"Неолитическая революция" в Центральных Андах

Около 10 тыс. лет тому назад, с началом голоцена, природные условия в Цент­ральных Андах приблизились к современным. Важнейшими объектами охоты на высокогорье стали олени и камелиды - гуанако и викуньи. Именно в этих условиях в Центральных Андах начался переход к производящей экономике, причем на по­бережье и в горах ее становление шло различными путями.

Сьерра. В горном Перу в VII-IV тысячелетиях до н.э. произошел переход от охо­ты и собирательства к земледелию и скотоводству. Зарождение этого процесса про­слежено в долине Кальехон-де-Уайлас, где Т.Ф. Линч раскопал пещеру Гитарреро. Она являлась временной стоянкой охотников-собирателей, которую использовали в течение влажного сезона. Обнаруженные материалы свидетельствуют о том, что уже на рубеже IX-VIII тысячелетий до н.э. местное население употребляло в пищу высокогорные корнеплоды (оку, дикий картофель), перец и, может быть, тыкву. Не исключено, что в то время уже предпринимались первые попытки доместикации растений. Каменный инвентарь был, однако, преимущественно охотничьим.

К середине VII тысячелетия до н.э. здесь появляется фасоль двух разновидно­стей, андский корнеплод ульюку, а в первой половине VI тысячелетия - кукуруза архаического вида. В культурном слое Гитарреро найдены обрывки веревок и пле­теных сумок из растительных волокон.

Гораздо полнее становление земледелия изучено экспедицией Р. Мак-Нейша в долине Лякучо. Освоение и доместикация растений начались здесь не позже VII тысячелетия до н.э. В слоях VII-начала VI тысячелетия были найдены семена ачиоте и травы, употреблявшейся в пищу. Позже, в VI-середине V тысячелетия до н.э. появляются съедобные растения - киноа и две разновидности тыкв. Одна­ко вплоть до середины V тысячелетия заметных изменений в характере экономи­ки не происходит.

Основой хозяйства все это время остается охота, о чем свидетельствуют наход­ки каменных наконечников метательных орудий (копий, дротиков), ножей, скреб­ков и другого охотничьего инвентаря. Судя по остеологическим материалам, охоти­лись на оленей, камелидов и мелких животных.

В слоях VII-начала V тысячелетия до н.э. найдено много костяных орудий для плетения и сшивания шкур (шилья, иглы и т.п.). Встречаются и украшения из кос­ти - бусы-пронизки и треугольные подвески.

Исследованные пещеры - Хайвамачай, Пикимачай, Пуэнте и др. - являлись стоянками небольших групп охотников и собирателей, совершавших перекочевки для использования сезонных ресурсов различных высотных зон.

На высотном (3600—4000 м) плоскогорье Пуна-де-Хунин до начала VI тысячеле­тия до н.э. ведущей отраслью хозяйства была охота. В пещерах Пачамачай, Телармачай, Паналагуа, Учкумачай и др. в слоях этого времени кости крупной дичи - ка­мелидов и оленей - встречаются примерно в равном соотношении. Орудия - разно­образные наконечники, резцы, скребки и т.п. - имели ярко выраженный охотничий характер. Состав остеологического материала резко изменяется в VI-начале V ты­сячелетия до н.э., когда костей камелидов становится в 4-5 раз больше, чем костей оленей. Это позволяет предполагать становление специализированной охоты на гу­анако и викунью.

Найденный в пещерах местности Лаурикоча, в верховьях р. Мараньон, древ­нейший комплекс Лаурикоча I (середина VIII—VII тысячелетия до н.э.) во многом совпадает с охотничьим инвентарем этого времени в Хунине и Аякучо. Здесь были найдены древнейшие захоронения, обряд которых свидетельствует о существова­нии определенных представлений, связанных со смертью. Взрослых хоронили в плоских ямах на боку, со слегка подогнутыми ногами, и с очень скудным инвента­рем - несколько каменных отщепов, иногда орудий. В более глубоких детских мо­гилах вещей больше, включая бусы из кости и бирюзы, кусочки охры. Все погребе­ния сопровождались напутственной пищей.

С середины V-IV тысячелетия до н.э. в жизни обитателей перуанской сьерры происходят заметные изменения. В долине Аякучо к существовавшим ранее домаш­ним растениям добавляется фасоль обыкновенная, ачиоте, лукума, кока, возможно картофель, а в конце периода - примитивная кукуруза. Изменяется и орудийный комплекс. Доля охотничьего инвентаря, прежде всего наконечников, в нем умень­шается, зато увеличивается количество орудий для обработки растительной пищи. Найден также каменный наконечник мотыги. Пещерные памятники этого времени еще представляют собой сезонные стоянки, но наряду с ними в нижней части доли­ны Аякучо обнаружены и круглогодичные поселения.

В Пуна-де-Хунине рассматриваемая эпоха тоже связана с рядом существенных изменений. В это время появляются признаки систематического использования культурных растений (перец, различные тыквы и др.), которые, однако, не произ­растали на высокогорье и скорее всего были получены путем обмена с населением смежной долины р. Мантаро. Несомненно использовались и высокогорные расте­ния, но их остатки во влажном климате Пуна-де-Хунина не сохраняются.

Остеологические материалы показывают полное преобладание камелидов над оленями и заметный роет количества костей новорожденных животных, что уче­ные связывают с процессом доместикации ламы. Предполагается, что тогда же была одомашнена морская спинка. Именно в этот период в Пуна-де-Хунине наряду с немыми пещерами появляются первые открытые поселения.

Памятники XI тысячелетия до н.э. почти не исследованы. В долине Аякучо в орудийном комплексе этого времени возросло число терочников и встречены ка­менные мотыги. Найдены и утяжелители для палок-копалок. Органические остат­ки включают кукурузу, различные виды тыкв и фасоли, киноа, тропические фрукты и, возможно, хлопок и другие домашние растения.

Это время уже связано с существованием земледельческой экономики, дополнительным разведением морской свинки. Охота и собирательство стали вспомогательными отраслями хозяйства. Уже существовали постоянные земледельческие поселения в нижней части долины, наряду с сезонными стоянками в высотных зо­нах, где пастушеское ламоводство сосуществовало с возделыванием картофеля и других корнеплодов. Все формы хозяйства были связаны между собой в единую систему, использовавшую все разнообразие природных ресурсов в условиях вертикальной зональности.

Несмотря на плохую изученность древностей этого времени, можно утверждать, что во 2-й половине III тысячелетия до н.э. население горного Перу достигло значительных успехов в культурном и общественном развитии. На севере Сьерры. и долине Таблачака, был исследован храмовый центр докерамической и раннекерамической эпохи Ла-Гальгада, существовавший в конце ?-й половине II тысячелетия до н.э. В центре поселения стояли две облицованные камнем ступенчатые пирамиды с храмами на вершине, куда вела широкая лестница. Перед одной из пирамид находился круглый, окруженный стенами дворик. Вокруг них располага­лись круглые и овальные дома, оросительные каналы, земледельческие террасы.

Храмовые сооружения на вершине пирамид представляли собой группы квад­ратных построек со скругленными углами и одним входом. Стены были украшены нишами и покрыты белой штукатуркой. В середине квадратного углубления в центральной части пола располагался очаг. От него наружу шел подземный вентиляци­онный канал.

Экономической базой существования такого значительного центра, как Ла-Гальгада было земледелие. В условиях начальных фаз развития ирригации возделывались тыквы, фасоль, перец, тропические фрукты (лукума, гуаява, бунхозия и др.). Выращивали и хлопок, употреблявшийся вместе с волокнами диких растений дня изготовления тканей и, возможно, служивший предметом обмена.

Лн-Гальгада не была единственным памятником конца докерамического пе­риода в горном Перу. В долине Кальехон-де-Уайлас древнейшие слои небольшого поселения Уарикото демонстрируют сооружения с ритуальными очагами в центре. Сходные храмовые постройки найдены и в докерамических слоях поселе­нии Котош в долине Уануко. Р. Берджер сопоставляет эти памятники в рамках единой "религиозной традиции Котоша", в которой важную роль играл, вероятно, культ огня.

С памятниками этой традиции связано появление на текстиле и плетенках узоров, передающих образы хищных птиц, змей, часто двухглавых. Они ритми­чески повторяются и образуют затейливый орнамент. Стены храмовых постро­ек украшались небольшими нишами и белились. Только в "Храме скрещенных рук" в Котоше под одной из ниш был обнаружен рельф, по которому храм и был назван. На перуанском побережье, в основном в его центральной части, иссле­дованы памятники VII—VI тысячелетий до н.э. Их характерной чертой была связь с "ломас" - местами, где в зимние месяцы (июнь-октябрь) на основе конденсации атмосферной влаги на почве и камнях появлялась растительность, привлекавшая травоядных животных (оленей, гуанако). Расположенные вблизи "ломас" стоянки использовались, видимо, только и зимнее время, когда население занималось охо­той на этих животных и собиранием съедобных моллюсков и растений. Для обра­ботки растительной пищи служили зернотерки и терочники. Возможно, в конце этого периода стала использоваться тыква-горлянка.

Летние стоянки не найдены. Предполагается, что летом население или откоче­вывало в горы, вслед за травоядными животными, или перемещалось на время к са­мому берегу, чтобы использовать ресурсы океана. В тех местах, где "ломас" распо­лагались близ берега, появлялись круглогодичные поселения, возникала первая очень слабая оседлость, определявшаяся одинаковой доступностью сезонных ис­точников пищи.

В V-начале III тысячелетия до н.э. оседлость укрепляется, хотя сохраняются и временные стоянки (комплексы Канарио и Энканто). Известны круглогодичные поселения - Паома и Чилька в устье долины р. Чилька, ряд памятников в долинах рек Супе, Рио-Гранде-де-Наска и др. Это уже большие постоянные поселки с уг­лубленными в землю жилищами типа чума со стенами из связок тростника, заме­нявших столбы, покрытые листьями того же тростника и травой. Внутри хижин и между ними встречаются хозяйственные ямы и очаги.

Наряду с поселениями и стоянками известны могильники, хотя покойников пре­имущественно хоронили на поселениях, используя для этого заброшенные жилища. Умерших заворачивали в циновки в скорченном, реже вытянутом, положении и по­мещали в неглубоких овальных ямах. Их сопровождали немногочисленные вещи, употреблявшиеся покойными еще при жизни.

На памятниках этого времени найдены каменные наконечники метательных орудий, зернотерки, костяные гарпуны, рыболовные крючки из кости и раковин, плащи, сплетенные из травы, остатки плетеных из тростника корзин, тростниковые циновки, костяные иглы и т.п. В конце периода в обиходе появляются шкуры ламы и викуньи.

Хозяйственный комплекс этой эпохи включает те же отрасли, что и предыду­щий. Это сочетание эксплуатации ресурсов "ломас", морского промысла и собира­тельства. Однако центр тяжести в экономике переносится именно на добычу проду­ктов моря. Помимо моллюсков использовалась и прибрежная фауна - птицы, чере­пахи, морские львы, тюлени и даже выброшенные на берег киты. В это время раз­вивается рыболовство, в том числе и сетевое. Добыча анчоусов и сельди давала зна­чительную часть потребляемой пищи.

Вспомогательной отраслью хозяйства было возделывание растений. Именно тогда на перуанском побережье появляются два вида одомашненной фасоли. В ка­честве сосудов и поплавков для сетей использовалась тыква-горлянка. Широко упо­треблялись и дикие растения.

Экономика, базирующаяся на морском промысле и рыболовстве, достигает расцвета в середине III-начале II тысячелетия до н.э. Широко практикуется сбор моллюсков и охота на морских львов, тюленей и птиц. Найдены как их кости, так и деревянные копья, дротики и копьеметалки. Однако костей наземных животных мало. Видимо, в это время ресурсы "ломас" были уже сильно истощены. Зато ин­тенсивно развивается рыболовство, о чем говорят находки рыболовных крючков, остатков сетей и грузил.

Набор растений, возделывавшихся на заливных землях в устьях речных долин, несколько расширяется. Появилась еще одна разновидность бобов, два вида тыкв. Возможно, тогда же вошли в употребление перец и некоторые фрукты. Население побережья впервые знакомится с кукурузой, принесенной сюда из горных районов. Ее остатки были найдены, например, в долине р. Уармей на памятнике Лос-Гавиланес, который датируется концом III-I-й половимой II тысячелетия до н.э. Однако до середины этого тысячелетия индский злак не получил широкого распростране­нии на побережье. В пищевом балансе его населения растительная пища занимала второстепенное место. Исключительное значение имело возделывание хлопка, который шел на изготовление сетей и плетеных тканей.

Большинство памятников этого времени расположено вблизи берега океана. Но в конце периода начинается продвижение населения в глубь речных долин. По­селения и их средней части были в большей степени, чем прибрежные, связаны с подделыванием растений. Вероятно, к этому времени относится возникновение про­стейшей ирригации. Тем не менее до середины II тысячелетия до н.э. земледелие ос­тается на положении второстепенной отрасли хозяйства.

Поселения этой эпохи принадлежат к различным видам. Это и памятники с небольшим культурным слоем (Асия I, Падре Абан), и "жилые холмы" типа Уаки-Присты и памятники большего масштаба, как Рио-Секо и поселение Кулебрас, где появляются системы террас и лестниц, т.е. сооружения общественного назначения. Архитектура очень разнообразна. Найдены полуподземные жилища со степами, выложенными крупной галькой, прямоугольные глинобитные дома и ка­менные постройки. Их формы и материал были связаны со строительными ресур­сами той или иной местности.

На таких крупных памятниках, как Асперо и Пьедра-Парада в долине Супе встречены многокомнатные здания, искусственные платформы на склонах, огоро­женные дворы или площадки. В Пьедра-Парада постройки, вероятно ритуальные, стоили на двуступенчатой террасе, перед которой находился круглый, углубленный в землю дворик. В Асперо храмовое сооружение раскопано на вершине ступенча­той пирамиды, в основе которой лежало естественное возвышение.

В устье долины Чильон обнаружено огромное (до 50 га) поселение Эль-Параисо. Здесь, в центре много комнатной каменной постройки, высотой до 8 м, находи­лось помещение с квадратным углублением посередине. У его углов располагались круглые ямы, в которых был найден древесный уголь. Следы огня носили и стены углубления. Именно к этому помещению вела наружная лестница главного входа в здание, представлявшее собой один из древнейших храмов перуанского побережья. Строительство такого масштаба несомненно требовало организованного коллек­тивного труда большого числа людей.

Для этого времени характерны захоронения в поселениях или около них. Пог­ребения скорченные, реже - вытянутые. Покойников заворачивали в ткани или ци­новки и помещали в неглубокие овальные ямы. Захоронения сопровождались тка­нями, сосудами из тыкв, корзинами, украшениями (преимущественно бусами), рако­винами и отдельными орудиями. В некоторых случаях можно предполагать погре­бения, связанные со специальным ритуалом. Так, в Асперо два человека были по­хоронены по сторонам входа в храмовую постройку, а в Асии 1 обнаружены захо­ронения черепов.

На этом этапе появляются первые, но яркие предметы искусства. Прежде все­го, это орнаментика примитивных тканей и плетенок. На них изображались двухго­ловые змеи, крабы, хищные птицы и даже антропоморфные персонажи. Такие фи­гуры выжигались и на сосудах из выдолбленных тыкв. Окраска и даже простейшая роспись стен в Асперо и на других памятниках свидетельствуют о зачатках мону­ментального искусства. В своеобразных "кладах", или пожертвованиях, под полами помещений на пирамидах Асперо найдены антропоморфные фигурки из необож­женной глины. Выработанная иконография образов говорит о том, что соответст­вующие им представления зародились у населения прибрежного Перу еще на пред­шествующем этапе развития.