнопалеоли­тических культур дальневосточного регио­на (Приморье, Приамурье, Сахалин, Япон­ский архипелаг), где в рамках 18-11 тыс. л. н. фиксируются все характерные для палеоиндейских культур элементы (бифасы, наконечники, клады). Развитые тех­нологии, мобильность и высокий уровень адаптации позволяют рассматривать тер­риторию Хоккайдо и северо-востока Хон­сю в качестве возможной стартовой пло­щадки для миграций в северные широты Пасифики и ставить вопрос о возможно­сти достижения американского континен­та по прибрежно-островному пути.

Ключевые слова: заселение Америки, Дальний Восток, Японский архипелаг, бифасиальные технологии, клады, обсидиан.

Tabarev A. V. Far Eastern alternative (on­ce again on the routes and time of the initial peopling of the American conti­nent). «Solutrean» version of the peopling of the American continent suggests the exclu­sive existence of the technological roots of the Paleoindian technologies in the Western Europe and negates its existence in North­east Asia. The author provides an overview of the Final Paleolithic cultures of the Far East and shows that all the diagnostic characteris­tics of Paleoindian cultures (bifacies, points, caches) existed in the Far Eastern cultures 18-11 kya. Their developed technologies, high level of adaptation and mobility make it possible to consider the territory of Hok­kaido and Northeastern Honshu as a pos­sible starting point for the migrations to the northern Pacific. These migrations following the island-coastal way could have reached the American continent.

Key words: peopling of America, Far East, Japanese Archipelago, bifacial technologies, caches, obsidian.

---

Введение

Речь нуждается в захватывающем начале и убедительной концовке. Задачей хороше­го оратора является максимальное сбли­жение этих двух вещей...

Г. К. Честертон

В первой части разговора о путях и времени первоначального заселения Америки^[2] автор достаточно подробно остановился на разборе основных поло­жений так называемой «солютрейской» версии, предполагающей возможную миграцию носителей культуры и технологии солютре из прибрежных районов Западной Европы (Франция, Испания) через Атлантику на северо-восточное побережье Северной Америки около 17-16 тыс. л. н.^[3]

По мнению ее современных «дизайнеров» (американцев Д. Стэнфорда и Б. Брэдли), в позднем палеолите Сибири нет технологических истоков куль­туры кловис, здесь не прослеживается традиция изготовления крупных листо­видных наконечников, а преобладают микропластинчатая техника и оснащение охотничьего снаряжения вкладышевыми орудиями. Единственная культура, де­монстрирующая не только морфологические, но, в первую очередь, техноло­гические аналогии с кловис — западноевропейская культура солютре. В шорт-лист технологических сходств между кловис и солютре входят:

—      крупные листовидные бифасы (здесь и далее курсив наш — А. Т.), на по­верхности которых фиксируются широкие негативы специфических снятий — outré passé (англ. — overshot). Они могут играть роль нуклеусов или являться заготовками наконечников;

—      бифасиальные наконечники с тонким сечением;

—      клады каменных изделий, в состав которых входят наконечники (как пра­вило гипертрофированных размеров) из наиболее качественного, красивого, а также импортного (доставленного издалека) сырья, их бифасиальные заго­товки и изделия из рога и бивня.

Этот ансамбль дополняют пластины и нуклеусы для их получения, концевые скребки, сверла, резчики и другие инструменты. Свои построения авторы про­иллюстрировали как сравнительными таблицами с артефактами двух культур, так и статистическими данными о сходстве деббитажа и технических сколов (Bradley, Stanford 2004, 2006; Meggers 2010). Таким образом: «Not from Siberia but from Iberia»!

При изложении своих взглядов на данную проблему автор обращает вни­мание коллег на полноту информации и на детали. Именно их незнание, не­дооценка, а зачастую и игнорирование отличают критику огульную от критики аргументированной. В первой статье, ни в коей мере не являясь адвокатами «солютрейской» версии, мы постарались показать, что она, наравне с другими версиями, отличается научностью и имеет все права на существование. В то же время, «солютрейская» версия, как и все другие, на сегодняшний момент носит гипотетический характер, она уязвима для критики и требует дополни­тельной аргументации.

В построениях Д. Стэнфорда и Брэдли нас, в первую очередь, привлекают детальный анализ технологии, проработка массовых коллекций (не публика­ций, а материала!) и данные экспериментальной археологии. С другой сторо­ны, мы не разделяем той категоричности, с которой авторы упорно отказыва­ются от перспектив поиска технологических истоков ранних палеоиндейских культур в Северо-восточной Азии и отстаивают уникальность сходства между кловис и солютре.

Именно поэтому во второй статье мы постараемся очертить круг финально­плейстоценовых материалов, происходящих из континентальных, прибрежных и островных районов Дальнего Востока, которые, на наш взгляд, позволяют сформулировать если и не альтернативную, то дополнительную версию в дис­куссии о путях заселения Нового Света.

Сама по себе идея возможных миграций по прибрежно-островному марш­руту, естественно, уже неоднократно озвучивалась и предлагалась. Из отече­ственных археологов об этом писали и говорили в докладах на международных симпозиумах А. П. Окладников, А. П. Деревянко, Р. С. Васильевский, С. В. Ва­сильев, Н. Н. Диков, И. П. Ларичева и другие. Последняя, например, еще в 1969 г. сформулировала эту позицию так: «...Имеется еще одна своеобразная локальная область азиатского палеолита — древнейшие культуры каменного века Японии, которые до сих пор привлекали мало внимания с точки зрения поисков истоков культур северо-востока Сибири, а также Америки. Это тема особого исследования, но уже сейчас следует указать на влияние, которое мог оказать японский палеолит на североамериканский.» (Ларичева 1969: 59).

Тема получила дополнительный импульс во второй половине 1970-х-начале 1980-х гг. после совместных советско-американских исследований на Алеут­ских островах (Анангула) и поездок сибирских археологов в Японию для зна­комства с коллекциями в музеях и университетах Хоккайдо и Хонсю (Васильев­ский, Лавров, Чан Су Бу 1982; Деревянко 1983; и др.).

О прибрежном пути из Азии в Новый Свет активно писали в последние де­сятилетия ХХ в. и североамериканские археологи (К. Флэдмарк, Р. Морлан, Дж. Диксон, Р. Карлсон, Д. Эрландсон и др.). Во многих статьях публиковались карты со стрелками, исходящими «откуда-то с Дальнего Востока в целом» — от Японского архипелага до Камчатки. Подавляющее большинство исследовате­лей при этом обыгрывали в основном морфологические сходства и распро­странение микропластинчатой и пластинчатой технологий. Сочная японская терминология прижилась в публикациях отечественных и западных археоло­гов, типы «юбетсу» и «арайя» стали находить от Урала до Британской Колумбии.

В то же время практически никто не пытался локализовать район возмож­ных миграций более точно, определить, образно говоря, место «стартовой площадки». Предположим, что в таком районе в финале плейстоцена долж­на наблюдаться концентрация развитых технологий обработки камня и сви­детельства высокой степени адаптации к природным условиям и ландшафту, включая указания (прямые или косвенные) на наличие водного транспорта (промыслового, грузового). Продолжая дискуссию об уникальности сходств между кловис и солютре и следуя логике авторов «солютрейской версии», об­ратимся, в первую очередь, к технологическим параметрам дальневосточных культур, а затем посмотрим на наиболее ранние индустрии на тихоокеанском побережье Северной Америки (рис. 1).

Рис. 1. Расположение культур и комплексов, упоминающихся в тексте. 1 — континентальная часть Российского Дальнего Востока; 2 — о-в Хонсю; 3 — о-в Хоккайдо; 4 — о-в Сахалин; 5 — Аляска; 6 — Британская Колумбия; 7 — о-ва Хайда Гваи; 8 — Калифорния; 9 — Калифорнийские острова.

Fig. 1. The position of cultures and complexes mentioned in the text. 1 — continental part of the Russian Far East; 2 — Honshu; 3 — Hokkaido; 4 — Sakhalin; 5 — Alaska; 6 — British Columbia; 7 — о-ва Хайда Гваи; 8 — California; 9 — California Islands.

Итак: бифасы, наконечники, клады...

 

Некоторые технологические особенности финальноплейстоценовых культур российской части Дальнего Востока (Приамурье, Приморье, Сахалин)

...Прибрежные рыбаки и охотники на изготовленных каменными топорами неуклюжих лодках передвигают­ся от бухты к бухте, от одного залива к другому, а затем проникают и на соседние острова, многие из которых, вероятно, еще не видели человека. Начинается новая большая полоса в жизни прибрежных племен — океа­нический период их истории...

А. П. Окладников

В сказаниях же нивхов прямо говорится о том, что их предки иногда уходили в морские странствия, длящие­ся многие годы. Из устных рассказов, передававшихся из поколения в поколение, мы узнаем, что, когда путе­шественники возвращались, их „дети уже были взрос­лыми"...

С. А. Арутюнов, Ю. В. Фельчуков

В рамках краткого экскурса по континентальной, прибрежной и островной частям Дальнего Востока (бассейна Японского моря) мы обратимся к материа­лам трех финальнопалеолитических культур — осиповской (Приамурье), устиновской (Приморье) и огоньковской (Сахалин) (рис. 2).

Открытие осиповской культуры связано с разведками М. М. Герасимова в 1926-1927 гг. В районе г. Хабаровска. Примечательны два обстоятельства: во-первых, первыми наиболее выразительными находками являются наконечники копий «...лавролистной формы (по технике изготовления и форме напоминают таковые солютрейской эпохи).» (Герасимов 1928)^[4] (рис. 3), а во-вторых, от­крытие хабаровских стоянок с наконечниками происходит практически в один год с открытием палеоиндейских наконечников (фолсом) в Северной Америке (Dixon 1999).

На сегодняшний день в бассейне Нижнего Амура известно около 70 место­нахождений осиповской культуры, которую первоначально относили к мезо­литу, а с обнаружением древнейшей керамики — к начальному неолиту (см. Деревянко 1983; Деревянко, Медведев 1993, 1995; Лапшина 1999; Медведев 2005, 2008; Окладников, Деревянко 1973; Шевкомуд, Яншина 2010). По серии радиоуглеродных дат и данным спорово-пыльцевого анализа культура датиру­ется временем 13300-10300 л.н.^[5]

Рис. 2. Финальнопалеолитические культуры Российского Дальнего Востока. 1 — осиповская куль­тура (Нижний Амур); 2 — устиновская культура (Приморье); 3 — огоньковская культура (Сахалин).

Fig. 2. Final Paleolithic cultures of the Russian Far East. 1 — Osipovka culture (Lower Amur); 2 — Ustinovka culture (Maritime Region); 3 — Ogon’ki culture Sakhalin Island.)

В каменном инструментарии исследователями особо выделяются двусторон­не ретушированные изделия — наконечники стрел (до 6 см), дротиков (7-12 см) и копий (до16-18 см в длину) (рис. 4). Примечательно, что и А. П. Окладников

вслед за М. М. Герасимовым описывал последние как «...листовидные клинки миндалевидной формы, обе поверхности которых сплошь обработаны плоской «солютрейской» ретушью.» (Окладников, Деревянко 1973: 84). Бифасиальная обработка широко применялась при изготовлении и других орудий, ножей, тесловидных инструментов^[6], скребков, заготовок для микронуклеусов. Таким образом, перед нами яркая и своеобразная культура с разнообразным набо­ром двусторонне обработанных наконечников, никоим образом не уступающая технически ни кловис, ни солютре.

Рис. 3. Первые находки изделий осиповской культуры. 1 — страничка из дневника М. М. Герасимо­ва (Ветров, Шаврина, Шергин 2007); 2 — листовидный наконечник (Герасимов 1928).

Fig. 3. First finds of the Osipovka culture artifacts. 1 — page from M. Gerasimov diary; 2 — leafshaped point.

Археологи также едины в признании комплексного хозяйства осиповцев (охота, собирательство, рыболовство), наличия ранних свидетельств оседлого или полуоседлого образа жизни, явных признаков сезонных обрядов и цере­моний (ритуальные комплексы, атрибутика, мобильное искусство, керамиче­ская посуда). Кладов с наконечниками или бифасами пока неизвестно, но есть гипотеза об интерпретации одного из памятников (Гончарка-1) как погребаль­ного комплекса (Шевкомуд, Яншина 2010).

Рис. 4. Каменные наконечники осиповской культуры (Деревянко, Медведев 1993, 1995).

Fig. 4. Stone points of the Osipovka culture.

Проблематичным пока является вопрос о происхождении данной культуры, поскольку датированного и подстилающего осиповскую культуру позднего па­леолита на Нижнем Амуре нет. Возможны две альтернативы: более древние свидетельства (позднепалеолитическая культура с пластинами и бифасами) пока не выявлены или же осиповская культура приходит в нижеамурский рай­он уже в готовом виде.

Местонахождения финального палеолита соседнего региона — Приморья — известны как в континентальной, так и в прибрежной частях. Большая часть специалистов относит их к так называемой «устиновской культуре» по назва­нию эпонимного памятника в бассейне р. Зеркальная. Здесь на сравнительно компактном участке среднего течения в ходе многолетних (1950-2000-е гг.) исследований выявлена и изучена целая серия стоянок и мастерских, наибо­лее известными из которых являются Устиновка-1-7, Суворово-3-6 и Богополь-3-4 (Окладников, Деревянко 1973; Деревянко 1983; Крупянко, Табарев 2001; Кононенко 2001; и др.). По серии радиоуглеродных датировок устиновская культура может быть отнесена к периоду 16-9,5 тыс. л. н.

Индустрия характеризуется сочетанием техники получения призматических пластин и микропластинчатой техники. В орудийном наборе выделяются раз­нообразные бифасиальные изделия (наконечники и их фрагменты, острия, ножи, заготовки микронуклеусов), деревообрабатывающие инструменты (то­поры, тесла, сверла, резчики), резцы, скребки, проколки и т. д. На ряде памят­ников (Устиновка-4, Суворово-4, Богополь-4) прослежены микроритуальные комплексы, в состав которых входят бифасы или наконечники, а также камен­ные шестигранники (Крупянко, Табарев 2001, 2005; Dyakov 1997).

Среди приемов расщепления нуклеусов и оформления бифасиальных изде­лий четко прослеживается использование техники, по всем признакам анало­гичной технике overshot. Среди наиболее показательных примеров — плоский подпрямоугольный нуклеус из светлого кремнистого сланца со стоянки Суворово-6^[7], на поверхности которого четко читаются негативы от снятия широких плоских пластинчатых отщепов (рис. 5).

Известно, что основным материалом для изготовления орудий в бассейне р. Зеркальная были местные туфы, кремнистые сланцы и роговики, однако есть и незначительное количество обсидиана, который доставлялся как с континен­тальной части Приморья, так и с более далекого расстояния (вулкан Пэкту на границе КНР и КНДР) — около 500 км (Кузьмин 2005).

Таким образом, в технологическом портфолио устиновской культуры есть практически все элементы, обыгранные Б. Брэдли и Д. Стэнфордом для де­монстрации сходства между кловис и солютре (бифасы-нуклеусы, прием over­shot, бифасиальные наконечники, клады и комплексы с бифасами ритуального характера, импортные материалы), а также свидетельства контактов с сосед­ними и дальними регионами.

Рис. 5. Нуклеус со стоянки Суворово-6 (Приморье). Фото автора.

Fig. 5. Core from Suvorovo-6 (Maritime Region).

В конце 1990-х-начале 2000-х гг. на Сахалине было выявлено и изучено зна­чительное количество новых памятников позднего палеолита (Огоньки-5 и 8, Сокол-1, Олимпия-5 и др.), которые принципиально изменили картину древ­нейшей истории региона (Василевский 2008). Большая часть этих объектов локализуется в южной части острова — в долинах рек Лютога, Сусуя и Найба. Наиболее представительная коллекция, подробные стратиграфия и планиграфия, следы жилищных конструкций и рабочих площадок, а также серия радиоуглеродных датировок опубликованы по опорному памятнику — много­слойному поселению Огоньки-5. Здесь выделены три хронологических гори­зонта в общем диапазоне 19,5-11 тыс. л. н., которые иллюстрируют динамику развития пластинчатой и микропластинчатой индустрий от времени позднего палеолита до времени, переходного к неолиту.

Ситуация с бифасиальной техникой отличается некоторым своеобразием. Эта техника фиксируется при оформлении заготовок микронуклеусов уже с са­мого раннего горизонта, практически невыражена во втором, а в третьем го­ризонте (13-11 тыс. л. н.) используется для изготовления наконечников (в том числе и черешковых). Эти данные подкрепляются материалами и другой из­вестной сахалинской стоянки Сокол, которая датируется возрастом 16-12 тыс. л. н. (Василевский 2003).

Рис. 6. Бифасиальный наконечник с острова Сахалин. Экспозиция му­зея археологии Института археологии и этнографии СО РАН, г. Ново­сибирск.

Fig. 6. Bifacial point from Sakhalin. Museum of Archaeology, Institute of Ar­chaeology and Ethnography, Novosibirsk.

Кладов наконечников на территории острова не за­фиксировано, но есть отдельные находки, которые не позволяют усомниться в том, что в финальном палеоли­те Сахалина существовала практика изготовления риту­альных бифасов. Наиболее яркий пример — наконечник из светло-серого кремнистого сланца (рис. 6), найден­ный в подьемных сборах в 1950-х гг — его длина около 32,5 см при толщине не более 7 мм^[8]. Обработка поверх­ностей выполнена с высочайшим мастерством, срав­нимым с лучшими образцами солютрейской техники из клада Вольгю, который мы подробно описывали в первой статье.

Начиная с позднего палеолита (от 19 тыс. л. н.), на территории Сахалина известно большое количество вы­сококачественного обсидиана, доставленного с несколь­ких месторождений на Хоккайдо (Сиратаки, Окето, Хорокозава), удаленных на расстояние до 300 км (Кузьмин 2005; Kuzmin, Glascock 2007). Доставка вулканического стекла стабильно осуществлялась и в период, когда Са­халин и Хоккайдо составляли единую часть суши, и после появления пролива (водным транспортом), причем еще на более дальние расстояния (до 1000 км). Каков был механизм этого процесса (обмена, доставки и пр.) — во­прос отдельный, но при любом сценарии высокая сте­пень контактов с соседними территориями очевидна.

Экскурсии по Хоккайдо и Хонсю

Несмотря на то, что Япония находится от Северной Америки на значительном расстоянии, и прямые связи между ними определить трудно, может оказаться весь­ма интересным, что оба региона представлены сходны­ми культурами в одно и то же время...

Ш. Серидзава

За последние пять лет автору удалось неоднократно бывать в Японии и просмотреть значительное количество материалов, относящихся к перио­ду финального палеолита-дземона, хранящихся в собраниях университетов и музеев Окинавы, Кюсю, Хонсю и Хоккайдо^[9] (рис. 7). Особое внимание мы обращали на все, что связано с бифасиальными технологиями (изготовление крупных бифасов) и возможными свидетельствами существования кладов или специфических комплексов.

Отечественные специалисты (А. П. Деревянко, Р. С. Васильевский, А. А. Ва­силевский, Е. Л. Лавров и др.) неоднократно публиковали подборки иллюстра­тивного материала и описания наиболее известных стоянок на Хоккайдо, но это лишь верхушка айсберга. Кроме того, ничто не заменит очного общения с археологическим материалом.

Так, например, в ходе поездки по Хоккайдо в ноябре-декабре 2008 г. мы работали с коллекциями обсидиановых артефактов в городах Токоро, Обихиро, Сиратаки и Саппоро. Это огромный массив информации (миллионы изде­лий), который организован с потрясающей японской аккуратностью и тщатель­ностью. Среди материалов многочисленных стоянок с индексом «Сиратаки» в бассейне р. Юбецу встречаются самые разнообразные листовидные, минда­левидные и черешковые бифасы-заготовки и бифасы-наконечники из черного и красного обсидиана длиной до 25-28 см и более — великолепные примеры использования техники overshot, фасиальной и краевой обработки (рис. 8-11). Их датировка укладывается в достаточно широкие рамки — от 18 до 11 тыс. л. н. (Ubetsu River...1990).

В свою очередь, в г. Саппоро в Центре культурного наследия среди арте­фактов одной из стоянок группы Сиратаки наряду с бифасиальными наконеч­никами мы встретили крупный дисковидный нуклеус из черного вулканиче­ского обсидиана для снятия пластинчатых отщепов (рис. 12: 1) — практически полную аналогию обсидиановому нуклеусу-бифасу из палеоиндейского клада Анзик (рис. 12: 2) и уже упоминавшемуся нуклеусу со стоянки Суворово-6

Нет никаких сомнений, что в постледниковый период в северной и северо­восточной частях Японского архипелага бифасиальная техника присутствует во всех модификациях, формах и жанрах (Exploring Mountains 2008), а количе­ство тонкоретушированных наконечников в разы превосходит все, что есть по периоду кловис в Северной Америке.

Бифасиальная техника финального палеолита северной части Японского ар­хипелага настолько выразительна и эффектна, что позиция авторов «солютрейской» версии по поводу уникальности сходств между кловис и солютре представ­ляется на ее фоне, по меньшей мере, наивной. Моему коллеге из Университета Вайоминг было достаточно одного визита в Университет Тохоку и краткого об­зора коллекций, чтобы тут же написать мне по электронной почте и предложить опубликовать короткую статью-реплику в ответ на «солютрейскую» модель под названием «Французская связь? Так ли?» (Kornfeld, Tabarev 2009).

В отличие от ситуации с бифасами и наконечниками, ситуация с кладами каменных изделий в финальном палеолите Хоккайдо и Хонсю отечественным и западным специалистам практически неизвестна.

Рис. 7. Памятники и города Японского архипелага, упоми­нающиеся в тексте. Хоккайдо: 1 — Сиратаки; 2 — Токоро; 3 — Обихиро; 4 — Саппоро. Хонсю: 1 — Нарука; 2 — Ми­косиба; 3 — Ногава; 4 — Ивасе; 5 — Сендай-Учимаэ; 6 — Саванокуро; 7 — Нонодзюку; 8 — Хината; 9 — Косегасава; 10 — Маэда-кочи.

Fig. 7. Sites and cities of the Japanese Archipelago mentioned in the text. Hokkaido: 1 — Shirataki; 2 — Tokoro; 3 — Obihiro; 4 — Sapporo. Honshu: 1 — Naruka; 2 — Mikoshiba; 3 — Nogawa; 4 — Iwase; 5 — Sendai- Uchimae; 6 — Sawanokuro; 7 — Nonojuku; 8 — Hinata; 9 — Kosegasawa; 10 — Maeda-Kochi.

Поэтому имеет смысл оста­новиться на этом сюжете чуть подробнее.

В середине 1990-х годов японский коллега профес­сор Й. Куришима подарил автору сброшюрованную подборку иллюстраций ма­териалов, озаглавленную «Изначальный дземон в Японии (культура Микосиба)». На первой странице уместился небольшой текст и прорисовка нескольких бифасиальных наконечни­ков разного размера, кото­рая смотрелась как коллаж, составленный из разроз­ненных артефактов (рис. 13: 1). Рисунок сопровождался подписью на английском языке: «Клад каменных ар­тефактов на памятнике Нарука-Йамая».

К сожалению, различные обстоятельства не позво­лили в то время получить более детальную информа­цию, и вернуться к комплек­су (кладу) Нарука удалось лишь спустя почти пятнад­цать лет.

За это время японские археологи-участники дис­куссии о месте культуры Микосиба так и не пришли к единому мнению — счи­тать ли эту культуру переходной от палеолита к дземону, относить ли ее к из­начальному дземону или же располагать между палеолитом и дземоном. Для территории о-ва Хонсю, к памятникам которой мы в основном обращаемся в настоящей публикации, период микропластинчатых индустрий заканчивает­ся около 13,5 тыс. л. н.

Культура Микосиба (13,8-13/12,5 тыс. л. н., по разным оценкам) повсемест­но связывается с наиболее ранней для островов керамикой, а также с весьма диагностичным набором каменных изделий, состоящим из тонкоретушированных бифасиальных наконечников (черешковой, иволистной, лавролистной и др. форм) и рубящих орудий (топоров, тесел) с частичной подшлифовкой лезвия или без нее. Крайне редко в числе каменных артефактов встречаются отдельные индикаторы микропластинчатой индустрии (сколы с площадки или фронта, обломки микропластинок), но в целом она для технологического кон­текста культуры нехарактерна.

Рис. 8. Бифасиальные изделия со стоянок группы Сиратаки. 1-3 — фото автора; 4 — (Ubetsu River 1990).

Fig. 8. Bifacial artifacts from the Shirataki group sites.

Рис. 9. Обсидиановые изделия со стоянок Сиратаки. 1 — крупный подпризматический нуклеус; 2 — бифас. Фото автора.

Fig. 9. Obsidian artifacts from the Shirataki group sites. 1 — big subprismatic blade core; 2 — biface. Photographed by the author.

Рис. 10. Бифасиальные изделия со стоянок Сиратаки. Фото из музеев г Обихиро и г Саппоро.

Fig. 10. Bifacial artifacts from the Shirataki sites. Photos from museums of Obikhiro and Sapporo.

Рис. 11. Бифасиальные наконечники со стоянок финального палеолита — изначального дземона Хоккайдо и Хонсю.

Fig. 11. Bifacial points. Final Paleolithic — Incipient Jomon of Honshu and Hokkaido.

Рис. 12. Нуклеусы-бифасы. 1 — группа стоянок Сиратаки (фото автора); 2 — клад Фенн, Северная Америка (Frison, Bradley 1999).

Fig. 12. Biface-cores. 1 — Shirataki group sites; 2 — Fenn Cache, North America.

Судя по информации, которой мы располагаем на сегодня, первые устные сведения об уникальной находке у деревни Нарука^[10] (среднее течение р. Кадзуру, преф. Фукуи) относятся к 1865 или 1867 гг Они принадлежат местному фермеру по имени Канджи Нозава, который сообщал, что при прокладке канала рабочими были найдены «.огромное копье, лежащее, словно мост, на двух жел­ваках, и более 30 наконечников стрел, которые располагались под копьем.».

Спустя почти 30 лет эти данные и рисунки некоторых находок публикует в своей статье «Огромное каменное копье и тщательно изготовленные камен­ные наконечники стрел» Нобутаро Оно (Ono 1897). В работе отмечается, что наконечники достаточно отличаются от ранее известных на данной террито­рии, а также то, что они могли быть остатками «древнего алтаря». Приводятся в статье и размеры самой крупной находки — «каменного копья» (или «нако­нечника остроги») — 54 см длиной и 24 см шириной. Судя по рисунку (рис. 13: 2), толщина изделия могла быть около 2-2,5 см (Ono 1897).

В настоящее время клад хранится в музее префектуры Фукуи (рис. 13: 3, 4) и состоит из крупного наконечника, 23 изящных наконечников с черешком (от 15 до 6 см длиной) и двух галечных нуклеусов со следами снятия отщепов^[11]. Часть мелких наконечников, судя по всему, утеряна или (как это часто бывает при на­ходке кладов) ушла в частные коллекции. Безусловно, современная реконструк­ция изначального положения предметов может быть принята лишь как гипотеза, но сам по себе комплекс уникален и полностью соответствует категории «кла­дов». Отметим, что главный предмет из клада — огромный бифас — крупнее всех двусторонне обработанных изделий, известных в палеоиндейских или солютрейских кладах (Васильев 2004; Табарев 2005-2009; Frison, Bradley 1999).

Рис. 13. Клад Нарука-Санка. Прорисовки из ранних публикаций и реконструкция (источник фото­графий: Kobayashi et al. 1988)

Fig. 13. Naruka-Sanka Cache. Drawings from early publications and a reconstruction (photographs from Kobayashi et al. 1988).

Обратимся теперь к материалам культуры Микосиба, памятники которой из­вестны в основном на о-ве Хонсю (в северной и центральной частях). Эпонимный памятник культуры Микосиба найден в 1958 г. В пределах деревни Минами (преф. Нагано) и исследовался в 1958-1959 и 1968 гг. несколькими небольши­ми раскопами. Интерес представляет раскоп А (Location A) размерами 6 х 3 м. Именно на этом участке была собрана наиболее представительная коллекция каменных артефактов (87 экз.), среди которых 9 топоров с частичной пришлифовкой лезвия, 4 ретушированных топора, 18 бифасиально обработанных нако­нечников, 11 концевых скребков, 8 боковых скребков, 2 отбойника, 2 точильных камня, 10 нуклеусов, 1 пластина, 1 скол с микронуклеуса и 21 отщеп (Mikoshiba Site 2008). Сырьем для артефактов служили разноокрашенные сорта обсидиа­на, риолита, кремнистого сланца, туфа, песчаника, халцедона и яшмы, источ­ники которых находятся на расстоянии от 50 до 150 км от места памятника.

Подавляющая часть артефактов представлена законченными формами, ни заготовок, ни массового дебитажа, свидетельствующего об изготовлении орудий, в пределах раскопа нет. Более того, в расположении артефактов про­сматриваются несколько комплексов (кластеров), что стало причиной самых разнообразных интерпретаций памятника — как ритуального комплекса, по­гребального комплекса, клада, жилища и т. д. Органики на памятнике нет, так что аргументация версий весьма затруднительна.

Среди находок выделяются эффектные топоры с подшлифовкой и крупные наконечники. Следов использования на лезвиях топоров не зафиксировано, поэтому японские исследователи интерпретируют их как символы престижа и статуса или как подарки. Наконечники представлены тщательно ретуширо­ванными лавролистными формами длиной от 25 до 8 см и толщиной не бо­лее 1,35 см. Пять из них (четыре из камня, один из черного обсидиана) были обнаружены в компактном залегании (кластером) 25 х 25 см без сопровожде­ния каких-либо других каменных изделий (рис. 14). В трех метрах от этого кла­стера также компактно в компании с двумя топорами находился самый круп­ный наконечник (25,1 х 4, 95 х 1,35 см).

Авторы итоговой публикации по раскопкам на памятнике Микосиба вполне корректно сравнили серию найденных наконечников с кладом Вольгю — наи­более эффектным кладом солютрейской эпохи, найденным во Франции еще в 1874 г., который, по разным сведениям, насчитывал от 14 до 16 крупных из­делий длиной от 35 до 23 см^[12].

Среди находок в комплексе Микосиба (Loc. A) наше особое внимание при­влек артефакт, интерпретированный японскими специалистами как точильный камень (whetstone), — шестигранный стержень из песчаника длиной 20,2 см и максимальной толщиной 4,8 см. Дело в том, что он практически идентичен шестигранникам, найденным в Приморье на финальнопалеолитических памят­никах Суворово-IV и Богополь-IV, которые, по нашему мнению, являются ча­стью микроритуальных комплексов (Крупянко, Табарев 2004, 2005). Отметим, что шестигранник на памятнике Богополь-IV сопровождается бифасиальным изделием, а шестигранник на Суворово-IV найден в трех метрах от участка с высокой концентрацией рубящих орудий (тесел)^[13]. На этом участке рубящих инструментов найдено больше, чем на всех остальных памятниках устиновской культуры вместе взятых (Крупянко, Табарев 2001). Таким образом, есть допол­нительные аргументы и параллели для ритуальной интерпретации основного комплекса памятника Микосиба.

Рис. 14. Стоянка Микосиба. Комплекс (клад) каменных наконечников Mikoshiba Site 2008).

Fig. 14. Mikoshiba site. Complex (cache) of stone points.

Очень интересные данные получены при раскопках (1970-е-90-е гг.) и ана­лизе материалов памятника Ногава (преф. Мияги) (Kelly 1972; The Nogawa Site. 1996). На одном из участков памятника, датируемого в диапазоне 11-10,3 тыс. л. н., в пределах предполагаемой жилищной конструкции было зафиксирова­но несколько углублений (pits), в которых содержались компактные наборы ка­менных изделий (комплексы) (рис.15).

В комплексе 1 насчитывается около 450 артефактов — четыре крупных (бо­лее 20 см по наибольшей оси) плоских бифасиальных изделия (рис.16)^[14] были положены на кучку отщепов. По мнению японских специалистов, это мог быть контейнер из коры или мешок из кожи (Kanomata 2006, 2010). Бифасиальные из­делия являются нуклеусами для получения отщепов. Из отщепов изготавлива­лись концевые скребки, анализ следов утилизации на них указывает на работу по дереву. Комплекс интерпретируется как «охотничий набор». Отметим, что технология расщепления бифасов-нуклеусов очень близка к технологии (если не идентична — А. Т.), известной в палеоиндейских кладах в Северной Америке (на­пример, клады Анзик или Фенн). Речь идет о той самой технике снятия с поверх­ностей бифаса плоских отщепов, при которой нуклеус-бифас становится тоньше, но практически не теряет в ширине (Bradley, Stanford 2006; Frison, Bradley 1999).

В комплексе 2 было сконцентрировано более 50 крупных и средних отще­пов. По сравнению с комплексом 1, в котором средний вес отщепа равняется 5 г, средний вес отщепа в комплексе 2 близок к 33 г. Отщепы использовались в качестве скребков, и трасологический анализ свидетельствует об обработке шкур животных (Kanomata 2010).

Расстояние между комплексами — около 2,5 м, их содержание и функцио­нальная нагрузка различны, что может указывать как на разделение наборов по роду деятельности, в которой они применялись, так и на возможную раз­личную гендерную принадлежность — охотничий комплект мог принадлежать мужчине, комплект для обработки шкур — женщине. Впрочем, это лишь вер­сия, предложенная по этнографическим параллелям^[15].

Несколько скоплений (без ямок) с бифасиальными изделиями найдено на стоянке Ивасе в преф. Акита (The Iwase Site 1996; Kanomata 2008). Она дати­руется временем около 11 тыс. л. н. Часть комплексов представлена заготов­ками бифасиальных изделий и отщепами (например, комплекс SXS94), часть (комплекс SXS57) — законченными изделиями (рис. 17: 1). Многочисленные аппликации свидетельствуют о том, что бифасы изготавливались непосред­ственно на стоянке. В составе комплекса SXS57 — три широких листовидных бифаса и один удлиненных пропорций (рис. 17: 2). Три бифаса по максималь­ной оси длиннее 20 см, тонкие в сечении, изящно обработаны ударной и от­жимной ретушью, есть все основания связывать их с работой одного и того же мастера.

Рис. 15. Памятник Ногава. 1-2 — комплексы каменных изделии; 3 — листовидный бифас из комп­лекса 1 (Nogawa Site..., 1996).

Fig. 15. Nogawa site. 1-2 — complexes of stone artifacts; 3 — leafshaped biface from complex 1.

Три бифаса, два крупных отщепа и топор с подшлифовкой обнаружены в центральной части стоянки Сендай-Учимаэ, пункт А в преф. Фукусима (Exca­vation Report for the Land Reclamation. 1988). Аналогичные комплексы зафик­сированы также на стоянках Саванокуро (преф. Аомори), Нонодзюку (преф. Ивате) и ряде других. Все они датируются в пределах 11,5-10,3 тыс. л. н. В по­следнее время в японской литературе даже появился термин для их обозна­чения — «группа памятников с крупными бифасами-нуклеусами» (например, Kanomata 2о08).

Очень интересные материалы были получены при раскопках комплекса гро­тов Хината (преф. Ямагата). Комплекс изучался в течение ряда лет (1957, 1958, 1970, 1985-1989 гг.), и наиболее яркая коллекция была собрана на так называ­емой «Западной террасе» (Lithic Assemblage from the Western Terrace. 2006). Выделяется представительная серия (428 экз.) бифасиальных наконечников длиной до 18-19,2 см и их заготовок, а также серия тщательно обработанных крупных рубящих орудий (тесел) с частичной подшлифовкой лезвия (11 экз.) и без нее (61 экз.) длиной до 22-24 см.

Анализ дебитажа и планиграфии находок, проведенный японскими специ­алистами, позволяет оценивать памятник как мастерскую по изготовлению инструментов. Есть отдельные комплексы (кластеры) однородных изделий, например, пара топоров в кв. G18 (рис. 18). Как мы отмечали ранее, именно бифасиальные наконечники, их заготовки и рубящие орудия чаще всего встре­чаются в составе закрытых комплексов и кладов на других стоянках. Сырье, использовавшееся для изготовления орудий, поступало из различных источни­ков в радиусе 25-50 км.

Очень показательный пример — стоянка в пещере Косегасава (преф. Нии­гата) (Beginning of the Jomon Culture. 2009). Раскопки производились еще в 1958-1959 гг., в коллекции каменных артефактов представлены несколько типов бифасиальных наконечников — листовидные, черешковые, ланцетовид­ные и т. д., — изготовленных из самого разнообразного сырья, происходяще­го из десятка разноудаленных источников. Выделяются изящные наконечники («клинки») длиной до 20 см при ширине не более 2-3 см и толщине 0,3-0,8 см.

Существование специализированных мастерских по производству инстру­ментов (в первую очередь — различных по конфигурации, пропорциям и функ­циональному назначению бифасов) и их последующая редистрибуция по зна­чительной территории подтверждается материалами и других стоянок на о-ве Хонсю: Юмихаридара пункт в и Хачимори (преф. Ямагата), Сейкосансо (преф. Нагано), Уэнотаира и Накабаяси (преф. Ниигата) и др. (Lithic Assemblage from the Western Terrace. 2006; Serizawa 1966).

Другой пример — стоянка Маэда-кочи в районе Канто (раскопки с 1976 по 1984 гг.). Помимо богатого фаунистического материала (остатки костей лосо­ся) и следов жилищных конструкций, на стоянке собрана уникальная коллекция двусторонне обработанных каменных изделий, среди которых бифасиальные наконечники стрел, дротиков, острог длиной до 20-22 см, ножи (рис. 19). Мно­гие артефакты свидетельствуют о высочайшем мастерстве их изготовителей и тончайших знаниях о различных породах каменного сырья (см. напр. Miyaza­ki, Keally 1986).

Рис. 17. Комплекс каменных изделий на стоянке Ивасе (The Iwase Site 1996)

Fig. 17. Iwase site. Complex of stone artifacts.

Рис. 18. Комплекс их двух каменных топоров на памятнике Хината (Lithic Assemblage from the West­ern Terrace. 2006).

Fig. 18. Hinata site. Complex with two stone axes.

Итак, несколько предварительных выводов по сделанному обзору японских материалов.

Совершенно очевидно, что Северная Америка (культура кловис) и Западная Европа (культура солютре) не являются уникальными районами распростране­ния традиции компактных комплексов (кластеров) каменных изделий, которые специалисты называют «кладами». Японские материалы финального палеолита-изначального дземона (в том числе культура Микосиба) не менее эффек­тны, разнообразны и многочисленны.

Другой вопрос — обилие кладов в каменном веке характерно лишь для островной части Дальнего Востока? Это отличительная черта культуры Микоси­ба? С одной стороны, отдельные факты микроритуальных комплексов, или так называемой «ритуализации бифасов», в Приморье зафиксированы — это и упо­минавшиеся уже комплексы на стоянках Суворово-IV и Богополь-IV, комплекс из бифасов на памятнике Устиновка-IV, бифас с отпечатком листа на стоянке Суворово-VI и т. д. (Крупянко, Табарев 2001, 2005; Dyakov 1997). Вполне вероят­но, что клады или комплексы специфических изделий должны быть в осиповской культуре на Нижнем Амуре, которая по многим технологическим параметрам (бифасиальные изделия, рубящие инструменты с частичной подшлифовкой, древнейшая керамика) является «близнецом» культуры Микосиба (например, Медведев 2008; Шевкомуд, Яншина 2010; и др.). и на континенте, и на островах практика создания кладов продолжается и в неолитическое время^[16].

Традиция, таким образом, на континенте прослеживается, хотя она и не столь репрезентативна как в культуре изначального дземона. При этом, прав­да, всегда можно сослаться на разную степень изученности территории япон­ских островов и континентальной части российского Дальнего Востока (При­морья, Приамурья). С другой стороны, не исключено, что природные условия финала плейстоцена-начала голоцена могли на разных территориях бассейна Японского моря вызвать различные формы технологического реагирования (например, всплеск практики создания кладов). Во всяком случае, некоторые японские археологи появление многочисленных комплексов с крупными бифасами связывают с похолоданием в раннем дриасе (Kanomata 2008).

Что добавляют японские материалы в наше понимание феномена «кла­дов»? Во-первых, о самом названии. Термин «клад каменных изделий» пред­ставляется не вполне удачным, он неполно отражает специфику феномена. Напомним, что в состав североамериканских кладов кроме каменных изделий входят и другие артефакты — кусочки охры, костяные стержни (например, кла­ды Анзик или Ричи-Робертс) (Васильев 2004; Табарев 2005-2009). Проблема в том, что все клады культуры кловис (как и клады культуры солютре в Европе) найдены не в процессе археологических исследований и не археологами — речь идет либо о разрушенном в ходе сельскохозяйственной (строительной) деятельности объекте, либо о материалах, хранившихся в частной коллекции, место и обстоятельства появления которых неизвестны^[17].

Рис. 19. Бифасиальнын наконечники и их фрагменты со стоянки Маэда-кочи (Beginning of the Jomon Culture 2009).

Fig. 19. Maeda-Kochi site. Bifacial points and their fragments.

В ситуации с японскими «кладами» мы имеем гораздо больше информации о планиграфии и расположении находок, поскольку значительная их часть была сделана в ходе археологических раскопок. К сожалению, органики на памятни­ках культуры Микосиба практически нет, поэтому мы опять-таки имеем только фрагмент мозаики. Можно лишь предположить, что комплексы 1-2 на памят­нике Ногава изначально находились в неких плетеных или кожаных емкостях, а производственные площадки в пещере Хината сопровождались обломками или целыми инструментами из кости или рога для изготовления бифасов.

Во-вторых, клады, как в Японии, так и в Северной Америке состоят не толь­ко из бифасиально обработанных наконечников и их заготовок. Материалы культуры Микосиба указывают на комплексы нуклеусов-бифасов с отщепами и орудиями на отщепах, на смешанные комплексы (наконечники и топоры), а также на комплексы, состоящие исключительно из рубящих изделий. В этом, кстати, особенность кладов на японских островах по сравнению с кладами культуры кловис, где топоры или тесла в кладах неизвестны.

В-третьих, японские материалы однозначно указывают на различную спец­ифику кладов — есть комплексы с явно выраженной производственной функ­цией (нуклеусы, отщепы), сопровождающиеся дебитажем и располагающиеся в пределах жилищных конструкций или мастерских по производству орудий; есть комплексы, состоящие только из законченных изделий, не сопровождающие­ся дебитажем и не привязанные к жилищам или зонам длительного обитания. Есть, наконец, комплексы, которые составляют некую декоративную или сим­волическую композицию (клад Нарука).

Уровень обработки каменного сырья в кладах культуры Микосиба, мастер­ство при использовании подшлифовки, применении ударной и отжимной тех­ник однозначно свидетельствуют о высоких профессиональных навыках ис­полнителей, работавших в рамках специализированного производственного цикла. В этот цикл входят поиск и тестирование высококачественного сырья и его доставка от источников (очень часто — удаленных на десятки киломе­тров), подготовка инструментов для изготовления каменных орудий (отбойни­ков, отжимников, ретушеров и др.) из камня, кости, рога и дерева и, наконец, сам процесс изготовления орудий, по ходу которого мастер менял инструмен­ты, исправлял неизбежные ошибки, отдыхал. Это длительный и трудоемкий цикл, возможный только при условии разделения труда в рамках группы, это признак существования «специалистов», обладающих особым статусом (ро­лью), это условие для возникновения и существования «престижных техноло­гий» (Табарев 2008; Hayden 1998).

Таковы, на наш взгляд, достаточно интересные данные о технологических особенностях развития каменных индустрий в прибрежной и островной частях Дальнего Востока — в Приамурье, Приморье, на Сахалине и в северной части Японского архипелага. Именно последний регион представляется нам опти­мальной «стартовой площадкой» для продвижения в северную часть Пасифики и последующего достижения Американского континента. Если это так, то на тихоокеанском побережье Северной Америки в наиболее раннем археологи­ческом материале должны быть соответствующие следы — технологические свидетельства связи с дальневосточным регионом.

 

Прибрежно-островная миграция: в поисках следов на американском континенте

До начала 1970-х гг. большинство археологов не рассма­тривали прибрежный путь миграций в Америку, поскольку геологи однозначно утверждали, что в течение последне­го ледникового периода все северо-западное побережье было покрыто льдом.

Дж. Диксон

Вкратце критика «прибрежно-островного» сценария проникновения в Аме­рику со стороны Азиатского материка сводится к трем положениям:

—      ледниковые щиты полностью покрывали побережье практически до кон­ца плейстоцена и делали такой путь невозможным;

—      подъем уровня мирового океана в постледниковую эпоху привел к затоп­лению обширной прибрежной полосы, поэтому все археологические следы ранних миграций безвозвратно утеряны;

—      для доказательства прибрежной миграции нужны веские аргументы, в первую очередь, свидетельства использования водного транспорта.

Первое из перечисленных положений уже давно скорректировано данными палеогеографии — тихоокеанское побережье было проходимо гораздо рань­ше того времени, когда на континенте открылся свободный ото льда коридор. Приведем лишь один пример: на конференции «Paleoamerican Origins Workshop» (г. Остин, США) в феврале 2008 г. была представлена целая подборка докла­дов, в которых демонстрировались различные палеогеографические модели и реконструкции береговой линии тихоокеанского побережья Северной Аме­рики в позднем плейстоцене.

Наиболее детальные карты показывал в своем выступлении «The Pacific Coastal Route of Entry: Archaeological Models and Research» Л. Дэвис (Универ­ситет штата Орегон). Он наглядно проиллюстрировал данные о том, что даже 14-13,5 тыс. л. н. на побережье сохранялись значительные свободные ото льда зоны, насыщенные разнообразной биомассой и пригодные как для времен­ного проживания, так и для транзитного следования вдоль береговой кромки.

Археологических свидетельств с финальноплейстоценовым возрастом так­же становится все больше, и, что принципиально важно, технологические ха­рактеристики каменного инвентаря гораздо ближе к дальневосточным, нежели к кловису. Обратимся к некоторым данным о бифасиальной технике и наконеч­никах (рис. 20).

Одним из важных памятников является 49-PET-408 (On Your Knees Cave) на северо-западной оконечности острова Принца Уэльского (юго-восточная Аляс­ка). Эта пещера сохранила археологический и антропологический материал, свидетельствующий о появлении здесь человека не позднее 10 тыс. л. н. (наи­более древняя дата — 10300±50 л. н.). В каменном инвентаре насчитывает­ся 13 целых и фрагментированных бифасиальных изделий (Dixon 2008). Два наиболее крупных листовидных наконечника имеют длину 16,5 и 15,4 см при толщине не более 1,3 см (рис. 21: 1, 2). Кроме листовидных форм также пред­ставлены и черешковые модификации (рис. 21: 3). Дж. Диксон рассматривает их как элемент орудийного набора, ориентированного на эксплуатацию при­брежных ресурсов, и сравнивает с аналогичными артефактами в комплексах Ground Hog Bay, Namu и Glenrose Cannery в Британской Колумбии. С техноло­гической точки зрения бифасы иллюстрируют так называемую «Бифасиальную традицию северо-западного побережья», предшествующую проникновению микропластинчатой техники и одновременную палеоиндейским традициям коуди, фолсом и даже кловис (Dixon 2008).

Не менее интересные формы бифасиальных наконечников известны по рас­копкам на островах Haida Gwaii (северо-западное побережье, Канада). В рам­ках наиболее раннего из известных на сегодняшний этапов (10,6-8,7 тыс. л. н.) исследователи выделяют листовидные наконечники ромбовидных и удлинен­ных форм длиной до 12-15 см (рис. 21: 7) и предположительно связывают их с охотой на крупных животных (медведя) (Fedje et al. 2008).

Обсидиан, как один из наиболее качественных видов сырья для производ­ства бифасиальных изделий, известен по ряду коренных выходов в пределах побережья Британской Колумбии. Например, серия источников под назва­нием Эдзиза, которые активно использовались человеком по крайнем мере с 10-9 тыс. л. н. (Mt. Edziza) (см., например, Fladmark 1985). По подъемным сборам и материалам из небольших раскопов известны бифасиальные из­делия, среди которых выделяются наконечники (листовидные, ланцетовид­ные, черешковые и др.) и их многочисленные фрагменты (рис. 22: 1), а также заготовки для микронуклеусов (рис. 22: 2). Их точная датировка неизвестна, но типологически и морфологически они удивительно напоминают заготовки микронуклеусов стоянок Сиратаки на Хоккайдо. Данное сходство уже в 1970-х гг попытался обыграть в серии статей и своей диссертации Дж. Смит (Smith 1974).

Постоянно появляется новая информация по археологическим находкам на Калифорнийских островах (California’s Channel Islands) (рис. 23: 2). Они в меньшей степени испытали влияние изменения уровня океана и потенци­ально могут представлять интерес для поиска памятников с докловисным воз­растом. Во всяком случае, серия стоянок на островах Санта-Роса (например, CA-SRI-512) и Сан-Мигель (Cardwell Bluffs) достаточно убедительно свидетель­ствует о морском характере экономики (рыболовство, сбор моллюсков, охота на водоплавающих птиц) их обитателей уже 11-10 тыс. л. н. (Erlandson et al. 2008). Для эксплуатации островов человеку необходимо было преодолеть от калифорнийского берега 10-километровое водное пространство. В арсенале каменных изделий — различные формы двусторонне обработанных наконеч­ников (в том числе и черешковых), а также специфические орудия полулун­ной формы (crescents). По мнению Д. Эрландсона, наконечники типологически сходны с артефактами из Южной Америки с докловисным возрастом, а также из Японии с возрастом 13 тыс. л. н. (Balter 2011; Erlandson 2011).

Рис. 20. Северная Америка. Памятники, и районы, упоминаемые в тексте. 1 — 49-PET-408, Аляска; 1а — наконечники со стоянки 49-PET-408; 2 — Эдзиза, Британская Колумбия; 3 — Хайда Гваи, Бри­танская Колумбия; 4 — Северная Калифорния; 5 — Калифорнийские острова.

Fig. 20. North America. Sites and regions mentioned in the text. 1 — 49-PET-408, Alaska; 2 — Mt. Edziza, British Columbia; 3 — Haida Gwaii, British Columbia; 4 — Northern California; 5 — California Islands.

Рис. 22. Обсидиановые изделия из района Эдзиза. 1 — бифасы; 2 — микронуклеусы на бифасиальных заготовках (Fladmark 1985).

Fig. 22. Obsidian artifacts from the region of Mt. Edziza. 1 — bifacies; 2 — microblade points on bifacial preforms.

Рис. 23. Калифорния. 1 — Район распространения «Танца Шкуры Белого Оленя»; 2 — Калифорнийские острова; 3 — индеец племени силец с ритуальными обсидиановыми бифасами (Табарев, Кубан 2010).

Fig. 23. California. 1 — “White Deer Skin Dance” area; 2 — California Islands; 3 — Siletz Indian with ritual bifa­cies.

Следует, безусловно, упомя­нуть и уникальный культурный феномен, зафиксированный в конце XIX-начале XX вв. у ряда племен Северной Калифорнии (юрок, карок, хупа, толова) — «Танец Шкуры Белого Оленя».

Во время этого танца происхо­дило публичное экспонирование наиболее дорогих и престижных предметов. В их числе — огром­ные (до 70-90 см длиной) обси­диановые бифасы (Goldschmidt,

Driver 1943; Hodgson 2007; Kroeber 1925; Moorehead 1910; Rust 1905; и др.) (рис. 23: 3; 24). Спе­циальные танцоры демонстриро­вали бифасы парами (из черного и красного обсидиана). В проме­жутках между праздниками бифасы хранились в тайных местах (клады!). Изучая этнографиче­ские и археологические данные, мы неоднократно высказывали предположение, что истоки этого феномена могут находиться за пределами американского кон­тинента, там, где существовала традиция изготовления крупных бифасиальных изделий из черного и красного обсидиана (Табарев 2002, 2009; Табарев, Кубан 2010).

Такой район расположен на противоположной стороне Тихого океана — на Хоккайдо. Безусловно, это лишь предположение, но интересные факты в поль­зу такого предположения есть. Например, на Сахалине, куда обсидиан с Хок­кайдо поступал регулярно, на памятнике Славная 5 археологами был найден компактный набор (клад-?) из двух крупных конических нуклеусов. Они нахо­дились вне концентраций находок, предварительно трактуемых как остатки жи­лищ наземного типа (Грищенко, 2009, 2011). Их размеры и идеально ровные негативы снятий призматических пластин аналогичны лучшим мезоамериканским образцам. Но главное — нуклеусы выполнены из двух разных сортов об­сидиана, красного и черного (рис. 25).

И последний сюжет в этом ряду. Японский археолог-экспериментатор К. Нагаи любезно познакомил автора с результатами своих исследований тех­ники отжима, применявшейся при изготовлении наконечников в финальном палеолите-изначальном дземоне на территории Японского архипелага (Nagai 2007). Дело в том, что в экспериментальной археологии уже давно накоплен опыт различных способов фасиального ретуширования. Но в целом их можно

свести к двум вариантам, которые различаются углом и направлением импуль­са снятий: варианту «Титмус-Крэбтри-Тиксье»^[18] и варианту «Иши»^[19]. На кар­те, составленной К. Нагаи, четко видно, что по данному признаку территория Японии делится на две части — Кюсю, Сикоку и Хонсю (первая техника) и Хок­кайдо (вторая техника) (рис. 26). Может быть, это тоже косвенно указывает на общие технологические традиции древних обитателей Хоккайдо и Калифорнии?

 

Заключение

Америку много раз открывали до Колумба, но никому об этом не рассказывали.

О. Уайльд

Итак, мы обратились лишь к некоторым технологическим аспектам дискус­сии о времени и путях первоначального заселения Нового Света. Несмотря на все усилия сторонников «солютрейской» (атлантической, иберийской) версии представить сходства между солютре и кловис уникальными (бифасы, клады, наконечники, overshot и т. д.) и определить Сибирь и Северо-Восточную Азию в целом как районы доминирования совершенно иной, не имеющей отноше­ния к происхождению палеоиндейской, технологии (микропластинчатой), об­зор материалов прибрежной и островной части Дальнего Востока наглядно свидетельствует об обратном.

В финальнопалеолитических и переходных к неолиту культурах региона (18-11 тыс. л. н.) широко представлены бифасиальные технологии — как для производства заготовок для микронуклеусов (Табарев 2008), так и для изго­товления орудийного набора (наконечники, острия, ножи, рубящие инстру­менты). Вряд ли это является откровением для отечественных специалистов, многие годы проработавших на Амуре, в Приморье, на Сахалине и знакомых с коллекциями стоянок на Хоккайдо и Хонсю. Информация о кладах в культуре Микосиба, которую мы представили более детально, пожалуй, менее известна коллегам, но тоже будет воспринята как вполне логичная и соответствующая контексту индустрий Дальнего Востока.

Тема кладов весьма интересна — судя по последним находкам в Монголии («Толборский палеолитический клад»), традиция создания кладов каменных изделий и заготовок возникает уже в раннем верхнем палеолите (Гладышев, Попов, Табарев 2010). Заманчиво предположить, что она распространялась к окраинам материка вместе с пластинчатой и микропластинчатой технология­ми (Гладышев, Олсен, Табарев 2010; Morisaki, Izuho, Sato 2010).

Транспортировка сырья (в данном случае вулканического стекла) от корен­ных источников на континенте, между островами и между островами и конти­нентом на расстояние до тысячи километров подтверждена серией анализов.

Рис. 24. «Танец Шкуры Белого Оленя». 1-3 — Танцоры и способ экспонирования бифасов; 4-6 — реконструкция ношения и хранения обсидиановых бифасов (Табарев, Кубан 2010).

Fig. 24. “White Deer Skin Dance”. 1-3 — dancers and method of bifacies demonstration; 4-6 — a possible way of how obsidian bifaces were car­ried and stored.

Использование при этом во­дного транспорта очевидно. Если обсидиан с Сиратаки найден в северной части Са­халина, то абсолютно та­кое же расстояние ему надо было преодолеть, чтобы по цепи Курильских островов добраться до южной оконеч­ности Камчатки. Осмелимся предположить, что это скоро подтвердится.

Рис. 25. Ранненеолитические обсидиановые нуклеусы со стоянки Славная-5, Сахалин.

Fig. 25. Early Neolithic obsidian cores from Slavnaya 5, Sakha­lin Island.

На сайте «The Paleoindian Database of the Americas»^[20] приводится карта распро­странения и плотности на­ходок наконечников кловис на территории Северной Америки. Согласно этой карте, наибольшая плот­ность находок фиксируется на юго-востоке (это согла­суется с «солютрейской» версией), и, чем дальше на запад, тем этот показатель становится ниже. На тихо­океанском побережье на­ходки наконечников кловис единичны (Васильев 2003; Табарев, Кубан 2010). Зато по всей полосе от Аляски до Калифорнии известны раз­личные варианты наконечни­ков без желобка, типологически и технологически близкие к дальневосточным. Любопытно, что все наиболее яркие палеоиндейские клады (Саймон, Фенн, Ричи-Робертс, Дрейк, Анзик) были найдены на достаточно большом расстоя­нии как от юго-востока, так и от тихоокеанского побережья. Не маркируют ли они некую пограничную зону двух разных по происхождению культурных и тех­нологических ареалов?

В данной работе мы намеренно не приводили другие аргументы в пользу дальневосточной версии (преимущества приморской системы хозяйства, воз­можности использования нерестового феномена, палеогеографическая обста­новка в постледниковье в бассейне Японского моря и в Северной Пасифике в целом и т. д.) (см., например, Васильевский 1994) — это тема отдельного разговора и отдельной статьи.

Рис. 26. Распределение техник ретуширования наконечников по территории Японского архипелага в финальном палеолите — изначальном дземоне (модифицировано по: Nagai 2007).

Fig. 26. Distribution of various techniques used to retouch points over the territory of the Japanese Ar­chipelago in the Final Paleolithic — Incipient Jomon.

Есть ли у нас основания утверждать, что «солютрейская» версия несостоя­тельна, а «дальневосточная» представляет не только наиболее вероятную аль­тернативу, но и единственно возможный сценарий первоначального заселения Америки?

Конечно, нет. Сама постановка вопроса в таком виде неправомерна. Нам представляется, что на данный момент речь идет не об «альтернативах», а о детализации и аргументации версий, о накоплении новых данных, кото­рые могли бы дать все более и более полную картину событий финала плей­стоцена. На последней из приводимых нами карт (рис. 27) мы в соответствии с двумя обсуждавшимися моделями обозначили позиции дальневосточного и европейского «плацдармов» — их географическое широтное расположение абсолютно идентично. Поэтому мы полагаем, что речь может идти о сходных по времени (начало постледниковья) и направленности процессах освоения человеком высоких широт в бассейнах Атлантики и Пасифики. Одним из ре­зультатов этого процесса и могло стать «открытие Америки».

Однако продолжим поиск доказательств.

Благодарности: Автор заканчивал работу над статьей в марте 2011 г. В Япо­нии, как раз во время трагических событий, связанных с землетрясением, цу­нами и радиационной угрозой. Считаю своим долгом выразить глубочайшую признательность японским коллегам К. Акошима, Х. Сато, Ё. Каномата, М. Изухо, К. Шимада, Ф. Акаи и С. Ямада за уникальную возможность ознакомиться с коллекциями финального палеолита и изначального дземона Хоккайдо и Хон­сю. Хочу также выразить надежду на их скорейшее возвращение к нормально­му режиму жизни и работы.

 

Список литературы:

Василевский А. А. 2003. Периодизация верхнего палеолита Сахалина и Хоккайдо в свете исследований поселения Огоньки-5 // АЭАЕ 3, 51-69.

Василевский А. А. 2008. Каменный век острова Сахалин. Южно-Сахалинск: Саха­линское книжное изд-во.

Васильев С. А. 2003 Древнейшие культуры тихоокеанской зоны Северной Амери­ки // Деревянко А. П. (ред.). Проблемы археологии и палеоэкологии Северной, Восточной и Центральной Азии. Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 76-79. Васильев С. А. 2004. Древнейшие культуры Северной Америки. СПб: Петербург­ское востоковедение.

Васильевский Р. С. 1994. Хозяйственная специализация и оседлость в постплей­стоцене-голоцене на побережье Северо-восточной Азии // ГНС 3, 9-13. Васильевский Р. С., Лавров Е. Л., Чан СуБу. 1982. Культуры каменного века Север­ной Японии. Новосибирск: Наука.

Ветров В. М., Шаврина А. В., Шергин Д. Л. 2007. Нижнеамурские сборы археоло­гического материала М. М. Герасимова 1926-1927 гг. Иркутск: Оттиск. Герасимов М. М. 1928. Новые стоянки доисторического человека каменного перио­да в окрестностях гор. Хабаровска // Известия Восточно-сибирского отдела Госу­дарственного русского географического общества LIII. Иркутск (отдельный оттиск). Гладышев С. А., Олсен Д., Табарев А. В. 2010. Новые данные по верхнепалеолити­ческим комплексам Северной Монголии и проблема распространения пластин­чатых и микропластинчатых индустрий в дальневосточном регионе // Между­народный симпозиум «Первоначальное освоение человеком континентальной и островной части Северо-Восточной Азии. Южно-Сахалинск: Изд-во Сахалин­ского ун-та, 171-179.

Гладышев С. А., Попов А. Н., Табарев А. В. 2010. Новые верхнепалеолитические памятники Северной Монголии (по разведкам 2010 г.) // Деревянко А. П., Молодин В. И. (ред.). Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий: материалы итоговой сессии Института археологии и этнографии СО РАН 2010 г. Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 41-46. Грищенко В. А. 2009. Опорные памятники раннего неолита острова Сахалин (во­просы датировок и содержания этапов периода) // ВНГУ. Серия: История, фило­логия 8 (3), 76-88.

Грищенко В. А. 2011. Ранний неолит острова Сахалин. Южно-Сахалинск: Изд-во Сахалинского ун-та.

Деревянко А. П. 1983. Палеолит Дальнего Востока и Кореи. Новосибирск: Наука.

Деревянко А. П., Медведев В. Е. 1993. Исследование поселения Гася. Новоси­бирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН.

Деревянко А. П., Медведев В. Е. 1995. Исследование поселения Гася. Новоси­бирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН.

Кононенко Н. А. 2001. Экология и динамика археологических культур в долине р. Зеркальной в конце плейстоцена — начале голоцена (устиновский комплекс, российский Дальний Восток) // АЭАЕ 1, 40-59.

Крупянко А. А., Табарев А. В. 2001. Археологические комплексы эпохи камня в Вос­точном Приморье. Исследования 1996-2000 гг. Новосибирск: Сибирское уни­верситетское издательство.

Крупянко А А., Табарев А. В. 2004. Древности Сихотэ-Алиня. Археология Кавалеровского района. Владивосток: Изд-во Дальневосточного ун-та.

Крупянко А. А., Табарев А. В. 2005. Ритуальные комплексы с бифасами и шести­гранниками в финальном палеолите Приморья // Ветров В. С. (ред.). Искусство и ритуал ледниковой эпохи. Луганск: ЧП «Вега», 91-99.

Кузьмин Я. В. 2005. Геохронология и палеосреда позднего палеолита и неолита умеренного пояса Восточной Азии. Владивосток: Тихоокеанский институт гео­графии ДВО РАН.

Лапшина З. С. 1999. Древности озера Хумми. Хабаровск: Приамурское географи­ческое общество.

Ларичева И. П. 1969. Новые черты индустрии верхнего палеолита Северной Аме­рики и проблема контактов его с культурами Старого Света // Материалы конфе­ренции «Этногенез народов Северной Азии». Вып.1. Новосибирск: Б. и., 55-59.

Медведев В. Е. 2005. Неолитические культуры Нижнего Приамурья // Андрее­ва Ж. В. (ред.). Российский Дальний Восток в древности и средневековье: от­крытия, проблемы, гипотезы. Владивосток: Дальнаука, 234-267.

Медведев В. Е. 2008. О начальном неолите Приамурья и керамике осиповской культуры // Гельман Е. И., Вострецов Ю. Е. (ред.). Неолит и неолитизация бас­сейна Японского моря: человек и исторический ландшафт. Владивосток: Изд-во Дальневосточного ун-та, 115-125.

Окладников А. П., Деревянко А. П. 1973. Далекое прошлое Приморья и Приамурья. Владивосток: Дальневосточное книжное издательство.

Соловьева Е. А., Табарев А. В., Табарева Ю. В. 2010. Диалоги с догу: к проблеме интерпретации антропоморфной пластики тихоокеанского бассейна // Бродянский Д. Л. (ред.). Мустье Забайкалья, загадочные догу и другие древности тихо­океанских стран. Владивосток: Изд-во Дальневосточного ун-та, 50-96.

Табарев А. В. 1999. Палеоиндейские клады-тайники Северной Америки // ГНС 3, 84-87.

Табарев А. В. 2002. Танцы с бифасами (обсидиан в ритуально-обрядовой практике индейцев Северной Америки) // Алкин С. В. (ред.). История и культура Востока Азии. Новосибирск: Изд-во ИАиЭ СО РАН. 154-158.

Табарев А. В. 2005-2009. Дело о спрятанных наконечниках (клады-тайники камен­ных изделий на территории Северной Америки) // SР 1, 300-333.

Табарев А. В. 2008. Престижные технологии, промысловые ритуалы и комплексные общества эпохи камня, Дальний Восток России // Гельман Е. И., Вострецов Ю. Е. (ред.). Неолит и неолитизация бассейна Японского моря: Человек и историче­ский ландшафт. Владивосток: Изд-во Дальневосточного ун-та, 218-224.

Табарев А. В. 2008. Расщепление микроклиновидных нуклеусов (гипотеза ис­пользования портативных приспособлений в каменном веке Северо-Восточной Азии) // Медведев Г. И. (ред.). Антропоген, палеоантропология, геоархеология, этнология Азии. Иркутск: Изд-во Иркутского ун-та, 172-187.

Табарев А. В. 2009. По следам загадочного танца // А. П. Деревянко (ред.). Сибирь на перекрестке мировых религий. Новосибирск: Изд-во Новосибирского ун-та, 215-219.

Табарев А. В., Кубан А. А. 2010. Черное и красное: обсидиановые бифасы в риту­альных танцах индейцев Северо-западной Калифорнии // Открытие Америки продолжается. Вып. IV. СПб: мАэ РАН, 244-285.

Шевкомуд И. Я., Яншина О. В. 2010. Начало неолита в Приамурье: осиповская культура // Международный симпозиум «Первоначальное освоение человеком континентальной и островной части Северо-Восточной Азии». Южно-Сахалинск: Изд-во Сахалинского ун-та, 118-134.

Balter M. 2011. Do island sites suggest a coastal route to Americas? // Science 331, 1122.

Beginning of the Jomon Culture. 2009. What took place 15,000 years ago? Special exhi­bition catalog. Tokyo: National Museum of Japanese History (на яп. яз.).

Bradley B., Stanford D. 2004. The North Atlantic ice-edge corridor: a possible Paleolithic route to the New World // WA 36, 459-478.

Bradley B., Stanford D. 2006. The Solutrean-Clovis connection: reply to Staraus, Meltzer and Goebel // WA 38, 704-714.

Dixon J. E. 1999. Bones, Boats, and Bison: Archaeology and the First Colonization of Western North America. Albuquerque: University of New Mexico Press.

Dixon J. E. 2008. Bifacies from On Your Kneed Cave, Southern Alaska // Carlson R. and Magne M. (eds.). Projectile Point Sequences in Northwestern North America. Burna­by: Archaeology Press, 11-18.

Dyakov V. I. 1997. The oldest habitation site on the west coast of the Sea of Japan // CRP 14, 20-22.

Erlandson J. M., Rick T C., Braje T J., Steinberg A., Vellanoweth R. 2008. Human impacts on ancient shellfish: a 10,000 year record from San Miguel Island, California // JAS 35, 2144-2152

Erlandson J. M. 2011. Paleoindian seafaring, maritime technologies, and coastal fora­ging on California’s Channel Islands. // Science 331, 1181-5.

Excavation Report for the Land Reclamation at the Sawagoya Area in 1987; The Sendai- Uchimae Site — Research of the Incipient Jomon Period, the Middle Ages and Early Modern Times. 1988. The Board of Education of Fukushima City, Fukushima City Cul­tural Properties Research Reports 25 (на яп. яз).

Exploring Mountains and Voyaging the Sea: Pioneers in the Ice Age. Meiji University Mu­seum Special Exhibition. 2008. Tokyo: Meiji University.

Fedje D. W. et al. 2008. A projectile point sequence for Haida Gwaii // Carlson R. and Magne M. (eds.). Projectile Point Sequences in Northwestern North America. Burna­by: Archaeology Press, 19-40.

Fladmark K. R. 1985. Glass and Ice. The Archaeology of Mt. Edziza. Burnaby: Archaeolo- on G., Bradley B. 1999. The Fenn Cache, Clovis Weapon and Tools. Santa Fe: One Horse Land&Cattle Co.

Goldschmidt W. R., Driver H. E. 1943. The Hupa White Deerskin Dance // University of California Publications in American Archaeology and Ethnology XXXV, 103-141.

Hayden B. 1998. Practical and prestige technologies: the evolution of material systems // J AMT 5, 1-55.

Hodgson S. F. 2007. Obsidian: sacred glass from the California sky // Piccardi L. and Masse B. (eds.). Myth and Geology. London: Geological Society, 295-313.

Kanomata Y. 2006. Technique and chronology of the Upper Palaeolithic industries in the Tohoku district // Palaeolithic Archaeology 68, 1-15 (на яп.яз.)

Kanomata Y. 2008. Study of the large-sized bifacial stone core group excavated in the Northeast Honshu // Palaeolithic Archaeology 70, 59-70 (на яп. яз.).

Kanomata Y. 2010. Functional analysis of stone tools put into the cache-pit at Nogawa site from the final stage of the Pleistocene // Journal of the Japanese Archaeological Association 30, 47-64 (на яп. яз).

Kelly Ch. T. 1972. The earliest cultures in Japan // Monumenta Nipponica 27, 143-147.

Kobayashi T. et al. 1988. Tools of Jomon people // Reconstruction of Ancient History 3 (на яп. яз).

Kornfeld M., Tabarev A. 2009. The French Connection? Or is It? // CRP 26, 90-92.

Kroeber A. L. 1925. Handbook of the Indians of California // Smithsonian Institution, Bu­reau of American Ethnology Bulletin 78.

Kuzmin Y. V., Glascock M. D. 2007. Two islands in the ocean: prehistoric obsidian ex­change between Sakhalin and Hokkaido, Northeast Asia // The Journal of Island and Coastal Archaeology 2, 99-120.

Lithic Assemblage from the Western Terrace of the Hinata Caves. 2006. Vol. I. Spear Point Workshop in the Incipient Jomon. Tohoku Gakuin University, Board of Educa­tion, Takahata-machi, Yamagata Prefecture, Ukitami Fudoki-no-oka Archaeology Mu­seum (на яп.яз.)

Meggers B. J. 2010. Prehistoric America. An Ecological Perspective. New Brunswick; New Jersey: Transaction Publishers.

Mikoshiba Site. 2008. Excavation and Research at a Site Transitional from the Terminal Late Paleolithic to the Incipient Jomon Period. Shimaki Shoseki Publishing Center.

Miyazaki H., Keally Ch. T. 1986. A terminal pleistocene salmon-fishing and lithic worksite at Maeda Kochi, Tokyo, Japan // CRP 3, 96-97.

Moorehead W. K. 1910. The Stone Age in North America. Vol. I. Boston, New York: Houghton Mifflin Company.

Morisaki K., Izuho M., Sato H. 2010. Upper Paleolithic technological organizations re­sponse to landscape changes in Northern Japan // Международный симпозиум «Первоначальное освоение человеком континентальной и островной части Се­веро-Восточной Азии. Южно-Сахалинск: СахГУ, 135-141.

Nagai K. 2007. Flake scar patterns of Japanese tanged points: toward an understand­ing of technological variability during the incipient Jomon // Anthropological Science 115, 223-226.

Ono N. 1897. A large stone spearhead and elaborate stone arrowheads // Anthropologi­cal Society of Tokyo 13, 51-53 (на яп.яз.).

Rust H. N. 1905. The obsidian blades of California // AAn 7, 688-689.

Serizawa Ch. 1966. Studies on the tanged points from the Nakabayashi Site, Niigata Prefecture, Japan // Reports of the Research Institute for Japanese Culture 2, 1-68 (на яп. яз. с англ. рез).

Smith J. W. 1974. The Northeast Asian — Northwest American microblade tradition (NANAMT) // Journal of Field Archaeology 1, 347-364.

The Iwase Site. 1996. The Board of Education of Akita Prefecture. Akita Prefectural Cul­tural Properties Research Reports 623 (на яп.яз.).

The Nogawa Site at Miyagino Ward, Sendai City. 1996. The Board of Education of Sendai City. Sendai City Cultural Properties Research Reports 205 (на яп.яз.).