ЗАЧЕМ ТРИЖДЫ ОБЪЯВЛЯТЬ ВОЙНУ!

Глава III.

Наиболее грозным оружием сынов Солнца было золото. И не в переносном, а самом прямом смысле слова. Ибо главный воин Тауантинсуйю, каковым, как нетрудно догадаться, был сапа инка, сражался золотым оружием. Даже снаряды, которые он метал в бою, были отлиты из чистого золота. А поскольку правитель воевал только на носилках, его главным оружием как раз и становились золотые снаряды. Вес каждого из них, если судить по рисунку хрониста Гуамана Поты, должен был колебаться в пределах двух килограммов.

Правители были сильными людьми, и, прояви испанцы должную выдержку и коммерческую смекалку, глядишь, без лишнего кровопролития Атауальпа перешвырял бы в их лагерь все золото Инки, которое по сей день безуспешно ищут кладоискатели. Но испанцы, как известно, предпочли иной путь овладения золотом Тауантинсуйю и, похоже, просчитались.

Мы не знаем, какова была тактика и приемы ведения боя инков из Куско до их победы над чайками на Йавар Пампе, ибо все, что рассказали хронисты о военной организации и вооружении инков, относится к последующему периоду их истории. Очевидно, что их приемы ведения войны мало чем отличались от приемов других кечуа и иных народов андского высокогорья. Правда, не исключено, что каждый народ и даже племя могли иметь свое излюбленное оружие, но в целом уровень тогдашней военной мысли и техники, диктовавший тактику ведения войны, был примерно одинаковым у всех конфликтовавших сторон. Об этом достаточно убедительно говорят крепостные сооружения кечуа, принцип и характер возведения которых практически одинаковы. Кроме того, нет никаких сведений, которые говорили бы в пользу того, что победа инков над чанками была добыта с помощью более совершенного оружия. Наоборот, после этой победы сами инки сделали своим главным оружием не традиционный для всех кечуа вид вооружения, а оружие побежденного врага.

Начиная с имперского периода истории сынов Солнца война стала главным содержанием и основной формой государственной деятельности правителей Тауантинсуйю. Военная экспансия инков не только соответствовала основной идеологической доктрине сынов Солнца о цивилизаторской миссии, но и породила ее. Когда же теория и практика слились воедино, они стали главенствующим фактором всей духовной и материальной жизни Тауантинсуйю. В миссионерстве объединились также религиозные и гражданские "идеалы", правящей верхушки созданного инками общества, за реализацию которых взялась огромная военная машина сынов Солнца. (Просим извинить за используемую автором современную; терминологию, но в случае с инками она лучше и точнее любых других слов передает суть рассматриваемых проблем.)

По подсчетам французского исследователя Л. Баудина, к моменту, появления испанцев территория Тауантинсуйю составляла 2 754 000 квадратных километров. Здесь проживало не менее 10, а по некоторым источникам – все 15 миллионов человек. Вот почему сообщения хронистов о том, что некоторые сапа инки любили начинать войну с.армией, насчитывавшей 100 или даже 400 тысяч воинов, не кажутся преувеличениями. Во вся-ком случае, при необходимости царство сынов Солнца могло выставить хорошо обученную и натренированную армию в несколько сот тысяч человек, не считая вспомогательные отряды из местных (для района ведения войны) жителей.

Конечно, столь многочисленная армия формировалась только для решения конкретных задач. Она не могла быть регулярной, ибо на ее содержание потребовались бы такие материальные и людские ресурсы, что даже сыны Солнца не смогли бы выдержать этого. Кроме того, подобная постоянно действующая военная громада выключила бы из производственной сферы недопустимо большое число рабочих рук, а инки были радивыми хозяевами и на такую расточительность не пошли бы.

Они выбрали иной путь. Каждое селение и даже община не только выделяли воинов для несения службы в регулярных частях (она длилась 20–25 лет), но и имели постоянный резерв первой очереди, за боевую готовность и своевременный приход которого к месту назначенного сбора своей головой отвечали кураки – природные господа и цари неинкского происхождения, а также само селение или община.

Эта сложная мобилизационная система действовала примерно так. Любая военная кампания неизменно начиналась непосредственно в Куско. По мере удаления от столицы и приближения к пограничному району, за которым лежали земли, подлежащие захвату, регулярные войска пополнялись резервистами из тех царств, мимо которых они проходили. Иными словами, если завоевание предпринималось на севере, то расположенные им севере от Куско присоединенные к Тауантинсуйю царства и народы поставляли сапа инке нужное число резервистов; на юге – южные подданные, и так по всем четырем сторонам света.

Очень интересно рассказывает хронист Сьеса де Леон о начале очередного завоевательного похода сынов Солнца.

На главной площади Куско стоял "камень войны", который был большим и имел форму сахарной головы. Он был сплошь покрыт золотом и драгоценными камнями. К нему выходил сапа инка со своими советниками и родичами, приказывая позвать главных кураков всех царств и провинций, чтобы узнать от них, кто из их индейцев был самым храбрым, – именно таких назначали начальниками и капитанами.

Инка тут же производил соответствующие назначения. Одному поручалось десять воинов, другому – пятьдесят, третьему – сто. Самым отважным и умелым – десять тысяч. Каждый отряд имел начальника из местных уроженцев; все они подчинялись генералу-инке. Таким образом, если возникала надобность направить на войну 100 тысяч воинов, правителю было достаточно лишь "открыть рот, чтобы приказать". У отрядов были свои знамена – штандарты. Каждый отряд имел свой вид оружия: один объединял метателей пращи, другой – копейщиков, третий – тех, кто сражался макаками или с айлью, – особый вид лассо.

При выходе сапа инки из Куско царил величайший порядок, "пусть даже его сопровождало триста тысяч человек". Воины шли дневными переходами, делая привалы в тамбо – специально построенных на дорогах помещениях, где хранился провиант, оружие и другое снаряжение. Воинов обслуживали местные жители, мужчины и женщины, помогая переносить их поклажу. Двигалась армия Инки "с плясками и попойками". Жители этих мест не имели права под страхом суровых наказаний пребывать в отлучке, дабы не прерывать снабжение и оказание услуг тем, кто шел на войну. А воины и капитаны, в том числе сыны Солнца, не рисковали причинять им какое-либо зло или допустить дурное обращение, даже взять у них хотя бы один початок кукурузы, ибо за это приговаривали к смерти. Так инки "во всем добивались разумности и порядка".

Рассказ испанского хрониста никак не исчерпывает интересующую нас тему. Более того, он требует дополнений и даже исправлений. Так, представляется совершенно нереальным одновременный выход из Куско 300 тысяч воинов и их продвижение даже по самым лучшим инкским дорогам. Для этого достаточно произвести элементарный арифметический подсчет. Если войны шли плотной колонной по шесть человек в ряд (примерно такой была пропускная способность лучших дорог), а каждый ряд в "толщину" имел только один метр, такая колонна из 300 тысяч воинов растянулась бы на 50 километров.

Но эта цифра явно занижена. Она не учитывает индейцев, переносивших грузы; не принимает во внимание и то, что копейщики никак не могли уложиться в предоставленный нами метр "толщины" ряда вряд ли в него умещались и те, кто воевал маканой, особенно двуручной боевой дубиной с острыми шипами на ударном конце. Кроме того, так плотно не шли командиры, знаменосцы, музыканты, вспомогательные части, окружение сапа инки и те, кто нес его носилки. Если же к этому добавить, что хронисты называют расстояние в 20 – 25 километров в качестве того среднего промежутка, который разделял тамбо, то нелепость одновременного передвижения колонны длиною в 50 километров становится более чем очевидной.

Но эти подсчеты помогают лучше понять гигантскую картину передвижения огромных людских масс, которая являлась для Тауантинсуйю рядовой повседневностъю.

Теперь о некоторых дополнениях и уточнениях. Нельзя не обратить внимания на то, с какой настойчивостью хронист Инка Гарсиласо сообщает своему читателю, что инки начинали военные действия только после предупреждения противника о намерении включить его земли в Тауантинсуйю. Сыны Солнца трижды посылали послов с этой целью. Хронист объясняет столь странное поведение инков их цивилизаторской миссией. Он говорит, что противника убеждали добровольно присоединиться к царству сынов Солнца, дабы он обрел положенные человеку земные блага и небесное покровительство.

С такого предложения, а по сути дела, уведомления о начале войны начинаются все -военные кампании сынов Солнца, о которых рассказывает в "Комментариях" Инка Гарсиласо.

Конечно, проще всего за настойчивостью хрониста усмотреть пропагандистские уловки сынов Солнца либо согласиться с тем, что инки из Куско действительно были полны решимости делать людям добро. Но далеко не все царства и народы добровольно становились вассалами Куско. Тогда инки "дарили" им человеческий образ жизни с такой жестокостью, что их миссионерскую деятельность вряд ли можно посчитать богоугодным делом.

Однако настойчивость хрониста в этом вопросе столь велика и убедительна, что невольно возникает желание понять, что же реальное могло стоять за этим трехкратным предупреждением о начале военных действий.

Вопрос можно сформулировать несколько иначе: с какой целью сыны Солнца трижды объявляли одну и ту же войну?

Поиск аналогий в истории дело весьма деликатное, особенно когда ищешь ответ на частные, а не глобальные вопросы. Последние, как известно, определяются общими для всего человечества закономерностями и потому в принципе сопоставимы. Совсем иначе обстоит дело с конкретными поступками отдельных лиц и даже целого клана, как это имеет место в нашем случае. Ибо для их понимания необходимо знать не только конечный результат того или иного действия (а здесь и он мало что дает), но и целую гамму субъективных моментов, лежащих у его истоков. Вот почему предлагаемый нами ответ на вопрос: "Почему инки трижды объявляли войну?" – следует рассматривать лишь как гипотезу, которая подсказана способом ведения инками завоевательных войн и историей... Древней Руси.

Со школьной скамьи мы помним знаменитое "Иду на Вы" великого воина Святослава. Но, бросая свой вызов, князь Святослав был далек от разудалой беспечности. Он как бы приглашал противника помериться силами в открытом и решающем бою. Имея сравнительно немногочисленную, но прекрасно обученную и стойкую дружину, Святослав самим фактом вызова добивался концентрации сил противника, что уравнивало его шансы в борьбе с численно превосходящим врагом? Он надеялся выиграть одно решающее сражение благодаря мужеству и мастерству своей рати, ибо затяжная война не сулила ему победу.

Если с этих позиций взглянуть на трехкратное предупреждение инков о начале войны, то в условиях Тауантинсуйю подобный вызов полностью лишен смысла, именно для сынов Солнца. Ибо инки имели подавляющее превосходство над противником. Следовательно, не инки, а их противник, если продолжить нашу историческую параллель, получал то самое тактическое преимущество, которого добивался Святослав.

Тогда спрашивается, зачем было так усложнять стоявшую перед сынами Солнца военную задачу?

Ответ на все эти вопросы дает тот конкретный метод ведения войны, который наиболее часто и с неизменным успехом применяли инки. А применяли они долгую, затяжную осаду.

Действительно, оповещенный сынами Солнца противник должен был что-то предпринять, коль скоро его предупредили не любившие в таких вопросах шуток инки.

Но что он мог сделать? Либо принять мирные условия присоединения к более могущественному соседу (по свидетельству хронистов, такое случалось не однажды), либо срочно заняться подготовкой к отражению нападения. Последнее означало укрепление обороны, усиление старых или строительство новых оборонительных сооружений, поиск возможного союзника, мобилизацию населения, способного принять участие в защите не родной земли вообще, а того, что объединяет и символизирует эту землю, управляет ею и защищает от чужеземцев. Таким объединительным началом в ту эпоху могла быть только столица или главное поселение царства либо народа. И люди спешили туда, чтобы найти защиту за его укреплениями, чтобы совместными усилиями отбить нападение врага.

Но сыны Солнца как раз этого и добивались. Их устраивала, повторяем, даже длительная осада. Они предпочитали именно ее, но не по причине чьей-то прихоти или сложившихся и, как часто бывает, труднооборимых традиций. Нет. Само высокогорье диктовало инкам такую форму ведения войны, ибо, если бы противник попрятался по ущельям, за горными перевалами, и труднодоступных пещерах, созданных природой, и попрятался бы небольшими группками, а то и в одиночку, перед сынами Солнца встали бы неодолимые препятствия.

Направляя во второй и в третий раз своих послов, инки проверяли, насколько успешно осуществляется их план организации обороны противника. Послы выполняли также роль разведчиков или искали таковых среди местных жителей. Страх, посулы, обещания компенсировать помощь, а возможно, и какие-то иные формы привлечения союзников, ныне забытые или неприемлемые по причине своей архаичности (например, обещание дать не одну, а десяток жен), делали свое дело. Основываясь на информации, добытой таким способом, инки определяли подходящий момент для нападения.

Помимо концентрации главных сил противника в укрепленном районе, инки должны были учитывать еще один крайне важный фактор – степень вызревания сельскохозяйственных культур, составляющих основу питания жителей данного района. Ибо нападать нужно было только тогда, когда кукуруза или картофель лишь созревали и противник не мог пополнить истощенные за год запасы продовольствия за счет нового урожаям Инки, заблокировав в крепостях не пожелавших добровольно покориться "дикарей", собирали урожай, тем самым решая продовольственную проблему своей армии.

Предупреждение о нападении мало что давало противнику в плане поиска военных союзов. Скорее наоборот: вместо союзников он находил дополнительных врагов, ибо, когда соседи узнавали о предстоящем приходе инков, они сами начинали искать возможность что-либо урвать у намеченной сынами Солнца жертвы. В ту беспокойную эпоху индейцы жили в постоянной вражде из-за пахотной земли, из-за воды для орошения.

Осада неприятельских крепостей могла длиться годами. Например, при осаде города Гуарко, длившейся целых три года, Инка Тупак Юпанки приказал построить рядом с Гуарко (но только в горах) город – копию Куско, чтобы воины его армии, сменяя друг друга, отдыхали там не столько от ратных трудов, сколько от; нестерпимой тропической жары, уносившей куда больше жизней, нежели оружие противника. Жители Гуарко не выдержали осаду и сдались.

Но было бы неверно считать, что сыны Солнца только и делали, что терпеливо ожидали, когда их противнику надоест оказывать им сопротивление. Нет, они брали штурмом крепости, шли стена на стену в открытом поле, пользовались ямами-ловушками, устраивали засады и Даже умели вызывать обвалы-камнепады, эффективность которых проверили на себе испанские конкистадоры. При осаде инки использовали раскаленные камни, чтобы вызвать пожары в стане противника.

Хронисты сравнительно мало пишут о военном искусстве инков. Военное превосходство испанцев было столь велико, что они просто не сочли нужным тратить время на подробное описание военного дела в Тауантинсуйю. Но в хрониках все же проскакивают отдельные сведения и по этому вопросу. Так, мы узнали перечень оружия инков, и не перечень вообще, а в порядке того значения, которое придавалось каждому его виду: "пики, затем дротики, луки и стрелы, дубинки и топоры, пращи и все остальное оружие, которое они имели".

Если сопоставить этот перечень с тем оружием, которым сражались инки, и чанки: "Чанки кололи своими длинными пиками, – пишет хронист Сармьенто, – и инки сражались пращами, дубинками, топорами и стрелами..." – можно сделать любопытнейший вывод.

Сравните оба перечня, и вы убедитесь, что оружие чанков – длинные пики – стало главным оружием инков! Здесь мы имеем убедительное доказательство того, что инки не стыдились заимствовать даже у своих врагов их опыт и достижения, в какой бы сфере материальной или духовной деятельности они ни были достигнуты... Воистину прагматизм сынов Солнца имел универсальный характер.

Интересное описание боевого строя инков дает в своем "Подлинном свидетельстве" испанский хронист Овиедо. Первыми вступали в бой пращеметатели (они метали не золотые, а каменные снаряды). Пращеметатели оборонялись щитами из твердого дерева, обшитыми толстой тканью из хлопка. Далее шли воины, вооруженные топорами и маканами. Топоры делались из меди или бронзы. Рукояти были длинными, и топорами и маканами сражались двумя руками. Далее располагались метатели дротиков, а последними, выполняя роль арьергарда и главной силы, шли пикейщики с длинными пиками (20–25 пядей в длину). Левую руку пикейщиков защищала наручня из стеганого хлопка. Военачальники, если они были сынами Солнца, владели золотым или серебряным оружием. Войско имело свои знамена или штандарты; по ним можно было определить, к какому народу оно принадлежит.

Не только в походе, но и в бою воинов сопровождали музыканты. В их задачу входили моральная поддержка своих и устрашение чужих воинов. Интересная деталь: для большего устрашения противника индейцы натягивали на боевые барабаны кожу убитых врагов, а боевые флейты делали из трубчатых костей того же происхождения. Правда, сыны Солнца вроде бы не пользовались такими музыкальными инструментами.

Инки уделяли огромное внимание обучению молодого поколения. Об этом: можно судить по ритуальному празднику посвящения в воины молодых сынов Солнца. Этот праздник назывался "Вараку", и его проводили в зависимости от надобности один раз в два или три года. В Вараку принимали участие юноши-инки не моложе 16 лет. Это было^: своеобразным испытанием на право именоваться мужем и воином. Только тот, кто прошел все испытания Вараку, получал вместе с одеждой мужчины право быть воином и занимать посты на государственной службе. Результаты этих экзаменов как-то влияли на дальнейшую карьеру, на должности, предоставлявшиеся молодым мужам, зависели не столько от "оценок" (которые, кстати, во все времена легко поддаются фальсификации), сколько от "конкурса родителей". И первое место, место лучшего наверняка было заранее отдано принцу-наследнику.

Из чего же состоял экзамен-конкурс Вараку?

Юношей-инков размещали в специальных помещениях, куда был запрещен доступ всем, кроме старых и опытных воинов-инков, которые и являлись их экзаменаторами и одновременно наставниками. Шесть дней претенденты соблюдали строжайший пост. Горсть сырой кукурузы и питьевая вода были их единственной едой. После поста проводилось состязание в беге. Юноши бежали от холма Ванакаури до крепости Куско Саксайуаман, что составляло примерно 7,5 километра.

Победителя бега и принца-наследника (последнего вне зависимости от занятого им места) назначали капитанами двух отрядов, которые в единоборстве выясняли отношения. "Жажда победы распаляла их до того, что они убивали друг друга", – поясняет Инка Гарсиласо. (Интересно, что происходило, если среди убитых оказывался принц-наследник?)

Очень тяжелым испытанием считалось несение караульной службы. Были и другие состязания. Юноши отшлифовывали свои знания и в науках, которыми были обязаны владеть сыны Солнца. Речь идет в первую очередь о религиозно-исторической концепции происхождения инков и их государства, о законах и обычаях империи, без знания которых нельзя было управлять гигантской страной.

Весь этот комплекс испытаний наравне с другими проходил и принц-наследник. Трудно поверить в подобную суровость обращения с наследником. Правда, ес­ли говорить откровенно, то именно такое обращение и есть высшее проявление родительской заботы. Возмож­но, что сам августейший родитель требовал этого от экзаменаторов и даже возвел свои требования в ранг закона, но... Став всемогущим правителем, бывший принц мог и припомнить того капитана, который слиш­ком усердно размахивал перед его священным носом боевой маканой, проверяя его стойкость и выдержку. А намять у инков была хорошей.

Уже Уайна Капак, активно воевавший в период царствования своего отца, в годы собственного правления отходит от дел войны, перепоручая их своим родичам, сыну-бастарду Атауальпе, которого любил больше других (совсем неприлично по законам инков).

Но Уайна Капак мало считался с законами, и в его армиях зачастую командовали не чистокровные инки. Все это убедительно говорит, что и ритуальное соревнование Вараку в последние годы жизни Тауантинсуйю скорее всего превратилось в красочный и торжественный спектакль. Это был праздник, торжество, утратившее свое изначальное содержание.

Куда же шли выпускники Вараку? Видимо, какая-то их часть пополняла личную гвардию сапа инки, формировавшуюся исключительно из сынов Солнца. Правда, в гвардию входили также представители тех десяти общин, которые пришли в долину Куско вместе с Манка Капаком. Возможно, что это были два раз­ных военных формирования. Одно из них, отличавшее­ся исключительной жестокостью, занималось подавлемнем всякого рода мятежей и восстаний. Оба формирования играли немаловажную роль в дворцовых ин­тригах и в определении степени законности претендентов на роль сапа инки. Они были подчинены непосредственно правителю, а их отряды возглавляли ближайшие родственники сапа инки.

Но выпускники Бараку шли также служить и в обычные отряды воинов Солнца. Они занимали там все командные высоты, ибо рядом с любым военачальником-неинкой обязательно находился сын Солнца. К со­жалению, нам не удалось установить, с какого коли­чества воинов начиналось это двойное подчинение.

Мы знаем, что инкская армия делилась на отряды по строго арифметическому принципу: 10, 50, 100, 500, 1000 воинов. Неизвестно, кто ввел эту систему, о пре­имуществах которой в условиях ведения рукопашного боя нет надобности говорить. Это был новый прин­цип. Он ломал старые племенные традиции и представ­ления индейца-общинника, умевшего жить и действо­вать "всем миром", но разрушал их не до конца, по­скольку эти боевые единицы составлялись исключи­тельно из людей одной общины.

Принцип чисто арифметического деления или объединения людей был настолько прост и, удобен, что не заметить его простоту и удобство было невозможно. И инки решительно воспользовались открывшимися возможностями не только в деле военного, но и гражданского строительства своего государства.

Как мы уже говорили, государство инков было полностью подчинено интересам войны. Их царство воз­никло в процессе и, как результат экспансии Куско, став главным и наиболее могущественным орудием ре­ализации на практике этой экспансионистской политики.

Все царство, все, чем оно жило, оказалось сориен­тировано исключительно на войну. Любая военная акция вне зависимости от ее масштабов и содержания также являлась делом общегосударственного значения. Только Куско мог решать и решал вопросы мира и войны. Отсюда, как нетрудно понять, само государство стало чем-то вроде единого общеимперского соединения при абсолютном единовластии Куско. Столь же абсолютной стала централизация всех органов власти.

Необычайно громоздкий, разветвленный до предела, имперский государственный аппарат (мы говорим "до предела", поскольку последним из начальников-камайоков являлся сам земледелец-пурех, отвечавший перед Куско за свой собственный двор) вместе с тем отличался удивительной стройностью и простотой. Все ак­тивное население царства как бы находилось на госу­дарственной службе и несло ответственность за свою деятельность перед сапа инкой. Каждый камайок отве­чал за доверенный ему "двор", будь то целое царство или действительно двор, простого пуреха. Каждый камайок имел и сам своего непосредственного начальни­ка, разделявшего вместе с ним всю меру ответственности за своих "подданных". Каждый камайок отвечал своей собственной головой не только за свои поступки, но и за все, что происходило на доверенном ему участке управления царством. Но подобная организация "управленческого аппарата" не могла опираться на старую структуру общественного устройства. Все еще не изжитые родоплеменные отношения, общинная, демократия и другие архаичные институты, бережно сохранявшиеся в виде обычаев и традиций, решительно препятствовали на­саждению этих новых порядков.          Сыны Солнца поняли это, но они, также ясно осознали, что им не под силу преодолеть столь сложное препятствие. Однако возникшую проблему следовало решать, иначе инкам пришлось бы отказаться от своей главной "затеи".

Мы не знаем, кто и как нашел выход из создавше­гося положения. Скорее всего сама практика жизни, опиравшаяся на требования стадиального характера, и тот опыт ведения войны, который был получен инка­ми уже в первые годы их экспансии, подсказали ре­шение. Так было принято самоё простое и, по-видимо­му, наиболее эффективное решение стоявшей перед ин­ками проблемы: они перенесли принцип арифметиче­ского объединения воинов на все население своей импе­рии. Все общины, все крупные и малые селения, все царства и народы, вошедшие в состав Тауантинсуйю, были поделены на десятки, полусотни и т. д., но не отдельных жителей, а дворов общинников.

Таким образом, все царство было разделено на своеобразные гражданские отряды и соединения, каж­дое из которых имело своего начальника. Пять, десять и пятьдесят дворов сами избирали своего камайока.

Но на этом демократия кончалась, ибо над ста и более дворами стояли уже наследственные правители – кураки или цари. Введение этого нового деления насе­ления не означало ликвидацию традиционных форм объединения людей (общины, селения, провинции, цар­ства).

Нельзя не признать, что это было выдающееся изо­бретение, вызывающее изумление смелостью и пора­зительной раскованностью мысли, опиравшейся на реальные требования истории. Но одновременно в нем было нечто ужасающе бездушное, до краев заполнен­ное одним лишь холодным расчетом. Лишенное всего гуманного, это искусственное административно-бюро­кратическое построение было плодом утилитаризма ин­ков-прагматиков. Трудно поверить, что такое могло произойти в ранний период зарождения классового го­сударства. Но не поверить в это нельзя, ибо мы име­ем дело с реальным фактом.

Однако это было не единственное искусственное де­ление, которое инки применили ради удобства управле­ния своим государством. Мы знаем, что сама природа по­делила Тауантинсуйю на верхние и нижние районы, а че­ловек лишь воспользовался этим, чтобы придать такому делению социальную и религиозную окраску. Ведь чем выше, тем ближе к небу и богам!

Но та же природа, сама наша планета подсказала еще одну административную идею, которой с успехом воспользовались инки. Она нашла свое воплощение в словосочетании: Четыре стороны света. То не было для инков пустым звуком, чисто словесным образом, за ко­торым стояло лишь тщеславие. Инки действительно разделили свое царство на четыре суйю – стороны све­та, которые и были самыми крупными административ­ными единицами их государства. Они в принципе, хотя и не с абсолютной точностью, соответствовали сторонам света. Но для жителей Тауантинсуйю царство ин­ков было всем реально обозримым миром, центром ко­торого являлся Куско,

На востоке от Куско находился район Антисуйю, на­звание которому дали Анды. На западе лежало Кунтинсуйю, границей которого являлось Тихоокеанское по­бережье. Происхождение этого названия не совсем яс­но. Крупнейший знаток индейцев кечуа Луис Валькарсель дает ему предположительный перевод "вулка­нический район". Северный район назывался Чинчайгушо по имени одного из проживавших там народов – индейцев чинчей, родовым тотемом которых был ягуар – "чинча". Южный район именовался по такому же прин­ципу: в Кольясуйю, как мы уже знаем, жили индейцы колья, или кольясы, что можно перевести как "знахари" (по Валькарселю).

Все четыре суйю не соответствовали сторонам света, так как Куско не лежит на экваторе. С другой сто­роны, названия суйю стали заменять названия сторон света, постепенно утрачивая свой первоначальный смысл. Именно так все царства и народы, находившие­ся в пределах Чинчайсуйю, стали "северными", а не "ягуарными". Они оказались объединены не по принци­пу своего происхождения или родства, а в зависимости от месторасположения.

Таким образом, в четыре суйю были заключены все царства и народы, а их было много, очень много. Мы подсчитали, что только Инка Гарсиласо называет 206 "царств", "провинций", "народов" и "племен", вошед­ших в Тауантинсуйю. Все они до прихода инков были либо полностью, либо частично самостоятельными об­разованиями, а некоторые из них можно назвать высо­коразвитыми государствами раннеклассового общества, например царство Чиму.

Суйю не были одинаковыми ни по числу жителей, ни по своей территории. Самым крупным из них было Чин­чайсуйю, самым маленьким – Антисуйю. Над каждым из суйю стоял инка из числа самых близких родствен­ников правителя. Видимо, эти губернаторы и вице-ко­роли, как их называют испанцы, формально пользова­лись одинаковыми правами в клане инков.

Не совсем ясным представляется также вопрос о том, как были и были ли вообще связаны между собой оба искусственных деления населения Тауантинсуйю. Более того, практически все хронисты, как правило, на­зывают 10 тысяч человек как самую крупную админи­стративную единицу царства. Но имеются и другие при­меры. Инка Гарсиласо прямо указывает, что группы "не превышали тысячу жителей, потому что они гово­рили: чтобы один человек хорошо разбирался бы в сво­их делах, достаточно было поручить ему тысячу че­ловек".

Под влиянием этого, прямо скажем, в духе инков практичного подхода, автор воспринял в качестве курье­за свою встречу с "начальником миллиона" – "Уно Курака" на страницах манускрипта Гуамана Помы. Такому отношению способствовало и то что индеец-хронист рассматривал не вопрос о делении царства, а совсем иную проблему: кому и сколько было положено жен в Тауантинсуйю. Так вот, в том перечне на первом мест стояли "главные касики" – им полагалось по 50 женщин, а на втором – "начальник миллиона", которому разрешалось иметь 30 женщин. Далее, кураки шли по нисходящей.

Но чем больше всматриваешься в этот перечень начальников, тем меньше он кажется курьезом. Во-первых, для царства с десятью миллионами населения "начальник-курака миллиона" не такое уж странное явление. Инки не могли управлять своими подданными без каких-то промежуточных звеньев, наиболее крупные из которых вполне могли объединять и миллион подданных. А нам известны и более крупные по числу подданных единицы – четыре суйю, население каждого из ко­торых (если бы оно было распределено равномерно) исчислялось двумя с половиной миллионами человек. Во-вторых, кто такие "главные касики"? Почему индеец-хронист назвал этих начальников не кечуанским словом "курака", а словом "касик", завезенным испанцами в Тауантинсуйю?

Может быть, эти главные касики не были "природными господами" – кураками и хронист хотел подчеркнуть именно это обстоятельство? Далее. Он не указал число индейцев, находившихся в их подчинении, но оно наверняка было большем, нежели число подчиненных у кураков (не зря же им полагалось больше жен). Тот факт, что касики расположились первыми в списке, также убедительно говорит о том, что они управ­ляли большим числом подданных. Суммируя все ска­занное, логично предположить, что это и были те самые "вице-короли", о которых уже говорилось. В этом слу­чае мы имеем конкретный пример соединения в единую систему двух интересующих нас форм деления царства Инков.

Итак, все четыре суйю имели своего инку-правителя. Но Гуаман Пома утверждает, что у каждого суйю был также правитель из числа местной неинкской знати. Мы узнаем об этом из титула отца хрониста. Вот как он звучит: "Дон Мартин Гуамац Мальки де Айяла, сыл и внук великих господ и королей, каковыми они явля­лись в древности, и генерал-капитана, и, господина королевства, капакапо, что значит князь и господин, провинции Луканас, Андамарки, Сиркамарки и Сораса и города Туаманга де Санкта Каталина и его округи в Чупасе, князь людей из Чинчайсуйю и второй человек пики в этом королевстве Перу..."

Попытаемся разобраться в нагромождении титулов и владений, отца хрониста. Из текста следует, что Гуа­ман Мальки был природным князем людей Чинчай­суйю и вторым (после сапа инки) человеком в этом суйю. Он был также князем и господином всех перечисленных земель, которые до присоединения к Тауантин­суйю являлись самостоятельными царствами (правда, и перечне не все точно, но это не имеет значения в на­шем случае). Здесь, к сожалению, не все понятно: были ли эти царства подчинены роду Яровильков, к которому принадлежали хронист и его отец, еще "в древности" или это случилось после прихода в Чинчайсуйю инков?

Но на этом не исчерпываются наши сомнения.

Во-первых, в числе царств, входивших в Чинчай­суйю, не названы некоторые и даже самые крупные из них, например царство Кито. Забыть его Гуаман Маль­ки просто не мог. Чем же тогда объяснить его отсут­ствие в перечне?

Во-вторых, если Гуаман Мальки был вторым чело­веком после сапа инки в Чинчайсуйю, то в каких отно­шениях он находился с другими сынами Солнца, кото­рые жили и работали именно в Чинчайсуйю? Вспомним, что в Тумбесе посла Писарро принял не местный царь, а губернатор-инка. Вот почему возникает закономер­ный вопрос: не ошибся ли Гуаман Мальки, назвав се­бя вторым человеком в Чинчайсуйю после сапа инки? Зададим этот же вопрос несколько иначе: мог ли в реальных условиях Тауантинсуйю представитель неинк­ской знати стоять по своему социальному положению выше членов клана сынов Солнца и даже иметь неко­торых из них в своем подчинении?

Думается, что на подобный вопрос нельзя ответить положительно. Такого не могло случиться в Тауантин­суйю. Но тогда получается, что Гуаман Мальки допустил искажение, и искажение преднамеренное?

Подобное предположение слишком просто все объ­ясняет, и, хотя мы не располагаем убедительными свиде­тельствами, подтверждающими правоту Гуамана Маль­ки, мы попытаемся объяснить, почему отец хрониста имел право именно так записать свой титул.

Титул Гуамана Мальки может означать лишь одно: инки, сохранявшие за местной знатью ее положение природных господ, только для четырех суйю установили официальные "должности" правителей-инков. Что же касается всех остальных царств и провинций, включая те из них, которые в этническом отношении не были од­нородными, сыны Солнца предпочитали управлять ими без введения в местное "штатное расписание" соответ­ствующих должностей для чистокровных инков. В них инки "только" правили, не обременяя себя еще и цар­ствованием. Местная же знать, наоборот, только управ­ляла и "царствовала", но не правила. Таким царем и был Гуаман Мальки.

Что же касается целого суйю, тут уже было не до щепетильности и возможных обид. Кроме того, суйю были созданы сынами Солнца, и на управление ими могли претендовать только они сами. Инки были для суйю природными господами, как, впрочем, и для всего царства. Иными словами, должность инки-правителя суйю не противоречила одной из тщательно охраняв­шихся универсальных доктрин – доктрины божествен­ного происхождения власти одних людей над другими.

Что же касается фактической власти, то инки прочно держали ее в своих руках, создав для этой цели огром­ный государственный аппарат, состоявший почти сплошь из сынов Солнца. В какой-то своей части он совпадал с военной организацией Тауантинсуйю, хотя и в этом вопросе нет полной ясности. Правда, мы знаем, что инки были обучены и военному и гражданскому де­лу, а вице-короли "должны были быть инками, опытны­ми в мире и на войне".

Подобное свидетельство нельзя автоматически рас­пространить на всех остальных инков-чиновников из су­губо гражданских ведомств, но, правда и то, что все царство, как уже говорилось, было нацелено именно на войну.

Однако вернемся к самой верхней ступени государ­ственного аппарата инков, располагавшейся непосред­ственно у трона правителя. Это был Царский совет. В него входили все инки – правители суйю, а также вер­ховный жрец, как правило, родной дядя или брат сапа инки. Гуаман Пома считает, что в совет входили также неинки-правители суйю, но нам кажется ошибочным та­кое утверждение.

Интересен перечень высших чиновников. Возможно, некоторые из них также входили в состав Царского со­нета, но кто именно, пусть решит сам читатель. Первым среди них был Инка Рантин Римарик Капак Апо, что можно перевести как "Князь, говорящий за Инку-правителя". Испанцы имели возможность познакомиться с одним из таких князей: на встрече послов Писарро с Атауальпой за правителя с испанцами говорил один из его приближенных. Сам Атауальпа так ни разу и не от­крыл рта. Видимо, князь умел читать его мысли по едва уловимой и незаметной для других мимике лица.

Рядом с этим князем стоял Токрикока – "Тот, кто видит все". Это был главный наблюдатель и контролер. В его обязанности входило выявление всех нарушений законов и обычаев страны. Но Токрикока не обладал ни исполнительной, ни судебной властью. Он только устанавливал факт нарушения правопорядка и докла­дывал об этом сапа инке. В распоряжении Токрикока находились всевидящие чиновники более низкого уров­ня, последним из которых был камайок пятерки пурехов.

Чтобы реальнее ощутить всю глубину и степень про­никновения повсеместного контроля над жизнью и по­ступками подданных Тауантинсуйю, мы приведем один предельно яркий пример. Во время ежедневной трапезы пурехи были обязаны держать двери своих домов от­крытыми настежь, дабы власти могли в любой момент познакомиться с семейным меню, не мешая приему пищи.

По дорогам и улицам селений сновали и сами сыны Солнца, осуществлявшие строгий контроль за всем, чем жило царство.

Они умудрялись контролировать даже мысли своих подданных, ибо "много раз случалось так, – пишет Ин­ка Гарсиласо, – что преступники, обвиняемые своим собственным сознанием, шли признаваться правосудию в своих тайных грехах". Таким образом, уже не ка­майок пятерки, а сам пурех был последней инстанцией в системе всевидящих наблюдателей царства инков!

Рядом с Токрикокой стоял Инкап Камачинан Уатай-камайок, или "Слуга Инки, которому поручено схва­тить арестованного". Это был представитель исполни­тельной власти, или "судебный пристав" (как его опре­делили на свой манер испанцы). Он также располагал соответствующей иерархией чиновников, последним из которых был все тот же камайок пятерки.

При особе правителя состоял также главный "информатор и шпион Инки", круг обязанностей которого не уточняется. У правителя был свой "личный секретарь". Судя по официальному титулу ("Глашатай Инки, великих господ четырех суйю империи, главный счетчик кипу"), он занимал ключевые позиции во всей системе управления Тауантинсуйю. Ибо этот инка имел непосредственное отношение к имперской статистике. Секретарь также мог входить в состав Царского со­вета.

Непосредственно при правителе находился еще один, сын Солнца, должность которого называлась Уикса Камаскаконас – что-то вроде "Ученого брата". Возможно, что "Ученый брат" не название должности, а так име­новали близких сапа инке людей, пользовавшихся его особым доверием.

Все перечисленные должности можно отнести к раз­ряду государственных служб общего характера. Но в Тауантинсуйю действовали также и специализирован­ные службы. Ими также руководили инки. Более того, инки никому не доверяли даже отдельные объекты, имевшие важное стратегическое значение. Приведем только два примера. Так, имелась должность начальники всех царских дорог – Капакнан Гуаманин.... Другой сын Солнца возглавлял всю систему переправ через водные преграды, болотистые земли и глубокие ущелья и гористой местности. Эта должность называлась Акре Пика (возможно, что это имена собственные, а не названия должностей).

Нетрудно понять, что такие должности требовали не только умения управлять людьми, но и специальных знаний, без которых трудно обеспечить бесперебойную работу столь важных объектов. И инки не бездельнича­ла сами, но еще лучше они умели заставлять работать своих подданных. Судя по восторженным отзывам ис­панцев (их буквально потряс идеальный порядок и дисциплина, царившие в Тауантинсуйю), инки были вели­колепными организаторами и рачительными хозяевами своего царства.

Инки действительно сумели создать прекрасно отла­женный государственный аппарат. Именно государ­ственный аппарат, ибо иначе не назовешь сложную мно­гоступенчатую административно-бюрократическую над­стройку, благодаря которой центральная власть осу­ществляла руководство и строжайший контроль над всей страной вплоть до последнего пурехского двора. Это был отлично настроенный механизм, так поразив­ший европейцев бесперебойной работой, особенно на фоне Испании, которую раздирала внутренняя неразбе­риха, причинявшая стране гораздо больший ущерб, не­жели ее внешние враги.

Отмечая очевидные заслуги и удачи правителей Тауантинсуйю, мы не можем не напомнить многое из того, что сыны Солнца ввели в своем государстве, было заим­ствовано ими у других народов. "Инки ничего не раз­рушали,– пишет основатель Коммунистической партии Перу, виднейший латиноамериканский ученый-марксист Хосе Карлос Мариатеги, – и именно их деятельность достойна восхищения".

Эта высокая оценка выдающегося перуанца, при­знанного авторитета и знатока аборигенных культур Перу, заслуживает самого серьезного внимания. Она ориентирует в одном из самых сложных вопросов инк­ской истории, так как помогает понять, как за сравнительно короткий срок сыны Солнца сумели создать ги­гантское, этнически пестрое государство, одну из самых, выдающихся цивилизаций раннеклассового общества.

Итак, мы знаем, что государственный аппарат Тауантинсуйю имел многоступенчатую структуру. Каждая нижестоящая ступень многократно воспроизводила верхнюю, которой была полностью подчинена. Этим дом стиралось структурное единство государственного аппа рата – любой начальник точно знал, с кого ему следует спросить и кто спросит с него самого. Фактически в Тауантинсуйю действовала круговая ответственность, соединявшая воедино все административные звенья царства. Личная ответственность выступала гарантом их бесперебойной работы.

Суд сынов Солнца был скорым и праведным, поскольку самих инков не судили. Если же принять во внимание, что наиболее популярным наказанием у инков была смертная казнь, то легко себе представить, сколь оперативно, без волокиты и с максимальной отдачей всех сил и способностей трудились подданные сынов Солнца на установленных для них участках.

Как же действовала эта огромная система? Что было тем конкретным и даже осязаемым материалом, без которого любая, пусть самая совершенная, схема и структура остается мертвым и потому бесполезным по рождением человеческого разума?..

На этот раз поставленный нами вопрос не останется без ответа. Ибо сами инки предоставили грядущим поколениям хотя и скудную, но не вызывающую в главном сомнения информацию по интересующей нас проблеме. Речь идет о кипу, или так называемом узелковом письме инков.

Мы помним, что одной из обязанностей "личного секретаря" сапа инки был общеимперский статистиче­ский учет. Так вот, именно кипу, а точнее содержавшая­ся в них информация, и была тем материалом, который вдохнул жизнь в систему управления и контроля Тауантинсуйю. В стране действовал целый институт кипука-майоков – "начальников над кипу". Он играл столь важную роль, что ее невозможно переоценить.

В кипу фиксировалось буквально все, что поддается цифровому учету. Сами кипу являлись цифровыми знаками инков, всех кечуа. И нет никакого преувеличения, когда мы говорим, что в кипу фиксировалось букваль­но все. Это был тотальный охват всего, что можно было охватить с помощью учета не только количественно­го, но и качественного.

Кипу "знали", сколько человек проживало в любом из селений и во всем царстве, сколько из них было мужского и женского пола, как они были разбиты по возрасту и по состоянию здоровья, сколько среди них бы­ли женатых и вдовых, сколько ушло на войну и на об­щественные работы, сколько людей и какой работой за­нимались сегодня и сколько они могли произвести того или иного продукта и так далее и тому подобное. Но не только люди и результаты их труда, а сама при­рода и ее потенциальные возможности были зафиксированы в кипу.

Учет велся с такой скрупулезной точностью, что ис­панцы, столкнувшись с работой кипукамайоков, отказывались верить в возможность столь подробной фикса­ции самых простых и обыденных вещей. При этом кипукамайоки с такой оперативностью выдавали информацию, что их действия легче всего было признать за проделки дьявола (особенно когда речь шла о просьбах индейцев вернуть им то, что было взято испан­цами).

Кипукамайоки имелись в каждом селении. Даже в самом маленьком из них было не менее четырех кипукамайоков. Они занимались учетом и хранением кипу. Они же по требованию соответствующего начальника в любой момент выдавали необходимую информацию. Ви­димо, все кипу изготовлялись сразу же в нескольких экземплярах, один из которых хранился на месте, а другие отправлялись вышестоящему начальству. Сум­мированные данные поступали по инстанции все выше и выше, пока не оказывались в руках у Инкап Кипокамайокнин Чильке Инка, личного секретаря правителя, обязанного в любой момент доложить сапа инке поло­жение дел в его царстве.

Таким образом, институт кипукамайоков не только наполнял конкретным содержанием работу огромного управленческого аппарата инков, но и сам по себе был важной составной частью этого аппарата. По своей структуре он точно соответствовал административно-бю­рократической лестнице царства.

Должности кипукамайоков передавались по наслед­ству, чтобы в их работе сохранялся высочайший профес­сионализм, ибо навыки записи в кипу и их прочтения при­вивались будущим начальникам над кипу с самого ран­него детства. И еще. Кипукамайок мог ошибиться толь­ко один раз, поскольку за каждую ошибку он расплачи­вался своей головой.