Поход Альмагро в Чили

Каждый должен завоевать себе государство сам. — Переход через горы. — «Почему мы должны ски­таться в этих пустынях, как отверженные?» — Разведчики доходят до «края света». — Возвра­щение через пустыню Атакаму. — Что дал Вели­кий Южный поход?

Диего де Альмагро был назначен губернатором Чили, но эту страну, расположенную к югу от Перу, еще пред­стояло завоевать. Решение короля он считал несправед­ливым, но надеялся на изрядную добычу, так как пове­рил слухам, будто именно в Чили находится еще не от­крытая страна Эльдорадо. Северные племена арауканцев, обитавшие в так называемой Чилийской долине, уже были завоеваны инками. Поэтому можно было надеяться, что они не окажут сопротивления и белым пришельцам. Альмагро выслал вперед трех испанцев в сопровождении брата Манко, верховного жреца и индейцев. Они должны были показывать дорогу, усмирять туземные племена, если бы те вдруг вздумали сопротивляться, и обеспечи­вать конкистадоров жильем и провизией.

В начале июля 1535 года Альмагро во главе отряда из пятисот шестидесяти всадников и пехотинцев высту­пил из Куско и через плоскогорье направился на юго-восток. Вначале испанцы двигались по большим военным дорогам, проложенным в горах. Они обошли с запада озеро Титнкака, крупнейшее в Южной Америке (при­мерно 7000 км²), и направились дальше на юг, оставив к западу озеро Поопо. Горы становились все более непри­ступными, часто встречались глубокие мрачные ущелья, тропа вилась над самым краем бездонной пропасти. С ка­менных утесов низвергались водопады. Сосновые леса сменялись голыми склонами, где ничто не защищало от ледяного ветра.

Пройдя более тысячи километров, отряд Альмагро два месяца отдыхал. В округе, где они остановились, им до­сталась богатая добыча: покоренные чилийские племена отправили инке караван с золотом, и он попал в руки за­воевателей.

Наконец испанцы достигли горных районов, где жили независимые племена. Здесь приходилось прокладывать себе дорогу мечом, тем более что брат инки и верховный жрец со всеми своими спутниками под прикрытием ночи бежали в Куско.

Разведчики сообщили Альмагро, что в Чили ведут два пути, оба очень трудные: первый — на запад, через глав­ный хребет Анд до океанского побережья, а затем на юг по безводной пустыне; второй — прямо на юг, через высокогорные области Центральных Анд, где добыть про­довольствие для людей и корм лошадям почти невоз­можно. Альмагро выбрал второй путь — он казался ему короче.

Взору испанцев открылись необозримые горные цепи. Через пустынное плато, где произошло столкновение с туземцами, они вышли в долину Чикоана в верхнем тече­нии Рио-Саладо. Здесь им удалось раздобыть вьючных лам и немного провизии. Через реки конкистадоры пере­правлялись либо на плотах, либо строили мосты. Од­нажды во время переправы через стремительный горный поток утонуло много лошадей и лам и вместе с ними за­пасы продовольствия. Это был тяжелый удар — в горных долинах теперь только изредка встречались бедные индейские деревушки.

Путь испанцев был отмечен сожженными и разрушен­ными селениями туземцев. Завоеватели сковывали плен­ных мужчин цепями по десять-двенадцать человек в ряд и заставляли их нести поклажу. Больные, голодные и обессилевшие индейцы вынуждены были идти вместе со всеми, пока не падали мертвыми. Они умирали сотнями и тысячами. За время Чилийского похода погибло не ме­нее десяти тысяч носильщиков-туземцев.

Испанцы безжалостно расправлялись с теми, кто ока­зывал им сопротивление. Однажды в отместку за трех убитых испанцев Альмагро велел сжечь живьем тридцать индейских касиков.

Сначала конкистадоры продвигались на юг вдоль вос­точных склонов Анд, затем повернули на запад — туда, где высились покрытые вечными снегами Аргентино-Чилийские Анды. У подножия гор простирались пустыни, покрытые белой коркой соли. Альмагро с небольшим ка­валерийским отрядом отправился вперед, чтобы обеспе­чить едой своих солдат, кормом животных и найти пере­вал, по которому можно было бы перебраться в долину Чили. На высоте четырех тысяч метров такой перевал был, наконец, найден. Но жестокий мороз, глубокий снег, лавины и снежные бури чрезвычайно затрудняли продви­жение испанцев. Во время этого перехода они потеряли около ста пятидесяти человек и тридцать лошадей. Умер­ших индейцев никто не считал, но от общего их числа осталось не более трети. Люди гибли от голода, замер­зали, — нельзя было погреться даже у костра, потому что топлива здесь не было. Снежные бураны бушевали по нескольку дней подряд, заметая высокими сугробами людей, пытавшихся переждать метель под защитой скал. Голод был так нестерпим, что испанцы ели павших лоша­дей, а индейцы — своих умерших сородичей.

Эррера пишет, что когда дон Диего де Альмагро пять или шесть месяцев спустя возвращался из Чили в Куско, он находил по дороге прислонившихся к скалам окоче­невших испанцев, державших за повод замерзших лоша­дей. И люди, и лошади выглядели так, словно смерть их настигла только что. Конина, которую снова ели голод­ные солдаты, оказалась совсем свежей.

Наконец, продвигаясь все время на юг, испанцы до­стигли долины Копьяпо (на 27° ю. ш. ). Первым со своим авангардом добрался сюда Альмагро и сразу же отпра­вил провизию остальным. Иначе люди наверняка погибли бы в снежных пустынях — в довершение ко всему они страдали снежной слепотой. На сей раз трудности, каза­лось, сбили спесь с упрямых завоевателей. Тот, кому уда­лось спастись, считал себя баловнем судьбы. Но прошло время — и испанцы стали забывать перенесенные ли­шения.

В зеленой, плодородной долине Копьяпо измученный и сильно поредевший отряд смог, наконец, как следует от­дохнуть.

Вслед за авангардом, преодолев такие же трудности, из Куско прибыл вспомогательный отряд под командованием Родриго Оргоньеса. Оргоньес, по словам хрони­ста, был закаленный, отважный воин, верный своему главнокомандующему. Он привез королевскую грамоту, которая до тех пор хранилась у Писарро. И тогда Альмагро и его воины решили — Куско должен принадле­жать им. Сторонники Альмагро требовали, чтобы он вер­нулся в этот прекрасный город — зачем скитаться по бесплодным пустыням, где нет надежды на богатую до­бычу. В качестве неопровержимого довода выдвигались интересы его сына Диего. Сподвижники Альмагро знали, что командующий беззаветно любит своего внебрачного сына, матерью которого была панамская индианка, и сделает для него все возможное. Однако Альмагро мед­лил с приказом о возвращении в Куско.

Конкистадоры двинулись вдоль океанского побережья еще дальше на юг, в Кокимбо. Совершенно неожиданно они повстречали испанца — дезертира, совершившего в Перу преступление и прошедшего пешком более двух тысяч километров. Он подтвердил, что через пустыню Атакаму инками проложена большая дорога с множе­ством станций. Там есть питьевая вода и провизия. Не­сколько раз ему приходилось пересекать горные долины, населенные индейцами.

Из Кокимбо на юг был выслан разведывательный от­ряд. Продвигаясь вдоль океанского побережья, он, па словам хрониста, дошел до самого «конца света»: до по­росшей лесами страны, где непрерывно лили дожди, а индейцы были одеты в медвежьи и тюленьи шкуры. Еще дальше находилась страна воинственных женщин — ама­зонок.

Сам Альмагро с главными силами двигался вслед за разведчиками, но дошел только до реки Мауле (на 35^о ю. ш. ) в Центральном Чили. Сокровищ не было. Развед­чики, вернувшиеся с юга, также принесли неутешитель­ные вести — обетованной земли, где текут молочные реки, где горы из чистого золота, а драгоценные камни валя­ются под ногами, найти не удалось. Они дошли до облас­тей, населенных арауканскими племенами. (Арауканцы были столь воинственным народом и впоследствии так упорно и героически сопротивлялись захватчикам, что от­стояли свою независимость).

В конце концов Альмагро уступил настойчивым прось­бам соратников и приказал повернуть на север. На обратном пути испанцы, пройдя некоторое расстояние через горы, свернули к океанскому побережью. Им предсто­яло пересечь огромную, почти безводную, пустыню Ата­каму. Поэтому испанцы заблаговременно наполнили водой кожаные мешки. Часть их погрузили на вьючных животных, а часть несли индейцы.

Альмагро разделил людей на мелкие отряды, сам он двигался в арьергарде. По мере продвижения к северу область становилась все засушливее и за рекой Копьяпо превратилась в настоящую пустыню. Однако конкиста­доры убедились, что дезертир их не обманул — даже здесь, в горных ущельях, где реки еще не пересохли, обитали индейцы. Цепь небольших оазисов тянулась почти на тысячу километров от реки Копьяпо до парал­лели озера Поопо, а оттуда еще на триста километров до Арекипы.

В оазисах была вода, и немногочисленным отрядам ее хватало, так что ни один испанец здесь не погиб. Правда, в пути от жажды пало несколько десятков лошадей, а умерших индейцев завоеватели, конечно, не считали.

Так же, как в горах, дорога и здесь была очень тяже­лой. Живший в прошлом веке историк Прескотт заме­тил, что в наши дни вряд ли нашелся полководец, который отважился бы провести свои войска через эту область. Но испанцы шестнадцатого века преодолевали любые трудности, презирали смерть, голод и жажду и полностью оправдали слова Эрреры, звучащие, правда, несколько хвастливо; «Они с одинаковой отвагой сра­жались одновременно с людьми, стихиями и голодом».

Пройдя через пустыню, испанцы достигли Арекипы, находившегося приблизительно в шестидесяти лигах от Куско. Здесь их ждала страшная весть о том, что перу­анские индейцы подняли восстание и новый инка Манко Капак с огромным войском осадил Куско.

Альмагро поспешил через горы к осажденному городу и достиг его весной 1537 года. В общей сложности, его отряд прошел более пяти тысяч километров. Эту экспе­дицию ее участники назвали Великим Южным походом, а себя с гордостью — «чилийцами».

Это был самый трудный из всех походов, предприня­тых конкистадорами в Южной Америке, однако он сопровождался важнейшими географическими открыти­ями. Испанцы открыли высокогорное плато Центральных Анд с озерами Титикака и Поопо, высочайшие горные хребты и плодородные долины, исследовали южно-аме­риканское побережье от 17° до 35° ю. ш. Но ни золота, ни городов, ни густонаселенных районов конкистадоры не обнаружили. В этом смысле они потерпели решитель­ную неудачу — бедная страна Чили не шла ни в какое сравнение с богатейшим Перу. Альмагро испытал горь­кое разочарование, и ненависть его к Писарро, который так беззастенчиво обманул его, разгорелась с новой силой.