Завоеватели используют междоусобную войну в Перу

Уайна Капак — завоеватель Кито. — Тревожные вести о появлении чужеземных захватчиков. — Раздел государства инков. — Война между Уаскаром и Атауальпой. — Поражение Уаскара. — Железный кулак в бархатной перчатке. — Строи­тельство крепости Сан-Мигель

В конце пятнадцатого столетия — в 1493 году — умер инка Тупак Юпанки, один из самых прославленных детей Солнца, завоевавший многие страны — от знойных пус­тынь Атакамы до далекого Чили, расширивший гра­ницы своего государства и в противоположном направ­лении — в округе Кито. Здесь военными действиями ру­ководил Уайна Капак, сын правителя, который в 1493 году унаследовал трон своего отца.

Уайна Капак покорил всю область Кито, непрестанно пытался подчинить другие племена и закрепить завое­ванное, повсюду насаждая перуанский государственный порядок. Правитель строил прекрасные дороги из Кито в столицу Куско, совершенствовал связь, старался обу­чить покоренные племена языку кечуа, лучше организо­вать сельскохозяйственные работы и развить ремесла.

Примерно за десять лет до смерти инки Васко Нуньес де Бальбоа пересек Панамский перешеек, однако вряд ли индейский правитель имел достоверные известия об этом походе. Но инка определенно знал о первой экспедиции Писарро и Альмагро.

Почти у самых границ государства появились воинст­венные бледнолицые и бородатые люди, облаченные в блестящие доспехи намного прочнее бронзовых. Чуже­земцы прибыли с севера на огромных плотах, разбили от­ряды местных племен, разграбили побережье, а затем вновь исчезли. Это были тревожные вести. Возможно, что и раньше до инки доходили туманные слухи о каких-то необыкновенных пришельцах, но до сих пор еще никто всерьез не угрожал его государству.

На этот раз, как повествует предание, правитель созвал военный совет, и верховный жрец напомнил присутству­ющим о древнем пророчестве, которое было возвещено сто лет назад тогдашним правителем Перу: через несколько поколений явятся в эту страну чужеземцы и со­крушат государство инков и всех богов его.

Люди в Перу были объяты страхом, они видели зло­вещие предзнаменования: с неба падали звезды и появи­лись кометы, земля вздрагивала от подземных толчков, вокруг Луны светились огненные кольца. Молния уда­рила в один из дворцов правителя и сожгла его дотла. Орел, преследуемый несколькими соколами, долго кру­жил над главной площадью Куско с жалобными кри­ками, пока, наконец, растерзанный своими преследова­телями, не упал к ногам знатных людей — знак, предвещавший их скорую гибель. Что может человек про­тивопоставить судьбе, обрекшей на разрушение страну Солнца? И правитель посоветовал вельможам не про­тивиться велению небес и повиноваться посланцам бо­гов — белым чужеземцам.

Это, видимо, легенда, но весть о вторжении вооружен­ных пришельцев в пределы государства действительно могла вызвать беспокойство и страх в стране детей Солнца.

У Уайна Канаки было много жен и детей, но трон дол­жен был наследовать его сын от законной жены — Уаскар. На языке кечуа это слово означало — канат, толстая веревка. На торжестве по случаю рождения престоло­наследника инка велел вельможам держать в руках во время танца огромную золотую цепь длиной в семьсот футов. Звенья этой цепи были толщиной с мужское за­пястье. Отсюда наследник престола и получил свое имя. Однако правитель больше любил своего сына Атауальпу, чьей матерью была дочь последнего правителя Кито. Здесь, в завоеванном округе Кито, провел Уайна Капак последние годы своей жизни. Атауальпа вырос на гла­зах властелина, участвовал вместе с отцом в военных походах, спал с ним в одной палатке, ел из одного котла. Старый правитель так полюбил живого и отважного мальчика, что в нарушение древних обычаев и законов решил разделить государство между Уаскаром и Атауальпой. Уже находясь на смертном одре, Уайна Капак собрал знатных вельмож государства и объявил им, что округ Кито он отдает Атауальпе, а остальную часть страны — Уаскару и желает им жить в мире и дружбе.

Уайна Капак умер в конце 1525 года, менее чем за семь лет до прибытия Писарро в Перу. Вся страна оплакивала усопшего, бесстрашного воина и решительного, дальновидного правителя. Его сердце было захоронено в Кито, а набальзамированное тело траурная процессия доставила в Куско, чтобы похоронить в большом храме Солнца, рядом с останками его предков — украшенными золотом мумиями.

В течение пяти лет после смерти Уайна Капаки оба брата мирно правили каждый в своей части страны. Но потом начались интриги вельмож, разжигавших вражду и соперничество между юными правителями. Воинствен­ный, честолюбивый, отчаянный Атауальпа, надеясь рас­ширить границы своих владений, предпринял ряд воен­ных походов и в первую очередь завоевал земли, при­мыкавшие к Гуаякильскому заливу. Это обострило разногласия между братьями, и, наконец, они оконча­тельно рассорились из-за одного округа. Началась меж­доусобная война.

Атауальпа, по некоторым сведениям, был разбит в пер­вом же сражении и попал в плен, но сумел бежать, вернуться в Кито и собрать новое войско из старых испы­танных воинов. Возглавив его, он двинулся на юг. Встретившись с отрядами, посланными против него Уаскаром, Атауальпа в ожесточенном, кровавом сражении у подножия Чимборасо одержал победу. Затем он обрушился на город Тумебамбу, находившийся еще юж­нее, разрушил его до основания, а жителей перебил. Го­рода, один за другим, сдавались правителю Кито. Его войска дошли до Кахамарки (примерно на 7° ю. ш.). Здесь он остановился, разбил лагерь и послал своих вое­начальников Кискиса и Чалкучима на Куско, не рискуя сам так далеко вторгаться в земли брата. Полководцы быстро двинулись на юг, переправились через реку Апуримака и дошли до столицы государства инков — Куско.

Уаскар, узнав о поражении, собрал новое войско и под­жидал врага. Он лично повел в бой своих воинов. Обе стороны сражались с отчаянной храбростью с раннего утра до заката солнца — ведь на карту была поставлена судьба всего государства, но победа постепенно стала склоняться на сторону Атауальпы. Уаскар пытался уйти с тысячью воинов, но их окружили и почти всех перебили. Сам Уаскар был взят в плен. Поле сражения было усеяно убитыми и умирающими и еще долго, уже после испан­ского вторжения, по всей равнине белели человеческие кости. Полководцы Атауальпы вступили в Куско и объ­явили город владением победителя.

Все это произошло весной 1532 года, за несколько ме­сяцев до прибытия испанцев. Уаскар был заключен в кре­пость. Атауальпа стал носить красную головную повязку, украшенную перьями птицы корекенке, — символ прави­теля государства инков.

Затем Атауальна, как сообщает хронист Гарсиласо де Вога, пригласил в Куско инкскую знать, чтобы обсудить вопрос о том, как лучше всего разделить страну между ним и его братом. Но здесь войска окружили собрав­шихся и безжалостно перебили их, чтобы окончательно искоренить всех представителей правящей династии. Атауальпа якобы повелел убить всех многочисленных де­тей покойного Уайна Капака, чтобы ни один из них не вознамерился претендовать на трон. Однако этот рассказ хрониста о зверствах Атауальпы вряд ли соответствует действительности. Еще семьдесят лет спустя были живы около шестисот вельмож, в жилах которых текла кровь инков. И почему была сохранена жизнь самому опасному сопернику — Уаскару и младшему брату Манко Капаку — наиболее серьезным претендентам на трон? По­пытки изобразить Атауальпу кровожадным дикарем и убийцей были нужны кастильским хронистам, чтобы хоть как-то оправдать злодеяния самих испанцев в завоеван­ных ими странах.

Победа Атауальпы была полной. Брат оказался разби­тым на собственной территории, его столица захвачена, а сам он взят в плен. Но судьба решила так, что победа Атауальпы обернулась его поражением.

Междоусобную войну в Перу немедленно использовали белые захватчики. Они покинули остров Пуну и высади­лись на континенте. Но здесь на испанцев неожиданно напали индейцы, пытавшиеся перебить чужеземцев и за­хватить богатую добычу. Это нападение не поддавалось никакому объяснению — Тумбес уже со времени первого путешествия Писарро поддерживал дружественные отно­шения с испанцами. Еще большим было удивление кон­кистадоров, когда они вступили в город. Он был не только покинут жителями, но и полностью разрушен, за исключением четырех или пяти разграбленных домов, большого храма и крепости.

Инка Атауальпа

Конкистадоры со страхом глядели на представшее пе­ред Н и м и зрелище. Ведь все они были наслышаны о не­обыкновенных сокровищах Тумбеса, которые можно было, как им казалось, захватить безо всякого труда. А теперь здесь не осталось никаких богатств. Золото инков походило на мираж, который таял, как только к нему приближались.

Индейцы, которых удалось захватить в плен, отрицали, свое участие в нападении на испанцев и в разрушении города. Тумбес разрушили якобы дикие племена Пуны, а инка, занятый братоубийственной войной, не имел воз­можности защищать его. Писарро пытался узнать также, какая судьба постигла испанцев, оставшихся в Тумбесе после первой экспедиции. Индейцы давали неопределенные, противоречивые ответы: одни говорили, что белые люди заболели какой-то заразной болезнью и умерли, другие утверждали, что они погибли в бою с напавшими на город островитянами, а некоторые сообщали, что те были лишены жизни за то, что бесстыдно приставали к женщинам. Не было сомнений в одном — испанцы нашли здесь свою могилу.

Это печальное известие произвело тяжелое впечатле­ние на солдат, к тому же они очень страдали от болез­ней — тропической лихорадки, малярии, дизентерии. Они уже ничего не хотели слышать о богатствах Перу. Вне­запно Писарро объявил воинам, что он отобрал у одного индейца бумажный свиток. Это послание будто бы пере­дал туземцу один из оставшихся в Тумбесе испанцев. В нем говорилось: «Кто бы ты ни был, приведенный сюда благосклонной судьбой, знай, что здесь больше зо­лота и серебра, чем железа в Бискайе».

Воины высмеяли предводителя — командир, мол, пы­тается обмануть их и снова вселить в них несбыточные надежды. Ропот все усиливался.

Опасаясь бунта наемников, Франсиско Писарро в на­чале мая 1532 года покинул Тумбес и двинулся в глубь страны. В городе остались только больные и небольшой гарнизон. Командующий приказал избегать насилия — это поможет завоевать симпатии индейцев и выдать себя за их друзей. Прежние столкновения якобы были вы­званы недоразумениями. За грабеж и насилие он угро­жал своим людям жестоким наказанием.

Пряча железный кулак в бархатной перчатке, Писарро продвигался на юг по густонаселенным районам, распо­ложенным между Андами и океаном. В каждом поселке на испанском языке оглашалось сообщение о том, что он пришел сюда во имя бога и короля Испании и требует от местных жителей послушания и покорности. Перуанцы должны перейти в истинную веру и подчиниться испан­цам. В противном случае конкистадоры угрожали приме­нить силу:

«Мы будем вести против вас войну всеми способами и средствами, какими только располагаем; мы подчиним вас церкви и слугам ее и заставим вас слушаться; мы захватим вас, ваших жен, детей и обратим вас в рабов!»

Ни один индеец не мог понять этого обращения, поэтому никто и не возражал. Нотариус тщательно запи­сывал и заверял выражения покорности со стороны мест­ных жителей. Так туземцы, сами того не сознавая, стано­вились подданными короля Кастилии.

Через четыре или пять недель Писарро выбрал место для строительства крепости возле реки Пьюры, примерно в тридцати лигах к югу от Тумбеса (на территории ны­нешнего Перу). Испанцы рубили деревья в ближайших лесах и заготавливали камень. Скоро с помощью индей­цев на берегу реки построили крепость, церковь, склады и жилые дома. Так понемногу стал вырастать город. Окрестные земли были разделены между колонистами. Каждому выделили определенное число туземцев, обя­занных помогать своим хозяевам во всех работах. Хро­нист отметил: «Так как было доказано, что колонисты не могли бы просуществовать без услуг индейцев, то свя­щенники и руководитель экспедиции — все единогласно решили, что репартимьенто туземцев (выделение их вместе с землей) могло бы послужить христианской ре­лигии и весьма способствовать их духовному благоденст­вию, так как они тем самым обрели бы возможность при­общиться к истинной вере».

Итак, по мнению испанцев, обращение туземцев в слуг и рабов происходило в интересах туземцев — благодаря этому индейцы спасали свои души от геены огненной.

Писарро назвал новый город Сан-Мигель — в честь архангела Михаила, который так чудесно помог поборни­кам христианской веры в битве с индейцами Пуны. Потом он велел расплавить золотые и серебряные украшения, захваченные во время последнего похода. Все сокровища, за исключением пятой части, причитавшейся королю, Писарро отослал в Панаму, чтобы заплатить владельцам судов и тем, кто снабжал экспедицию.

В рекогносцировках и строительстве крепости прошло около пяти месяцев. Писарро за это время собрал более точные сведения о стране детей Солнца и понял, что оке­анское побережье лишь отдаленная окраина огромного государства инков, что богатые области лежат за гор­ными хребтами Анд. Вождь конкистадоров узнал также, что междоусобная война в Перу закончилась. Атауальпа со своим победоносным войском расположился лагерем на расстоянии десяти или двенадцати дней пути от Сан-Мигеля. Но угли военного пожара наверняка еще тлели. Писарро надеялся раздуть их и воспользоваться брато­убийственной войной в своих целях. Перуанские племена были разобщены и не могли сообща выступить против белых захватчиков — так же, как это происходило во многих других странах, к которым тянулись руки нена­сытных завоевателей.