ВСЕ ДОРОГИ ВЕДУТ В КУСКО
За Саксауаманом во всю ширь открылась панорама тауантинсуйской столицы. Послы онемели от изумления. Таких гигантских городов им не доводилось видеть в старой Европе. Лондон… В нем в ту пору насчитывалось тысяч восемьдесят жителей, чуть побольше было в Париже, и только Стамбул, Генуя, Венеция и Севилья могли похвалиться более чем стотысячным населением. Но это море домов, эта густая паутина улиц, эти бесчисленные квадраты площадей… Нет, куда Севилье до Куско! Пожалуй, не меньше двухсот тысяч человек вмещает этот город…
И место для него выбрано на славу. По какому-то капризу природы упрямые андийские цепи раздались здесь в стороны, и в межгорье приютилась большая котловина с довольно ровным дном. Две речушки не очень мирного нрава – Уатанай и Тульюмайю – врезали свои ложа в это холмистое дно. Котловина не слишком просторна. Солнце всходит из-за гор и садится за убеленными снегами гребнями. Эти могучие хребты выше Альп, но в долине Куско высоты совсем «умеренные» – 3500 – 3600 метров.
Сухие и холодные ветры не могут в нее прорваться, и поэтому в Куско тепло и влажно. Тепло не всегда. В июльские зимние ночи в этом городе легко окоченеть от пронзительной стужи.
Но послы прибыли в Куско в чудесный летний день, когда над Куско сияло жгучее солнце.
Все дороги Старого Света ведут в Рим.
Все дороги царства четырех соединенных стран ведут в Куско.
Куско – сердце Тауантинсуйю, и от этого сердца густая сеть артерий разбегается во все концы необъятного царства инков.
Здесь послы обогнали караван, который шел с севера, из знойной долины Напо. Воины в белых и красных туниках вели голых, меднокожих пленников, «лесных людей».
Десятка три носильщиков несли трофеи – сарбаканы, стреляющие отравленными стрелами, накидки из разноцветных перьев диковинных птиц, диски из литого золота.
С восточных гор пастухи гнали в Куско стада лам, с северо-запада, из Уанты и Абанкая, шли сотни людей, посланных в столицу на строительные работы.
Мимо пробежал скороход-часки – он стремглав мчался из Куско в какие-то северные города, а вслед за ним туда же проследовал торговый караван.
В полдень послы вступили в город. Белые камни мостовых, немыслимой густоты тени. Жарко.
Послы втянулись в лабиринт узких переулков и тупиков. Как и в Тумбесе, дома были большей частью одноэтажные, а улицы прямые и чистые, вымощенные мелким щебнем. Но там, на побережье, города строили из необожженного кирпича, здесь же все здания сооружены были из камня. Сооружены на века, на тысячелетия. Эти камни, порой грубые, шершавые, порой обтесанные искусной рукой мастера, были уложены очень тесно, без малейших зазоров. Как и в Тумбесе, все стены слепые. Как и в Тумбесе, дома крыты соломой и тростником. Как и в Тумбесе, тишину узких улиц не нарушали ни лошади, ни ослы, ни собаки. Ослов и лошадей в Куско не было испокон веков, собаки же здесь водились. Но в отличие от европей-ских барбосов они не лаяли. Природа Нового Свет лишила их этого дара…
Внезапно один из послов удивленно воскликнул: – Смотрите, Колизей! Тот самый, что в Риме. Клянусь святым Иаковом, взаправду Колизей!
Действительно, перед послами выросло исполинское круглое здание, во всем сходное со знаменитым римским Колизеем. Испанцы засыпали своих толмачей вопросами. В ответ им было сказано:
«Это Ккенко». И затем целый каскад непонятных слов. Толмачи объяснялись на языке рума-сими, но этого языка, в котором певучие соловьиные трели сливались с гулом и рокотом горных лавин, испанцы не понимали. Поэтому они так и не дознались, зачем тау-антинсуйские зодчие соорудили это грандиозное здание.
Кстати говоря, тайна Ккенко так и осталась нераскрытой. И хотя, как и в Колизее, в Ккенко множество ступенчатых трибун, почти с уверенностью можно сказать, что это не цирк и не стадион.
Скорее всего, это был храм. Где публично, при огромном стечении народа, приносились жертвы тауантинсуйским богам. А жители Куско так же любили зрелища, как и древние римляне или современные москвичи. Поэтому жрецы и построили такое огромное здание – оно могло вместить всех любителей жертвенных церемоний…
Послы снова нырнули в лабиринт тесных переулков, миновали огромные и очень угрюмые здания (должно быть, царские зернохранилища) и неожиданно вышли на просторную площадь.
Тауантинсуйские зодчие и градостроители питали пристрастие к геометрии.
Бумаги у них не было, и свои геометрические фантазии тауантинсуйцы воплощали в камне. И в городах косты, и в Куско нередко строились каменные кубы, призмы, пирамиды, усеченные конусы. Некоторые из них венчали могильные холмы. Некоторые сиротливо стояли в чистом поле. Геометрическим орнаментом украшены были стены храмов и дворцов. Таким образом, юные тауантинсуйцы получали наглядные уроки геометрии на каждом шагу и постигали всю ее премудрость, не прибегая к скучным учебникам.
Главную площадь в Куско размечали очень строгие геометры. Эта площадь была врезана в город идеальным квадратом, и ее стороны размерили с точностью до дюйма. В ней сооружен был храм Солнца, Кориканча, святая святых народов Тауантинсуйю.
Собственно говоря, Кориканча была целым созвездием храмов, больших и малых, высоких и низких. Самый главный храм, посвященный Солнцу, был единственным зданием, которое нарушало прямолинейную строгость центральной площади. Внешние его стены описывали плавную кривую. Кориканча пережила и писарровских послов, и самого Писарро, и всех его преемников. Она стоит и поныне на главной площади Куско. Но от этого великолепного храма осталась лишь нижняя половина. На ней после завоевания Перу испанские монахи воздвигли церковь св. Доминика. Этот храм-паразит с хилыми витыми колонками и решетчатой надстройкой-голубятней подобен кукушке, сидящей в орлином гнезде. Но и по тому, что сохранилось от Кориканчи, видно – стены эти строили величайшие каменщики Нового Света. Кладка – предел совершенства: в стыки между каменными плитами не войдет даже иголка.
Совершенно сознательно тауантинсуйские каменщики, слагая эту каменную поэму, нарушили законы симметрии. Прямые линии швов внезапно ломаются, к крупным плитам примыкают каменные блоки меньших размеров, там и здесь узкие камни втиснуты между широкими плитами.
Прямая линия – кратчайшее расстояние между двумя точками, но сколько куда более выразительных и «звонких» ломаных линий можно провести между этими точками? Спросите об этом строителей Кориканчи.
Кориканча поразила послов своим неистовым великолепием. Инки Пачакути и Тупак-Юпанки, создавая этот город храмов, с затратами не считались. Они приказали покрыть все храмовые здания золотыми плитами, они велели выложить все полы червонным золотом и украсить все стены золотыми дисками. Дисков этих было бесчисленное множество. Больших, средних, маленьких, узорчатых и гладких, литых и кованых. И на самом видном месте висел «царь-диск» – круг из чистейшего золота величиной с большое колесо. А вдоль стен на золотых стульях сидели мумии.
Инки считали себя прямыми потомками Солнца. Они верили, что после смерти их души вознесутся в чертоги Солнца. И, чтобы облегчить своим душам загробное путешествие, велено было хранить высушенные и набальзамированные тела почивших инков в храме Солнца. А за храмом Солнца послам показали золотой сад, в котором все деревья и кусты, все звери и птицы, змеи и бабочки отлиты были из золота.
Против Кориканчи с ее солнечным, лунным, радужным и грозовым храмами на противоположной стороне площади располагались дворцы инков. Каждый инка непременно воздвигал для себя новый чертог. Считалось дурным тоном жить в отцовском дворце.
Инка Уайна-Капак украсил свою резиденцию башней, но и его дворец, и прочие безбашенные палаццо красотой не отличались. Это были массивные каменные постройки с узкими окнами-амбразурами. Зато в таких зданиях можно было годами отсиживаться от всех врагов. И послы уже наперед размечали, в каком из этих дворцов удобнее разместить на постой пехоту, и где пробить амбразуры для пушек…
Послы Писарро прибыли в Куско не для того, чтобы любоваться достопримечательностями тауантинсуйской столицы. Войску нужно было золото, много золота. И послы тотчас же ворвались в Кориканчу и во дворцы на квадратной площади. Они действовали быстро и ловко, но золота в Куско было столько, что на одну только опись здешних сокровищ ушел целый месяц.
Атауальпа милостиво разрешил испанцам забрать все золотые украшения из Кориканчи. Он молил лишь не трогать золотых мумий, и послы не без колебаний уважили эту просьбу. Из храма вынесли и уложили во вьюки семьсот золотых блюд. Кориканчу опоясывал золотой карниз, и послы приказали выломать его из каменных пазов. Но строители Кориканчи в свое время потрудились на славу. Золото приросло к камню, карниз приходилось выдирать с мясом, а каменная кладка не поддавалась усилиям разрушителей. Впрочем, тауантинсуйские каменщики и не очень старались выполнить приказы из Кахамалки. Они работали с явным отвращением, доводя до белого каления нетерпеливых писарровских послов. Неудачу с карнизом послы с лихвой, однако, возместили, опустошая другие городские здания. В конце концов им удалось отправить в Кахамалку двести вьюков золота и целый караван серебра.