Освободительное движение кечуанского народа в XVIII в. Влияние его на процесс формирования кечуанской народности

XVII век прошел довольно спокойно для колони­заторов, поработивших народ кечуа. Волнения вспыхива­ли в других частях Америки. Андскую область они, как правило, обходили стороной. Центр индейского сопротив­ления переместился далеко к югу, и его ударной силой были арауканы, а не кечуа.

Новый подъем кечуанского антиколониального движе­ния начинается лишь с 30-х годов XVIII в. В 1739 г. колониальные власти раскрыли заговор, во главе которо­го стоял житель г. Оруро (Боливия) Велес де Кордова, считавший себя потомком Единственных Инков. Начиная с 1737 г. Велес лично объездил огромную территорию боливийского плато, Южного Перу и прилегающего к нему Тихоокеанского побережья, создавая ячейки за­говорщиков. Заговор должен был привести к широкому восстанию, назначенному на 8 июля 1739 г. Это восста­ние с самого начала было задумано как движение за от­деление от Испании и за восстановление инкского госу­дарства. Опираясь главным образом на индейских вож- дей-касиков, Велес считал необходимым привлечь на свою сторону не только индейцев, но также и креолов, Стремление Велеса к организации широкого антииспанского движения нашло отражение в подготовленном им и его соратниками «Манифесте обид». «В настоящее вре­мя,— говорилось в «Манифесте»,— среди нас находится человек, в жилах которого течет королевская кровь на­ших Инков из Великого Куско... и который полон ре­шимости восстановить свои права и возродить инкскую монархию. Он обращается с горячим призывом к крео­лам, к касикам и ко всем индейцам, чтобы все они про­тянули руку помощи для свершения героического дела: восстановления своих прав, освобождения родины и очи­щения ее от гуампов» (испанцев. — Ю. 3.)[162]. Однако, найдя широкую поддержку среди многих касиков-кечуа (и частично некечуа), Велес не встретил сочувствия у креолов. Последних страшили и возможные социальные последствия широкого движения индейцев крестьян, и перспектива восстановления чуждого им в этническом отношении независимого государства кечуа. Именно пре­дательство со стороны креолов привело к раскрытию и ликвидации заговора.

Едва колониальные власти сумели раскрыть заговор Велеса де Кордова, как неожиданно в Андах началось широкое восстание, возглавленное Хуаном Сантосом. Сан­тос получил хорошее по тем временам образование в иезуитском колледже. В качестве миссионера он побы­вал в Испании и Африке и примерно в 1729—1730 гг. возвратился на родину. Есть основания полагать, что Хуан Сантос примыкал к заговору Велеса де Кордова. После крушения замыслов Велеса, следуя его примеру, Сантос совершает длительные поездки по стране, глав­ным образом по центральной и северной части Перу, вербуя сторонников. В 1742 г. Хуан Сантос, тоже счи­тавший себя потомком Единственных Инков, поднимает знамя восстания, прибавляет к своей фамилии имя «Атауальпа» и провозглашает себя «Королем-Инкой». По­пытки Хуана Сантоса Атауальпы организовать движение больших масштабов потерпели неудачу; видимо, сказа­лась настороженность колониальных властей после раз­грома заговора Велеса. Однако частично X. С. Атауальпа сумел осуществить свои замыслы, создав в лесных районах, граничащих с провинциями Тарма и Хауха, независимое государство, просуществовавшее 19 лет и павшее лишь после смерти Инки. Все попытки испан­цев нанести поражение Хуану Сантосу Атауальпе при его жизни неизменно кончались плачевно для колониза­торов. Во многом это государство напоминало новоинкское государство в районе Вилькапампы. Однако если в госу­дарстве Манко основным населением были кечуа, то в районе Тарма-Хаухи кечуа были в меньшинстве, боль­шинство же населения составляли индейцы-кампа. Косвен­ные данные указывают на то, что наряду с индейцами на стороне X. С. Атауальпы боролись метисы, мулаты и негры.

Существование очага борьбы за независимость имело большое революционизирующее значение. Под его влиянием стали готовить восстание индейцы-кечуа, про­живавшие в г. Лиме. Руководители движения, мечтая о создании независимого «Американского Королевства», со­бирались пригласить на престол Хуана Сантоса Атауальпу.

Эти и другие менее значительные примеры свободо­любия кечуанского народа явились как бы предзнаме­нованием могучей революционной бури, потрясшей всю колониальную систему не только на этнической терри­тории кечуа, но и почти во всех южноамериканских ко­лониях Испании. Мы имеем в виду широкое народное движение индейских масс под руководством Хосе Габри­эля Кондорканки, носившего в память о последнем Един­ственном Инке имя Тупак Амару. Под этим именем он чаще всего и фигурирует в научной и художественной литературе Латинской Америки. Рамки настоящей рабо­ты не позволяют подробно рассказать о формировании взглядов Тупак Амару II, о причинах, благодаря которым за ним пошли широчайшие народные массы, о перипе­тиях самого восстания, о его социально-экономических, политических и идеологических последствиях, наконец, о жизненном пути Тупак Амару II и его соратников. Коснемся этих вопросов лишь в чрезвычайно сжатой и неполной форме.

Хосе Габриэль Кондорканки — Тупак Амару II родил­ся в 1740 г. в деревне Суримана провинции (коррехимьенто) Тинта, неподалеку от г. Куско. Вместе с двумя другими населенными пунктами (Пампамарка и Тунгасока) Суримана входила в наследственное владение (касиказго) семейства Тупак Амару. Образование он получил в специальном иезуитском колледже для детей индейской знати и касиков. Из колледжа Тупак Амару вышел со знапием испанского и латинского языков. При его не­устанном стремлении к самообразованию это позволило ему стать одним из культурнейших людей своего времени, что признавали впоследствии даже его враги. Вступив во владение касиказго, Тупак Амару II занялся торговлей, стал часто бывать в Лиме и Куско и поддерживать кон­такты с различными группами населения вице-королевства Перу и Ла-Плата. Живой ум, богатство, знание язы­ков, умение вести себя с достоинством при любых об­стоятельствах открыли перед ним двери домов даже знатных креолов, среди которых было немало сторонни­ков «эмансипации» Америки. Некоторые из креолов в то время были увлечены идеями французских энциклопеди­стов, и несомненно, что любознательный Тупак Амару имел возможность познакомиться с этими идеями. Влия­ние энциклопедистов в дальнейшем скажется на тексте воззваний и указов, вышедших из-под пера Инки после начала восстания.

Вторым важным источником идейного формирования Тупак Амару II были «Комментарии» Инки Гарсиласо. Ввиду того что Гарсиласо сильно идеализировал инкское общество, его «Комментарии» в большой степени прибли­жались к утопическим произведениям. Тупак Амару II мог почерпнуть из них не только воспоминания о вели­чии независимой державы своих предков, но также мыс­ли о всенародном благоденствии и справедливости, о ра­зумных и заботливых правителях, причем не в меньшей степени, чем в трудах энциклопедистов.

Третьим источником идейного формирования Инки были фольклор и литература на языке кечуа, прежде всего уже неоднократно упоминавшаяся нами драма «Апу-Ольянтай». Известно, что в своем владении Тупак Амару II создал театр, где ставилась эта драма. Таким образом, она была превращена в средство массового идеологического воздействия. Содержание драмы было пе­реосмыслено: протест против деспотизма и призывы к свободе все зрители переносили на современную им обста­новку и понимали их как призывы к борьбе против новых деспотов — испанских колонизаторов.

Если судить по текстам прокламаций, декретов, сочи­ненных Тупак Амару И, то он был знаком с докумен­том, вышедшим из-под пера его современника, также од­ного из потомков древней инкской династии Калисто Ту­пак Инки. Документ носит длинное название: «Подлин­ное представление и покорное и жалобное восклицание, которые вся индейская нация обращает к Его Величеству Господину Королю Испании и Императору Индий, Гос­подину Дону Фернандо Четвертому, умоляя его внять голосу индейцев и помочь им, вызволив их из уни­зительного и оскорбительного позора, в котором они на­ходятся более двухсот лет. Восклицание американских индейцев, в котором используются те же самые слова, ка­кие пророк Иеремия возносит к богу в главе пятой и последней своих восклицаний». Хотя по форме этот до­кумент представлял собой обращение к королю с прось­бой принять меры по исправлению положения, по сущест­ву он наполнен горячим протестом против злоупотреблений колониальных властей и против самой колониальной системы.

Возможно, не только Тупак Амару II, но и многие касики и другие индейские аристократы черпали в «Вос­клицании» Калисто Тупак Инки идеи протеста против угнетения и жестокой эксплуатации индейцев.

Упоминание этих четырех источников идейного фор­мирования Тупак Амару II не дает основания забывать еще об одном и, пожалуй, главнейшем источнике — о са­мой колониальной действительности, неприглядной, полной злоупотреблений, коррупции и бессмысленной жестоко­сти, действительности, основной характерной чертой ко­торой было усиление эксплуатации и национального гне­та широких масс народа кечуа и других индейских племен и народностей бывшего Тауантинсуйю. Гнет и эксплуатация достигли таких размеров, что народные массы не могли жить по-старому. Иными словами, коло­ниальная действительность породила одно из важнейших условий возникновения революционной ситуации. Это ус­ловие и определило участие в движении Тупак Амару II широких народных масс.

Путешествуя по стране, Тупак Амару II, подобно Ве­лесу и Сантосу Атауальпе, стремился создать широко разветвленную тайную организацию для подготовки вос­стания. Характерно, что вождь кечуа сумел заручиться поддержкой вождей иных племен и народов, в частно­сти, что особенно важно, таких вождей многочисленного народа аймара (колья), как Хулиан Апаса (Тупак Ка- тари). Все эти вожди неукоснительно признавали главен­ство Тупак Амару II. Восстание должно было начаться на большой территории в одно и то же время. Однако обстоятельства, описание которых заняло бы много места и отвлекло бы нас от основной темы, сложились так, что первым к активным действиям перешел не сам Ту­пак Амару, а его соратник Томас Катари в провинции Потоси (Боливия).

4 ноября 1780 г. захватом ненавистного индейцам кор­рехидора и организацией суда над пим Хосе Габриэль Кондорканки Тупак Амару дал сигнал ко всеобщему вос­станию. Часки-скороходы, посланные Тупак Амару, при­несли весть о начале борьбы во многие районы Андской области. Под знамена Инки встали сотни касиков. За ко­роткий срок пожар восстания охватил огромную терри­торию: всю южную часть вице-королевства Перу, вклю­чая и провинцию Арику, находящуюся ныне в пределах Чили, все боливийское нагорье, а также значительные районы, входящие сегодня в состав Аргентины (кар­та 3)[163].

С целью придать движению еще больший размах и мощь Тупак Амару пытался привлечь на свою сторону метисов и креолов. Однако успехи в этом направлении были достигнуты незначительные. Дело не только в со­циальных противоречиях и этнических различиях между теми и другими. Реакционную роль сыграла католиче­ская церковь, имевшая огромное влияние среди метисов и креолов. Она обрушила на повстанцев град проклятий и отлучений[164]. Пассивность метисов и креолов, а за­тем и открытый переход креолов на сторону испанских властей были решающей причиной поражения восста­ния[165].

Восстание Тупак Амару II вызвало многочисленные вспышки национально-освободительного антиколониально­го движения почти во всех районах испанской Южной Америки вплоть до Панамы. В документах, относящихся к движению 1780—1783 гг., вновь появляется упомина­ние об индейцах-каньяри, ревностных союзниках испанцев в XVI в. Однако на этот раз они выступают как союзники Тупак Амару II.

Главной целью восстания было изгнание испанцев и восстановление независимого индейского государства, в котором метисам и креолам также принадлежали бы все права гражданства. Формально вождь повстанцев не провозглашал отделения Андской области от испанской империи. Более того, в своих воззваниях и указах он подчеркивал, что действует якобы по приказу короля. Однако такая «верность» испанской короне была лишь тактическим приемом. Характерен документ, найденный у Тупак Амару при захвате его в плен. Он начинается с изложения большого титула Тупак Амару, который зву­чит следующим образом: «Дон Хосе I, милостью божьей Инка, король Перу, Санта-Фе, Кито, Чили, Буэнос-Айре­са и континента Южных морей».

В ходе восстания войска повстанцев одержали не­сколько важных побед, однако 6 апреля 1781 г. в резуль­тате засады и подкупа Тупак Амару II был захвачен в плен и впоследствии казнен. Несмотря на пленение и казнь вождя, восстание продолжалось до 1783 г.

Итак, на протяжении XVIII в. народ кечуа сов­местно с другими народами и племенами Андского на­горья неоднократно поднимался против испанских коло­низаторов. Движение индейцев в указанные периоды име­ло характер национально-освободительной борьбы. Главная движущая сила его — закрепощенное и жестоко угнетае­мое индейское крестьянство, а также городская и сель­ская беднота. Выступая против иноземных угнетателей под лозунгом восстановления инкского государства, кре­стьяне-индейцы боролись прежде всего за возврат или сохранение общинных земель, за ликвидацию миты, обра­хе, церковной десятины и т. д. Совпадение классовых различий с этническими обусловили органическое пере­плетение классовых и национально-освободительных мо­ментов индейского движения. В рассматриваемую нами эпоху в Андской области не было класса, который мог бы политически возглавить антифеодальное национально- освободительное движение крестьян-индейцев. Восстания неизбежно заканчивались поражением. Однако их значе­ние как фактора, расшатывавшего испанскую колониаль­ную систему и способствовавшего развитию освободитель­ных традиций, весьма велико.

Карта 3. Восстание Тупак Амару II
1 — территория, непосредственно охваченная восстанием; 2 — районы и центры волнений и восстаний, возникших под влиянием движения Тупак Амару II

Велико их влияние и на этнические судьбы народа кечуа. Никакими мерами нельзя было ликвидировать глу­бокий след, оставленный в сознании индейцев движени­ем под руководством Тупак Амару II. Многие тысячи повстанцев, спасаясь от преследования, бежали из род­ных деревень и городов в отдаленные местности. По­падая в районы, населенные индейцами иного языка и иной культуры, они определенно содействовали дальней­шему слиянию с кечуа других этнических групп. Кроме того, и это особенно важно подчеркнуть, значительная часть повстанцев, уйдя в очень далекие местности, встре­тила там население, которое в конце XVIII в. уже говорило на кечуа. Это обстоятельство способствовало по­явлению у беженцев сознания единства всех кечуа, и они становились на новых местах носителями идеи един­ства народности. Определенную роль сыграла в процессе формирования самосознания индейцев и та позиция, ко­торую заняли креолы во время движения Тупак Амару и других восстаний. Факт разъединения антиколониальных сил, изоляция креолов от индейцев, пассивность мети­сов, часто даже следовавших политике креолов, никак нельзя считать положительным историческим явлением. Рост недоверия индейцев к креолам и метисам сыграл и до наших дней играет отрицательную роль в борьбе между силами реакции и прогресса. Однако нельзя не отметить и того факта, что эти явления способствовали дальнейшему укреплению самосознания индейцев, вза­имосвязей и взаимодоверия, а следовательно, и взаим­ного этнического сближения между индейцами, принад­лежащими к различным группам. Естественно, что, оста­ваясь самой многочисленной группой индейского населе­ния, играя роль основной руководящей и движущей силы широких антиколониальных выступлений, кечуа занима­ли в этом этническом процессе центральное место. Поэ­тому все вышеупомянутые восстания и в особенности движение Тупак Амару II составляют важнейший этап в формировании народности кечуа в колониальный период. Более того, они явились завершающим фактором консо­лидации племенных групп в единую народность.

К концу колониального периода мы застаем народ­ность кечуа расселенной на огромном пространстве, при­мерно совпадающем с современной территорией ее рас­селения.