Проблемы национальной консолидации кечуа

Социально-экономическая отсталость стран Андского комплекса явилась важным фактором, препятствующим дальнейшему развитию кечуанской народности и ее кон­солидации в нацию.

Наличие многочисленных феодальных пережитков в Пе­ру, Эквадоре и Боливии обусловило сравнительно позднее и чрезвычайно замедленное (особенно в Горном районе) развитие капиталистических отношений и формирование местной буржуазии. Еще более медленно протекает про­цесс создания внутренних рынков Андских стран. Послед­нее обстоятельство объясняется экономической зависи­мостью этих стран от иностранного капитализма (в на­ше время прежде всего американского), в результате чего товарная продукция ориентируется главным образом на вывоз. Понятно, что в таких условиях позиции мест­ной буржуазии, особенно индейской, слабы, а сама она весьма немногочисленна.

В то же время приток европейских переселенцев и смешение их с индейцами определили появление в стра­нах Андского нагорья многочисленного слоя метисов, со­ставляющего примерно одну треть населения в Боливии, половину — в Перу и около двух третей — в Эквадоре. Метисное население преобладает главным образом на по­бережье и в крупных городах, т. е. именно там, где раньше всего стали развиваться капиталистические отно­шения. Поэтому метисы с включением креольских эле­ментов значительно раньше кечуа вступили на путь на­циональной консолидации.

Развитие креольско-метисных национальностей в Эк­вадоре, Перу и Боливии должно неизбежно вести к по­степенному уменьшению массива кечуанской народности. Эта тенденция к созданию единой нации в каждой Анд­ской стране имеет основой постепенный рост внутренних экономических связей. Нельзя не учитывать и того об­стоятельства, что война за независимость в прошлом веке привела к изгнанию из Латинской Америки испанцев и к созданию на бывшей территории государства инков не­скольких стран. Единая этническая территория кечуа ока­залась разрезанной границами пяти государств. Связи между этими государствами на протяжении их существо­вания были слабы, а порой их разделяли серьезные противоречия. Известны, например, многолетние напря­женные отношения между Перу и Эквадором, возникшие после занятия перуанскими войсками части территории в районе истоков Амазонки. Официальная пропаганда в Эквадоре неоднократно предпринимала попытки возбудить враждебное отношение к населению Перу. Точно так же поступала и перуанская официальная пропаганда. И хотя эффективность ее воздействия на индейские массы неве­лика, нет никакого основания полностью сбрасывать ее со счета.

Большой помехой для национальной консолидации ке­чуа является политика правящих классов в индейском вопросе. Кечуанская национальность сразу же после вой­ны за независимость стала подвергаться угнетению гос­подствующими «белыми» национальностями перуанцев, эквадорцев и боливийцев. Государственный аппарат Анд­ских стран часто служил не только общим целям подав­ления трудящихся, но и конкретным целям националь­ного угнетения. Прямо или косвенно проводилась поли­тика подавления языка индейцев-кечуа, их культуры, их самосознания. Даже в Боливии, где после событий 1952 г. был проведен ряд реформ, практически не было создано условий, обеспечивающих свободное развитие языка и культуры кечуа и других индейских народов, на­селяющих страну. Более того, согласно Закону о реформе образования (статья 115) «ликвидация неграмотности в зонах с преобладанием туземных языков должна прово­диться с использованием родных языков для последую­щего немедленного изучения испанского языка, который является фактором национальной лингвистической ин­теграции»[180]. Таким образом, конечной целью ликвида­ции неграмотности с использованием родного языка по су­ществу открыто провозглашается не что иное, как не­медленная языковая ассимиляция индейского населения страны.

Все перечисленные выше факторы способны замед­лить и замедляют процесс национальной консолидации индейцев-кечуа, но не могут парализовать его полностью. Тенденции образования в каждой Андской стране еди­ной метисно-креольской нации противостоит объективно существующая тенденция сложения кечуанской нации, пе­рехлестывающая границы Перу, Боливии и Эквадора. Во-первых, нельзя сбрасывать со счетов численность ке­чуанской народности, которая составляет примерно 9 млн. человек. Во-вторых, за последние полвека кечуа растут в числе, хотя и более медленно (в процентном отношении), нежели креольско-метисное население. Перспектива асси­миляции столь большой и численно растущей народно­сти весьма проблематична и сомнительна, особенно в ближайшем обозримом будущем.

Слабость развития капиталистических отношений в странах Андского нагорья не означает их отсутствия. Во время мировых войн здесь имели место довольно зна­чительный подъем промышленности, усиление товарности хозяйственного производства, увеличение емкости внутрен­него рынка. Особенно ощутимо развитие экономики наб­людалось в период второй мировой войны, в связи с тем что Соединенные Штаты нуждались в сырьевых и про­довольственных ресурсах, производимых в Андских стра­нах. Так, например, в Перу значительно выросли добы­ча металлорудных ископаемых и вывоз их на внешний рынок. Если в 1939 г. добывалось 104 тыс. т вольфрама и 775 тыс. т сурьмы, то к 1943 г. их добыча соответ­ственно выросла до 433 и 2472 тыс. т. В 1943 г. вис­мута добывалось примерно в 4,5 раза больше, чем в 1927 г., а цинка в 1946 г. почти в 4 раза больше, чем в 1927 г. Сильно выросло производство таких сельскохо­зяйственных культур, как сахар и хлопок. Сравнительно благоприятная экономическая конъюнктура сложилась в стране в первой половине 50-х годов. К 1956 г. произ­водство цинка возросло до 175 тыс. т, а вольфрама до 676 тыс. К началу 70-х годов перуанская промышленность достигла новых успехов: в 1962 г. производство рыбной муки по сравнению с 1955 г. возросло более чем в 655 раз, фармацевтических продуктов — более чем вдвое, обработка металлов — почти в 3 раза и т. д.[181] Правда, весь этот эко­номический рост носил однобокий уродливый характер, сопровождался усилением зависимости экономики страны от иностранного капитала и вовсе не привел к улучше­нию положения трудящихся масс. Но он означал несом­ненное расширение капиталистических отношепий в Перу, дальнейшую социально-экономическую поляризацию об­щества, рост рядов местной буржуазии и местного проле­тариата.

Последние события в Перу, имеющие место после прихода к власти в 1968 г. революционного правительства X. Веласко Альварадо, создали реальные возможности дальнейшего экономического развития страны, ликвидации феодальных и полуфеодальных пережитков, зависимости от иностранного капитала, а стало быть, и перспективы для становления внутреннего рынка[182].

Рост капиталистических отношений можно наблюдать и в Боливии. За годы второй мировой войны увеличилось производство олова (с 27,6 тыс. т в 1939 г. до 43,2 тыс. в 1945 г.), вольфрама (с 2 тыс. т в 1939 г. до 4,1 тыс. в 1943 г.), сурьмы (с 10,1 тыс. т в 1939 г. до 17,9 тыс. в 1943 г.)[183].

Важную роль в развитии экономики и общественных отношений Боливии сыграла аграрная реформа 1953 г. Несмотря на ее ограниченность и непоследовательное про­ведение в жизнь, она все же способствовала подъему некоторых видов сельскохозяйственного производства. Например, производство сахара в 1965 г. по сравнению с 1949 г. увеличилось более чем в 33 раза[184]. Основное значение аграрной реформы 1953 г. состоит в том, что она нанесла сильный удар по феодальным и полуфео­дальным отношениям, привела к образованию довольно значительного слоя кечуанских крестьян — собственников земли, а среди них — прослойки сельской буржуазии.

В Эквадоре начиная со второй мировой войны также имело место ускорение промышленного развития, хотя и здесь ему сопутствовало укрепление позиций американ­ских монополий в экономике страны и гипертрофирован­ный рост одних отраслей хозяйства за счет других. В 1942 г. была создана Корпорация по развитию Эква­дора с капиталом в 10 млн. долл. Половина этой суммы предоставлена Экспортно-импортным банком США, Глав­ное внимание было обращено на увеличение добычи необходимого Соединенным Штатам стратегического сырья.

Кроме того, за время войны сильно выросло производ­ство риса (с 36 450 т в 1940 г. до 101 153 т в 1946 г.)[185]. Значительные изменения в социальный облик Эквадора вносит проведение в жизнь Закона об аграрной реформе и колонизации, принятого 23 июля 1964 г.[186] Этот закон не ликвидирует крупного землевладения в стране и не улучшает коренным образом положения эквадорского крестьянства, в том числе и индейцев-кечуа, но он, не­сомненно, способствует расширению капиталистических отношений в сельском хозяйстве Эквадора, хотя и по прусскому пути. В целом Перу, Боливию и Эквадор мож­но охарактеризовать как страны со средним уровнем раз­вития капитализма.

Наличие в каждой из стран Андского нагорья капи­талистических отношений, внутреннего рынка и мест­ной буржуазии — креольской, метисной и индейской — факт несомненный. Последняя оттеснена на самое неза­видное место, находится в наиболее неблагоприятных условиях конкурентной борьбы. Однако расслоение общи­ны, мелкая и средняя посредническая торговля, исполь­зование некоторых традиционных индейских ремесел и промыслов оставляют за индейской буржуазией все же возможность для накопления. В условиях господства то­варно-денежных отношений в масштабах государства мел­кое индейское хозяйство, индивидуальное либо общин­ное, в ряде районов в какой-то степени само неизбежно становится товарным, постоянно порождая капиталисти­ческие, сельскохозяйственные и промышленные (ману­фактурные) предприятия.

Так, в Эквадоре среди индейцев района Отавало, сла­вящихся текстильными изделиями, возник довольно зна­чительный слой кечуанской торгово-промышленной бур­жуазии. Некоторые из предпринимателей поддерживают широкие торговые связи не только внутри страны, но и за ее пределами. В том же Эквадоре, особенно в про­винциях Каньяр и Асуай, среди индейцев-кечуа широко развито производство шляп-панам. Обычно в плетении шляп принимают участие все члены семьи, свободные от сельскохозяйственных работ. Среди небольшой части кечуа производство шляп для продажи начинает играть первостепенную роль.

В данном случае, как и в текстильном производстве, появляются скупщики и перекупщики, постепенно пре­вращающиеся в капиталистических предпринимателей, эксплуатирующих труд своих соплеменников.

В ряде случаев образование слоя кечуанской буржуа­зии происходило в рамках общинных порядков с исполь­зованием наемного труда в форме соседской помощи. Это привело в некоторых общинах Центрального Перу, в первую очередь расположенных вдоль главной желез­ной дороги, к возникновению своей промышленности, об­щинной по форме, фактически сосредоточенной в руках зажиточной верхушки. В одной из таких общин была по­строена своя ткацкая фабрика и даже электростанция, энергией которой (помимо поселка общины) стали пользо­ваться за плату жители соседнего г. Хауха[187].

Об удельном весе индейской буржуазии в Боливии не­которое представление дает число индейцев, занимавших­ся в 1950 г. торговлей и кредитными операциями,— 16 500, в настоящее время оно, несомненно, возросло[188]. Крупными центрами кечуанской торговой буржуазии в Боливии стали населенные пункты Покоата и Мача, ле­жащие в непосредственной близости от важнейших транс­портных линий страны. Местные торговцы занимаются также транспортными операциями. Многие из них вла­деют двумя-тремя грузовыми машинами и действуют не только в Боливии, но и в Перу, на северо-востоке Чили и в Северной Аргентине.

Постепенное, хотя и медленное, втягивание кечуа в сферу капиталистических товарно-денежных отношений, появление кечуанской буржуазии логично рассматривать как необходимое условие и объективный показатель про­цесса национальной консолидации кечуа. Объективным фактором этого процесса является и наличие единой эт­нической территории, хотя и разрезанной границами не­скольких государств (карта 4). Сами индейцы рассмат­ривают эти границы как нечто весьма условное и формальное. Любопытно в этом отношении событие, о кото­ром автору довелось услышать от одного крупного бо­ливийского государственного деятеля. Занимая высокий выборный пост в государстве во второй половине 50-х годов, он принял однажды делегацию индейцев, пришед­шую с жалобой на противодействие местных властей про­ведению аграрной реформы в их округе. Полагая, что речь идет о каком-то досадном недоразумении, подрываю­щем авторитет его партии в глазах индейцев, наш ин­форматор решил сам отправиться на место и навести по­рядок. Каково же было его удивление, когда по пути следования он и его спутники вплотную приблизились к перуанско-боливийской границе. «Где же ваши земли?» — поинтересовался боливийский государственный деятель. «Там...» — и спутники-индейцы показали на территорию за государственной границей. Разумеется, нельзя перео­ценивать этот факт, однако он свидетельствует не только о низком уровне политического сознания крестьян-индейцев, но также и о том, что для кечуа ближе понятие этнической территории, нежели государственной.

Карта 4. Современная этническая территория народа кечуа
1 — территория расселения народа кечуа; 2 — территория расселения народа аймара

Весьма важным моментом национальной консолидации кечуа является их языковая общность. Язык кечуа при­надлежит по своей структуре к агглютинативным язы­кам. Его словарный фонд очень богат и позволяет вы­разить как тонкие лирические переживания, так и фило­софские понятия. По мнению аргентинско-боливийского ученого Дика Эдгара Ибарры Грассо, словарный состав кечуа превосходит по своему богатству словарный состав испанского языка[189]. Несмотря на огромную протяжен­ность территории распространения кечуа, разница между его диалектами невелика и не создает барьера для взаим­ного понимания между людьми, говорящими на нем в различных странах и различных районах.

Автору неоднократно доводилось быть свидетелем бе­сед на языке кечуа между жителями Перу и Боливии. Более того, в его присутствии однажды довольно слож­ный испанский текст переводился на кечуа одним перуан­цем и двумя боливийцами (последние из разных районов страны). Лишь очень редко между ними возникали раз­ногласия по поводу того или иного термина либо той или иной грамматической формы. Мы располагаем также сведениями о проповедях, которые читал в Боливии на кечуа эквадорский священник. По словам прихожан, проповеди были понятны, хотя, как они говорили, «отец- священник разговаривает на иной манер».

Таблица 1. Сравнительная таблица парадигм спряжения в различных диалектах кечуа глагола causay (жить). Настоящее время. Индикатив

Таблица 2. Сравнительная таблица парадигм спряжения в различных диалектах кечуа глагола causay (жить). Простое прошедшее время. Индикатив

Таблица 3. Сравнительная таблица парадигм спряжения в различных диалектах кечуа глагола causay (жить). Будущее простое время. Индикатив

Таблица 4. Сравнительная таблица парадигм склонения по основным падежам в единственном числе имени существительного runa. (человек) в различных диалектах кечуа

Таблица 5. Сравнительная лексикологическая таблица диалектов языка кечуа[190]

Приводимые выше таблицы (1—5) дают конкретный материал, касающийся различных кечуанских диалектов и позволяющий судить об их близости[191].

Вопреки политики ассимиляции, проводимой в различ­ных формах официальными властями Андских стран, в последние десятилетия начался процесс становления литературного языка кечуа. В Эквадоре, Перу, Боливии, Аргентине индеанисты-филологи разрабатывают, издают и переиздают словари, грамматики, буквари и алфавиты кечуа[192]. Одним из существенных недостатков этой рабо­ты долгое время являлось отсутствие унифицированного алфавита. Лишь III Межамериканский индеанистский конгресс, состоявшийся в 1954 г. в Ла-Пасе (Боливия), утвердил единый кечуанский алфавит. Но и по сей день полного единства кечуанской орфографии не достигнуто. По всей видимости, правы те исследователи, которые доказывают, что внедрение в повседневную практику уни­фицированного кечуанского алфавита зависит не только и не столько от усилий лингвистов, сколько от решения основных социально-экономических задач, стоящих перед народами Андских стран[193].

Становление литературного языка кечуа протекает в условиях ожесточенной борьбы между поборниками сво­бодного национального развития кечуанского народа и сторонниками ассимиляторской политики. Судьбы языка кечуа находятся в большой зависимости от степени прояв­ления таких элементов культуры, как радиовещание, пресса, литература, преподавание кечуа в школах и уни­верситетах и т. д. В этой области прогрессивные силы добились значительных успехов. В мае 1975 г. кечуа был объявлен официальным языком Республики Перу. Большое значение имеет существование радиовещания на кечуа.

Одной из форм борьбы за восстановление гражданст­ва кечуанского языка является издание и переиздание фольклорных произведений. В 1950 г. перуанский индеанист С. М. Б. Фарфан опубликовал ряд народных произ­ведений кечуа Центрального Перу[194]. В 1956 г. в перу­анском журнале «Идеа» была помещена народная кечуан- ская поэма «Гимн воде»[195]. В г. Тукуман (Аргентина) в том же году был издан интереснейший сборник народных кечуанских песен аргентинской провинции Сантьяго-дель-Эстеро, собранных филологом Доминго А. Браво[196]. Од­новременно боливийский этнограф Б. Аугусто Белтран Эрредиа опубликовал на испанском и на кечуа текст на­родной драмы о завоевании Америки испанцами, которая ежегодно ставится в г. Оруро[197]. В 1961 г. боливийский пи­сатель Хесус Лара издал сборник «Литература кечуа», включающий также литературоведческие статьи[198].

В 1958 г. произошло довольно крупное событие в культурной жизни кечуа. Мы имеем в виду переиздание в Перу народной драмы «Ольянтай», подлинной сокровищ­ницы языка кечуа. Следует упомянуть об интересном опыте некоторых индеанистов Андских стран, издающих антологии кечуанской литературы с включением в них образцов фольклора и произведений ряда авторов, пред­ставляющих самые разнообразные районы этнической тер­ритории народа кечуа[199]. Подобные сборники и антологии вносят определенный вклад в дело консолидации кечуан­ского языка.

Одним из определяющих моментов создания литера­турного языка кечуа является творчество современных авторов, создающих произведения на национальном языке. Это прежде всего поэты. Необходимо упомянуть таких перуанских поэтов, как Андрес Аленкастре Гутьеррес (Килко Уарак-ка)[200], Фаустино Валенсиа Варгас[201], Эустакио Аверанка[202], С. Гуардия Майорга[203], аргентин­ского поэта Хосе Антонио Соса[204], боливийского поэта Хорхе Кальвимонтеса и др.

Проблема языка кечуа в последнее время особенно остро стоит в Боливии. Во время нахождения у власти партия «Национально-революционное движение», как уже указывалось выше, провозгласила политику «лингвисти­ческой интеграции» коренного населения. Несмотря на со­бытия, приведшие к отстранению партии от управления страной, политика «лингвистической интеграции» находит неизменную поддержку у боливийских властей. Правда, и тогда, и в наши дни власти допускали и допускают использование и изучение родных языков. Более того, специальным законом от 1 сентября 1954 г. кечуанский алфавит, принятый на III Межамериканском индеанистском конгрессе, как мы уже говорили, утвержден в ка­честве официального алфавита для ликвидации неграмот­ности. Распоряжением Министерства крестьянских дел от 25 июля 1958 г. был принят в качестве официального пособия «во всех школах начального образования и на курсах ликвидации неграмотности взрослых в районах, где говорят на кечуа», специальный букварь кечуа, под­готовленный профессором Гуалберто Педрасас[205]. Однако обучение в начальной школе и ликвидация неграмотности на основе народного языка рассматриваются лишь как средство для более успешной испанизации местного на­селения.

Такая политика встретила серьезное противодействие среди боливийской общественности. Так, в 1957 г. в Потоси было создано Общество по развитию языка кечуа (Cultores del quechua) под председательством ректора Университета Томас Фриас доктора Абелардо Вильяльпандо. Цели, которые поставило перед собой это Общест­во, довольно широки. Один из его основателей — упоми­навшийся нами профессор Гуалберто Педрасас пишет: «Мы организовались не для того, чтобы только изучать кечуа и восхищаться его богатством, а главным образом для того, чтобы вызвать национальное движение такого размаха, которое раз и навсегда позволило бы перейти от слов к делу... Настало время, когда мы обязаны дать крестьянину средства для чтения и письма: газеты, ро­маны, а также такие книги на родном языке, которые научат его правильно обрабатывать землю, научно под­ходить к разведению скота и перейти к лучшей жиз­ни...»[206].

Языковая общность народа кечуа неразрывно связана с общностью его духовной культуры, Выше говорилось о кечуанской драматургии и поэзии. Перечень упоминав­шихся нами произведений можно было бы дополнить «Элегией на смерть Атауальпы», принадлежащей перу не­известного автора, баснями и стихами эквадорца Луиса Кордеро Леона, стихами перуанца Фаустино Эспиноса На­варро[207] и т. п. Вместе с тем продолжается развитие бо­гатейшего, кечуанского устного народного творчества.

Сравнение различных образцов устной и профессио­нальной литературы невольно подводит к выводу о наличии единого творческого процесса, который, на наш взгляд, имеет своей основой не только язык, но и единство об­разности, литературных приемов, несмотря на все их раз­нообразие и богатство.

Наряду с литературой большую роль в жизни индей­цев играют музыка и танцы, сохранившие при своем локальном разнообразии общие черты на всей кечуан­ской этнической территории. Не будет преувеличением сказать, что каждый кечуа мужчина умеет играть на том или ином музыкальном инструменте. В настоящее время наряду с традиционными музыкальными инстру­ментами — флейтами, барабанами, морскими раковина­ми — распространены гитары, мандолины, арфы. Единст­во национальной музыки кечуа определяется преоблада­нием пентатоники и специфических ритмов. В последние годы стали появляться композиторы-профессионалы, ис­пользующие традиции народной музыки для создания симфонических произведений. Большой интерес представ­ляет творчество кечуанского композитора Армандо Геварра Очоа (Перу). На основе народных мелодий им соз­даны замечательные симфонические произведения, посвя­щенные далекому прошлому родного народа, а также ра­достям и горестям наших дней. Близка по своей направленности к творчеству Очоа музыка композитора Инга Велес (Эквадор).

Первые шаги делает кечуанская кинематография. В 1961 г. группа прогрессивно настроенных интеллиген­тов и мелких предпринимателей сняла в Перу первый художественный кечуанский фильм «Кукули». За основу содержания картины было взято народное поверье о «Медведе — похитителе женщин». И хотя достоинства картины несколько снижает налет мистицизма, в целом «Кукули» представляет серьезный вклад в сокровищницу духовной культуры кечуа. В фильме показаны народные обычаи, празднества, танцы, одежда. Отдельные фрагмен­ты картины реалистично рисуют тяжелую судьбу труженика-кечуа. Фильмы на индейских языках, документаль­ные и художественные, появились также в Боливии[208].

Распространенной формой проявления кечуанской са­мобытной культуры являются празднества. Тот факт, что большинство из них связано с католическим календарем, не меняет их сути. Религиозная оболочка слишком проз­рачна и слаба, она не в состоянии ни скрыть, ни иска­зить народный характер празднеств. Около восьми — деся­ти дат церковного календаря служат поводом для пыш­ных торжеств. Большой цикл обрядов связан с праздни­ком Corpus Christi. Во время этого праздника соверша­ется обход домов с изображениями святых, движутся торжественные процессии, разыгрываются аллегорические драмы на языке кечуа, исполняются песни, танцы, игра­ют народные оркестры. Старшина и священник, если они есть в деревне, распределяют роли, находят исполните­лей. Большое участие в церемониях принимают дети и подростки. Яркую самобытность сохранили пляски, в по­давляющем большинстве случаев не имеющие ничего об­щего с поводом праздника. По мнению ряда исследова­телей, в частности крупного перуанского ученого Луиса Валькарселя, в настоящее время в Андской области в праздничные дни индейцы исполняют около двухсот сво­их традиционных танцев[209]. Танцы исполняются в масках, в специальных головных уборах, частично в специальных костюмах. Например, иногда на мальчика-танцора надева­ют наряд с крыльями кондора, и он подражает движениям этой птицы. В других случаях группа мальчиков ис­полняет «танец диких» в фантастических головных уборах.

Как воспоминание о далеких временах в некоторых местностях разыгрываются сцены дуэлей на пращах[210].

Особенно торжественно справляется престольный праздник. Хотя кечуа официально являются католиками, но фактически их религия представляет сочетание древ­них аграрных и астральных культов с католическим ри­туалом.

До сих пор среди кечуа бытуют песни, очень напо­минающие древнеинкские сакральные гимны. Вот одна из таких песен:

Призывая имя твое,
Я приближаюсь к тебе, Пача Мама.
Благоговейно приклонив колени,
Я прихожу к тебе, Пача Мама.
Золотой камень, луч радуги,
Звездный цветок — это ты, Пача Мама.
Всемогущий повелитель,
Всевидящий Пачакаман,
Небесное озеро,
Серебряный сосуд, Пачакаман.
Солнечный жар, дающий жизнь,
Сверши нам чудо, Пачакаман!
И влагой твоего дождя
Ороси наш мир, Пачакаман!
Пусть нас минует
Голодное время, Пачакаман!
О твоих детях-сиротах Помни, Пачакаман![211]

Образы Бога-Отца и Христа, как слишком отвлечен­ные, не играют большой роли в представлениях кечуа. Но с праздником святого патрона связывается самый значительный комплекс сцен и обрядов, который должен обеспечить крестьянину урожай и приплод. Многие из этих обрядов потеряли свой древний магический харак­тер, превратившись в праздничные процессии с музыкой и плясками. Главное руководство на празднествах при­надлежит старшинам и их помощникам. В обязанности одного из них входит подготовка церемоний и угощения. Священники и монахи в самом торжестве играют второ­степенную роль, однако они получают значительные денежные взносы с крестьян на организацию торже­ства.

Помимо празднеств, связанных с религиозным кален­дарем, на этнической территории кечуа отмечаются и дру­гие яркие красочные торжества, например карнавал в г. Оруро. Среди компарс (народных художественных кол­лективов) в карнавале участвуют «инки». Члены этой компарсы выступают в традиционных кечуанских одеж­дах и разыгрывают сцену вторжения испанцев, пленения и смерти Атауальпы[212].

В последние два-три десятилетия в некоторых райо­нах Андского нагорья наблюдается тенденция к восста­новлению древних инкских празднеств. Так, в бывшей столице Тауантинсуйю, в г. Куско, с 1944 г. вновь отме­чается древний инкский праздник Солнца — Инти-Райми[213].

Среди участников торжества выбираются Единст­венный Инка, жрецы, «весталки»-ньюсты, воины, свита Инки. Инка возносит к Солнцу молитвы, благословляет народ и страну. И хотя все это лишь театральное представ­ление, оно всегда вызывает среди многих тысяч кечуа, сте­кающихся на праздник, пробуждение чувства националь­ной гордости.

И религиозные праздники в деревнях, и празднества в городах, на которые, сходятся кечуа из окрестных райо­нов, являются в наши дни ярким проявлением народной культуры кечуа. Красочные, гармонически сочетающиеся тона одежды крестьян и нарядов танцоров, полные жиз­ни и огня пляски отдельных исполнителей и танцы мо­лодежи, переливы народной музыки, песни и прибаутки, наполненные ловкостью и отвагой игры юношей, шествие исполненных достоинства старшин — все это дышит са­мобытностью и с большой силой заявляет о своих пра­вах на жизнь и дальнейшее развитие.

Единство национальной кечуанской культуры — явле­ние бесспорное. Как указывает крупный боливийский поэт и этнограф Гильермо Вискарра Фабре, «в культурном отношении Андское нагорье является однородным, могу­чим и объединенным»[214]. Единство культуры кечуа нахо­дит свое выражение и в восприятии индейцами-кечуа культурных ценностей, возникших в разных концах их этнической территории, как своих собственных. Нам по­счастливилось наблюдать, как однажды встретились вда­ли от родины две группы молодежи: перуанцев и боли­вийцев. Они моментально объединились в одну группу, запели песню на родном языке и закружились в кечуанском народном танце.

Сошлемся и на антологии кечуанской литературы. Не случайно в «Инкской литературе», составленной пе­руанцем Хорхе Басадре, можно встретить и «Прощание индейца» эквадорца Луиса Кордеро, и стихи боливийца Уальпаримачи. В сборнике «Литература кечуа» боливий­ца Хесура Лара опять-таки фигурируют и «Прощание индейца», и стихи перуанца Сесара Гуардия Майорга. Показательно, что на конкурсе кечуанской литературы, организованном в 1951 г. в Боливии (в г. Кочабамба), участвовало около 800 поэтов из Эквадора, Перу, Бо­ливии, Северной Аргентины. Популярность музыки Геварра Очоа далеко за пределами родины также служит подтверждением мысли о культурной общности кечуа.

Складывающуюся национальную культуру кечуа ха­рактеризует явное преобладание прогрессивных тенден­ций. Особенно ярко оно проявляется в современной ке­чуанской поэзии.

Очень выразительно полное традиционных образов стихотворение поэта Эустакио Аверанка, написанное в связи с годовщиной смерти X. К. Мариатеги, основателя партии перуанских коммунистов. Приводим отрывок из этого произведения:

В долину инков с андской кручи
Идет Отец наш — Солнце, плача,
И Мать-Луна ушла за тучи,
Свое лицо и слезы пряча.
Уйдя от нас, ты стал звездою
И нам теперь ты светишь вечно... [215]

Особо следует еще раз упомянуть крупнейшего сов­ременного поэта кечуа, ученого-лингвиста Килко Уарак-ка (Андрес Аленкастре Гутьеррес). В своих стихах и драмах он поднимает животрепещущие проблемы кечуан­ской действительности. Стихи Уарак-ка заключают в себе глубокое сочувствие к людям труда и гневное возмуще­ние социальной несправедливостью. Обращаясь к труженику-кечуа, он пишет:

Человек долины андской!
На земле плодов обилье.
Почему одни едят их,
А другие только смотрят?
Ты отарой для знанья разум,
Разгони ты с неба тучи,
Чтобы труд пришел достойный
Для твоей руки могучей.
И тогда от сна и горя
На земле многоплеменной
Встанут к счастью и свободе
Угнетенных миллионы![216]

Большой силой наполнено стихотворение о кечуанском вожде XVIII в. Тупак Амару II. Оно заканчивается вол­нующими словами:

Огонь, тобой зажженный в скалах,
У юношей в сердцах горит.
Он бедняков на подвиг будит.
Идут к нему с надеждой люди,
Подобно грохоту обвала,
Их поступь грозная звучит![217]

Апофеозом творчества Килко Уарак-ка стала поэма, соз­данная в 1968 г. и посвященная великому Ленину. В этой поэме, написанной в форме древнего кечуанского литера­турного жанра «хайли», поэт пишет:

Вождь великий и бессмертный!
Ты назвал социализмом
То, что ныне стало пищей,
Хлебом многих миллионов.
Коммунизм — сиянье солнца,
Ты пугаешь сильных мира.
Но приди! Приди скорее,
Сделай братьями народы!
Коммунизм — цветенье сада,
Ты низвергнешь власть богатых,
Ты низвергнешь боль и горе,
Бедняков поднимешь к жизни!
Ради этого амаута[218]
Отдал жизнь, наполнив силой
Бедняков, крестьян, рабочих,
Вставших по его призыву.
И когда об этом вести
Прилетели к нашим Андам,
Мы — потомки славных инков —
Вновь поверили в победу[219].

С произведениями Килко Уарак-ка перекликается творчество поэта, философа и лингвиста Сесара Гуардии Майорги. Его стихотворение «Вставайте!» — это пламен­ный призыв к борьбе за лучшее будущее:

Вставайте, дети гор и пашен!
Проснитесь! Вы — творцы событий!
Пускай гремят путуту[220] ваши,
Пращи сильнее раскрутите!
Отроги гор, ущелья, пики
Пусть повторяют ваши крики!..
Индеец! Сгинет век жестокий,
Ты радость возродишь в селеньях,
Ты перестал быть одиноким
В тяжелых битвах и сраженьях.
Трудящиеся всей планеты
Тебе помогут выйти к свету![221]

Преобладание прогрессивных тенденций в развиваю­щейся национальной духовной культуре кечуа очевидно. Вследствие этого идейно-политическое созревание основ­ных масс народа кечуа неразрывно связано с процессом его дальнейшего историко-этнического развития, с про­цессом его национальной консолидации.

* * *

Рассмотрев, таким образом, вопросы, связанные с тер­риторией расселения кечуа, их языком и культурой, мы приходим к выводу о наличии у кечуа по крайней мере трех признаков нации: территориальной, языковой и культурной общности. Это обстоятельство наряду с факто­ром складывания определенных экономических связей между кечуа различных Андских стран свидетельствует о существовании тенденции к перерастанию кечуанской народности в нацию. Однако поскольку существуют тен­денция и факторы, размывающие кечуанскую народность, то лишь будущее покажет, возобладает ли какая-нибудь из тенденций или в Андской области будут сосущество­вать нации индейцев и креоло-метисов.

---

[180] J. G. Pedrazas. Fundamentos del alfabeto kheswa. «Minkha», N 6. La Paz, 1957, p. 21.

[181] «Situation de la industria Peruana en 1962». Lima, 1963.

[182] «Noventa dias despues. La revolucion en marcha». Lima, 1969; «Texto del Mensaje a la nation pronunciado por el presidente general Juan Velasco en Iquitos». «Е1 Comercio», cot. 4. Lima, 1972, p. 4, 6.

[183] В. Г. Ревунков. История стран Латинской Америки в новейшее время. М., 1963, стр. 89, 401, 406.

[184] I. Taboada. Calderon de la Barca. Economia boliviana. Tercera Parte. La Paz, 1968, p. 257.

[185] J. L. Gonzales A. Nuestra crisis у el Fondo Monetario Internatio­nal. Quito, 1960, p. 144.

[186] «Ley de Reforma Agraria у Colonization». Quito, s. a.

[187] «Проблемы мира и социализма», 1961, № 3; G. Rubio Orbe. Aculturaciones indigenas de los Andes. «America indigena», t. XIII, N 3, 1953, p. 217.

[188] P. Gutierres. Monografia de la Poblacion Indigena en Bolivia. «Jornadas Indigenas en Bolivia». Oruro, 1954, p. 75.

[189] D. E. Ibarra Grasso. Lenguas indigenas de Bolivia. «Jornadas In­digenas...», p. 92.

[190] Таблица составлена на основании следующих источников: J. A. Lira. Diccionario kkechuwa — espanol. Tucuman, 1944; С. Guardia Mayorga. Diccionario keclrwa — castellano, Castella­no — kechwa. Lima, 1959; L. Cordero. Diccionario quichua — espanol — espanol — quichua. Quito, 1955; S. J. Urioste-Herrеrо. Op. cit.; D. A. Bravo. Op. cit.

[191] В различных источниках графическая запись диалектных слов различна. При составлении данных таблиц в целях удобства и наглядности для записи слов использован единый алфавит, принятый III Межамериканским индеанистским конгрессом. Таблицы парадигм спряжения и склонения составлены на ос­новании следующих источников:
J. М. В. Farfan, La clave del lenguaje guechua del Cuzco. Lima, 1941; C. Perroud. Gramatica qechwa. Lima, 1967; J. Paris. Gramatica de la lengua quichua. Quito, 1961; S. J. Urioste-Herrero. Gramatica у vocabulario de la lengua quechua. La Paz — Cochabamba, 1955; D. A. Bravo. El quichua santiageno. Tucnman, 1950.

[192] См. два предыдущих примечания, а также: С. Е. Malaga. Ma­nual de la lengua quechua al Castellano; F. Espinosa Navarro. Vocabulario trilingue espanol — queshwa (quechua) — ingles. Cuzco, 1956; G. Pedrazas. Nan khelkheyta, leyeytawan yachanapaj. Potosi, 1960.

[193] C. N. Nunes Anavitarte. Aspecto socio-economico de la alfabetizacion del idioma quechua. Cuzco, 1955.

[194] J. М. B. Farfan. Coleccion de textos quechuas del Peru Central. Lima, 1950.

[195] «Himnos al agua». «Idea», 1956, octubre-diciembre.

[196] D. A. Bravo. Cancionero quichua santiageno. Tucuman, 1956.

[197] B. A. Baltran Heredia. Carnaval de Oruro. Oruro, 1956.

[198] J. Lara. La literatura...

[199] L. Basadre. Literatura inca. Lima, s. a.; J. Lara. La literature...

[200] K. Warak’a. Taki parwa. Qusqu, s. а.; он же. Taki ruru. Qusqu, s. a.; G. A. Alencastre. Dramas у comedias del Ande. Cuzco, 1955.

[201] F. Valencia Vargas. Cantares cuzquenos. Quillabamba — Cuzco, 1960.

[202] «Tareas del pensamiento peruano». Lima, 1960, N 3, p. 46.

[203] J. Lara. La literatura..., p. 229—234.

[204] J. A. Sosa. Pallaspa chincas Richkajta. Atamizki (Argentina), 1953

[205] G. Pedrazas. Nan...

[206] G. Pedrazas. Fundamentos..., p. 22.

[207] F. Espinoza Navarro. Qosqo. «Inca-Rimay», N 1. Cusco, 1963, p. 69—110.

[208] D. Diaz Torres. Yawar inallku. «Granma», 7.X 1969.

[209] Цит. по: P. Verger. Fiestas у danzas on el Cuzco у en los Andes. Buenos Aires, 1945, p. 9.

[210] J. E. Fortun de Ponce. Manual para la recoleccion de materia] folclorico. La Paz, 1957, p. 34.

[211] E. Oblitas Polete. Cultura callawaya. La Paz, 1963, p. 410.

[212] B. A. Beltran Heredia. Op. cit., p. 93—133.

[213] H. Vidal. Vision del Cuzco. Cusco, 1958, p. 237.

[214] G. Viscarro Fabre. Poetas nucvos de Bolivia. La Paz, 1941, p. 275.

[215] «Tareas...», Lima, 1960, N 3, p. 46.

[216] «Exposicion de la poesia cuzquena contemporanea», t. I. Cuzco, 1958, p. 28, 29.

[217] Ibid., p. 31, 32.

[218] «Амаута» — учитель, мудрец. Термин, выражающий крайне высокую степень уважения. Текст поэмы (рукопись) хранится в Комитете по радиовеща­нию и телевидению, в Отделе вещания на индейских языках.

[219] «Путуту» — музыкальный инструмент из морской раковины, используемый главным образом для сигнализации.

[220] «Путуту» - музыкальный инструмент из морской раковины, используемый главным образом для сигнализации.

[221] J. Lara. Op. cit., p. 233, 234.